Лунные кружева, серебряные нити

ГЛАВА 3

Лучше добрые соседи, чем далёкая родня.

(воларская народная мудрость)

В середине душного дня я отдыхала, сидя на камне, размышляя о бренности бытия, и грызла медовое яблоко. Где-то вдали заклубилась пыль, и вскоре на горизонте показался всадник. Он стремительно приблизился и проскакал мимо, но через какое-то время замедлил ход и развернул коня. Ко мне он подъехал уже не спеша, и спросил, надменно глядя сверху вниз:

— Вас подвезти, прекрасная госпожа?

В растерянности я так и осталась сидеть с огрызком в руке.

Незнакомец спешился и приблизился ко мне. По виду этот молодой господин был явно знатного рода. А великолепный голубоглазый жеребец кремовой масти был, наверное, ещё породистее своего хозяина.

— Куда направляетесь? — он пристально смотрел на меня.

— В Старброд, — я с трудом отвела взгляд от узких, ярко-голубых, чертовски-красивых глаз.

— Вам повезло, я как раз туда и собирался… Вы окажете мне большую честь, став моей попутчицей.

— Ладно, — швырнув в близлежащие кусты огрызок, я протянула ему руку.

Он легко приподнял меня и боком усадил в седло. Сам же уселся позади и тронул бока коня шпорами. По пути мы совсем ни о чём не разговаривали, потому что неслись сломя голову. Мне даже стало жалко великолепного скакуна, хозяин не давал ему никаких поблажек, и, как только жеребец переходил на рысь, всадник снова заставлял его пускаться в галоп.

Когда из-за холма моему взору предстал город, сердце ёкнуло. Да, я смутно припоминала высокие каменные стены, остроконечные башенки и кованые ворота. Определённо, это место было мне знакомо.

Заметив у ворот стражу, я нервно заёрзала в седле, оставалось только надеяться, что мои изображения не висят повсюду и в этом городе. Но всё обошлось, конь проскакал мимо них, осыпая пылью. Всадник даже не посмотрел в сторону стражников, но те вытянулись по струнке, отдавая честь. Наконец, мы замедлили ход. Копыта застучали по выложенной камнем мостовой. Мой попутчик был не очень-то вежлив со встречными всадниками и экипажами, не уступая никому дорогу. А пешие зеваки вообще едва успевали убраться с дороги, чтобы не попасть под копыта лошади.

— Благодарю, дальше я сама, — заёрзала я, пытаясь спрыгнуть на землю.

— Вы хорошо знаете город? — он всё ещё придерживал меня за талию.

— Честно говоря, я тут впервые.

— Мне не сложно довезти вас, куда пожелаете. Так куда едем?

Я немного замялась:

— Э-э, к аптекарю.

— К аптекарю?!

— Да, я слышала, он делает чудесные средства для волос.

— Что ж. Пусть будет так. Только сначала следует переменить коня. Ахимас совсем выдохся.

— Я не хочу задерживать вас и доставлять неудобства, — на самом деле мне уже не терпелось отделаться от навязчивого спутника и попасть в Ольховый переулок.

— Сказал — довезу, значит — довезу, — он на всякий случай крепче приобнял меня.

Мы остановились у высоких ворот, за которыми виднелось серое каменное здание, и стражник молча распахнул их перед нами. На широком дворе голубоглазый ловко спрыгнул с лошади и снял меня. Тотчас же подбежавший парнишка увёл скакуна прочь.

Молодой человек улыбнулся, взял меня под руку и повёл по мозаичной дорожке к дому.

— Выпьете чего-нибудь? — любезно поинтересовался он.

— Благодарю, но мне и правда, нужно идти…

Я стала упираться, но он продолжал тащить меня, вроде и мягко, но, в то же время, весьма настойчиво.

Войдя в дом, незнакомец перекинулся взглядом с караульными и повёл меня вдоль по коридору. Распахнув дверь, мы оказались в большом кабинете, заставленным доверху полками с книгами, свитками и старыми фолиантами. У окна за столом сидел мужчина лет тридцати пяти в бархатном коричневом костюме с белым воротником и что-то строчил. Увидев нас, он отложил перо и встал. Его брови поползли вверх пo тонкому загорелому лицу.

— Вот, — больно сжал моё плечо голубоглазый. — Её ищут по всей краине, а она под самым носом, почти в Старброде.

— Плохо ищут, — мужчина направился к нам.

— Кто вы? — я стала вырываться из его рук, но он не отпускал, железной хваткой вцепившись в меня.

Мужчина улыбнулся и протянул ко мне руки:

— Бедняжка, ты что же, совсем ничего не помнишь?

Я отрицательно замотала головой.

— Милица, это же я — Часлав, твой кузен! Ставр, ты зачем напугал девушку? Ты свободен.

Ставр поклонился и вышел.

— Прости его, он не очень учтив. Подожди здесь. Я дам распоряжения насчёт комнаты и вернусь.

Когда он вышел, я стала рассматривать кабинет и его обстановку. Ничего знакомого и родного. И кузен такой же чванливый и надменный, как и этот Ставр. Зато я практически дома — это главное. А что касается домика в Ольховом переулке — быть может, приятельница? Как-нибудь загляну и туда.

Часлав вернулся быстро, взял меня под руку и повёл по узкому коридору к лестнице.

— Твоя комната в северном крыле. Я не привык к гостям, и к тому же — здесь я не живу постоянно, а только работаю, служу, точнее. А там тебя никто не потревожит. Ужин принесут в комнату. На караул в коридорах не обращай внимания — так нужно.

По его речи видно было, что он привык лишь отдавать приказания. Со мной он был сух и краток.

— Часлав, а я где живу?

— Ты из Белобрега, из столицы. Но прежде, чем я сообщу родителям о твоём возвращении, тебя осмотрят лекари. Я даже мистагогов приглашу, чтобы разобрались в твоей памяти. Ведь сейчас это — главное, не так ли, сестра?

— Да, конечно, — кивнула я в ответ.

— И кстати, как ты оказалась около Старброда?

— Путешествовала с бродячими комедиантами.

Он рассмеялся, толкнул ногой дверь в комнату и оставил меня одну.

Обстановка была совсем, как в казарме: несколько пустых полок, сундук, узкая деревянная кровать да старый, изъеденный молью коврик. Неужели ради родственницы Часлав не мог потрудиться и проявить хоть каплю гостеприимства?

Через некоторое время дверь без стука отворилась, один из стражников внёс поднос с чем-то съестным и молча поставил на пол у моих ног. Как только он вышел, я последовала за ним.

— Господа, вы куда? Вам нельзя! — он пробовал было остановить меня.

— Мне сейчас же нужен Часлав! — я оттолкнула караульного и последовала вниз по лестнице, нарочито громко топая.

Распахнув дверь в кабинет и увидев сидящего за конторкой Часлава с кубком в руке, я мигом стала в позу «руки в боки»:

— Это и есть проявление твоего радушия? Да в пыльной кибитке со мной обращались куда лучше! Ты бросаешь меня в самую отвратительную комнату, и какой-то солдафон швыряет мне еду, как собаке! Я не потерплю такого отношения, так и знай! И не нужно носиться со мной, как с умалишённой! Будь добр, предоставь мне приличную комнату и горячую ванну! А потом, может быть, я соизволю спуститься к ужину!

— Ах, вот как птичка запела… — Часлав поднялся с кресла.

Я видела, как его лицо перекосилось от злобы. Однако, приблизившись ко мне, он всё же смог совладать с собой:

— Прости, если что не по нраву. Но ты не на отдыхе и не у мамочки. Здесь такой уклад. Я живу так же — роскошных покоев ты здесь не найдёшь. Прикажу, чтоб с тобой обращались повежливей. Но знай, горничных и камеристок в моём штате нет. Караульные доставят тебе горячую воду. Твоя комната закрывается на засов изнутри. А если хочешь ужинать в компании этих, как ты выразилась «солдафонов» — добро пожаловать в столовую.

Я развернулась и с гордо поднятой головой проследовала в свою комнату. Мучили ли меня угрызения совести? Нисколечко! Должен же кто-то научить его приличным манерам!

Через несколько минут в дверь постучали. Стражники внесли деревянное корыто, вёдра с водой, подсвечники и одеяла.

— И если я замечу, что вы ошиваетесь под дверью, пожалуюсь Чаславу! — крикнула я вслед, запирая дверь на засов.

Вообще-то я сомневаюсь, что когда-либо была скандалисткой. Но в данной ситуации наилучшим являлось одеть на себя эту маску, чтобы хоть как-то заставить с собой считаться. И, чтобы уж не выходить из образа, я «вежливо» попросила ещё раз разогреть мне ужин.

Спала я очень плохо и тревожно. Опять от кого-то убегала, плутала по бесчисленным коридорам дома в Ольховом переулке, и от чего-то горько плакала.

Проснувшись и умывшись холодной водой из кувшина, я отправилась осмотреть дом и двор. Открыв дверь, под ней я обнаружила поднос с остывшим уже чаем и какой-то выпечкой. Осторожно переступив его, я направилась дальше. Здание я обошла быстро, заглядывая в те двери, которые были не заперты. Не обнаружив ничего интересного, я вышла во двор. Там кипела бурная деятельность. Туда-сюда сновали люди с разными бумажками и донесениями. У ворот я заметила Часлава, беседующего со Ставром и дающего ему какие-то указания. Тот слушал, усмехался, затем кивнул головой, взял из рук кузена свиток и ловко запрыгнул в седло. Караульные поспешили распахнуть перед ним ворота.

Обернувшись и увидев меня, кузен сразу расплылся в широкой улыбке:

— Не спится?

— Часлав, я хочу поговорить с тобой, удели мне время.

— Ну что ж, пройдём в мой кабинет.

Мы расположились в старых креслах. Мне принесли горячего чаю, а кузен достал для себя бутыль с крепким коричневым напитком и стеклянный кубок.

— А не рановато ли ты начал? — съязвила я, кивнув на бутыль.

— О чём ты хотела поговорить? — проигнорировал он мой вопрос.

— Как мы будем меня лечить, и когда я поеду домой?

Кузен немного помолчал, вертя в руках кубок. Не спеша отхлебнул, поставил его на стол и заговорил:

— Сегодня я отправил Ставра в Белобрег. Он отвезёт известия твоим родным и приглашение явиться лучшему лекарю и Верховному Мистагогу. До Белобрега день пути. Следовательно, через два дня все будут в сборе. Я попрошу тебя не выходить за ворота в город — это может быть опасно.

— Почему?

— Опасно и всё. Я отвечаю за тебя. Так что слушайся.

— Ладно. А расскажи о моей жизни, о моих родных…

— Послушай, Милица, мне некогда тут с тобой трепаться, дел по горло….

— Хорошо, я пойду, — я встала и направилась к двери.

Он ничего не ответил, наполняя в очередной раз кубок.

За целый день ничегонеделания я исходила двор и коридоры вдоль и поперёк. К вечеру снова наведалась к Чаславу. Он принимал какого-то господина в своём кабинете. Дождавшись, когда тот выйдет, я постучала и вошла.

— А-а, снова ты… — устало протянул он.

— Часлав, мне скучно, дай почитать что-нибудь, — я решительно направилась к книжным полкам.

— Стой, не надо наводить бардак в государственных бумагах! Я сам посмотрю… так… выбирай: «История стародавней Воларии», «Разведение и натаскивание борзых», «Соколиная охота», «Колюще-режущие виды оружия»…

— «Историю» давай, — протянула я руку, обрадованная тем, что удастся хоть как-то скоротать время.

Книгу я читала весь вечер и даже ночью. Под утро я снова видела дом в Ольховом переулке. Проснувшись, я поняла, что мне стоит прислушаться к своему внутреннему голосу и наведать его, ведь моя интуиция с бродячими менестрелями меня не подвела. С книгой под мышкой я направилась в кабинет кузена. Но дверь оказалась заперта.

— А где Часлав? — спросила я караульного у входной двери.

— Его милость прибудут ближе к вечеру. Готовятся к прибытию важных людей.

«Ах, ну да — сегодня ведь приедут мои родители и лекари какие-то», — думала я про себя, выходя на улицу. — «Ладно, как раз книгу успею дочитать где-нибудь в тенёчке». И отправилась на поиски скамейки или чего-нибудь подходящего, что сможет её заменить. На заднем дворе я обнаружила небольшую конюшню. Из шести мест в деннике четыре оказались пустыми. В одном нервно переминался с ноги на ногу высокий рыжий жеребец. Я не удержалась, протянула руку и почесала его нос с белым пятном. Напротив стояла низкорослая кобыла пепельного цвета с чёрной спутанной гривой и таким же хвостом. Я заглянула и к ней.

— Ты моя хорошая! — потормошила я гриву. — Сейчас я тебя заплету, будешь у меня раскрасавица!

Услышав приближающиеся шаги и голоса, я перестала расчёсывать хвост и присела, прячась за лошадью.

— Так Ставру, значит, как всегда — награда и почёт, а мы, значит — как всегда не у дел? — говорил стражник.

— Нам ещё и разнос устроил за то, что плохо искали, — добавил второй и сплюнул.

— Да что это вообще за цыпочка такая? На уши всех поставила, даже Чаславу подвалила. Ведёт себя здесь, как хозяйка. Девка его, что ли?

Второй рассмеялся:

— Какая девка, Януш? Девки тут каждый день разные, ты хоть раз видел, чтоб он к какой-нибудь охрану приставлял и мило беседовал?

— Не-а.

— Ладно. Скажу тебе, только никому ни слова. Это одна из Лунных Оракулов.

— Как? Здесь? И что, Часлав не боится? Она же может разойтись, и мало не покажется…

— Да ты баек наслушался. Ничего она не сделает. И к тому же, её когда в Белобрег везли, к Верховному, ну, чтоб секреты поганые выведать, она втихую зелья какого-то выпила, чтоб память отшибло, и он не смог гипнозом в её разум проникнуть. Так вот, зелья хватанула и пропала. А стражники, что её везли, говорят, что вырубились. Может, она их чем опоила, может, и околдовала. В общем, все трое были наказаны за то, что разини. Так Часлав-то говорит, что она от своего зелья до сих пор в себя прийти не может — ни дички не помнит! И яви себе, барон тут же сообразил и сказал, что он её родич! Она и повелась!

— Лучше б он ей сказал, что он её муженёк, вот потеха б была!

Они залились хохотом, и потому не услышали, как хрустнул сломанный гребень в моих руках.

— Потому он и вежливый такой? — продолжал голос.

— Ага, велел угождать ей и терпеть. До поры до времени. К вечеру Верховный явится. Как-нибудь вытрясет из неё знания, как эти ведьмарки на людей и живность воздействуют. В войне с галтами пригодится… Да куда ж этот Лешик подевался, пороть его надо! Януш, выводи мне жеребца, да не кури здесь, сколько раз говорить! Лошади не любят!

Я совсем вжалась в стенку, пока стражник выводил жеребца из денника напротив и седлал его. Но, к счастью, oн и не смотрел в мою сторону. Подождав, пока стихнут шаги и цокот копыт, я вышла.

Так и знала, что не могли меня звать так по-дурацки — Милица, как девку в дешёвом трактире. Теперь я разозлилась по-настоящему. Этот Часлав, треклятый «кузен», поплатиться за свою дерзость, он ещё за всё мне ответит!

Подходя к дому, я вспомнила, что оставила книгу на конюшне. Ну и бес с ней! Сейчас мне пригодилось умение моей недавней подруги — Ветраны. Я «одела» дежурную улыбку и направилась к стражнику у входа.

— Молодой человек, не подскажете, где найти Януша?

— Так вон он, у ворот, — растерянно кивнул он.

— Ой, а я и не заметила. Покорнейше благодарю, — снова улыбнулась я и зашагала к воротам.

— Добрый день. Вы, кажется, Януш? — изо всех сил стараясь придать себе глупый и беззаботный вид, я захлопала ресницами. — Часлав, помнится, говорил, что с таким вопросом я могу только к вам обратиться.

— Ко мне? — удивился рыжий, коротко стриженный вояка в начищенном до блеска нагруднике. — И чем я могу помочь?

— Кузен уверил меня, что вы — самый надёжный его человек, и сможете проводить меня в город.

— Я, конечно, весьма польщён. Но зачем вам туда?

— Ну как же? Вечером приедут гости, а я не хочу предстать пред ними в таком плачевном виде. Хочу новое платье, и шпильки, и черепаховый гребень.

— Мне барон не отдавал такого приказа. И, поверьте, новое платье вам ни к чему.

Я надула губки:

— Он рассердится, если вы не исполните его приказ. А если я всё куплю и останусь довольна, выхлопочу для вас награду.

— Лады… — почесал он колючий подбородок. — Лешик! Эй, Лешик! Где тебя бесы носят?!

— Простите, я уже тут! — выскочил из-за угла рябой парнишка лет шестнадцати.

— Выводи и седлай Мышку.

Я засмеялась:

— Да у вас, ребята, с фантазией совсем туго. По-вашему, если лошадь мышастой масти — то она Мышка; значит, если бурой — то Бурка, а каурой — Каурка?

— Позвольте поинтересоваться, когда вы успели побывать на конюшне и рассмотреть кобылу?

— Я… Просто не трудно догадаться.

Хорошо, что я не успела заплести ей гриву…

— Подпруги-то подтяни, — отдавала я распоряжения парню. — А то по пути под брюхом окажемся. Да подожди ты! Не так туго! Даже ладонь не проходит, обормот! Дай сюда, сама приструги проверю!

Януш долго наблюдал за всем этим:

— Вы неплохо разбираетесь в лошадях и сбруе, откуда такие навыки?

— Не имею представления. Самой интересно.

Мы выехали за ворота, и Мышка не спеша зашагала вниз по улице. Я сидела впереди, по — дамски свесив обе ноги на левую сторону и держась за высокую луку седла. Сначала было решено купить в лавке шпильки и гребень. Я всё ждала подходящего момента, чтобы сбежать, но стражник всюду ходил следом и придерживал меня за локоть. Когда мы снова сели в седло и готовы были тронуться дальше, я соскользнула с лошади, бросив взгляд на ноги Януша: в стременах — отлично!

— Ой! Я еще ленты забыла купить!

За мгновение я вспомнила и ощутила в себе весь тот страх, исходивший от упряжки вороных лошадок на Вышковской площади, и сфокусировала весь этот ужас в своей руке:

— Прости, Мышка, другого выхода у меня нет, — и дотронулась до шеи лошади.

В ответ она прижала уши, затем заржала и бросилась по улице, не обращая внимания на команды и крики Януша.

Я же припустилась со всех ног в обратную сторону.

Бежала я очень долго, сколько хватало сил, намеренно плутая с улицы на улицу, чтобы запутать следы. По пути задела плечом старушку с клунками и большущей корзиной.

— Смотри, куда прёшь, корова! — донеслось мне вслед.

Я обернулась:

— Вы меня с кем-то путаете. Потому что я не корова, а грациозная лань. И кстати, случайно не знаете, где Альховый переулок?

Старушка смягчилась:

— Как не знать, почти добежала уж. Вон, за табачной лавкой налево повороти, там и увидишь.

Как же хорошо у меня интуиция работает! Итак, шестой дом от перекрёстка. А в какую сторону? Сначала я повернула вправо. Но шестым по счёту зданием оказалась маленькая пекарня с кованой вывеской в виде кренделя. Тогда я развернулась и направилась в противоположную сторону.

Белый дом был двухэтажным, с уложенными по диагонали досками и дранкой. Остроконечная черепичная крыша уже успела потемнеть от времени. Дверь и окна почему-то оказались наглухо заколоченными. Я подёргала доски — прибиты намертво. Спустившись с крыльца, направилась к нижним окошкам, ведущим в подвал — ведь должен же быть какой-то способ проникнуть внутрь.

Вдруг кто-то грубо схватил меня и поволок в арку. Не успела я сообразить, что происходит, как оказалась в полутьме, прижатой спиной к холодной каменной стене.