Метла

Глава двадцать первая. Сбежавшая могила

1

Слепой пёс Флик с присущим ему элегантным достоинством прошествовал из сада во двор. Он понюхал брошенную прямо на траву метлу, немного порычал на неё, больше для порядка, чем раздражающе, мол, «только попробуй мне тут ещё безобразиями заниматься». Затем все с тем же непередаваемым оптимизмом, который наблюдается у собак, когда они намереваются задрать лапу, он подошёл к Старому дереву, которому сразу стало понятно, куда Флик клонит. Оно закричало на пса, от негодования путаясь и сбиваясь:

— Кто рано встаёт.… Ой, не то! Вот: не плюй в колодец...

Флик, не обращая внимания на эти вековые народные мудрости, всё-таки задрал лапу на Старое дерево, и оно закончило уже безнадёжно и под тугое журчание:

— … пригодится воды напиться...

Пёс с чувством выполненного долга отошёл от дерева и направился к торцу дома. Тут он привычно встал на задние лапы и заглянул в окно, раскрытое на одну створку. Из окна были слышны голоса, и Флик подслушивал с явным удовольствием.

— Соня, блин, опять тортик?! — доносился грозный крик Лешего.

— Это пирог! И до полудня можно! — огрызалась Соня.

Потом опять вступал Леший, поражённый до глубины души отсутствием логики:

— До какого полудня?! Сейчас вечер!

Соня не сдавалась:

— Но не после полудня же...

— Твоя тортовая логика бескомпромиссна и непробиваема, — судя по безнадёжности, которая сквозила в его голосе, Леший сдался бесповоротно и окончательно. Флик оторвался от окна и вполне довольный потрусил за калитку в большой мир по каким-то своим делам.

Леший же, услышав подозрительный шорох, хоть, выглянув в окно, никого не увидел, тем не менее обе створки окна закрыл плотнее, и повернулся к Соне, которая внимательно рассматривала фотографию, потерянную Антоном. Фото лежало на столе, в одной руке Соня держала демонстративно спящую Зреть, в другой — большой кусок пирога.

— И что сказали родители? — она оторвалась от фото.

Леший махнул рукой:

— Связь была плохая. Они изучают волков в каком-то заповеднике, там почти не ловит. Единственное, что мне удалось выяснить — это место, где Марта похоронена. Ну, насколько я понял в этом треске и гуле. И отдалённом волчьем вое.

Соня ещё раз всмотрелась в фото и подняла виноватые глаза на Лешего.

— Извини, но никак не могу. Не получается. Не вижу ничего.

В этот момент со стороны двора раздался шум, скрипнула калитка, послышался быстрый топот по ступенькам крыльца, и в дом буквально ворвалась Молли. Она раскраснелась, растрепалась, и, не замечая удивлённых взглядов Лешего и Сони, прислонилась к косяку. Еле переводя дух и всё ещё задыхаясь, произнесла:

— Вы должны... Извините... Нужно... Срочно… Идём!

Леший, не задавая лишних вопросов, накинул куртку и уже на бегу бросил:

— Соня, за мной...

2

Все вместе они ворвались во двор Молли, аккуратный палисадник в европейском пасторальном стиле. Несмотря на волнение, Соня краем глаза отметила выложенную со вкусом черепичную дорожку, круглые клумбы-цветники, ровно подстриженные кусты и газоны. Во дворе находилась с любовью обустроенная домашняя детская площадка, на которой явно совсем недавно играли. Около маленькой избушки, напоминающей пряничный домик из сказки, лежала лицом в бездонное небо белокурая красавица-кукла, рядом — приданное, небольшой полуоткрытый сундучок, из которого виднелась кукольная одежда.

Во дворе уже собралось человек десять-пятнадцать. Соня выхватила глазами знакомые силуэты — Жанна, Лера, Фред, Сергей Петрович, остальные были ей незнакомы. Когда Леший, схватив её за руку, пробрался через гудящую толпу, перед ними открылось ужасное зрелище.

Посреди двора коряво, страшно и нелепо расположился могильный холм с надтреснутым каменным надгробием. Он словно вырос из-под земли. Вырывался прямо из черепичной дорожки, завалив набок детские качели, которые попались на его пути. Рядом с могилой валялся перевёрнутый таз с бывшими свежевыстиранными простынями и пододеяльниками. Надпись на надгробии полностью стёрлась.

Люди стояли вокруг этого феномена, испуганно взирая на него и не зная, что делать. Соня услышала, как Жанна шепнула с сожалением «Теперь вы точно захотите нас покинуть...», и кто-то, скорее всего Сергей Петрович ей так же шёпотом ответил:

— Я бы не стал делать таких выводов. Пока ясно одно: у вас не соскучишься...

Различила Соня в гуле, как незнакомый ей голос произнёс: «И что скажешь, папа?», а капризно-упрямый, чуть треснутый баритон, загадочно и упрямо ответил: «Это, может, не совсем я…». Кто-то задел Соню за плечо, она обернулась и увидела очень высокого парня, который извинился, а потом посмотрел на неё внимательно и удивлённо одновременно:

— Мы с вами не знакомы?

А Соня хотела ответить, и уже начала «Да я…», как Леший требовательно окликнул её, и она осеклась, чтобы ближе подойти к могиле.

Молли, кусая губы, чуть не плача, рассказывала:

— Лайма играла здесь вечером. После ужина я её положила спать. Машинка как раз достирала белье, я вышла его развесить на ночь на заднем дворе, и вижу ЭТО... Как?! Во дворе, окружённым забором, с запертыми на ключ воротами, буквально за два часа?! КАК?!

Соне стало совсем страшно, и она постаралась как можно незаметнее, растворившись в толпе, пробраться ближе к воротам, Но Леший смотрел в упор, и почему-то взгляды всех присутствующих тоже устремились на неё. Соня почувствовала, что краснеет, и обрадовалась хотя бы тому обстоятельству, что сейчас темно, и никто этого не заметил.

— Ой! Опять смотреть? — догадалась она и поёжилась. То ли от вечернего ветерка, то ли от смущения, то ли от нежелания заглядывать в столь жуткое дело.

— А ты предлагаешь просто её разрыть, чтобы удостовериться в содержимом? — ласково спросил Леший.

Соня обрадовалась:

— А так можно? — но тут же поняла сарказм, прозвучавший в его словах, и покорилась судьбе, — нет, не хочу, чтобы вы ЭТО вырыли...

На несколько минут все собравшиеся во дворе разом затаили дыхание, и наступила такая тишина, что было слышно, как бабочка бьётся о горящий фонарь у входа в дом.

— Я оставила Зреть, — попробовала оттянуть неприятный момент Соня, но Леший неумолимо протянул ей стеклянный шарик. Когда он успел подхватить его со стола?

— Может, она не захочет, ты же знаешь, какая она капризная, — попыталась ещё раз Соня, но Леший твёрдо и даже как-то безжалостно ответил:

— Захочет!

Соня вздохнула («ой, мамочки»), и нежно погладила Зреть. Шарик щекотно дёрнулся под её ладонью, и в следующую секунду Сонино зрение уже бежало по двору. Видение покрутилось вокруг внезапно появившегося могильного холма, и устремилась вглубь. Когда Соня пришла в себя, то поняла, что внимание всех присутствующих направлено исключительно на неё. Она заговорила быстро, стараясь скорее покончить с этим делом:

— В яме под плитой — истлевший гроб с вросшими в землю человеческими останками. Кому они принадлежали, неизвестно. Всё. Больше ничего не вижу.

Присутствующие дружно выдохнули. Тут же опять как бы сам собой внезапно включился мерный гул голосов, среди которого ясно выделялся голос Молли:

— Вросшими в землю? О, Боже! Что теперь? Что же? ЭТО так и останется здесь?

— Пока вы все оставайтесь здесь, — скомандовал Леший. — А тебя, Соня, я приглашаю на романтическую прогулку…

Соня радостно кивнула.

— На кладбище, — пояснил он.

3

Во дворе Молли царила суета, но не та, растерянная и безнадёжная, которая была здесь ещё час назад, а бодрая и деловая. Люди, отлучившись на какое-то время, возвращались с лопатами, граблями, кто-то зачем-то принёс старую гармошку и тихонько наигрывал на ней бодрые марши. На непрошенного музыканта косились, но молчали. Молли бегала среди вновь приходящих, просяще заглядывая всем в лица:

— Вы уж постарайтесь, я вас очень прошу! Успейте до утра, пожалуйста. Как же мы с этим жить сможем...

Жанна, успокаивая выведенную из себя последними событиями подругу, взяла её за руку:

— Леший сказал, до утра перезахоронить, значит, сделаем. Не беспокойся...

Она со смехом махнула рукой в ту сторону, где среди суетящейся публики, облокотившись на черенок лопаты, разглагольствовал Фред.

— Эка невидаль — ожившая могила, — с достоинством вещал он, явно довольный вниманием. — Это же сплошь и рядом случается. Вот случай был лет сто назад, он в приходно-расходной кладбищенской книге у моего деда описан. Тогда с нашего кладбища исчезла могила некоего Голденмаейра. Раскопали захоронение, а там, где ему следовало находиться, пусто. И что вы думаете? Мой дед нашёл могилу в двустах метрах от того места, где ей положено быть. Никаких сомнений: тот же невысокий земляной холмик, а главное — памятник... Ему, Голденмайеру, памятник.

— Фред, — кто-то крикнул из толпы, — ты давай, помогай лучше! А то с твоими побасёнками, мы и до утра не управимся!

Бармен взял лопату наперевес и отправился к надгробью, которое окружили мужики, и уже принялись окапывать плиту со всех сторон. Фред вонзил лопату в землю, но историю свою продолжил:

— Но дед мой слыл человеком упёртым, он настоял на том, чтобы разрыли и эту могилу. Зачем ему непорядки на кладбище? И вот на глубине полутора метров открываются изумлённой публике остатки сгнившего дубового гроба и скелет в истлевших лохмотьях. И что вы думаете? На скелете — фамильный перстень с монограммой. Вот вам и Голденмаейер, собственной персоной. А кости эти так плотно вросли в глину, что перенести это всё в другое место никакой возможности не представлялось. Разве что вырубить скелет из почвы. Вот кому бы пришло в голову проделывать такую работу? И зачем?

Он выдержал эффектную паузу, делая вид, что погрузился в копание.

— И зачем, как ты думаешь, Фред? — спросил его сын Савоя, которому было очень любопытно, чем же закончилась история.

— Народ решил, что несчастный Голденмайер тайком от всех когда-то занимался чёрной магией. И теперь, якобы, его прах колдовской не может обрести покоя. Перепугались, конечно. Всё это безобразие вскрыли, останки вытащили из гроба и торжественно сожгли на глазах толпы. Яму с пеплом забросали камнями и поставили на могилу крест из осины...

Народ продолжал бодро махать лопатами в свете ночных фонарей под занимательный и поучительный рассказ Фреда.

4

Небольшое кладбище, наверное, было довольно ухоженное. В темноте Соня разглядеть не могла, и, честно говоря, желания изучать эту территорию у неё не возникло. В свете небольшого фонарика, который предусмотрительно оказался у Лешего в кармане, появлялись из темноты ровные ряды надгробий, между которыми теснились старые корявые деревья, где-то, пугая Соню совершенно, появлялись целые статуи в натуральную величину. Они казались ей не камнем, а кем-то... В общем, кем-то страшным и не совсем человеческим.

Соня, цепляясь за свободную от фонарика руку Лешего, тащилась за ним по пыльной дороге, и тихо ныла, вздрагивая от каждого шороха. Ей казалось, что это тёмное пустынное пространство наполнено непрекращающимся шёпотом, и ещё, что за ними непрестанно следят со всех сторон.

— Леший, — говорила она ему, — почему мы не пришли сюда средь бела дня? Какая надобность была тащиться сюда сейчас?

— Ты думаешь, я специально, — отвечал Леший, — для пущего эффекта тебя сюда сейчас привёл?

— В общем, да, — прошептала Соня, и тут же заорала, потому что над ней прошумела, встревоженная светом от их фонарика, крупная птица.

— Соня, руку больно, — почти синхронно с ней закричал Леший, вырывая локоть, в который она вцепилась до посинения пальцев. Соня руку отпустила. — Ты трусиха совсем, да?

— Совсем, — произнесла Соня, совсем не стыдясь.

После её признания они медленно отправились дальше, и Леший методично изучал каждое надгробие, вдоль и поперёк полосуя его тусклым светом фонарика. Соня уже ничего не спрашивала, а покорно плелась за ним, всё ещё недоумевая, зачем она понадобилась ему на кладбище ночью. Впрочем, совсем скоро он резко остановился около большого надгробья с высеченным ангелом.

— Здесь, кажется, — сказал он.

Рядом с ангельской плитой зиял странно пустынный между памятников, абсолютно ровный участок земли. Ничего — ни старой густой травы, свидетельствующей о том, что это место давно не трогали, ни наоборот разрытой земли, чтобы говорило о том, что недавно это место кому-то понадобилось.

— Как ты можешь быть так точно уверен? — пожала плечами Соня.

— Точно, — сказал Леший, присмотревшись. — Это здесь. Днём можно ещё с кем-нибудь из старожилов для пущей уверенности посмотреть, но, в принципе, нового мы ничего не узнаем. Я ещё вчера… Могила с надгробием была тут.

Он показал на ровное место.

— Рядом с этим ангелом.

— Ты поэтому не сильно удивился, когда увидел её могилу во дворе Молли?

— Удивился, конечно. Все удивились. Только я узнал её сразу. И, кажется, не только я.

Леший присел на корточки и провёл рукой по ровной поверхности. Соню передёрнуло.

— И что теперь? — спросила она.

— Ожившие могилы не такая уж невидаль в наших местах. Редкость? Да. Но такие случаи уже известны. Нужно просто вместе с останками перенести её обратно.

Соня удивилась:

— Вот так просто? А вдруг она опять сама по себе куда-нибудь перенесётся?

— Навряд ли. Для этого очень много сил нужно. Не один год копить...

— Кому копить?

Леший поднялся и посмотрел куда-то в сторону огромного дерева, загораживающего своим силуэтом полную луну.

— Кому бы и не надо копить…

Соня тоже посмотрела в сторону дерева, пытаясь понять, что же Леший там увидел. Но ничего особенного, кроме того, что могут увидеть два идиота, припёршихся ночью на кладбище, не разглядела.

— Опять твои загадочки?

Леший улыбался, но молчал.

— Мы уже здесь всю экспозицию посмотрели? Может, пойдём уже? Мне страшно, но ещё хуже то, что я замёрзла. И только не издевайся, но опять есть хочу.

Леший примирительно обнял её за плечи, и развернул в сторону выхода из этого не очень жизнеутверждающего места. Соня уже совсем обрадовалась, когда вдруг за спиной раздался шум... Такой звук, как если бы мраморный ангел на надгробии взмахнул крыльями. Грузный и шелестящий одновременно, если только можно такое себе представить. Они резко обернулись, но ангел пребывал все в той же навечно застывшей в мраморе позе.

— Ты что-то знаешь? — спросил неожиданно Леший, и Соня, когда поняла, что он обращается к ангелу, потеряв абсолютно всякий контроль над собой, провыла:

— Ой-ё-ё-ёй....

Ждали они долго. Соня, обмирая от страха. Леший же с терпеливым вдохновением. К счастью Сони, ничего так и не случилось. Ну, кроме того, что Леший облажался. Это было приятно. И когда они шли к дому, Соня, развеселившаяся сразу в тот момент, когда кладбище осталось позади, подразнивала его. С удовольствием.

— Можно подумать, очень умная идея, спрашивать у статуи.

Она передразнила:

— «Ты что-то знаешь?»

Леший засмеялся вместе с ней:

— Каждый может ошибиться.

Соня продолжала ликовать:

— Мы могли бы ждать ответа на этом кладбище до мартышкиного заговенья...

— А это как? — удивился Леший.

— Не знаю, — честно ответила она. — Но так моя бабушка говорила. О, кстати, о бабушке. Мама вспомнила, что её соседи называли ведуньей. Она в травках разбиралась. А ещё везде, куда она приезжала, устанавливалась тёплая погода. Синоптики так и говорили: «Превышен температурный режим за последние тридцать лет лет». Бабушка мерзлячкой была, очень не любила холод... А дедушка смеялся, что она тепло за собой в чемодане возит.

Тут Соня прямо чуть не захлебнулась в торжественности момента и произнесла гордо:

— Можно сказать, что я потомственная ведьма!

— О, да, — засмеялся Леший. — А как у бабушки с аппетитом?

— Да ну тебя… Я ж серьёзно, — но Соня тоже засмеялась.

Вдруг она резко оборвала смех, как вкопанная, остановилась среди улицы, и, лицо её стало совершенно серьёзным. Зреть налилась теплом во внутреннем кармане дождевика Сони, и начала тихонько, но всё настойчивее толкаться.

***

Увидела Соня Аркадия. Он лежал в своей квартире на диване одетый, кажется, так и не раздевался со вчерашнего дня. Рядом на тумбочке Соня рассмотрела очки и ингалятор с сердечным лекарством, и на неё повеяло таким одиночеством, что зашлось сердце.

Но тут же повернулся ключ в замке, входная дверь скрипнула, и в квартиру вошла Лёля. Соня испугалась за неё — подруга была вся какая-то мятая и зелёная, под глазами залегли большие коричневые тени. Лёля крикнула предупреждающе из коридора:

— Аркаша, извини, я на минутку. Мне кое-какие вещи забрать нужно.

Лёля прошла в комнату, открыла шкаф и начала сворачивать в пакет блузки и колготки. Через несколько секунд до неё дошло, что в квартире стоит непривычная тишина. Лёля несколько раз кыскнула, но Пончик так и не появился. Она встревожилась, заглянула в комнату, где на диване лежал Аркадий. Обычно очень чуткий во сне к любому шороху и звуку, он никак не отреагировал на её появление. Лёля позвала его совсем громко, срываясь на крик:

— Аркадий!

Он молчал. Лёля, осознав, что случилось что-то страшное, подошла к нему, тронула за плечо, начала трясти:

— Аркадий!

Лёля хлестала неподвижного мужа по щекам, часто и глупо повторяя:

— Да что с тобой! Открывай глаза, открывай!

Ей хотелось думать, что он вот шутит, притворяется, чтобы испугать её, но понимала, что это совсем не так, и никто не будет так шутить, по крайней мере, не в этом возрасте, и не в этом положении. Она, вспомнив, что имеет всё-таки медицинское образование (о котором напрочь забывала, когда дело касалось близких, потому что сразу впадала в панику), попыталась прощупать у Аркадия пульс, приподняла веки, заглянула в зрачки. Набрала «Скорую», пролепетала, уже совсем не понимая, что делает:

— У меня муж не просыпается. Я не знаю... Без сознания.

Взгляд её упал на сердечный ингалятор на тумбочке, она вдруг поняла, что могло случиться, и прокричала в трубку:

— Похоже на инфаркт. Адрес? Да, приезжайте как можно быстрее.

Лёля, всхлипывая, принялась делать единственно возможное, что могла до приезда Скорой помощи — искусственное дыхание. Но через минуту отстранилась, снова померила ему пульс и тихо, и обречённо произнесла:

— Поздно...

И что-то с этими её словами словно захлопнулось в упавшей вдруг нездешней тишине.

***

Соня застыла посреди улицы, а Леший тормошил её, пытаясь вывести из транса. Она стряхнула наваждение, посмотрела на него уже вернувшимися в реальность глазами и чётко произнесла:

— Леший, это было утро. Завтрашнее утро…

Она сорвалась с места и помчалась в сторону двора, Леший еле успевал за ней.

— Соня, да остановись же ты, — кричал он на ходу. — Что случилось? Объясни.

Соня юркнула в калитку, уже откуда-то из-за ограды пояснила торопливо:

— Лешик, миленький, каждая минута на счету. Прости меня, пожалуйста, но это срочно. До завтра, ладно?

Леший только успел поднять голову вверх, провожая встревоженным взглядом взлетающую на метле Соню.