Мастер молний. Книга IV

Глава 9

— Не нужен вам транспорт, — усмехнулся я. — Просто подвезите меня и господина Каменева до какой-нибудь вашей секретной лаборатории.

— Сразу до секретной? — рассмеялся Покровский, хотя глаза его остались строгими и даже сердитыми.

— Ну не будете же вы возиться с грязными бомбами в Верхних торговых рядах на Красной площади? И вам не кажется, что знаю столько секретов, что уже сам тяну на тайну, которая побивает вашу лабораторию как веник мышь.

— Разрешите обратиться, Николай Александрович, — робко встряла Юля.

— Да, Градова, что за светлая мысль пришла в вашу голову?

— Мы могли бы разобраться с бомбами в могильнике. Туда же можно пригнать полевую лабораторию.

— И холодильник для тел, — напомнил я.

— И я должен отправиться в могильник на лимузине? — проворчал Покровский больше для вида.

— Это добавит нотку абсурда в наши чрезмерно формализованные отношения, — пошутил я.

— Абсурд — ваше второе имя, Беринг. Вы так у нас в ведомости и проходите: Яков-Абсурд Георгиевич. Хаосит.

— С вашего позволения, — пришлось немного позанудствовать, — хаоситы — реально существующая религия, я ее не разделяю.

— А какую разделяете, — заинтересовался вдруг Покровский.

— Да никакую. Честно говоря, будучи демиургом, я сам считаюсь божественной сущностью в некоторых культах.

— Сколько интересных подробностей узнаешь между делом, — вздохнул советник. — Если ваш человек едет с нами, ему нужно подписать кучу бумаг. Да и все ваши ученики не давали подписку о неразглашении, что есть строгое нарушение регламента.

— Не поздно ли после драки кулаками махать?

— Отчетность есть отчетность. Потрудитесь, молодые люди, предоставить паспортные данные, хотя я и подозреваю, что они абсолютно фальшивые, но готов закрыть глаза, учитывая ваши заслуги.

Могильник усиленно напоминал СХОЯТ. После предбанника с рамками и душем, смывающем радиацию, начиналась пещера, уходившая вглубь под углом примерно тридцать градусов. Полевая лаборатория представляла собой фургон весьма футуристического вида. Он через отдельные ворота заехал в зал, куда вел коридор из предбанника. Помещение выглядело минималистично, просто прямоугольная бетонная коробка примерно сто-сто пятьдесят квадратных метров. Из-за тусклого освещения трудно было определить точнее, да я и не стремился.

Специально для нас принесли три железных стола, они уместно смотрелись бы в морге. Еще один, как я понял, предназначался для дистанционного пульта. Его-то я первым и выложил, сперва потребовав, чтобы все непосвященные вышли. Съемку я разрешил только при условии, что сам не попаду в кадр, а также, что процесс «выгрузки» тоже заснят не будет.

— Мои тайны стоят ваших, обнародовать их ни к чему.

Когда в зале остались только Покровский с Бобровым, агенты Физик и Химик, ну и мы с Булем, я и поместил чемодан на один из столов.

— Курак уверял, что с его помощью можно подорвать бомбы, замурованные в бетон под ратушей. Также блондинчик был уверен, что даже из такого положения они способны вызвать экологическую катастрофу. Предлагаю вам самим разобраться в этом. Могу только добавить, что чемодан он считал Предметом, то есть магическим артефактом, и я этот факт подтверждаю. Футляр способен как минимум выжить в бою против лемпов, что и произошло в действительности.

— Ладно, — кивнул Покровский, — будем двигаться дальше.

— Что вперед? — спросил я. — Бомбы или тела агентов?

— Тела, — ответил Покровский, подумав. — Надо отдать им честь.

— Без проблем.

Я демонстративно создал и надел перчатки, изъял и разложил по столам «упакованные» трупы.

— В чем они? — удивился советник.

— Этот материал называется «айсер». Он очень холодный, так что прошу незащищенными руками не трогать.

— Вы можете извлечь тела? — спросил Покровский, вид у него был потрясенный.

Я же удивился, что из всех чудес, что я демонстрировал сегодня, его больше всего поразила оболочка из ледяного стекла.

Как и всегда, создавая эти холодные неуязвимые капсулы, я позаботился о слабом месте. Так что небольшое давление в нужной точке, и оболочка развалилась на две аккуратные половинки. То же самое я проделал с двумя другими «стеклянными гробами».

Я подумал даже предложить Покровскому вариант хоронить их прямо в капсулах, но потом решил, что тело должно быть предано земле и со временем превратиться в прах, а не сохраниться в неизменном виде на века.

Когда мертвых агентов вынесли, пришла очередь бомб. Покровский решил не рисковать, они с Бобровым и агентами вышли вон. Советник громко сетовал, что не ведется съемка, но я напомнил, что мы ее включим позже.

Я выложил прямо на пол три бетонных яйца. Размера они были весьма внушительного, полтора человеческого роста. Ну так и сами устройства в длину достигали двух метров. Солидные адские машинки.

Я разрешил съемку. Покровский все равно не осмелился присутствовать в одной комнате с этим кошмаром. И правильно делал. Но у него в соседней комнате был экран, на который транслировалось происходящее. Ну и, конечно, все четверо облачились в костюмы защиты. Ничто из этого им не поможет, если я облажаюсь, но я не планировал лажать.

— Господин Каменев, будьте любезны, очистите устройства. Это явно по вашей части.

— Минуточку, Беринг! — из какого-то скрытого динамика раздался голос советника. — Следует ли понимать, что вы сами эту работу выполнить не можете? Я не пытаюсь вас обидеть, просто хочу понять распределение обязанностей.

— Ваша светлость, — ответил за меня Буль, — всему, что умею, я научился от босса. Он может все, что могу я, и еще множество штук, о которых я и понятия не имею.

— Понял, — буркнул Покровский. — И будь любезен, мальчик, называй меня по имени-отчеству, я не светлость. Если уж совсем невмоготу, можешь обращаться «господин советник».

— Разрешите приступить, господин советник? — спросил Буль и даже я не понял, прозвучала ли в его голосе ирония.

Дело свое господин Каменев знал. Очень скоро пол был усеян бетонной крошкой, а бомбы лежали поодаль как новенькие, без единой царапины.

— Можете входить, — сказал я, глядя в камеру. — все готово. Безопасность гарантирую.

Это не было красным словцом, если вдруг какая-то из адских машинок самопроизвольно рванет, заклинание перехватит энергетический импульс и закует бомбу в капсулу из айсера.

— Что делать-то будем? — спросил я Покровского. — Могу утилизировать эту дрянь прямо здесь на ваших глазах.

— Я очень хочу увидеть это шоу своими глазами. Будьте любезны, господин Беринг, утилизируйте одно из устройств.

— Только одно? — уточнил я.

— Надо же с чего-то начать, — улыбнулся Покровский.

Мы оба понимали, что это начало трудного разговора. Но советник прав, лиха беда начало, так что я легко и непринужденно заставил устройство левитировать примерно в метре над полом. Все, кроме нас с Булем, задержали дыхание. Но я не собирался ронять шайтан-машину. Щелкнув пальцами, я превратил ее в горстку поделок из стоунера, которые, для пущего эффекта посыпались на бетон, как бусины с порвавшегося ожерелья.

— Вуаля, — я раскланялся перед зрителями, как фокусник, завершивший представление.

— Впечатляет, — Покровский трижды хлопнул в ладоши.

— Какие ваши планы на остальные устройства? — спросил я, глядя советнику в глаза. Шлем костюма защиты мне не мог помешать в этом.

— Это уже не ваша ответственность, Яков Георгиевич.

— Мне нужны гарантии, что эта пакость не будет использована по назначению.

— Я бы ответил, что это не ваше дело. Но и наша страна, и весь мир обязаны вам предотвращением катастрофы, так что я все же добавлю: Российская Империя владеет ядерным оружием. Так что упрекать нас в безответственности как минимум глупо. Надеюсь, вас устроит такой ответ.

— Пожалуй, да. Хотя мне было бы спокойнее, если бы я разобрался с этой мерзостью.

— Мы умеем с ней обращаться, — вступил в беседу Бобров. — И нам бы хотелось понять, как они собирались устроить катастрофу сквозь бетон. А ведь собирались, иначе не было бы смысла городить этот сыр-бор.

— Возможно, секрет прятался в бетоне, а не в устройстве, — подсказал я. — Я также поступил с оболочкой для тел ваших агентов. Вы легко можете убедиться, что они не поддаются обработке, — я оставляю эти скорлупки вам в подарок. Равно как и камешки. Я ведь обещал вам подарить красивые фигурки. Но запланированные каверны и трещины помогли мне расколоть оболочки.

— Эту версию мы рассмотрим, — кивнул Покровский. — знать бы еще, как они располагались.

— Боеголовкой вверх, господин советник, — неожиданно ответил Буль. — Я их доставал, так что знаю. И босс прав! В фундаменте были трещины.

— Это ценная информация, — кивнул Покровский. — А что вы скажете, если мы вас попросим вычистить этот гадюшник?

— Это работа стала уже привычной для нас. И нее сформировалась цена. До сих пор никто не отказывался ее платить.

— Сколько же это в рублях? — усмехнулся Покровский.

Я создал салфетку, на которой карандашом было написано число. И начался большой торг. Я бы заявил советнику, что он неуместен, но, что греха таить, люблю я это дело!

С утра я первым делом позвонил Ичэню Хуанфу и договорился о встрече в том самом ресторане у посольства, когда мы утолили голод и поговорили о разном неважном, сколько требовали приличия, я обратился к советнику с просьбой.

— Ичэнь, мне надо передать весточку человеку по имени Ю. Вы прекрасно знаете, о ком я говорю.

— Безусловно. Вы желаете поговорить с ним лично?

— Вопрос относительно срочный. Если он согласится на встречу оперативно, то лучше лично. Или же я могу рассказать все вам, а вы передадите ему информацию, как эстафетную палочку.

— Я должен сделать звонок, — сообщил, недолго подумав, советник.

— Не хочу вам мешать. Выйду подышать на улицу. И жаль, что в китайских ресторанах не бывает барных стоек, я бы посидел там.

— Очень благодарен вам за понимание, Яков Георгиевич. Это, увы, единственное место в заведении, где я могу говорить конфиденциально. Не хочу вас гонять, может быть вы попробуете наше лучшее вино просто в зале или в соседнем кабинете?

— Я с удовольствием подышу. Пришлите мне сообщение, когда ваша беседа закончится.

День выдался солнечный. Вступал в свои права март, воздух пах весной. Я с удовольствием постоял в тихом московском переулочке, наслаждаясь редким моментом покоя, но уже через пять минут Ичэнь прислал сообщение, что я могу вернуться.

— Ю просит вас к телефону, мой друг, — он протянул мне смартфон.

Племянник императора велеречиво извинился, за то что дела не позволяют ему прямо сейчас все бросить и устремиться ко мне на встречу. Он попросил изложить мое дело Ичэню, которому Ю полностью доверял.

Я охотно согласился. Мне и самому прямо сейчас отправляться в Китай было несподручно, даже через портал.

Я сам проверил, что ауры невнимания и тишины надежно прикрывают кабинет от случайных и злонамеренных глаз и ушей. А потом повторил то, что уже рассказал Покровскому: про грядущий контакт с Метрополией, про создание нового государства. И отдельно про причины, по которым Китаю стоит новое государство признать.

В частности, я намерен делиться технологиями, опережающими свое время, например, новым подходом к электронике, об этом просил меня тот же Ю. Но безусловно делиться мы собираемся с теми, кто признает новое государство.

Рассказал я и о вторжении. На этом Ичэнь меня очень вежливо, но настойчиво прервал, сказав, что Ю непременно должен участвовать в этом разговоре.

Я поинтересовался, сталкивалась ли Поднебесная с подобной напастью. Ичэнь не ответил, но дал мне понять: что-то в Китае произошло.

Я собирался из Лазури отправиться на Байкал. Посмотреть, как идут дела у Сидорова, что за домик нам отгрохал Буль. А главное — познакомиться с губернатором Иркутским. Но моего внимания возжелал другой губернатор. Птицын приперся аж в Вешние Воды, и при всем моем неуважительном к нему отношении, я не мог его так запросто «послать с ноги», а прятаться, заставляя сотрудников врать, что я срочно куда-то убыл, счел ниже своего достоинства.

Я принял его в своем кабинете, не вести же мерзавца в Лазурь. Привлекать Веронику, чтобы бегала вокруг «высокого гостя» кругами, я не стал, так что кофе губернатору принесла обычная официантка из бара.

— Честно говоря, Вячеслав Кириллович, я немного удивлен. Мне казалось, мы уже все обсудили и все точки над «i» расставили.

— Ну зачем так категорично, Яков Георгиевич. Так или иначе нам придется сотрудничать. Вы все-таки живете и занимаетесь делами на моей территории. И я уверен, что если вы отбросите нелепые теории, которые я иначе чем бреднями счесть не смогу, о каком-то захвате вашего предприятия, мы сможем работать с огромной взаимной выгодой.

— Ну и как же мы отбросим эти, как вы выразились, бредни, когда даже судья уверена в обратном.

— К сожалению или счастью Малинкина Евгения Степановна показаний дать не может. А нам стоит отбросить прошлое и начать с чистого листа. А начать мы можем многое. Сперва продолжим уже отработанное. Но мелкая помойка — очевидно не ваш масштаб. А не замахнуться ли нам на целый полигон? Вашими усилиями, кстати, он приведен в гораздо лучшее состояние, чем был, но на самом деле там бездонная пропасть.

— Разделим вашу пылкую тираду на части, Вячеслав Кириллович. Во-первых, госпоже Малинкиной не надо давать какие-то там показания. Она их уже дала. Не желаете ли ознакомиться?

— Не понимаю, о чем вы, — с заметной тревогой покачал головой Птицын.

Я же включил телевизор. Запустился ролик, в котором судья рассказывала о невероятно интересном опыте сотрудничества с любимым губернатором. За камерой, естественно, стоял Полковник, но ему в кадре делать было нечего.

— Что это? — прохрипел Птицын. — Откуда это у вас?

— Вы думаете, что Малинкина ваша ручная просто так разумом в страну непуганых единорогов переселилась? Ничто не случайно, Вячеслав Кириллович. И показания ее трактуются однозначно: вы с ней десятилетиями отнимали все, что плохо лежит. Отсюда мы плавно переходим ко второй части. Сотрудничать с таким человеком я не буду при любых обстоятельствах. Деятельность свою я переношу в другие регионы, какие именно вам знать не обязательно. Прочтете в газетах.

— Вы только что признались в похищении судьи, угрожали губернатору, это глупость или самонадеянность?

— Ну что вы, какие признания? Мы с вами вдвоем, наедине, смартфон в вашем кармане, которым вы по привычке пытаетесь записать наш разговор, не работает. Равно как и диктофон, модная шпионская штучка. Можете проверить, я подожду.

— Кто еще видел эту запись? — спросил Птицын.

— Вам не записи надо бояться. Вы опять за лесом деревьев не видите. Опасайтесь меня, Вячеслав Кириллович. Это не угроза, это призыв к вашему благоразумию. Вы так и не поняли, к кому пришли в гости. Подумайте лучше, почему пострадала только судья, а не вы. Вележева, как третьего соучастника, я хотел к ногтю прижать, опираясь на его же безграничную жадность. Но природу стало жалко.

— Почему же? — спросил Птицын.

— Потому что вы — родственник императора, поставлены на свою должность именно им. Не знаю уж, за какие заслуги. Держитесь за свое место, Вячеслав Кириллович, мой вам добрый совет. Если вдруг государь перестанет вас прикрывать, может начаться разное. А теперь прошу меня простить, очень много дел.

Я встал из-за стола, не протянув губернатору руку.

— Не думаю, что мне стоит бояться такого человечишку, как вы, — проговорил Птицын злобно. — Только вы заблуждаетесь, корни в моей губернии у вас остались. Например, этот прекрасный отель, который заметно похорошел при вас, стоит на моей территории.

— Он легко переедет в более дружественный регион. Да и не отдам я его так запросто. Это не свалка, он мне реально нравится. Прощайте, губернатор.

— Познакомь меня со своей новой гвардией, — Горн Первый прошелся мимо учеников, выстроившихся ради такого случая в шеренгу.

Я даже Эльзу с Полковником выдернул из свадебного путешествия, чтобы познакомить их с королем. Да и Сидорова я тоже позвал с собой, почему бы и нет. На заседании Совета Метрополии, это что-то вроде земного ООН, мне нужна была солидная свита. И, к сожалению, эритийские или прочие дружественные связи не годились. Нужен был кто-то из моего нового государства.

— Школа, ваше величество, — улыбнулся я. — Никогда не теряю случая научить кого-то чему полезному. А при необходимости и мозги прочистить.

— Это он может! — рассмеялся Горн. — Но всей твоей банде, как ее ни называй, тесновато будет во флигеле. А герцогство ты отдал мне в аренду. Или ты хочешь его вернуть? Да вы садитесь, детки! Вольно, или как у вас это называется. Разрешаю в неформальной обстановке сидеть в присутствии короля и вкушать пищу. Это, кстати, привилегия, за которую многие дворянчики шляпу согласны сжевать без масла и горчицы. Так что, Этерни, забираешь свои владения?

— Ну уж нет, — отмахнулся я. — Некогда мне управлять им, а Брин, я уверен, хоть тот еще жулик, но справляется на отлично.

— Подворовывает, но дело знает, — согласился Горн. — Ну что же, я тут отрубил голову одному чрезмерно обнаглевшему графу. У него прекрасный особняк в двух кварталах от дворца. Я его конфискую и отдам тебе под посольство. Естественно, мир твой я признаю, свое посольство тоже отряжу. Документы в Совет Метрополии я от твоего имени подал. Готовься читать речь, король Этерн Первый.