Лондон в огне

Глава двадцать восьмая, Читатели и герои считают раны, политические дивиденды и пакетики

В принципе, для столь безумной операции потери в шестьдесят процентов не кажутся жуткой цифрой, — пробурчала Катрин, снимая чайник со спиртовки. — Хотя все равно жутко пакостно на душе.

— Не поняла, ты меня сосчитала или как? — невнятно уточнило Оно.

— Я о безвозвратных потерях, — главная шпионка принялась разливать чай. — Ты — возвратная потеря.

— Надеюсь, — обреченно промямлила Лоуд.

Вообще-то, гарнизон превратился в госпиталь: все, кроме Блэкха и Катрин находились на «полулежащем» положении. Вернее, Зу вообще не вставала — контузия у нее оказалась нешуточной, да и крови гремлинша потеряла порядком, пока доволокли, да перевязали. У Мина оказалась сломана левая рука, у Си такие ушибы, что ребра по одной стороне груди сплошь растрескались. Васш-Бер валялась строго на спине, «фасадная часть» была обварена — забинтованной рожицей и руками чистотница напоминала ватную куклу. У всех мелких бойцов имелось состояние крепкой общей потрепанности и последствия многократной оглушенности — временами воинство дурно контролировало собственные голоса и принималось не в меру орать. Впрочем, к травмам фейри-даркам было не привыкать, должны отлежаться.

Хуже было с Лоуд. Свой слух предусмотрительное Оно сберегло, контузию получило легкую — уже в последний момент, когда у пирса рванул героический «Дэг» и остатки команды практически вбило в люк коллектора. Но случилась совершенно непредвиденная напасть — Оно простудилось. Холодная грязная вода, долгое и нервное ожидание в ненадежном убежище под пирсом, общее переохлаждение — в результате навалился неведомый коки-тэно недуг. Нечто вроде бронхита с чувствительными прыжками температуры. Главным же осложнением оказался чудовищный ринит. Без всякой иронии — чудовищный. Лоуд просто исходила зеленой липкой слизью. Любое носовытиральное полотенце за полчаса превращалось в клейкий комок ужаса. Два дня Оно полагало, что издыхает и возможно, было близко к истине. Дело осложнялось тем, что стандартные лекарства на оборотня действовали непредсказуемо: от микстуры она впала в жутковатую эйфорию, а от капель из носа вместо обычной слизи полезли изумрудные пузыри, стойкие как монгольфьеры. Все это было абсолютно не смешно. Мариэтта и Андрей доставили медикаменты в изобилии, но как лечить откровенно нечеловеческий организм? Обстановка отягощалась тем, что пришлось срочно переносить подземный лазарет — вблизи прежнего убежища появились группы людей с оружием — верхний Лондон крепко нервничал. Лагерь перенесли в древние подвалы под Вифлеемским госпиталем[55] — место пользовалось крайне дурной славой, Катрин и сама видела какие-то неприятные призрачные тени. Впрочем, было не до них. Три дня оборотень страдала, истребляла полотенца, простыни и вообще всё, во что можно было сморкнуться, требовала записать ее завещание и схоронить непременно в море. Обезвоживание у нее было жуткое, как сказал Мин, «проще к ней водопроводную трубу завернуть, чем столько ведер натаскивать». Чайник все время кипел на плитке, впрочем, с заваркой и прочим проблем не имелось — Манька всего с избытком натащила. Лоуд намекала, что чай в пакетиках гораздо спасительнее обычного, но лучше заваривать по два. Мин выбрался на поверхность, приволок два десятка лимонов и шляпную коробку помятых, опять же, лимонных пирожных. В общем, кризис миновал…

— Едва спаслась, — вздохнула оборотень, ложкой зачерпывая из миски пирожные крошки. — Как-то слушала у дружков из Святого Бонифация докладец про ад. Приличное же место. И тепло, и никаких соплей. Чего его пугаться?

— Традиция. У каждого племени своя, — Катрин налила чаю и себе. — Тебе еще лимону кинуть?

— Швыряй. Чего его жалеть? Нужно собираться, да тикать отсюда. Вовсе закудхал этот городок. Завтра схожу на встречу, узнаю что-как у Шерлика, и хватит.

— Отлежись. Все равно, Зу еще не в форме, голова у нее кружится и… Дурно я стрельнула, — поморщилась главная шпионка.

— Чего ж дурного? Отличный выстрел, девице явно на пользу. Помалкивает, уже за полоумную сходит. Еще б разок ей врезать для закрепления мозга. Хотя где там у них мозг? Там одна мозговая гайка в башке, да и та мифическая. Так что, перебирается красавица к нам?

— Мин высказался в том духе, что решенное дело. Ей лечение нужно, реабилитация, нормальное питание.

— Не дурак наш Енот. Вот как отреабилитирует ее на горячем песочке, потом в бане, потом на тюфяке, потом в…

— Давай без пошлостей. Мне и так за наш цинизм стыдно.

— Без пошлостей им скучно будет. Молодые, бодрые, глупые… А ведь это мы им счастье подустроили. И, заметь, забесплатно, из чувства социальной справедливости, — Лоуд прочувственно высморкалась.

— Угу. Он ведь догадывается, — мрачно заметила главная шпионка.

— Так это же она насквозь тупая была, а он, так, — разумный полудурок. Теперь подравняются и пойдут лапа об лапу к многодетному счастью. Всё мы правильно сделали,

— подытожило Оно и принялось удовлетворенно жевать лимон.

— А если она такой, молчаливой и заторможенной, и останется? Придет Мин ко мне и скажет: это ведь вы мне инвалидку подсунули?

— Ко мне уже подбирался с каверзными вопросами, — сообщила Лоуд. — Был послан на фиговое дерево. Чего это я, пожилая, больная женщина оправдываться должна? Отличный результат. Так, Блэкх?

Щенок, дремлющий под боком у хозяйки, одобрительно заворчал.

— Вот, признано единогласно при одном воздержавшемся. Надо бы в дневник записать,

— Лоуд сморканулась и полезла за своей жутко измятой и заляпанной записной книжкой.

— Надеюсь, твой уникальный опус никогда не издадут, — проворчала Катрин.

— Я не тщеславна, — заверила оборотень. — Заметки, размышления, заготовки на будущие шпионства. Кстати, что с остальными коротколапыми инвалидами будем делать? Недурные террористы из них выходят, да и жрут не так много. Берем к нам?

— Я не возражаю. Но они, вроде бы, здешнюю армию возрождать собираются, стратегию обговаривают.

— Да, одной простейшей контузией им мозги не вправишь, — фыркнуло Оно и поспешно потянулось за новым платком. — Что ж, у них тут родные места, понять можно. Кстати, а что там Енот засиделся? Пора бы разведку провести. Но пирожные пусть в другой кондитерской берет. В эти нагло начинку не докладывают…

…Заморосил мелкий дождь, туман среди могил слегка рассеялся. Шерлок неохотно вынул руку из теплого кармана, взглянул на часы: без пяти шесть вечера. Еще одна длинная и неспешная прогулка подходит к концу. Закономерно, Леди вряд ли придет сегодня, и крайне маловероятно, что вообще сочтет нужным прийти.

Молодой человек спрятал часы, и двинулся вдоль стены. За эти дни кладбище у собора святого Эльма стало знакомым до мелочей. Здесь Холмс уже который день размышлял о весьма немаловажных вещах, разглядывал надписи на могилах и поражался тому, сколь многое может сказать эпитафия о совершенно незнакомом человеке. В целом это были полезные прогулки — Шерлок развивал важнейшее качество умного человека, которое раньше крайне недооценивал. Терпение, именно терпение, джентльмены. Шаг за шагом, сортируя случайные мелочи и неяркие детали мироздания, опираясь на нужное, и отбрасывая обманчивый мусор, вы способны решить любую задачу. Но прежде всего вы обязаны осознать: для чего именно вам понадобилось это решение? События, именуемые (условно, о, очень условно!) «Делом о соверене с Гринфилдского пустыря» приподали вам весьма полезный урок…

Держа трость за спиной, Шерлок остановился у угловой могилы. Вот так заканчивается жизнь: тупик аллеи, кирпичные стены, мокрая тяжелая плита. Отчаянье, страсть, упрямство кончаются именно здесь. А ваше достоинство и память о вас остаются там, за спиной — их хранят и уносят живые. Уносят далеко за границы кладбища и города: жизненные пути падших ангелов, шпионов, иных людей и нелюдей, ушедшего в отставку инспектора Хантли и будущего студента Оксфорда, разошлись навсегда, но изредка их мысли будут возвращаться к этой самой могиле. Таков механизм нерушимой дедукции: строгая цепь аксиом, постулатов, тщательно обдуманных гипотез, имеющих общее и частное, вот механизм позволяющий решить практически любую теорему. И все же, не любую…

Размышляя о цвете глаз, который не в силах описать ни строгий язык научных трактатов, ни сумасбродное вдохновение поэтических строк, мистер Холмс двинулся к выходу. В ненастный день кладбище было абсолютно безлюдно. За два часа Шерлок встретил лишь служителя-фаталиста, безнадежно подметавшего мокрую листву. Сейчас старик далеко продвинулся по боковой аллее и медленно брел навстречу, изредка взмахивая своим убогим орудием. Да, сегодня мир пуст, мокр и слякотен.

На башне Святого Эльма ударил колокол — шесть часов…

Холмс замер. Это не тот человек! Несомненно, та же метла, борода и трубка в зубах, но это не он. Это не фаталист, это человек отчетливо и пламенно ненавидящий метлы…

Взяв себя в руки, Шерлок свернул на перпендикулярную аллею. Служитель смахнул с дорожки еще горсть листвы, с облегчением оперся о древко своего сомнительного оружия, и взглянул на Холмса:

— Что-нибудь угодно, сэр?

Голос служителя был неестественно гнусав. Здесь Оно переигрывает — излишне искаженный тембр.

— Да, мистер. Хотел бы попросить вас присмотреть за одной могилой. Если вы, конечно, ходите в театры и регулярно читаете газеты. Вот вам шиллинг…

— Вы очень добры, сэр. Увы, газет я не читаю. Так, порой картинки смотрю. Встречаются презабавные, да-да, сэр. Хорош, издеваться, Шерля. Я здесь уже полчаса, погоды просто шмондючьи.

— Прошу прощения. Меня настойчиво просили передать Леди письмо. Насколько я понимаю, речь идет о переговорах. Счел возможным вас побеспокоить.

— Переговоры, дело нужное. А то уж надоело… — служитель чихнул, высморкался огромным платком с каким-то роскошно вышитым гербом. — Вот, чертт бы его… Извини, Холмс, замучил ваш город.

— Понимаю, — Шерлок украдкой сунул конверт в карман служителя. — Благодарю за визит. Выздоравливайте. И прошу передать мое глубочайшее уважение остальным… коллегам по метле.

— Всенепременно передам. Как наш беленький? Не хворает?

— Бодр и весел. Гуляем ежедневно. Кормлю строго по инструкции.

— Это правильно. Главное, не баловать! Ну, бывай здоров, Холмс. Уезжал бы ты из этого городишки. Изведут вас тут простуды.

Служитель поплелся к воротам, небрежно прислонил метлу к камню крайней могилы и вышел на улицу.

Шерлок улыбнулся. И все же это были знаменательные дни. И как многое еще хотелось спросить. Но иной раз дедуктивный метод мышления подсказывает, что уместнее промолчать. «Сойдешь за умного», как говаривал кое-кто…

— Витиевато, аж мордос сводит, — заметила Лоуд, заглядывая через плечо начальницы. — «Надеемся… полагаем… если вас не затруднит». Как хочешь, так и истолкуй.

— Мне кажется, всё достаточно прозрачно. Намекают на готовность к переговорам и крайнюю желательность немедленного урегулирования конфликта, — объяснила Катрин.

— Ну. А еще тебе кажется, что почерк чрезвычайно изящный. И духами на бумажку набрызгано очень хорошими.

— Эти детали к сути дела не относятся. Вот если здесь зелеными соплями будет накапано, то при передаче послания консулу мне придется жалко оправдываться, — нагрубила главная шпионка, складывая письмо.

— Ничего там не накапано, — оборотень для профилактики высморкалась. — И вообще это трудовые сопли, за них мне по контракту кое-кто еще будет должен. Ладно, ну и как теперь повернется мировая политика?

— А это вообще не наша забота. Мы свое дело сделали. Теперь дипломаты пусть потеют. Если у них не выйдет, будем думать, что бы еще здесь порушить. А пока отваливаем домой.

— Домой это, конечно, хорошо. Но ты, что, вот так и уйдешь? — не поверила Лоуд. — Без встреч, разговоров, распития шампанского, хересов и всяких иных выражений личной благодарности?

— Пошлое ты Оно, просто до невозможности, — насмешливо объявила Светлоледя. — Даже отбросив абсолютно прозрачную мысль о том, что любая попытка личной встречи, способна жутко скомпрометировать столь высокопоставленное лицо, мы должны помнить, что нас ждут дома. Лично меня так и очень даже ждут.

— Расхвасталась она. Нет, меня, может, тоже ждут, хотя я и сомневаюсь, — прогундосила Лоуд. — Значит, уходим? Тогда ж собираться нужно!

— Уходим, как только проводник заявится. Только я тебя умоляю: багаж в пределах разумного. Нас и так много, Зу не совсем в форме, да еще животные дополнительные…

— Это ваша Зу — дополнительная самка гремлина. А мой Блэкх — вполне разумный и сдержанный зверек!

— Я про внезапного крыса говорю, — мигом отперлась Светлоледя и пошла к гремлинам.

Вытряхивая подготовленные мешки и сморкаясь, оборотень объясняла щенку про отвратительную человеческую непредсказуемость:

…— казалось бы, все они одинаковые. Вот я была готова на целый шиллинг пари держать, что блудливость свое возьмет, и устроятся всякие свиданья с прочувственностями. Нет, фиг по всему мордосу! К Фло и морю мы летим, аж спотыкаемся. И это хорошо. Нам давно помыться пора. Но вот как таким людям верить можно? Непременно тебя с толку собьют. Ты учти — никакого им доверия!

Блэкх чихнул: то ли соглашаясь, то ли намекая, что мешки перед столь ответственным делом не мешало бы простирнуть…

— Зу я забираю, — однозначным тоном уведомил Мин. — Не знаю, что там дальше будет, и поженимся мы или нет, но ей необходимо вылечиться.

Гремлины переглянулись.

— Все ж вы, мужчины, хуже свиней, — просипела Васш-Бер и сама из-за ваты и бинтов смахивающая на поросенка тинтаджской породы. — Она же вся в надежде, а ты «может поженимся, может нет».

— Я за нее решать не стану, — отрезал Мин. — Может, она будет против.

— Может и буду, — слабым голосом согласилась Зу, лежащая на спальнике. Чернонос сидел на ее животе и насмешливо шевелил усами.

— Да с вами и так всё понятно, — ухмыльнулся Си. — Валите отсюда, мы не против, раз уж так вышло.

— Да, с нами понятно, — не стал спорить Мин. — А с вами? Стратегические и тактические планы? Задачи? Боевой дух?

— А что дух? — удивилась из-за бинтов Васш-Бер. — Маловато нас, это да. Подлечимся, умом пораскинем, что-нибудь придумаем.

— Можно что-то боевое, но некрупное захватить, — неуверенно предложил Си. — Хотя вдвоем трудновато.

— Именно, — холодно согласился Мин. — У вас Армия или хрень какая? Что в армии главное? Дисциплина, осознание важности задачи и наличие грамотного командования. Задачу вы знаете. Кто командир?

— После Таура, был бы Лапр, — задумалась сипатая гремлинша. — Потом… Не знаю, кто потом. Да и зачем нам двоим командир? Смешно даже.

— Не смешно! — рявкнул Мин. — Есть устав-закон. На момент последнего боя, а он случился военно-морским, Таур был капитаном, Лапрасулон старшим механиком, я занимался безопасностью и переговорами с противником, следовательно, исполнял обязанности второго помощника капитана. Что из этого вытекает?

— Что вытекает? Ты не тяни. Ты устав лучше знаешь, — ободрил Си.

— То, что на данную минуту я командир, — пробурчал полукровка.

— Так ты же уходишь, — удивилась Васш-Бер.

— И что⁈ Дисциплину из-за этого отменим? — возмутился Мин. — Отставили разговоры! Слушаете сюда. Оперативно-стратегическая обстановка изменилась. Врагу нанесено серьезное поражение, но и мы понесли серьезные потери. Исходя из вышеизложенного, считаю необходимым изменить стратегию армии. Первое: наращивать силы и средства, комплектовать новые подразделения…

— Постой, это как? — изумился Си. — Из кого комплектовать-то?

— Вы что, маленькие? — зарычал Мин. — Вас здесь двое. Вот и комплектуйте. Естественным путем.

— А… — осознал гремлин. — А воевать потом?

— Мне иногда кажется, что вы тупые, — с горечью констатировал пулеметный артиллерист. — Вы на победу обязаны воевать, а не на геройскую смерть. То уже было. Команда «Дэга» свершила великое дело, и об этом мы обязаны рассказать потомкам. Сейчас наступила естественная оперативная пауза, необходимая для переформирования подразделений, пополнение ресурсов и подготовки оборонительного района. Есть сведения, и вполне достоверные, что через две сотни лет обстановка наверху кардинально изменится.

— Что, еще хуже станет⁈ — ужаснулась Васш-Бер.

— А ты думала, лучше? — с иронией поинтересовался образованный полукровка. — Там иные опасности начнутся. Сами переростки весьма изменятся. И мастью, и характером, и этим… менталитетом. Не исключено появление и чуждых нам фейри. Вы йиену когда-нибудь видели? А токолошей? Что спорить, нижний Лондон не рай, но это ваша земля. Свои достоинства имеются. Вон, крысы водятся вполне толковые, грибница недурна.

— Так ихние фейри за новых цветных людей воевать будут? — спросил Си, пытаясь осмыслить очертания грядущего апокалипсиса.

— Фиг его знает. Мне в тех временах бывать не доводилось, — признался полукровка. — Но ситуация нового противостояния весьма и весьма вероятна. Нерегулируемая эмиграция всегда опасна. Лучше бы подготовиться.

— Я вообще-то не против, — пробормотал Си. — Могу готовиться. Мы с Васш-Бер уж лет сто как знакомы.

— Верные сто двадцать, — поправила гремлинша. — Я тогда посимпатичнее была. Сейчас-то как со мной… комплектоваться?

— Я тоже глаже не стал, — заметил Си. — Лицо у тебя заживет, пальцев у нас с тобой на двоих даже больше, чем комплект. Остальное тоже имеется. И, главное, доверие есть. Я бы вот детям с удовольствием порассказал, как их мамка до конца у котла стояла и наш «Дэг» на остатках пара крутился.

— Ну, вы тоже славно лупили из орудия. Я снизу уж как слушала, — засмеялась гремлинша и заохала, ухватившись за перевязанное лицо.

— Ладно, с этим решили, — прервал товарищей Мин. — Имеются мысли по разработке новых стратегических направлений. Прежде всего, нужно устанавливать связь с нашими в иных районах. Не может быть, чтобы никого не осталось. Взять, к примеру броллахов[56]…

…Костяк новой армии тезисно записывал идеи — Си корябал в тетради, «белолапая» Васш-Бер подсказывала. Это было правильно — мыслить широко и стратегически гремлины пока не привыкли, а без этого четкой армейской организации не добиться.

Мин сел рядом со спальником и глотнул из кружки холодного чая — горло после сражения на Новой Восточной крепко саднило при любом разговоре. Надо себе связки тренировать, что ли…

Зу лежала призрачно-бледная, цвет мордахи от бинтов на голове не слишком-то отличался, лишь сетка царапин на щеках четко чернела.

— Ты б поспала, что ли, — пробурчал полукровка. — Как двинемся, так нужно крепко на ногах стоять и себя в полном сознании содержать.

— Я справлюсь. А ты хитрый, — прошептала девчонка. — Добил армию Боевого Крыла Чистой Ночи. Вот прямо у меня на глазах и добил.

— Нехера подобного, — хладнокровно возразил пулеметный артиллерист. — Это будет армия нового формирования. С армиями и дивизиями такое случается. Так и называются: Первого формирования. Второго формирования и дальше. Войска обязаны соответствовать требованиям современности. Надеюсь, это, наконец, всем ясно?

Бледность бледностью, но страдальчески закатывать глаза Зу уже была способна. Что обнадеживало.

Андрей явился ближе к утру и удивился:

— Ух ты, да вы к эвакуации готовитесь? А я вам медикаменты и провизию доставил. Маня вот молочного передала…

— Уже готовы, — заверила Катрин. — Сидим, уже решенное перерешаем. Лекарства и съестное передаем бойцам подземного фронта и отчаливаем.

Распрощались с гремлинами, дали Зу понюхать нашатыря, что взбодрило девушку, а заодно и Черноноса.

— С молоком поосторожнее — с него жутко несет, — дала Лоуд последний ценный совет гремлинам.

Фонарь остающихся бойцов исчез в галерее, отбывающие шпионы сосредоточились, оборотень крепче прижала к себе собаку…

— Просто считаем и не о чем не думаем, — напомнил Андрей. — Девять, восемь, семь…

…В легких еще оставался сырой воздух древних подземелий, а в лицо уже ударила неописуемая свежесть океанского берега, зашуршали волны прибоя, сверкнул желто-белый песок утреннего пляжа…

— Ай! — сказала Зу и без чувств повалилась на руки своего коротконогого рыцаря.

— Я же говорю — задохнется! Известное же дело, — забрюзжала Лоуд. — Где склянка с вонючкой?

Достали нашатырь, но девица и так прочухалась. Больше никто глупостей не творил — Блэкх и крыс уже дразнили набегающие волны и пытались жевать комки водорослей. От берега поднималась узкая тропка, а над обрывом торчали развалины старой Глорской бойни. Все было нормально.