Мастер молний. Книга IV

Глава 24

Ну ладно, Босфор действительно красив. Жаль, что поездка выдалась на такой неподходящий для путешествий месяц, как апрель. Я благосклонно принял предложенную посольством экскурсию по Стамбулу. Спасибо, что визит мой был неофициальный, так что я смог получить от него простое туристическое удовольствие.

Со мной в делегацию вошли Кару, точнее часовой робот с амулетом, придающим его внешность человека. По документам он проходил как сотрудник МИДа Новой Гипербореи, на деле же именно эта ипостась моего сыночка управляла министерством.

Неожиданно горячее желание поучаствовать в разговоре выказал Покровский. Ради него пришлось включить в состав двух «специалистов по безопасности», точнее — гвардейцев-майаридов. Естественно, им тоже выдали артефакты иллюзий.

Для переговоров турки сняли нам ресторанчик над проливом. Естественно, он был полностью закрыт «на спецобслуживание». Также естественно все разведки мира поспешили напичкать заведение шпионской аппаратурой. Ну по крайней мере у меня создалось такое впечатление, когда я осматривал место действия.

Никто, кстати, не знал, что я проверил ресторан. Я даже лично там не появлялся, послал птичку, и уже ее «глазами» изучил площадку. Пусть считают меня простачком, который, не зная брода, суется в воду. На самом-то деле я мог позаботиться, чтобы наше общение сохранило приватность.

Но время приготовлений прошло, шоу началось. Делегация «цивилизованного запада» потрясла разнообразием типажей. С Эдмундом Уэсли я уже был знаком лично, хотя он сам этого не знал. Возможно, догадывался. Обычный рафинированный джентльмен. И единственный маг в теплой компании, я без труда угадывал в нем друида по характерной ауре.

Мартин Кох, оперативник, высокий, под два метра, худой, с лицом, будто вырубленным из дерева, походил на профессионального киллера. Я охотно мог его представить на крыше дома со снайперской винтовкой.

Герман фон дер Штауфен, напротив, напоминал мне гнома. Невысокий, хотя и не коротышка. Очень плотный, я бы даже сказал, коренастый. Злой и пронзительный взгляд сильно контрастировал с невозмутимым спокойствием оперативников.

И дополнял картину французский посол Франсуа Лаперуз, манерный, дерганый, будто кукла на веревочках. Он явно единственный в этой компании не понимал, что на самом деле происходит, поэтому и суетился больше всех.

Были с ними и свои «специалисты по безопасности». Как и мои майариды. Они остались в общем зале, тогда как нам выделили роскошный кабинет с видом на Босфор. На столе уже были расставлены бутылки с водой и тарелки с легкими закусками.

— Если мы захотим, — сказал Уэсли, — нам подадут вино. Но мне кажется, лучше начать нашу беседу с чистой головой.

— А мне кажется, — возбужденно заговорил посол, впрочем, так он общался всегда, — неплохо бы снизить напряженность. Я уверен, что смогу выбрать из местных запасов что-то, реально достойное высоких гостей.

— Мы не сомневаемся в вашей компетентности, — ответил Уэсли, — и охотно воспользуемся вашими талантами, когда придет пора праздновать достигнутое соглашение.

— Может быть, мы перейдем уже к делу? — раздраженно спросил Штауфен.

— Охотно, — весело поддержал я его, — я знаю, что вы давно ищете со мной встречи. Ну вот я здесь. Так чего же вам угодно, господа?

— А вы так упорно от нас прятались, — буркнул Штауфен, — набрались, наконец, смелости?

— Ну же, барон, — всполошился француз, — зачем вы так? У нас дружеская встреча!

— Вы сами поставили себя в такое положение, — с той же улыбкой прокомментировал я заявление немца. — Прислали бы посольство, пустили бы наше к вам. Мы бы радостно обменивались нотами протеста и прочими категоричными заявлениями. Все были бы счастливы. Но вернемся к первому вопросу: чего же вы хотите?

— Мистер Бореас, — начал Уэсли, — я могу вас так называть? Или какое обращение вам кажется уместным?

— Какое? — переспросил я. изображая удивление. — Конечно же «ваше величество». И хотя наша встреча неофициальна, не вижу, почему бы вам не сохранять элементарную вежливость. Тем более, что все вы представляете монархические государства. Я понимаю, американец мог бы из принципа игнорировать мой статус, но таковых среди нас нет. Кстати, почему? У Североамериканских Штатов нет вопросов к Новой Гиперборее?

— Они есть, ваше величество, но я уполномочен их задать в том числе и от их имени, — ответил Уэсли. — И все же наша беседа действительно неофициальна. Так что предлагаю откинуть титулы и просто решить все накопившиеся вопросы.

— Как вам будет угодно, — махнул я рукой. — Хотя меня учили, что вежливый теленок двух маток сосет.

— Ласковый, — поправил меня вдруг молчаливый Кох. — Я знаю эту русскую пословицу, в ней говорится «ласковый».

— Как скажете, герр Кох. Итак, в третий раз задаю тот же вопрос: что вам угодно, господа?

— Вы нарушаете принцип невмешательства! — выпалил Штауфен.

— Трудно нарушить что-то, чего ты не придерживаешься, — резонно заметил я.

— Вы брали обязательство не вмешиваться в дела Земли! — не унимался немец.

— Вас кто-то обманул, — улыбнулся я сочувственно. — По крайней мере я такого не припомню. А память у меня хорошая.

— Ну так припомните ваше пафосное появление в зале ООН! Вас просили…

— Мало ли кто и о чем меня просил. Я бы не прожил так долго, если бы не научился отказывать. Если вы в свою очередь напряжете память, то вспомните, как я четко заявил, что буду поддерживать дружественные страны. Это я и делаю.

— Так может, ваше величество, вы плохо выбираете друзей, — улыбнулся Уэсли, выглядело это довольно хищно.

— Во-первых, это мне самому судить. Во-вторых, мы с этого начали: вы прилагаете неимоверные усилия, чтобы испортить отношения с Новой Гипербореей. Хотя и трудно сломать то, чего не существует.

— У нас есть шанс исправить это упущение, — примирительно сообщил Уэсли. — Ваше величество, наш разговор как-то неправильно стартовал. Предлагаю начать его заново.

— Ваше величество, — вмешался вдруг Лаперуз, — установление дипломатических отношений — долгий и трудный процесс! Это невозможно решить так вот просто! Нужны шаги с обоих сторон, показывающие некоторую серьезность намерений!

— Вовсе нет по обоим пунктам, — возразил я. — Во-первых, это может произойти очень быстро, как это вышло у нас с Россией и Китаем. Во-вторых, отношения не обязаны быть непременно хорошими. Вы пока пытаетесь делать вид, что меня не существует. И судя по тому, что все мы встретились в этом приятном месте, у вас не сильно получается меня игнорировать.

— Хватит прелюдий!

Штауфен стукнул кулаком по столу. Его соратники недовольно поморщились, француз даже заблеял что-то успокаивающее.

— Ситуация с Карпатской Республикой вышла из-под контроля.

— Из-под вашего контроля, — поправил его я.

— Вы не заключали военный союз с Россией, — продолжил немец. — Значит не имеете права вмешиваться в ход военных действий.

— А разве в Карпатах идет война? Неужели кто-то кому-то ее объявил? — удивился я.

— Завязывайте демагогию!

— Вы уж определитесь, мы сейчас обсуждаем дипломатию или реальное положение вещей? А все ли участники нашей встречи в курсе, что на самом деле происходит? За своих спутников я ручаюсь. А как насчет любезнейшего месье Лаперуза.

— Я граф! — пискнул посол. — И я не очень понимаю, что вы имеете в виду?

— Мы же решили обходиться без титулов, — напомнил я. — И, судя по вашему ответу, вы как раз не в курсе. Тогда следующий вопрос, зачем вы здесь, граф? Нет, не поймите превратно, я счастлив, что мы познакомились! Вопрос в смысле нашей встречи.

— Мы еще с трудом уговорили турок не совать свой нос, — абсолютно неожиданно рассмеялся Кох. — Но вы правы, нам не хватает конфиденциальности, чтобы говорить абсолютно открыто. Так что вы простите за намеки. У нас два вопрос на повестке дня. Первое — Карпаты.

— Вы должны вернуть всю технику, которую нагло украли! — вдруг грубо перебил его Штауфен. — И заплатить за порчу инфраструктуры в Польше, которая не участвует в военных действиях.

Мы с Покровским одновременно рассмеялись.

— Вы превращаете войну в фарс! Такое поведение недопустимо! Равно как и ваше в ней участие. Какого черта вы вообще в это полезли?

— Вы знаете, зачем я полез, — я прикрикнул на этих клоунов Голосом. — Вся карпатская история — предотвращение террористических актов беспрецедентного масштаба. Вы все в курсе, что я имею в виду. Кроме разве что нашего милейшего графа.

— Но действительно, что вы имеете в виду? — живо откликнулся посол.

— Спросите у своих коллег. Сейчас не время и не место для политинформации, — отмахнулся я.

— Вы не имели права похищать наши танки! — вдруг залопотал француз. — Это промышленный шпионаж!

«Да он бредит что ли», — подумал я.

— Николай Александрович, что мы думаем об их танках?

— Французские, уж простите ваша светлость, совсем никуда не годятся, — с улыбкой заговорил Покровский, — немецкие немного лучше. Первое место отдадим американским. Но все они заметно уступают российской технике. Уверен, что в крупном танковом сражении вы бы это сразу почувствовали.

— Так что о каком шпионаже может идти речь? — закончил я его мысль. — И вы не понимаете главного, господа. По большому счету я не вмешивался в военные действия. Поверьте, если бы в них участвовали мои войска с моим оружием, вы бы сразу это заметили.

— А как можно назвать тот цирк, что вы устроили? — фыркнул Уэсли.

— Прекращением фарса под названием «путч в Карпатах». Теперь слушайте меня. Ваше забавное приключение в Республике закончилось. Вы свернете манатки и забудете, что эта страна существует на белом свете. Вам не понравится развитие событий, если оно произойдет.

— И вовсе вы не закончили войну в Карпатах, — раздраженно выпалил Штауфен. — Наоборот, вы вывели ее на новый уровень. Что вы о себе возомнили, Бореас? Думаете, вы контролируете свой мирок? У вас там один город на целую планету. Не боитесь лишиться львиной части территории?

— Не боюсь, — честно ответил я.

— А стоило бы, — хмыкнул Штауфен. — Теперь, что касается Карпат. Вы прекратили прокси-войну. Только теперь она может разрастись в настоящую, против объединенных армий европейских королевств и Североамериканских Штатов. Это можно было бы избежать, если бы вы проявили хоть каплю благоразумия.

— Да погодите вы, — поморщился Уэсли. — Что ж все накаляете, Герман. Мы здесь, чтобы попытаться договориться. Развязать мировую войну мы всегда успеем. Давайте пока отложим в сторону карпатский вопрос. Есть тема поважнее. И вы, мой друг о ней в курсе.

— Мне сейчас стало интересно, — заметил я.

— Это хорошо! Произошел некий неприятный инцидент в Праге.

— Еще один акт террора, — буркнул Штауфен.

— Да погодите, Герман! По нашим данным после тех печальных событий у вас в плену оказалась некая очень важная персона!

— Какая именно? — уточнил я самым нейтральным тоном.

— Еще и не одна, — закатил глаза Штауфен.

— Я бы назвал ее инфернальной сущностью. Мы хотим обсудить условия ее обмена. И, конечно, вашего невмешательства в земные дела.

— О чем вы говорите? — вытаращил глаза француз.

— Я вам потом объясню, — ласково, но жестко ответил Уэсли.

— Инфернальной! Нашли же слово! Послушайте, что я скажу, господа. Я бы не вмешивался в местные дела, если бы усилиями этой самой особы на Земле не разгорелся глобальный кризис. Именно в тушении этого пожара и заключен весь смысл моих действий. И когда пожар потухнет, тогда особа выйдет на свободу.

— Ну какой пожар! — покачал головой Уэсли. — Я уверен, что вы не намерены использовать данную особу как заложника. Сильно сомневаюсь, что вы вообще способны причинить ей вред. Не знаю, как вы ее удерживать умудряетесь.

— Вам и не положено знать, — прокомментировал я.

— Вопрос лишь в условиях ее освобождения. Полагаю, мы способны предложить за нее весьма щедрый выкуп.

Он достал визитную карточку и написал на ней число. В этот раз он был куда щедрее, чем в переговорах с Манном.

— Это сумма в долларах, я полагаю?

— Конечно, — не слишком натурально рассмеялся Уэсли. — Не в рублях же!

— Забавно, — невесело рассмеялся я. — Вы упорно пытаетесь меня подкупить фантиками. Даже попытки не сделали предложить мне что-то стоящее, по-настоящему мне нужное.

— Чем вас не устраивают доллары? — сердито осведомился Штауфен. — Хотите, дам вам марки.

— Генри Манн совсем недавно объяснял мистеру Уэсли, почему он не считает доллары какой-то ценностью. Но вы пытаетесь показать свою щедрость, засыпая меня бумажками, которые сами бесконтрольно печатаете. Не какими-то природными ресурсами, даже не Гиперборейскими талонами. Спасибо, что не суете бусы, как какому-то дикарскому царьку.

— Ваши условия, Бореас? Назовите, и мы их обсудим.

— Вы не поняли, мистер Уэсли. Я не торгуюсь с вами. Я просто выражаю восхищение вашим упорным желанием получить что-то, ничем не жертвуя. И столь же упорным неуважением ко мне. Совершенно бессмысленно меня подкупать долларами или любой земной валютой. Мое личное состояние намного превышает годовой бюджет Североамериканских штатов. И в моем распоряжение огромный мир с нетронутыми природными богатствами. А также доступ к знаниям и технологиям, намного опережающим ваши самые дерзкие фантазии. Так что мой ответ очевиден: Кали останется там, где ей и место, пока кризис, который она же и создала, не закончится.

— Тогда не удивляйтесь, — злобно заявил Штауфен, — если карпатские патриоты, которых вы почему-то списали со счетов, перейдут с военных действий на партизанскую войну. И также ждите, что потеряете свой мирок, который вы не способны удержать и которым владеете не по праву.

— Угрожаете мне террором? Ну что ж, у меня не было сомнений, что потомки жителей Атлантиды — спонсоры терроризма. На вашем месте я бы молился, чтобы наше противостояние не перешло в открытую войну. Обещаю вам лично, что вы, герр Штауфен, потеряете ваши заводы, потому что на них производятся орудия убийства.

— Да не в состоянии вы причинит вред нашей цивилизации! — воскликнул Штауфен. — Пустые угрозы.

— Пустые? А вы уже смогли расковырять обелиск? — усмехнулся я.

— Да, хороший фокус, — фыркнул в ответ немец. — Но это не мифическое орудие, которым вы тут грозитесь. Да и, я уверен, что это не ваша работа, а тех сил, что прибыли от Метрополии. Только здесь их нет, а мы с вами остались.

— Ну что ж, вызов принят. Дайте мне только повод, и я уничтожу военную базу на границе Германии и Польши. Возможно, мне это будет очень трудно сделать, раз вы предупреждены о такой угрозе. Кстати, вопрос: если у вас такая сильная армия, почему на вашей территории стоит американская база?

— Это соглашение о взаимопомощи. В отличие от вас с Россией все европейские страны и Америка состоят в военном союзе.

— А ваши базы есть на том континенте? Все, господа, я свое любопытство удовлетворил. Полагаю, нам больше нечего сказать друг другу.

— Значит заговорят пушки! — воскликнул Штауфен. — Приятного возвращения на Родину, ваше величество.

Конечно же последняя фраза оказалась пустой угрозой. Я перенес нас всех в Вешние воды, как только мы вышли из ресторана. Задним числом я узнал о взрыве в отеле, где мы должны были остановиться. Я не стоит обвинять террористов в невнимательности, я отправил туда наших тульп, а с ними майаридских гвардейцев. Жалко гостиницу. Но к счастью, никто из посторонних лиц не пострадал.

Первый ход со стороны «прогрессивного запада» был скорее потешным, чем опасным. Со мной связался глава эльфийского поселения, которое разместилось в северных лесах. Он попросил меня о встрече, и я охотно перенесся в его владения.

С гордостью эльф продемонстрировал мне с полсотни американских танков, сгрудившихся на слишком маленькой для такой армады поляне.

— Мы почувствовали, что на нашей территории открылся портал. Это произошло в три часа ночи. Мы помним, что обещали защищать эти леса, так что приняли меры, пока эти железные чудовища не причинили слишком большой ущерб природе.

Стоило отметить, что произошло это за восемьсот километров от поселения. Как танковый батальон планировал продираться сквозь чащу, науке неизвестно.

— Что прикажешь сделать с пленными? — спросил эльф. — Мы не стали их сразу казнить, вдруг у тебя найдутся свои планы на этих недоумков.

Я забрал и технику, и людей, поместив их на той же «станции», где жили все наши трофеи. Эта партия выглядела новее, чем все, что нам попадалось на дороге к Карпатам. Это была уже действующая армия САСШ.

Я позвонил Покровскому и сообщил о находке.

— Надо им вернуть пленных, — сказал я. — Мне они ни к чему. И пусть минобороны взглянет на танки. Им понравится.