Метла

Глава девятая. Торг здесь неуместен

1

В этот раз полет состоялся как по маслу. Сиреневые сумерки поглотили маленькую Сонину фигурку, стремительно несущуюся в тёмные облака. Не было ни дождя, ни даже ветра, и Соня, окутанная облачным туманом, получила полное удовольствие от скорости и высоты. «Надо же, — подумала она, — а в машине меня часто укачивает».

Когда Соня приземлилась в уже знакомом дворике, Леший ждал на пороге, и — впрочем, наверное, ей показалось — тёмные глаза его светились радостью.

— Привет! — весело крикнул он спускающейся Соне, и тут же перешёл на деловой тон. — Мне не очень хочется тебя беспокоить по пустякам, но тут такое дело... Ты только посмотри пару моментов, ладно? И тут же — обратно, если захочешь.

— И чаю не нальёшь? — немного обиженно вспомнила старинный анекдот Соня.

— Налью, — серьёзно пообещал Леший, который очевидно не знал этого анекдота.

Соня запнулась на пороге и в свою очередь посмотрела на него виновато:

— И … мне поесть чего-нибудь. Мне после этих полётов так есть всегда хочется...

— Разберёмся, — уверенно пообещал он, и настойчиво кивнул в сторону входной двери. Соня поднялась по ступенькам, и ещё не успев войти, поняла, что они в доме не одни.

В комнате Лешего находились незнакомая русоволосая женщина и очень похожий на неё худенький долговязый подросток. По виду не старше Дашки. «Лет пятнадцать—шестнадцать», — тут же подумала Соня. Глаза у русоволосой были заплаканы, а парень хмуро поглядывал в сторону входной двери, как бы просчитывая возможности отступления.

— Знакомьтесь, это Лера и Эрик, её сын, — представил Леший Соне новых знакомых. — И им нужна наша помощь.

При этих словах долговязый Эрик отчаянно уставился в окно, а Лера, громко вздохнув и многократно извинившись за неудобства, умоляюще посмотрела на Соню и начала рассказывать.

Всё обнаружилось минувшей ночью. Лера проснулась, потому что Эрик кричал во сне. Услышав громкое и явное «Я не хочу, не хочу, отмените!», Лера ринулась в комнату сына.

— Тихо, милый, тихо… Тебе просто приснился кошмар... — она ласково погладила Эрика по плечу, по голове. От её прикосновений он успокоился, задышал ровно. Лера, уже собравшись уходить, поправила его одеяло, и вдруг отовсюду — из-под пододеяльника, матраса, сбитой простыни —посыпались деньги. Просто мятые купюры, и купюры из надорванных пачек, и запечатанные банковским оберегом пачки нетронутые. Все они, чуть шурша, задевая друг друга, покрывали пол в комнате Эрика, а Лера с ужасом смотрела на этот красивый и зловещий деньгопад.

При даче показаний Эрик был расстроен и вызывающ одновременно.

— Так, значит, ты выставил свою душу на интернет-аукционе? — продолжая начатый разговор, спросил его Леший.

Мальчик, торопясь и сбиваясь, быстро проговорил:

— Я ради шутки. Там много всяких крейзанутых предложений. Один чел выставил бутылку с призраком. Говорит, что обнаружил её, разбирая в старом поместье, заложенное кирпичами окно. И бутылка была запечатана страницей, вырванной из этой... Из Библии.

Лера еле сдерживалась, чтобы не дать сыну подзатыльник:

— Ну что за идиот!

— Но лот мой почти сразу же сняли, — оправдывался Эрик. — Ещё и пошутили: как бы нужно разрешение вышестоящих инстанций.

В комнате нависла пауза. Эрик сосредоточенно крутил в руках угол кружевной скатерти, остальные выжидающе смотрели на него.

— И? — нетерпеливо произнёс наконец Леший.

— А чего «и»? — завёлся Эрик. — Пришло мне электронное письмо, где солидная компания предлагала деньги за мою душу.

— Что за организация и сколько денег предлагала?

— Называется финансовая компания «Контора». Денег столько, сколько я захочу. Так и указано: «на жизнь».

— Балбес! — всхлипнула Лера.

— И как сия акция происходила? — полюбопытствовал Леший.

— Прислали контракт, — сказал Эрик, и в комнате опять воцарилась тишина, в которой слышались всхлипывания Леры.

— И? — опять спросил Леший.

— Ну, чего опять «и»? Ещё анкету прислали. Там всякие вопросы, типа, даю ли я деньги всяким там старушкам, которые просят, или бомжам. Употребляю ли наркотики… Хожу ли в Макдональдс... Про фирму Найк ещё спрашиваю — ношу ли. И ещё другие некоторые.

— А ты? — Лера взяла себя в руки.

— А что я? Ответил...

Пауза. Вся честная компания снова внимательно и выжидающе смотрела на Эрика. Первым опять не выдержал Леший:

— Эрик, я опять вынужден спросить — «и»?

— Подписал контракт, — буркнул мальчик. — И мне пришла посылка. Открываю её, а там — деньги. И через неделю опять посылка...

— За что деньги-то, идиот? — взвизгнула Лера.

— Я думаю за эту… за душу мою. Только… — мужественно державшийся Эрик начал всхлипывать, — обратно хочу. Чтобы денег этих больше не приходило. И зачеркнуть то, что подписал. Потому что я боюсь.

Соня шумно выдохнула и только тут поняла, что за все время беседы она сидела, затаив дыхание. Эрик, неловко переминаясь с ноги на ногу, вопросительно и с надеждой посмотрел на взрослых, и прошептал:

— Можно я того... Пойду уже?

Ему было очень неловко и страшно, но в голосе чувствовалось так же и некоторое облегчение от того, что часть своего страха он переложил на их плечи. Главным образом, он надеялся на Лешего и сейчас смотрел на него в упор и обращался, в основном, к нему. Леший кивнул, и долговязый мальчишка со всех ног бросился к выходу. Лера тяжело поднялась со стула, словно на её плечах лежал груз ситуации, которая в данный момент ей казалась неразрешимой, направилась к порогу, но остановилась, пытаясь что-то сказать и Лешему, и Соне одновременно:

— Он же у меня прекрасный мальчик, —обратилась она, главным образом, к Соне. — Надежда школы. У него исключительные математические способности. Он с девочкой недавно по интернету познакомился. Они на Олимпиаде математической договорились встретиться. И как его чёрт попутал? Помогите нам, очень вас прошу.

Леший кивнул:

— Я знаю Эрика, Лера. Вам совсем не нужно так уговаривать, чтобы мы помогли.

В глазах Леры появилась надежда:

— А вам разрешат? Вы же...

Леший твёрдо оборвал её:

— Я помогу вам.

— Скажите честно, а это, — выдохнула Лера. — Это действительно что-то страшное?

— Конечно, лучше бы ему в это не ввязываться, — Леший ответил задумчиво и серьёзно.

Когда гости ушли, Соня ещё некоторое время молчала, следя за Лешим, который из угла в угол мерил комнату шагами. Она чувствовала издалека, что он очень расстроен, хотя и не обнаружил это при посетителях. Потом у Сони забурчало в животе, и она почувствовала невыносимо острое чувство голода, уже знакомое ей по прошлому полёту. Леший тоже услышал, вспомнил про неё, словно очнувшись от своих невесёлых мыслей, улыбнулся. Тут же поставил на стол корзинку с пирожками и большую розетку с густой, белой сметаной.

Пока Соня за обе щеки уплетала картофельные горячие пирожки, окуная в прохладную сметану, Леший пояснял то, что гости рассказали ему до прихода Сони:

— Сначала ему это очень понравилось, потом, когда стал получать такую посылку с деньгами каждую неделю, он испугался. Все-таки Эрик мальчик умненький, он понял, что просто так ничего не бывает. Вот смотри, что я нашёл...

Леший протянул ей папку с бумагами. Соня вытерла масляные от пирожков руки о первую попавшуюся салфетку (кажется, салфетка предназначалась исключительно для красоты), схватила папку и начала читать:

«Пятнадцатого августа на автозаправке к женщине подошли двое хорошо одетых мужчин и начали задавать всевозможные вопросы — о её религии, финансовом положении и так далее, а, в конечном счёте, предложили ей «продать свою душу»...

Она подняла глаза на Лешего:

— Ого, ты уже успел найти информацию. Откуда это у тебя?

— Они пришли ко мне ещё вчера, — виновато ответил Леший. — Сначала я подумал, что смогу справиться без тебя, но дело приняло оборот гораздо серьёзнее, чем я предполагал. Документы эти из официального отчёта. Полицейские прибыли на место происшествия в тот же вечер, однако ни этих мужчин, ни их автомобиля не нашли.

Проклиная себя за неумеренность в еде, Соня потянулась за ещё одним пирожком, и, борясь сразу с двумя обуревавшими её желаниями, начала читать с полным ртом, почему-то вслух. У неё получилось нечто вроде «Жежина опишала неишвестных», и Леший засмеялся:

— Прожуй сначала.

Соня смутилась, проглотила пирожок и продолжала читать уже про себя: «Женщина описала неизвестных как белых мужчин в возрасте около пятидесяти лет или, может быть, чуть старше, в костюмах и с портфелями. У обоих на правой руке была татуировка в виде треугольника с кругом и вписанной в круг пятиконечной звездой. Их транспортное средство — последняя модель автомобиля Lexus, место регистрации неизвестно»...

Последнюю фразу она произнесла вслух и подняла на Лешего глаза с застывшим знаком вопроса.

— Это случилось приблизительно в то же время, — пояснил он, — когда наш горе-продавец увлёкся интернет-аукционами. И смотри, тут ещё говориться, что в то же время в полицию позвонили несколько граждан, сообщая о странных электронных посланиях и связанных с ними слухах.

— А если в поиск забить? — ляпнула Соня первое, что пришло ей в голову.

— Я пробовал, — терпеливо пояснил Леший, — Поиск выдал несколько интернет-магазинов и целую когорту частников, которые предлагают купить души. В разных странах света.

— И это не розыгрыши? — Соня перебирала в голове известные ей случаи подобного мошенничества.

— Я думаю, часть — это действительно розыгрыш. Часть — аттракцион, чтобы пощекотать нервы. Часть — от не совсем здоровых людей, помешавшихся на мистике. Чтобы найти ту компанию, что шлёт деньги Эрику, можно положить всю жизнь. А мальчишка от страха с ума сойдёт. Ох, если бы мне, как раньше...

— А как — раньше? — пользуясь моментом, подловила его Соня. Леший отвёл глаза:

— Не так, как сейчас.

Леший печально вздохнул и умоляюще посмотрел на Соню:

— Сонь, посмотри, а?

Она съёжилась:

— Я…боюсь этого Зретя. Или…этой… Как правильно?

— Этой, — кивнул Леший. — это она — Зреть. Уж кого-кого, а её не стоит тебе бояться, поверь мне.

— А ты разве не можешь…посмотреть? — вдруг догадалась Соня.

Но он, не оправдав надежд, покачал головой:

— Она тебе открылась. Никто больше не мог до сих пор, и, думаю, не может после. Так что…

Леший виновато развёл руками, а Соня ухватилась за последнюю соломинку:

— И она ещё картины случайные выдаёт. По своему желанию или возможности, я не знаю точно. В общем, случайные картины. А тут дело какое-то... В общем, серьёзное очень. Вдруг я что-нибудь напутаю.

— Но иначе вообще никак, — пожал плечами Леший. — Давай, попробуем. Ты куда Зреть запихала? Опять в диванные подушки?

2

В этот раз она сразу и не поняла, куда попала, пока глаза её внутреннего зрения привыкали к тусклому свету. Тяжёлая массивная мебель — такой не встретишь в простых современных офисах, никакого стекла и пластика, никакого прозрачного пространства и света. Старинная кожа и настоящее дерево; плотные, роскошные шторы полностью закрывали окно. Трудно понять — день там стоит или ночь.

За огромным дубовым столом в обитом темно-коричневой кожей кресле сидел человек с внешностью и так неприметной, как говорят «типичной», похожий на очень многих людей сразу, а в этом полумраке и вовсе размытой и неопределённой. Процесс «растворения» данного индивидуума в пространстве завершался черными очками, которые не защищали глаза от света (никакого яркого и внятного освещения тут и в помине не было), а прятали их от собеседника.

Напротив «размытого» Соня увидела на таком же темно-кожаном диване для посетителей не молодого, но очень хорошо одетого мужчину. Посетитель расположился на диване вальяжно, по его позе явно читался человек, привыкший повелевать. И не допускающий ни малейшего сомнения, что его повеления тут же будут исполняться. Соне показалась, что до неё доносится запах невероятно дорогого и эксклюзивного одеколона.

Эти двое так ценили каждый сам себя, что, даже общаясь друг с другом, не делали движений целиком, а только намечали их, позволяя догадываться собеседнику, что скрывается за их словами, не выдавая это языком тела. Только тонко танцевали слова, приноравливаясь к достойному партнёру.

— И то, что вы обещаете за мои очень приличные деньги, вы выполните? — хорошо одетый господин словно нехотя шелохнулся. Хозяин кабинета совсем чуть-чуть усмехнулся, дёрнув уголок рта.

— Наша организация — это консорциум международных компаний, финансовых и генетических исследовательских центров. Мы подписываем контракт, получаем оплату и безукоризненно выполняем все договорённости. Претензий к нам ещё не поступало.

Посетитель наметил полукивок, продолжая кружащую, танцевальную схватку, ощущаемую только между этими двумя. Они оба роняли слова, вроде обыкновенные, но таилось что-то такое в этом разговоре, действительно напоминающее танец, где за тщательно отрепетированным «па» следовало движение партнёра, так же доведённое долгими и изнурительными репетициями до совершенства. Играть в этом тандеме имел право только такой же опытный танцор. И они ощущали друг друга сразу и издалека понимали «Свой-чужой». Люди, каждое слово которых имело вес чьей-то жизни или смерти.

— Рекомендации у вас безупречные. Только ещё один вопрос, личный...

В голосе наконец-то появился хоть какой-то намёк на чувство, скорее всего, просто любопытство.

— А что, так много желающих продать душу? — спросил он. И в этот момент Соне по-настоящему стало страшно.

— О, вы даже не представляете, сколько, — при этих словах хозяин кабинета грустно улыбнулся.

— И никто ни разу не дал обратный ход сделке? Мне неприятности не нужны. А тем более огласка.

— Достигнутое соглашение обратной силы не имеет, — успокаивающе произнёс тот, что сидел за столом, — изменение пунктов контракта со стороны клиента не допускается. Так что наша компания приобретает полные права на душу клиента и её использование в любых целях, какие сочтёт целесообразными. Это сразу прописывается при заключении контракта.

— Извините, а какие ещё цели вы имеете в виду? — посетитель с достоинством помолчал, потом счёл нужным добавить. — Просто из любопытства.

— Те, что прописаны в контракте, и это совсем не секрет, — в голосе человека в черных очках чувствовалось, что он цитирует некую инструкцию. — Мы оставляем за собой право на любые манипуляции — генетическую модификацию, текущее воздействие, контроль мышления, перепродажа души. Если душа генетически изменена компанией, на неё распространяются все положения изначального контракта, хотя нет никаких гарантий относительно долгосрочной ценности или полезности генетически модифицированной души.

Тон сменился, в нем появилось нечто человеческое:

— Так что не беспокойтесь, сделаем вашей душе апгрейд совершенно безопасно.

— Вы лично проследите, чтобы моя новая душа была чиста и светла? И расширите её?

— Даже не сомневайтесь.

…

Соня виновато посмотрела на Лешего:

— Я же предупреждала, что это нам мало поможет. Ни адреса, ни образа...

— По крайней мере, мы теперь знаем, что это бизнес, — как бы принялся успокаивать он, но на самом деле совсем не успокоил. — И бизнес серьёзный. Я, кажется, даже догадываюсь, кто за этим может стоять. Эх, была-не была. Проверим несколько ближайших объявлений, чтобы уж наверняка. Может, что-то прояснится. А сейчас — всем, в смысле — тебе, спать! Как там у нас сегодня Альфред работает?

— А мне можно ещё к Жанне зайти? — спросила как-то по-детски Соня, — Она мне обещала…

— Завтра, Соня. Все завтра, — заторопился Леший.

3

Удостоверившись, что у Сони есть всё, что нужно, он отправился прямым ходом в антикварную лавку.

Звякнув колокольчиком, подождал несколько минут, дав антиквару возможность в прямом смысле слова «прийти в себя» и толкнул массивную дверь, высматривая среди привычного здесь беспорядка Альфреда. Тот вынырнул из-под полки с огромной потрёпанной книгой и старинной ручкой с экзотическим павлиньим пером. В его всклокоченной причёске запутался обрывок серпантина. Как всегда дремавший у пустой сейчас качалки Агасфер приподнял голову, проворчал что-то предупреждающе, но, увидев знакомую физиономию, успокоился. Леший не мог не глянуть как бы ненароком на бок пса с заметной проплешиной на том месте, откуда был изъят клок шерсти. Альфред проследил, куда так внимательно смотрит Леший, и загородил собой живописный вид на частично ободранную собаку.

— Лишай, — пояснил он коротко. И добавил:

— Этот… как его... Стригущий.

— Привет, Альфред! — решил вежливо начать разговор Леший. — Как твои дела? Головные боли не мучают?

Альфред, покусывая перо, уставился на Лешего невидящим взглядом. Потом встрепенулся, но перо из зубов так и не отпустил.

— Мысли, вот что меня мучает. А чем полечиться, чтобы их не водилось?

— Гильотиной? — предположил Леший.

— Не смешно, — отмахнулся Альфред от неудачной шутки, — и ещё мучает невозможность навести здесь хоть какой-нибудь порядок... Ты же ко мне по делу?

Он пронзительно посмотрел на Лешего:

— И скорее всего, по вопросу души Эрика.

Леший не удивился.

— Ты уже всё знаешь...

— Не всё. Догадываюсь. Неужели ты не понял?

Они обменялись быстрыми, понимающими взглядами, и Леший первым отвёл глаза. Как-то даже виновато.

— Хоть немного подсказать можешь?

Антиквар устало покачал больной головой:

— С чего бы мне? Ты разгромил мою теплицу с драгоценным сырьём, а потом две ночи читал мораль о том, что любви нужно добиваться честным методом. Конторе я больше симпатизирую, чем тебе.

— Но в любви и в самом деле не все средства хороши…

— Иди ты со своей моралью к благопристойному Фреду, — рявкнул антиквар и отвернулся, прямо давая понять, что разговор окончен.

— Ну, Аль, — Леший потрепал отвернувшийся халат за плечо. — Дай мне просто ниточку. Намёк. Мы же соседи. А я Жанне скажу, что ты прекрасный молодец.

Альфред словно нехотя повернулся:

— Сосед на мою голову. Ладно. Только ниточку. Есть у меня одна знакомая, которая на этом рынке очень неплохо работает. Может, к кому выведет. И ещё... — Альфред поманил его пальцем, предупреждая, что рассказ будет очень приватным, и совсем не для чужих ушей. Он плотно задвинул ящик, в котором недавно возился, и ещё старательно загородил его своим телом. Словно в ящике обитал кто-то, имеющий возможность подслушать. Хотя в этой антикварной лавке могло быть всякое…

Леший подошёл совсем близко к Альфреду. Не выдержав, сделал то, что ему хотелось в тот момент, как он только зашёл в лавку: быстро вытащил обрывок серпантина из кудрей антиквара. И только потом склонил голову. Альфред начал ему что-то очень тихо втолковывать, время от времени качая осуждающе головой и взмахивая ярким павлиньим пером около самого носа Лешего.

Агасфер смотрел на этих заговорщиков сквозь презрительно прищуренные глаза, словно он-то сам знал во много раз больше этих двух, и думал о том, что во дворе перерыли все до неузнаваемости, все запахи перемешались, и кость, которую он закопал там весной, теперь не найти. «И пробовать не стоит», — приблизительно так подумал Агасфер и задремал.

4

Лера и Эрик, каждый в своей комнате, уже которую ночь не спали. Эрик лежал, свернувшись клубочком на кровати, с ненавистью и не отрываясь, вперив взгляд в угол комнаты, где стояли коробки аккуратно собранных пачек денег. Он слышал, как за стенкой Лера ходила туда-сюда по комнате, и шаги эти не походили на привычное мамино хлопотливое топанье. Это были шаги тягостных раздумий о чём-то горьком. Эрик бы многое отдал за то, чтобы всё вернулось к прежнему, и напряжённое ожидание неизвестно чего сводило его с ума.

В комнату тихо зашла Лера. Он даже не приподнял голову от подушки, словно и не услышал её робких шагов. Она подсела на край постели, погладила его по макушке. Потом, запинаясь, произнесла:

— Эрик, я тут подумала, а что если... Как ты думаешь, если мы немножко... Совсем немножко на новый холодильник оттуда возьмём? А?

Эрик резко подскочил на кровати:

— Мам, ты о чём? Ты вообще, о чём?! Какой холодильник?! Душу за холодильник?

Лера заговорила торопливо, одновременно уговаривая и себя, и Эрика, и кого-то незнакомого ей, но очень важного:

— Так мы же немножечко. А потом отдадим. С моей зарплаты и отдадим. Прямо вот положим, где взяли... Когда эти мошенники найдутся, мы уже все вернём. Все им вернём. А у нас холодильник новый будет, а?

На Эрика вдруг упало то, что висело над ним все эти дни выжигающим душу беспокойством. Он зажал руками уши и дико закричал, чтобы не слышать, что говорит мама. Затем отвернулся от неё и замолчал, свернувшись в себя от страха и внутренней боли. И ещё от одиночества.

5

Соня, оставшись одна, попыталась прибрать на столе после чаепития, но всё валилось из рук. Она уронила сахарницу, собрала высыпавшийся сахар с пола, и решила просто постоять задумчиво и лирично у окна.

Задумчиво не получилось, так как за занавеской оказалось новое открытие: выход на небольшую веранду. Там в произвольном порядке толпились несколько старых плетёных стульев, а в углу, небрежно прикрытый полосатой занавеской, ютился всякий хлам (из серии, что деть некуда, а выбросить жалко). Но самое главное: веранда выходила прямо в таинственный сад. Ползучий плющ обвил деревья, кустарники и траву, такую высокую и мощную, что она с первого взгляда мало чем отличалась от кустов. Плющ перекидывался трепещущими мостиками с одного дерева на другое. Из-за плотности растений невозможно было представить, где сад заканчивается, а небо закрывали переплетённые между собой кроны высоченных деревьев. Казалось, они даже трещали от старости сами по себе, без малейшего ветра, словно старые рассыпающиеся шкафы.

Соня спустилась по невысоким ступенькам вниз и сразу попала в заросли малины. Она продиралась сквозь них, успевая на ходу отправить в рот пару уже забродивших переспелых ягод, удивляясь: какая малина в середине осени? Хотя под естественной крышей — сплетёнными кронами великанов-деревьев — было влажно и жарко, как в теплице.

Под ногами мягко пружинил настил из опавших листьев. Перед носом у Сони на секунду повисло маленькое яблоко-ранет, даже на вид до оскомины кислое, и пропало, как только она сморщилась от предчувствия вязкой терпкости во рту. Её вело любопытство и неизменная тяга к приключениям, и она упрямо продвигалась вперёд, разгребая руками кусты, колючки, ветви и подвяленные отсутствием солнца травы.

Тропинка вывела Соню к куче сушняка под яблоней.

— И что дальше? — подумала она вслух, и вдруг куча, прикрытая колючими ветками, начала ворочаться, ворчать, порыкивать, и из неё показались огромные мохнатые лапы.

Соня замерла от ужаса. Осыпаясь листьями, груда превращалась во что-то не менее большое, лохматое и ... Живое. Соня вдруг увидела перед собой старого, седого полу пса-полу медведя. Парализованная страхом она просто стояла и смотрела, как выбравшись из прелых листьев, существо сначала поворчало. Затем потянулось к ней, ткнулось носом в ладонь, демонстрируя своё добродушие. Соня погладила его, сначала очень осторожно, потом села на корточки и заглянула в морду. Пёс был слепой. Соню охватила жалость, она гладила его уже смелее и душевнее, а потом неожиданно сказала:

— А меня муж недавно бросил. И с работы я ушла. И вообще, по-моему, я сошла с ума. Потому что все это, на самом деле, меня совершенно не волнует.

В сгущающихся сумерках в густом заброшенном саду долго сидели Соня и огромный седой пёс, уютно прижавшись друг к другу. Соня что-то тихо и доверительно рассказывала ему, пёс же внимательно слушал, время от времени подталкивая её ладонь огромным блестящим носом. Было так тепло и дружелюбно от большого лохматого бока, что идти в дом совсем не хотелось. Но когда луна, настойчиво намекая, ушла за середину ночного неба, а звёзды — спелые и сочные, каких никогда не бывает в городе, — стали тускнеть, Соня поднялась и позвала пса с собой. Он заворчал, уткнулся в её голени лобастой головой, показывая всем своим видом, что собирается зарыться обратно в листья.

Соня спала остаток ночи на диване в гостиной под пледом крепко и безмятежно, счастливо улыбаясь во сне. Она не видела, как в полуоткрытое окно заглянул вставший на задние лапы слепой пёс. Он прислушался к её дыханию, и, удостоверившись, что всё в порядке, опять растворился в саду.

6

Утро началось приятно и солнечно. Соня выспалась, умылась, и теперь радостно и легко направлялась к таверне. С другой стороны улицы с неизменной утренне-покупочной корзинкой домой возвращалась Жанна, они радостно и бурно встретились.

— Как ты? Я так волновалась, — щебетала Соня.

— Всё, как и прежде, — вторила ей радостно Жанна. — То есть хорошо.

Соня с удовольствием посмотрела на неё. Выглядела Жанна превосходно, видно страхи действительно оставили её, и взгляд счастливой женщины, которую не терзают странные, тайные страсти, говорил об этом совершенно однозначно. Соня вздохнула, вспомнив, как изменилась ныне Лёля, ещё совсем недавно смотревшая на мир так же открыто и светло, как сейчас эта милая, миниатюрная, такая красивая в своей безмятежности женщина.

— Пойдём в дом, — хитро посмотрела на неё Жанна. — Сюрприз.

— Сюрприз? — удивилась Соня, которая, честно говоря, стала побаиваться сюрпризов.

Жанна засмеялась:

— Я просто покажу платье, которое сшила для тебя.

— Ты не забыла? Ты такая, такая…

Соня пошла за новой подругой, прижимая руки к груди от избытка чувств. Они нырнули в цветастую арку, минули веранду и направились в дом. Там Жанна вынесла Соне платье.

— Мне пришлось поторопиться, потому что планы судьбы, судя по всему, изменились, и платье тебе понадобиться гораздо быстрее, чем я думала сначала.

С этими словами Жанна сняла футляр с вешалки, и перед Сониным восхищённым взором предстало что-то совершенно невероятное. Такие наряды не встретишь ни в одном магазине, даже самом шикарном, но их рисуют все девочки для сказочных принцесс. Платье из детской мечты, задвинутое взрослыми буднями на периферию подсознания, которое Жанна смогла достать из детских воспоминаний.

Сверху был шёлковый пепел розы, из-под которого белоснежной ажурной пеной кипело кружево. Гладкий, в самый раз открытый лиф, выточенный прямо по фигуре, переходил в воланы, которые спокойные у бёдер, закипали бурными волнами, становясь все круче и пышнее, по мере того, как спускались к ногам. Выбиваясь из-под розово-пепельного цвета так же белым ажуром, заканчивались рукава. Соня не могла произнести и слова, пока стояла перед этой фантасмагорией, ибо платьем мечту назвать было бы слишком мелко.

— Можешь померить, — улыбнулась Жанна, — хотя у меня глаз — алмаз, ещё ни разу не ошибалась. Будет сидеть, как влитое.

— Но как ты... — Соня от изумления открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, — ты же не сделала ни одной примерки... Ты же меня ни разу не измерила...

— Я же говорю, глаз — алмаз, — подмигнула ей Жанна.

Соня ещё немного постояла в восхищении перед этим шедевром, и уже совсем было осмелилась примерить платье, как с улицы раздался пронзительный и длинный гудок автомобиля.

— Это авто Лешего, — сообщила Жанна, — я его по звуку узнаю. А если Леший взял в кои веки свою машину, я бы на твоём месте поторопилась.

Жанна ловко свернула платье в футляр, сунула Соне огромный пакет для наряда, и девушки выскочили на улицу. Там действительно стоял серый автомобиль неизвестной Соне марки, из окна явно раритетной машины хмурилась нетерпеливая физиономия Лешего. Увидев подруг, он стремительно выскочил из авто, схватил Соню за руку и быстро вместе с пакетом затолкал её в машину.

— Соня, Жанна, извините, — крикнул он, явно очень торопясь. — Визит откладывается. Нам нужно сегодня успеть в соседний город и вернуться обратно.

Соня уже почти затолканная в машину, только и успела, что высунуть голову в окно и так же быстро произнести:

— Жанна, извини, мы, кажется, куда-то спешим...