Мастер молний. Книга IV

Глава 20

Ветерок уменьшила процент кислорода в воздухе в кабине. Растет девочка. Это уже гроссмейстерский уровень, учитывая, что поезд не герметичен от слова «совсем». Волна немного повлияла на спиртное, которым баловались машинисты. В итоге экипаж тепловоза мужественно захрапел на рабочем месте.

Процедуру девочки повторили с патрулем, ходившем вдоль состава. А затем и со стражниками, не покидавшими вагон с боеприпасами. Ну вот, поезд в полном составе переквалифицировался в спальный вагон. В тот же момент Ветерок погасила свет на станции.

— Как вы собираетесь перемещать поезд? — задал я вопрос строго как на экзамене.

Ученики озабоченно выдвинули целую кучу версий. Нам был привычен способ со стационарными вратами, через которые поезд попросту проедет. Его я сразу отверг: состав должен пропасть в один момент, будто бы его и не было.

Второй вопрос: как мы его встретим на той стороне. И где эта сторона? Но тут уж я расстарался. Все же демиург у нас в команде лишь один. Нашел я интересный осколок мира: бескрайняя степь, поросшая жухлой травой.

— И что дальше? — продолжал я допрашивать бедных студиозов. — Перенесете поезд сразу с рельсами? Оставите на месте станции яму в несколько метров глубины и пару километров длины? А как быть с другими поездами?

— Нет, — задумчиво потер подбородок Уголек. — Мы сделаем железную дорогу.

— Как?

— Скопируем, — радостно закричала Ветерок. — Снимем мерку с их железки, чтобы с размером не напутать, и воссоздадим, только металл и дерево для шпал перебросим. Стрелок и всякой другой специфичной дури нам и не надо, только пару километров, как ты и сказал, путей. Сделаем их сразу много, веток десять.

— Думаешь, почва выдержит поезд с тяжелой техникой?

— Я укреплю, — кивнул Полковник. — об этом не волнуйтесь. Меня больше интересуют перроны. Да еще и ангары нам понадобятся.

— Зачем перроны? — удивилась Ветерок.

— Мы же не просто так воруем, нам еще товар презентовать придется. Надо как-то танки сгрузить с платформ. И загнать куда-то. Трава сухая, но не мертвая, значит, теоретически может пойти дождь.

— О, еще вопрос, — подскочила Алиса. — У нас же не одиночная акция, мы же постоянно будем поезда тырить? То есть они будут копиться?

— Не будут, — отмахнулась Ветерок. — Как разгрузим один состав, тут же его и утилизируем как мусор на свалке. И материалы переправим на склад, а оттуда в Медный дом.

— Хорошо, — одобрил я. — Вернемся к разгрузке.

— Можем создать иллюзию крана, а танки попросту телекинезом отправить. Или сразу телепортировать на полигон.

— А какой у нас будет полигон? — тут уж даже я удивился.

— Да вся степь, — рассмеялась Ветерок.

— Ладно, предположим, груз вы примете. Хотя вам предстоит ювелирная работа — поместить длинную многотонную колбасу точно на рельсы.

— Переместим на пару метров выше, а потом слевитируем по месту, — отмахнулась Алиса.

— Хорошо, коли так. Но вернемся к похищению. Если не прогонять поезд через портал, тогда как мы его заберем?

— Быстро и чисто, — мрачно, иначе он не умел, улыбнулся Полковник. — Не знаю, рассказывали вы молодежи, но существуют объемные порталы. Мы запустим познание сути, которое создаст проект поезда, в точности описывающий форму и габариты состава, его вес и положение в пространстве. Прямо по этому проекту запустим портал, и в итоге даже рельсы не поцарапаем.

— А мы справимся? — испугалась Волна.

— Будем тренироваться, — ответил я.

— А почему не поцарапать рельсы? — вдруг заинтересовалась Алиса. — Почему яму-то не оставить? Накажем поляков, за то, что всякую шваль оружием кормят. Пусть останутся с дыркой в земле вместо путей.

— Так все-таки с рельсами переносим?

— Ну нет, — замотала головой Алиса. — Мне нравится идея с подготовкой. В процессе переноса все лишнее от поезда отсеем. Сразу утилизируем, рельсы на металл, а почву где-нибудь в стороне вывалим.

— Ну что ж, тогда нам нужно быстренько купить поезд и на нем потренироваться.

Свет включился сам собой, как и пропал до того. Станция оставалась погруженной во тьму всего пять минут. Но пропажу состава обнаружили только утром. Запаниковал путевой обходчик, который должен был убедиться, что поезд готов к отправке. Убедился, ничего не скажешь.

Лишнюю землю мои мерзавцы, кстати, вывалили на оставшиеся рельсы сразу за ямой. Теперь на нее пялились, не находя слов, самые разные люди, в число которых входило железнодорожное начальство, польские безопасники, а также бывшие хозяева танков и прочей очень важной и дорогой техники, представители немецкого и французского министерств обороны.

— А что с машинистами? С охраной? — спросил немец.

— Скорее всего они мертвы. — ответил француз. — Мы же не должны выплачивать компенсацию? Это явно невоенные потери.

— А какие? — спросил начальник станции.

— Я-то откуда знаю, — озверел вдруг чиновник. — Разгильдяйские! Как можно проворонить целый поезд? Это в конце концов должно быть безумно громко!

— Никто не слышал никакого шума, — начал оправдываться начальник станции. — Не верите моим людям…

— Как им верить, они ни на секунду не трезвеют! — прокомментировал немец.

— Тогда расспросите своих людей, которые ночевали в здании. Кто-то же из сопровождения выжил?

— Спросил уже.

Покойники нашлись ближе к вечеру в той же яме. И машинисты, и доблестные стражи были мертвецки пьяны, на вопросы отвечать или даже просто проснуться не готовы. Только через несколько часов их удалось привести в чувство. Но внятных показаний они не дали. По их словам они крепко заснули, а проснулись в каком-то сарае, где их ждала многолитровая бутыль польского, судя по вкусу, самогона и много простой деревенской закуски вроде домашней колбасы, зеленого лука, вареных яиц и вареной же картошечки с салом.

— Нет, — сказал ведущий машинист, — мы же люди с понятием, попытались выйти, но дверь оказалась заперта. И крепкая, зараза! Не вышибли, только плечи отбили. Во синяк!

Он стянул форменную куртку, а затем и пропахшую потом сорочку. Не соврал, синяк украшал плечо.

— Ну что-то вы должны были помнить? — принялся допрашивать свидетелей офицер безопасности. — Звуки, запахи, тепло вам было, холодно?

— Тихо там было. Пахло — так им, родимым и пахло!

— Самогоном? — догадался начальник станции.

— Ну так! И насчет тепло ли — ну так, по-весеннему. Чуть-чуть зябковато, но не замерзли. А как выпили вообще хорошо стало.

— Не сомневаюсь, — прошипел начальник станции.

— Хорошо им? Хорошо? — разорался вдруг француз, слегка понимавший по-польски. — Вы хоть понимаете, сколько этот груз стоит?

— Я бы больше волновался об утрате секретности, — холодно поправил коллегу немец. — Если наша техника попадет в руки русских, а скорее всего она уже там… — он махнул рукой и замолк.

Немецкий чиновник в целом был прав, но слегка опережал события. На импровизированную станцию в степи прибыла целая комиссия, выглядевшая еще более представительно, чем обескураженные проверяющие в Варково.

Возглавлял ее сам Покровский, с ним прибыли сотрудники Министерства Обороны, полковник из Генштаба, ну и конечно делегация с нескольких военных заводов.

Если бы все происходило до Контакта, я бы заморочился конспирацией. А так — портал в другой мир, эка невидаль. Скоро станет рутиной. Собрал всех в Вешних водах, посадил в автобус с затемненными стеклами, Лемешев часик покатал Комиссию, а потом нырнул в степной осколок.

Выражение лица комиссии, которая смотрела на сгруженные образцы европейского зоопарка*, а также на те, что остались на платформах, бесценны. Но когда первый шок прошел, начался вполне ожидаемый цирк с конями. Покровский до поры до времени в представлении участия не принимал, наблюдая со стороны и получая удовольствие.

* Ну вы поняли, тигры с леопардами.

— Откуда вообще все это взялось? — недоумевали буквально все, кроме Покровского. — Эти пути, откуда они идут и куда?

— Секрет фирмы, — ответил я загадочно. — Но вы же не думаете, что мне было трудно организовать эту инфраструктуру?

Они не оставили вопросы о станции, но переключились на сами трофеи.

Заводские инженеры морщили нос, повторяя без конца, что европейские хищнички куда хуже российских танков. Я с этим был абсолютно согласен, но не очень понимал, зачем это выслушивать сейчас, да еще в форме монотонно-презрительного бубнежа над ухом.

Министерские чиновники и полковник остались довольны увиденным. Особо их впечатлили не танки, а системы ПВО и ракетные установки, которые тоже нашлись на поезде, хотя и не в изобилии.

— Они вообще на ходу? — спросил генштабовский полковник.

— Да, конечно. И боеприпасов в достатке, мы перенесли их в ангар. Можете сами взглянуть.

— Мы должны проверить состояние техники, — заявил инженер.

— Не вижу препятствий. Покататься вы можете хоть прямо сейчас. Бензина понемногу есть в каждой машине. Можете и пострелять, но я не строил цели. Если захотите, запланируем это на будущее. Только составьте ТЗ или сами подготовьте все необходимое, я переправлю, и здесь все соберем вашими или моими силами.

Они немного поездили по степи и даже пальнули пару раз, к счастью, не в сторону «станции».

Но их вдруг замучила жаба, ну вот не захотели они платить мне деньги за образцы. Мне заявили в лицо, что как патриот я обязан безвозмездно передать все это добро министерству обороны. Я резонно заметил, что представляю сейчас другое государство. Более того, мы находимся не только вне границ России, а даже за пределами Земли.

— Вы не хотите принести пользу Родине! — не унимался министерский выползень.

Я опрометчиво остался в облике Беринга.

— Я уже принес пользу. Вся эта техника не попадет на линию боевого столкновения, из нее не убьют русских солдат. И я считаю, это прекрасный вклад. И кстати, я полностью согласен с товарищем инженером, российские танки лучше европейских «шедевров».

— А если мы не купим у вас все это богатство? — злобно поинтересовался министерский чиновник.

— Разберу на металлолом. Что-то, а сталь мне нужна постоянно, у меня масса производств в нескольких мирах.

— Я должен поверить, — не унимался чиновник, — что вы не побежите тут же продавать технику нашим врагам?

— Я вообще не торгую оружием.

— А что здесь происходит?

— Я пошел вам навстречу с разовой акцией. Вы хотели образцы, наслаждайтесь!

— Мы попросту все это реквизируем по законам военного времени, — заявил мне генштабовский полковник.

— Какого военного времени? — схватился за голову Покровский, но я подал ему знак рукой, чтобы не вмешивался.

— Не вопрос, — ответил я штабисту. — Я здесь один, без оружия, в отличие от вас. Берите все что хотите. Реквизируйте на здоровье.

Я создал нам с советником кресла, в которые мы и уселись, наблюдая за полетом мысли членов комиссии. До них постепенно доходило, что вывезти все эти сокровища без моего непосредственного участия не выйдет. Да и сами они находятся тут на птичьих правах.

— А почему вы попросту не отдадите им образцы? — спросил Покровский вполголоса. — Вам ведь не нужны наши, как вы сами выразились, фантики, да и суммы для вас копеечные.

— Из принципа, любезный Николай Александрович. Люди не умеют ценить то, что досталось даром. Хотя я не ожидал, что у них до такой степени жадность в одном месте взыграет.

— Это скорее вопрос власти, а не денег. Кроме того, они считают, что, поставив вас на место, заслужат похвалу от императора.

— Испортив отношения со мной?

— Не слишком умно, согласен. Ну вот такие у нас бюрократы. Но ничего, вернемся в мою юрисдикцию, я им устрою веселую жизнь.

— О, смотрите, они что-то решили! Представление продолжается.

Комиссия с самым решительным видом направилась в нашу сторону. Штабист извлек из кобуры пистолет и направил его мне в лоб.

— Вы немедленно переправите нас и этот поезд со всем содержимым на территорию России! Он укажет вам координаты полигона!

Вперед вышел чиновник из Минобороны, судорожно теребя смартфон, наверное, в поисках адреса. Покровский громко, с силой ударил себя по лбу.

— Ну что, Николай Александрович, дайте мне руку, я отправлю нас в Москву, — сказал я тихо.

— Эй, — заволновался штабист, — немедленно встаньте и отойдите от советника!

Ему явно нравилось слово «немедленно».

— Погодите, Яков Георгиевич, не стоит горячиться! — покачал головой Покровский.

— Ну в самом деле, в меня и моих людей стали слишком часто стали тыкать стволами служаки Российской Империи. Они даже выстрелили в мою племянницу. Я уже начал сомневаться, мы точно дружественные державы?

— Да, я помню эту неприятную историю. Виновные уже наказаны! Я позже принесу самые искренние официальные извинения за эту сцену.

— Наказаны не все, — прорычал я сквозь зубы.

— Яков Георгиевич, прошу, мы обсудим судьбу губернатора Птицына в другой раз!

— Я приказал вам закрыть рот и отойти от советника! — занервничал штабист, не привыкший, что его игнорируют.

— Майор! — рявкнул Покровский. — Уберите оружие!

— Я — полковник, господин советник! — неуверенно возразил штабист.

— Уже нет! И если вы не прекратите клоунаду, то продолжите службу рядовым в штрафном батальоне!

— Это не вам решать, — испуганно заговорил полковник-майор. — У меня свое начальство есть!

— Ваше начальство, капитан, — главнокомандующий Российской Империи император всея Руси Орлов Петр Алексеевич. То, что вы творите, я как советник по безопасности расцениваю как бунт. И обещаю вам, что указ о вашем новом назначении за высочайшей подписью не замедлит себя ждать!

Штабисту стало очень страшно. Я же сразу, как он начал махать своим пистолетиком, прикрыл нас воздушным щитом, так что физически нам ничего не угрожало.

— Ну же, господин полковник, — министерский чиновник робко положил руку офицеру на плечо. — мы все немного погорячились. Не будем усугублять неприятную ситуацию.

Полковник, а точнее уже капитан, убрал оружие.

— И Генеральный Штаб выходит из процесса переговоров, — констатировал я злорадно. — Капитан, у вас ноги дрожат, присядьте. А мы обсудим детали сделки с теми, кто остался в строю.

Мы с Покровским поднялись, освободив офицеру сразу два кресла.

— Сядьте, не маячьте, — приказал штабисту советник. — дальше разберемся без вас. Я бы уже отправил вас на Землю, но не хочется напрягать Якова Георгиевича лишний раз. А вам, господа, я рекомендую проявить уважение к хозяину этой презентации. Равно как и к подвигу, который совершили он и его люди. Или у кого-то есть сомнения, что изъятие этого имущества с территории наших врагов и буквально у них из-под носа — грандиознейшее достижение?

— Наш диалог пошел по немножко неправильному маршруту, — залебезил министерский чиновник. — Мы конечно же высоко ценим ваши усилия! И, как вы справедливо заметили, тот факт, что эти танки не смогут давить и расстреливать наших солдат, значит многое!

— Как он красиво переобулся, — шепнул я Покровскому.

— Ну еще бы, почуял, куда ветер дует, — ответил он также тихо. — Не хочет повторить судьбу коллеги и потерять место.

Дальше переговоры прошли куда более конструктивно. Хотя я еще несколько раз наступил на больные мозоли комиссии. По моей задумке технику продаст не Беринг, а государство Новая Гиперборея. Министерству предложили купить на бирже нашу новую валюту — талоны — и ею расплатиться. Тут даже Покровский вступил в торг, но было видно, что этот процесс ему привычен и интересен.

Мой козырь был в том, что партия вовсе не последняя, я намерен и дальше изымать вооружение у западных «партнеров», нанося попутный ущерб инфраструктуре как минимум Польши, а дальше, как придется. И в завершение Покровский сообщил мне, отведя в сторону, что есть агентурные данные о месте содержания русских военнопленных, включая и ту группу агентов, что попалась на изъятии грязных бомб. Я без малейших колебаний обещал провести операцию по их освобождению. На этом Покровский сдался, показав, что ему действительно важно, и приказал соглашаться на мои «валютные махинации».

Закончив с презентацией ворованной техники, которая прошла куда интереснее, чем я рассчитывал, я направился в Медный Дом, чтобы навестить Джейн, отдыхавшую в лазарете.

— Мисс Смит, — зашел я, улыбаясь в тридцать два зуба, в ее палату, — как вы себя чувствуете?

Девушка уже покинула кровать и сидела в кресле, кутаясь в махровый халат.

— Уже гораздо лучше. Здесь уютно, почти как в гостиничном номере. Скучно только. И непонятно, где это «здесь».

— В другом мире.

— В тюрьме?

— Я не хочу причинять вам зла, Джейн. Поэтому без лишних предисловий предлагаю: присоединяйтесь ко мне!