Легенда о Горном Льве (СИ)

Глава 53 Сложный выбор

Ночь была тяжёлой. Я почти не спала, потому что мне снились Орм и его головорезы, будто они накинулись на меня и совершили все те ужасы, о которых говорил северный князь.

Мы ночевали в доме у крепостной стены. Я слышала, что на улицах неспокойно. Беатрис, которая пришла с рынка уже после того, как всё случилось, рассказала, что отты подняли восстание против короля Алариха. Подруга встретилась с Лейлой и Исаком, они помогли ей найти меня. До меня начал доходить весь ужас нашего положения. Я понимала, что Зиг невероятно занят, что его власть под угрозой, да и вся наша затея с империей тоже. И всё-таки я мечтала, чтобы он оставил всё это и пришёл ко мне. Был рядом, потому что мне было очень-очень страшно.

Не знаю, как мы протянули эту ночь. Утром приехал Йорген с небольшим отрядом. Я увидела его из окна-бойницы, когда спешился и направился в дом. Отец запретил нам выходить на улицу. Слишком опасно.

— Йорген! — Беатрис кинулась воеводе на шею. Он поднялся в тот зал, где вчера был совет. Теперь здесь жила я с подругами, королева Роксана с дочерьми и парой слуг, а также Исак и отец. Его воины охраняли нас.

— Привет, маленькая, — Йорген обнял Беатрис и поцеловал в голову. Потом взглянул на меня. — Князь приказал отвезти тебя в лагерь кочевников, княгиня. Собирайся.

Я кивнула и поднялась с кресла, что стояло у стола. По правде, собирать мне было нечего. Все мои вещи остались в доме короля Алариха. Я не мылась уже сутки, и мне было противно. На коже, словно засохли, были следы рук Орма.

— А где он сам? Он не придёт? — беспокоилась я. Йорген покачал головой.

— Зигрид занят. Северяне плотно засели, а ещё дохрена оттов с ними. М-мр-рх!.. — он тяжело опустился на кресло у стола. Зажал бок. — Проклятье.

— Боги, ты ранен? — испугалась Беатрис.

— Царапина.

— Йорген, миленький!.. Дай посмотрю?

Я подошла ближе, тоже волнуясь. Беатрис помогла Йоргену вылезти из кожаной куртки и стянуть рубашку. Боги, да он весь в шрамах. Холодок прошёлся по коже. Я думала, что больше шрамов, чем на моём муже, ни на ком нет. Как же я ошибалась… На животе Йоргена были повязки, набухшие от крови. Рана открылась. Я подозвала Лейлу и велела принести воды и чистых полотен. Исак вызвался помочь, и друзья ушли вдвоём.

— Отты бунтуют. В городе пожары и разруха, — рассказал воевода. — Они требуют нового короля и хотят выгнать нас.

— Боги… — вздохнула я. — И что мы будем делать?

— Зигрид будет резать их, пока не подавит восстание. Не знаю, сколько это продлится.

Йорген поморщился, когда Беатрис разрезала повязки ножом, она стояла перед ним на коленях. Я поразилась её спокойствию. Подруга сдвинула рыжие брови, глаза её оставались сухими и сосредоточенными.

— Как Зиг? Он ранен? — это волновало меня больше, чем война.

— Боги его берегут, — хмыкнул Йорген.

Вернулись Лейла и Исак. Подруга принесла повязки в корзине. Исак поставил ведро с водой и помог наполнить чашу. Беатрис стала обрабатывать рваную рану на боку Йоргена.

— Я люблю тебя, маленькая, — услышала я приглушённый голос Йоргена. У меня ком встал в горле. Я тоже хотела услышать подобные слова. Взглянула на них, немного завидуя чужому уединению. Йорген гладил Беатрис по рыжим волосам, улыбался слабой улыбкой. Он казался бледным. Наверное, сильно ранен.

— Сиди смирно, — одёрнула Беатрис, перетягивая его чистыми повязками.

— Я хочу тебя, моя лисичка.

— Тьфу ты, тихо, глупенький! Тут всё слышно, — Беатрис покрылась красными пятнами стыда, но улыбалась. Мне тоже стало стыдно, и я опустила голову. — Поскорее бы это закончилось, я тоже тебя хочу, миленький.

Потом мы поехали прочь из города в сопровождении отряда. Пришлось ехать в седле, но я ехала с отцом, сидя позади него, и держалась за его ремень. Йорген был впереди на рыжем Гейрмунде. Провёл нас через ворота, и вскоре город остался позади. Вскоре показались кибитки кочевников, их круглые шатры, дымящиеся костры и стада коней, овец и коз. Запахи множества людей, гари и животных окутали меня. Неожиданно я ощутила спокойствие, словно попала домой. Нас встретил Рассог. Он обменялся приветственным кивком с воеводой Йоргеном.

— Катерина! Лейла! Беатрис! — радостная кочевница Маиса выскочила встречать нас. Она кинулась обниматься, расцеловала щёки мне, Лейле и Беатрис. — Как я рада, что с вами всё хорошо!

Я тоже была рада её видеть и обняла, словно сестру. Йорген оставил нас на попечение кочевницы и собрался ехать обратно в город.

— Передай Зигу, что я его люблю, — жалко попросила я. Обняла Йоргена, впервые не испытывая страха перед ним. Я очень ему доверяла, потому что ему доверял мой муж. — И это объятие тоже передай. Скажи, что я желаю ему победы.

— Хорошо, княгиня.

Йорген похлопал меня по спине. Потом к нему подошла проститься Беатрис. Я стояла в отдалении около Маисы. Наблюдала, как издалека тянутся чёрные столбы дыма в голубое, ласковое небо. Было страшно осознавать, что в такой погожий денёк умирают люди: воины, невинные горожане…

Было страшно осознавать, что смуту привезли мы.

Прошло несколько дней. Я жила в лагере кочевников, в одной палатке с подругами, и нянчила сына Маисы. Мы болтали по ночам, гадали и молились за наших мужей. И всё же страшные мысли не покидали меня ни на миг. А что если я решилась бы рассказать отцу о слабых местах Зигрида Рыжего? Не было бы этой войны? Не было бы столько страданий и насилия? Не было бы столько смертей?

Что если я решилась бы вонзить во Льва кинжал, пока он спит около меня?

— Исак, можно поговорить с тобой? — я заглянула в шатёр хранителя, когда начала сходить с ума от подлых размышлений.

— Конечно, госпожа, что случилось?

Хранитель сидел на одеяле с книгой. Я знала, что это Священное Писание. Он молился своему Господу по книге, а не по обычаям предков, как делали мы. Исак жил в маленькой палатке немного на отшибе от лагеря. Пол устилали одеяла, в углу была свёрнута его постель, а рядом покоилась сумка. Я подошла к другу и села, подогнув под себя ноги.

— Я не понимаю, что со мной происходит, — призналась я. Взглянула в тёплые глаза хранителя. Он слушал меня с тем искренним вниманием, которое заставляло довериться ему и выложить все тайны. — Я думаю о предательстве. Зиг принёс столько мучений на эту светлую землю, мне страшно осознавать, что я живу с таким чудовищем. Я хочу прекратить это, но есть только один способ — у… убить моего мужа.

Исак не стал осуждать меня за гнусные слова. Не могу поверить, что сказала вслух подобные вещи. Хранитель нахмурился. Он помолчал, обдумывая сказанное. Сердце в груди заколотилось чаще. Я была уверена, что он не сдаст меня, словно предательницу, но всё равно было страшно. Страшно, что после всего, я думаю об убийстве.

— Мне жаль тебя, госпожа, — в ответ признался Исак. — Ты словно в плену. Я понимаю твои чувства, но… предательство, а уж тем более убийство, это большой грех. Тебе не нужно брать грех на душу. Ты слишком добра, чтобы вынести подобное.

— А как мне жить дальше, зная, что я могла прекратить это, спасти сотни людей, но ничего не сделала⁈

Я закрыла лицо руками и заплакала. Исак был прав, я не смогу пережить, если с моим мужем что-то случится. Но и смотреть, как он развязывает войны и убивает невинных людей, тоже не могу! Это была какая-то яма, пропасть. Я тонула в болоте. Не знала, что мне сделать, чтобы тоска перестала разрывать сердце. Исак обнял меня. Я прижалась к его плечу. Со слезами выходила вся боль, что скопилась в моей груди за последние дни.

— Ты любишь его, госпожа? — спросил Исак, поглаживая мою спину. Я кивнула, хлюпая носом.

— Я не могу жить без него.

— Тогда подумай, кто тебе дороже: любимый человек или незнакомцы, которые могут погибнуть из-за него?

Слова Исака озадачили меня. Казалось бы, чего тут выбирать? Но я мучилась. Любила мужа, но ненавидела его за решения, которые он принимал. Возвращалась в начало, когда не понимала его жажды власти, жестокости. Помнила, что империя — это желание познать мир, но… разве стоит познание таких жертв?

— Ты любишь Рассога? — спросила я Маису тем же вечером, когда мы были в её шатре. Подруга удивилась моему вопросу.

— Конечно! Он тоже меня любит.

— А как ты относишься к тому, что он убийца? Уничтожает города, угоняет в рабство людей? Разве тебе не страшно быть с ним?

Маиса задумалась. Она сидела напротив меня и кормила ребёнка грудью. Заидар толкал воздух пухлыми ножками. Я ужасно завидовала, что она кормит младенца, а я так и не забеременела.

— Я не думаю об этом, — сказала Маиса. — Свихнуться можно, если думать. Он кочевник. Он князь кочевников. Разве он может быть другим? Невозможно удержать власть, если ты слабый и не способен обеспечить людей золотом, мне кажется, ты понимаешь это ещё лучше меня. Мы не можем выбрать другой судьбы, Катерина. Либо быть счастливой, не замечая рек крови, либо лучше сразу заколоть грудь ножом. Ты ничего не можешь изменить, ты всего лишь слабая женщина.

Слабая женщина. Мне не нравилось быть слабой!

Я вылетела из её шатра, разгневанная и обиженная. Зло вытерла слёзы рукавом платья.

Как можно не стремиться изменить мир, пока в твоих руках власть⁈ Когда ты можешь влиять на события, на великих людей, что вершат историю? Я не могла даже представить себя, просто гуляющей на пирах в дорогих платьях и украшающей мужа, словно фибула на роскошном плаще. Какой тогда вообще смысл жить? Называться княгиней? Раз уж родить наследника мне не суждено…

Простые женские мечты о материнстве и тёплом доме мне не нужны, поняла я. Мне просто будет скучно жить в доме и заниматься лишь хозяйством. Я с детства хотела менять мир, помогать людям, спасать. Сделать что-то важное, чтобы не просто прожить жизнь, как цветок по весне, а… запомниться? Оставить след, чтобы обо мне помнили мои друзья, родные, подданные.

Я поняла, что я и есть тот воин из сказки, а Зиг — это дракон, против которого я сражаюсь. Выход был лишь один: уничтожить дракона и освободить мир. Но я не хотела подобного исхода. Я никогда не смогу уничтожить его. Так что же выбрать? Мир или чудовище? Я не знала.

Солнце село. Пустое пространство между лесами, где стоял лагерь кочевников, погрузилось в сумерки. Я прошла под деревья и опустилась на бревно, обняла плечи. Слышала, как стрекочут сверчки и цикады, как шумит кронами деревьев лес, словно нет никакой войны. Природа продолжает жить. Ей нет дела до людских разборок, и, боги, как я хотела сейчас всё бросить и сбежать в лес!