Мастер молний. Книга IV

Глава 16

— Я — гражданин великой Сайшании! — гордо заявил мне Кевин Вольтран. — Вы не имеете права удерживать меня здесь!

Каласута влияла на завра точно так же, как и на обычного человека. Он пока неплохо справлялся, что делало ему честь. Но в его маленьких крокодильих глазках проступал тщательно скрываемый ужас.

— Бедный однорукий рептилоид! — покачал я головой. — Скажи мне, завр, как тебя зовут на самом деле. Только не ври. Эльфы называют меня Истанор, что переводится как «Видящий правду». Лгать мне в лицо — смертельное оскорбление. И глупое, потому что я распознаю ложь.

Завр замялся, но все же решил, что нет смысла скрывать имя.

— Меня зовут Колд Волатц.

— Молодец, что сказал правду, — кивнул я. — Итак, гордый гражданин Сайшании, мне сообщить твоим соплеменникам о террористическом акте, что ты планировал устроить в центре Москвы? Или о массовом человеческом жертвоприношении? Сайшания же спит и видит, как заработать репутацию спонсора терроризма!

— Где Сайшания, а где Москва, человек, — рассмеялся завр. — Твоего мира не существует официально, а значит, что любые действия против ее аборигенов не имеют юридической значимости. А вот похищение гражданина великой страны…

— Ты ошибаешься, Колд Волатц. И если ты владеешь хотя бы минимальным навыком отличить правду от лжи, используй его на максимум прямо сейчас.

— Что ты хочешь сказать? — заволновался завр.

— Что Земля Сорок Два уже неделю как официально принята в содружество миров. Инициатор — Эрития. Ну и я лично, великий маг и демиург. А с того же дня и официально признанный Метрополией властелин мира под названием Новая Гиперборея. Так что у твоих поступков есть и значимость, и последствия. А я как опекун этого мира могу вершить суд.

— Проклятие! — прошептал завр.

— А ты думал, что Кали тебя до добра доведет? Бедный однорукий рептилоид. Но меня больше интересуют лемпы и паразиты. И твоя любимая Инквизиция танцует и с теми, и с другими. Что положено за это в Сайшании? Ну, расскажи мне еще раз про юридическую значимость или про свое ценное гражданство.

— Ты не убил меня там, но притащил в это проклятое место! — зашипел Волатц.

— Это, кстати, ад твоей подружки Кали. Я отнял его и переделал в чистилище. Ты прямо сейчас чистишься, завр, потому тебе так плохо. Ну и отрубленная лапа тоже добавляет острых ощущений. Но тут ты сам виноват. Я оттяпал тебе конечность в честном бою.

— Но я жив. Чего ты хочешь, опекун Земли Сорок Два?

— Подробного рассказа про Инквизицию и конкретнее про Джозефа Курака. Про ваши игры с лемпами и с паразитами. Про контрабанду синтетического наурэмбаара. А начнешь ты с описания вашего теракта. Это мы запишем на камеру и передадим в СИБ. Советник по безопасности Покровский должен знать героев в лицо.

— Ты уже все понял, Беринг, — замотал головой Волатц. — Жертвоприношение должно было открыть дорогу Кали, а она выкинула бы из Москвы твою любезную Арину как нашкодившую кошку.

— Вот об этом ты расскажешь максимально подробно. А главное — что вы собирались делать потом.

— Что-что, ваш Орлов — проблема для всего цивилизованного мира. Пришло время сменить династию. И ты наверняка об этом тоже догадался.

— Дьявол в деталях, — объяснил я завру и напустил на него заклинание Melamin Tar.

— Почему ты не предупредил нас об операции? Поперся сам в змеиное гнездо! — бушевал генерал Бобров.

Покровский же сидел в кресле, ничего не говоря. Мне кажется, он напряженно думал.

— Да потому что в вашей хваленой Имперской Безопасности я доверяю четырем людям: тебе, Николаю Александровичу, — я кивнул в сторону Покровского, — а также агентам Физику и Химику. Кевин Вольтран должен был думать, что я наивно лезу в их ловушку. А если бы они заподозрили, что я в курсе их планов, они бы все отменили. Но не навсегда, а просто провернули в другом месте через сутки. И без моего участия.

— Почему именно особняк Апраксиной? И ведь ее тоже принесли в жертву. Разве она не была с ними с самого начала?

— С кем с ними? Она наверняка ничего не знала об Инквизиции, равно как и другие рядовые члены Ордена. Она замазалась в убийстве Абрамова. А я к этому времени легко и непринужденно разгромил Кобр. Вольтран просто списал и Кобр, и Апраксину.

— А Белок? — уточнил Бобров.

— Их принесли в жертву. В итоге Вольтран захапал бы обе коллекции, а все его конкуренты в Москве попросту исчезли бы. Вы же поняли, они не стремятся сохранить статус-кво!

Бобров и Покровский смотрели на меня, будто ожидая продолжения. Я вдруг разозлился.

— Да проснитесь уже! Две попытки вторжения лемпов! И это те, о которых я точно знаю. Половина Инквизиции заражена паразитами! А мы только что сорвали покушение на Петра Алексеевича, если вы еще не поняли! И кстати Вольтран выдал всех известных ему агентов, в том числе и спящих в Кремле. Николай Александрович, вы что-то собираетесь делать по этому поводу?

— Да делаю я, делаю, — неожиданно проворчал Покровский. — Послал я уже людей. Чистка началась. А что, этот ваш Вольтран или как его, беса, Волатц — он правда рептилоид?

— Вас это удивляет? Ну давайте я превращусь на ваших глазах в носорога. Я вам даже разрешу пощупать мой рог.

— Как ты разговариваешь с советником! — вдруг возмутился Бобров, а Покровский на это только усмехнулся.

— А как вы оба разговариваете с королем Новой Гипербореи?

— Ты же у нас величество, — буркнул генерал, успокаиваясь. — Все время забываю.

— Ну я и раньше был высочеством и светлостью. Но в Метрополии Демиург и Великий Маг значат даже побольше чем светские титулы.

— Ваше Величество, — заговорил Покровский с равной долей уважения и насмешки в голосе, — не сомневайтесь, ваша роль в разрешении этого кризиса не останется незамеченной. Уверен, что Петр Алексеевич захочет лично вас поблагодарить. Нам же стоит подумать о наших дальнейших шагах. Кстати, обязательно было взрывать особняк? Мы бы его по камешку и по досочке разобрали, нашли бы какие-нибудь улики.

— К сожалению, обязательно, — вздохнул я. — По двум причинам. Первая: он был опасен. Там оставалась целая гора подготовленных к ликвидации артефактов. Даже я не смог бы со стопроцентной гарантией их не то что грамотно утилизировать, а просто переместить.

— Какой силы был бы взрыв? — спросил Бобров.

— По разрушениям и последствиям он мог бы соперничать с теми самыми грязными бомбами, о которых мы столько хлопотали.

— Настолько все плохо? — удивился Покровский.

— Магические войны также разрушительны для экологии, как и ядерные.

— Но вы же взрывали коллекции Кобр!

— Я делал это грамотно, позаботившись о всевозможных защитах. Как и в этот раз.

— А вторая причина?

— Пусть Инквизиция теряется в догадках, что у нас произошло. Взрыв собьет их с толку и даст нам немного времени.

— Какие наши следующие шаги? — спросил Покровский.

— Ваши — крутить заговорщиков и готовиться к большому Контакту. А я попробую разыскать Курака. Кстати, что вы знаете о таком поляке как Казимир Крушевский?

— Князь. По нашим данным благоволит оппозиции. А что с ним?

— Я думаю, что он хочет сменить взгляды. Возможно, через него оппозиция попытается договориться со мной.

— О чем же? — спросил Покровский.

— Им вряд ли нравится перспектива Кали-Юги или вторжение иномирных чудищ. Надеюсь, лемпов они любят гораздо меньше, чем Императора.

Ворона Людка не участвовала в знаменательном штурме особняка Апраксиной. Хотя ее закадычная подружка Эреба Нова развлекалась там вовсю. Взрыв, вызванный половиной тонны бракованных артефактов, она скушала, будто вкусный бисквитно-кремовый торт с розочками.

Черная дыра и ворона весело кружили над Вешними Водами, греясь на ярком мартовском солнце. Эреба, наверное, рассказывала подружке, как здорово было сражаться. Взрывы, крики, магические выбросы, способные уничтожить Москву, обхохочешься. Людка обижалась, что ее там не было.

У Покровского нашлось видео, на котором мои ученики штурмуют особняк. Я тем временем «прохлаждался» в подвале, обмениваясь колкостями с бородатым мастером масонов. Хотя какие это масоны? Вряд ли их настоящие собрания превращаются в оргии с жертвоприношениями.

Так вот, судя по съемке, там произошла настоящая битва, защитники, клоунские гвардейцы кардинала, оказались хорошо вооружены теми самыми боевыми Предметами, что Кевин пытался выцыганить у меня. Странный рептилоид, он всерьез считал, что люди — свихнувшиеся от жадности недоумки, способные продать мощное оружие потенциальному врагу?

Ну что ж, если завры якшались с лемпами и паразитами, они сами таковы. Но что можно сказать точно — вороне в том аду места не было. Например, от входа, красивого портала с колоннами, уже через минуту осталась только обугленная дыра в стене. Ветерок рассказывала, что весь дом оказался расписан рунами-ловушками. Но мои ученики смогли пробиться, не угробив гостей на первом этаже.

В это же время мой сын примерял обновку. Я только что закончил сложный ритуал переноса его сознания в тело медведя. Напомню, что я напичкал его своей ДНК, а потом поместил в купель. Инквизиторы, когда хотели создать что-то подобное, заказывали детали контрабандистам за огромные деньжищи. Я же сотворил этот сложный и мощный артефакт на коленке из того, что было под рукой. Это преимущество мага перед коллекционерами игрушек.

Через три дня в купели лежало тело, почти не отличавшееся от человеческого. Еще через несколько часов Кару Голотс переселился в новый дом. Что тут скажешь? Бывший медведь всяко лучше черепа, а вот насчет голема часовщика и даже моего, гжелевского, я бы поспорил.

— Как тебе? — спросил я, волнуясь больше, чем сам Кару.

— Очень необычно! — ответил Голос непривычным басом.

Хотя, наверное, я больше не смогу называть сына «Голосом», это было уместно, когда он умещался в хрустальном черепе. Теперь же акт рождения нового человека официально состоялся.

— Это было крупное животное? — продолжил Кару. — Так? Я чувствую его страсть, воспоминание о мощи, которой он обладал. И голод, оно всегда было голодным! Ты так же ощущаешь своего носорога?

— Отчасти. Но мне не привыкать менять тела как перчатки. Ты перенес оборудование?

За то время, что медведь превращался в человека, я успел сходить в Лабиринт и найти там мир, годный для того монстра, что мой сын искренне считал компьютером. Или серверной станцией. Всякие человеческие аналогии излишни. Внешне он выглядел как раскаленный шар, купающийся в озере плазмы. Вокруг плавают бесчисленные спутники, образуя подобие кольца Юпитера.

Только сейчас подумал, что, наверное, есть смысл в том, что мой личный ИИ и самая большая библиотека в Мироздании так похожи.

Кару Голотс должен был сопровождать меня на процедуре Контакта. А вот остальным ученикам там делать нечего, они должны ассоциироваться на Земле с Яковом Берингом, а не с королем Этерном. Я все еще рассчитывал поиграть, притворяясь, что Беринг, Манн и Бореас — разные люди. Хотя правду о нас троих знало так много людей и завров на Земле Сорок Два, что моя конспирация превращалась в фарс. Я не говорю уже о богах, которые, как и я, распознавали собеседников не по внешности, а по ауре. Она уникальна, гораздо более неповторима, чем отпечатки пальцев, которые я с легкостью мог подделать.

Я попросил Кару найти нам хорошего модельера, который смог бы разработать для Новой Гипербореи гвардейскую и военную формы. Отталкиваться стоило от образцов из моего герцогства, а также от мундиров майаридов.

Это было не так сложно, я одевал свою гвардию, уже вспоминая свое майаридское прошлое. И с моей легкой руки вся Эрития в плане моды подражала существам, которые и людьми-то не были.

Также я озадачил Кару поиском хорошего автомобильного дизайнера. Мне нужно было срочно придумать как преобразовать корпус Чайки. Она уже сейчас выглядела как стильная машина для больших боссов, но мне было этого мало. Требовался длинный неуклюжий лимузин, который все равно походил бы на Чайку, но вытянутую. Он должен был смотреться естественно, а не уродски. А значит, мне требовался гений.

Я планировал заваливать Кару такими просьбами постоянно, для чего и нужен Искусственный Интеллект. Согласно моим коварным планам, государством на самом деле станет управлять мой сын-компьютер, взвалив на себя всю рутину. Для это люди и заводят детей, разве нет?

Мне самому интересно, как я смогу расплатиться с ним? Уж точно не деньгами, учитывая, что Кару с рождения управляет всеми моими весьма ощутимыми финансами, владея ими, по сути, вместо меня. Ну вот, я подарил ему тело медведя. Это же лучше денег, правда?

Мне наконец написал Казимир Крушевский. Он попросил разрешения навестить меня в моем загородном отеле. Приехал князь на кадиллаке, похожем на комфортный катафалк. Никакого герба на дверцах, естественно, не было. Мой гость явно хотел сохранить инкогнито.

Я велел проводить Казимира в ту самую переговорную в новом корпусе, где я уже принимал советника Императора по безопасности. В социальной лестнице Российской Империи Покровский наверняка стоял на ступени повыше, чем какой-то князек с польским именем.

— Позаботьтесь о моих людях, — попросил Казимир царственным тоном.

Он имел в виду шофера кадиллака и охранника, что их сопровождал. Тон его плохо вязался с внешностью. Выглядел Крушевский совсем не по-княжески — худое, острое лицо, редкие волосы, ему стоило бы побриться налысо. Похож он был скорее на хорька или крысу в незаслуженно дорогих одеждах, а не на вельможу.

— Они могут пойти в ресторан в главном корпусе и заказать там все, что их душе угодно. Денег я с них не возьму. Согласно законам гостеприимства.

— Я бы предпочел, чтобы они оставались рядом со мной. Желательно через стенку.

— Казимир, — сказал я проникновенно, — мы с вами виделись на той масонской вечеринке. Вы знаете, что сталось с особняком княгини Апраксиной?

— Говорят, он сгорел дотла.

— Скорее даже взорвался. Вас не пугают эти ожоги на моем лице? Въевшаяся в кожу копоть?

— Какие ожоги, — удивился князь, конечно же ничего подобного на мне не было.

— Вот именно, — улыбнулся я. — Потому вы и приехали сюда. И вы прекрасно понимаете, что если все пойдет по плохому сценарию, я убью вас и вашу охрану быстрее, чем вы произнесете «на помощь». А значит, доверьтесь моему гостеприимству. Я не трону вас, если вы, конечно, не выкинете какую-нибудь глупость.

— Какую?

— Не броситесь, например, на меня с ритуальным кинжалом. Знали бы вы, как мне надоели эти кинжалы.

— Да не собираюсь я на вас кидаться, — отшатнулся князь.

— Тогда прошу вас, нам принесли кофе и какие-то пирожные. Но если вы голодны, нам подадут обед. У меня прекрасный ресторан. И нет, травить вас я тоже не собираюсь.

— Все, все, я доверюсь вашему гостеприимству, — сдался Казимир.

— И славно.

Мы расселись. Кофе нам подали в серебряном кофейнике, и я сам разлил его по чашкам. Какой-то особенный сервиз я не покупал и не создавал. Это был фарфор из ресторана, тот же самый, каким они пользовались и при Вешнякове.

— Вы знаете, кто я? — спросил Крушевский.

— До нашего знакомства у Апраксиной я даже не слышал вашего имени.

— Но я показал вам визитку, вы же навели справки. Кого я представляю?

— Тех, кто устроил бардак с грязными бомбами, два иномирных вторжения — это только те, о которых я знаю. Покушение на китайских деточек и нашего императора. Короче говоря, те самые силы, которые я намерен извести под корень.

— А если я скажу, что мне с этими силами больше не по пути?

— Я бы спросил, по какой причине вы вздумали отчитаться передо мной. Но не стану. Я знаю, по какой. Но вы явно хотите поторговаться, так что начинайте.

— С вами трудно строить разговор, — поморщился Крушевский.

— Потому что у меня нет времени на предисловия и длинные шахматные партии, — закатил я глаза в ответ. — Я сейчас не пытаюсь вас оскорбить, я правда в цейтноте, куда меня загнали в том числе и ваши усилия.

— Я могу помочь вам в вашей борьбе. Но я хочу знать, какую роль в новой России вы мне отведете, когда доиграете свою партию.

Я искренне рассмеялся.

— Что смешного вы нашли в моих словах? — нахмурился Казимир. Он вообще отличался богатой мимикой.

— Скажите сперва, Казимир, почему вы решили предать своих сподвижников?

— Меня оскорбляют и формулировка «предать», и то, что вы не обращаетесь ко мне, как подобает. Перед вами целый князь!

— Поверьте на слово, целый князь, я не тот человек, с которым стоит меряться титулами. А теперь ответьте на вопрос, так нам проще будет о чем-то договариваться.

— Я никого не предаю и не предавал! — вздернул подбородок Крушинский. — Я ищу оптимальный курс для России! И если мои, как вы выразились, сподвижники, ушли по дурной дороге, мне с ними не по пути.

— И вы пришли ко мне. С чего вы взяли, что я возьму вас с собой?

— Вы, Беринг, — в каждой бочке затычка! Камешек в ботинке и перо, ломающее спину верблюду. Но крылья мельницы, крутясь, безумца сбрасывают в грязь! Вы — тот безумец, которого перемелют жернова тех, кто имеет реальную власть! Хотите победить, я вам скажу как! Но я должен знать, что вы займете место рядом со мной.

— Мне приятно, что вы сравнили меня с Дон Кихотом. А теперь я вам расскажу, почему вы здесь на самом деле. А вы ответите на все мои вопросы. Иначе ваше место будет в лучшем случае на свалке истории. В худшем — вы и сами знаете.

— Да как вы… — взбеленился было князь, но взял себя в руки. — Ну расскажите.

— Вы поняли, что ваши приятели тащат вас в пропасть. Но вы были готовы следовать за ними, надеясь получить преференции после победы. Но когда все планы начали ломаться из-за такого камешка в ботинке, как я, вы устроили мне проверку. Ею стала ловушка на масонском собрании. Теперь вы убедились, что я — не случайная величина. И вы правы. Вот только награду я вам предлагаю другую.

— Какую же? — хрипло прошептал Казимир.

— Если вы считаете, что я стану вознаграждать вас за все фокусы, что ваша партия выкидывала, вы — безумец. Приз я вам предлагаю один: если вы способны реально мне помочь, и, конечно, не станете метаться между партиями, ища кусок пирога повкуснее, я не дам вам сгинуть вместе с прочими. Скажу еще проще: поможете мне сейчас и не умрете мучительной смертью.