Легенда о Горном Льве (СИ)

Глава 15 Наложницы

После покушения я не могла оставаться одна в покоях. Лейла и Беатрис были со мной. Мы спали на нашей с Зигом кровати, обнявшись. Я прорыдала полночи, не в силах перенести ужас. Я могла умереть. Опоздай Оддманд с девочками хоть немного, и всё.

Конец.

В усадьбе происходило что-то страшное. Без Зига и его твёрдой руки всё сыпалось: воины были неспокойны, Сванхильд, вот, решила творить правосудие. Мне нужно было срочно что-то делать. Но что я могла? Судить имел право лишь князь, дружина враждебно относилась ко мне, да и никого из них я не знала, чтобы положиться. Я решила посоветоваться с Оддмандом.

— Что мне делать, Оддманд? Когда вернётся князь? Далеко ли он поехал? — начала волноваться я.

Мы говорили в коридоре у закрытого ставнями окна. На дворе стояли лютые морозы. Окна не открывались. В усадьбе целыми днями чадили очаги и пылали свечи, масляные светильники и чаши с углями грели покои. Старик с жалостью взглянул на меня.

— Не знаю, когда он будет, маленькая госпожа. Я сделал, что должен был: посадил убийцу в башню. Пусть ждёт суда князя Зигрида. Волков выпороли за драку, а тот, что посмел поднять на тебя руку, сидит в колодках. Тоже пусть князь его судит. Боюсь, это всё, что мы можем сделать.

— А вдруг это повторится? — вот, чего на самом деле боялась я. — Я не могу спать спокойно, пока вокруг ходят убийцы с ножами!

Я уже не знала, кому можно здесь доверять. Кроме Оддманда, который спасал меня столько раз, мне не к кому было идти. Вот ему я доверяла. И ему доверял Зиг, раз оставил два года управлять усадьбой и оставлял впредь. Оддманд смотрел на меня, как на любимую внучку. Разве может он обидеть меня? Подумав немного, я сказала:

— Могу я поговорить с тем воином, что вступился за меня? Хочу поблагодарить его.

— Как прикажешь, маленькая госпожа, — кивнул старик-дворецкий.

— Тогда позови его в главный зал. Я буду там.

Я ждала воина в тишине. Сидела на троне, скромно устроив руки, украшенные кольцами и браслетами, на коленках. Комкала пальчиками небольшой мешочек, набитый монетами, — награда для моего спасителя. Качала ногами, стуча каблучками сапог по ножке трона. Волновалась, потому что боялась, что надо мной опять будут смеяться.

«Ты зовёшься княгиней, а сама трусливая овца», — нет, Сванхильд, я стану Львицей, достойной своего князя. Нужно просто набраться опыта.

В зале было пусто. И опять грязно после вчерашней пирушки. На столах лежали объедки, пустые кружки. Пахло элем и тухлым мясом. На полу засохли пятна разлитого пива, валялись под длинным столом кости. Но у тронов, моего и князя, было чисто. Я сидела на мягком одеяле из шкур зверей и мысленно проговаривала, что скажу.

Воин появился довольно скоро. Он был молодым, высоким и широкоплечим, одетым в кожаную броню. Под мышкой он нёс железный шлем. На его ремне висел меч, а с другой стороны секира. Воин подошёл ближе к помосту и поклонился мне. Потом поднял светлые глаза, голубые, как зимнее небо. Его лицо показалось мне приятным.

— Звала, госпожа?

— Да! — я встрепенулась, вновь начав волноваться. Выпрямила спину. — Спасибо, что заступился за меня вчера. Я приготовила тебе награду.

Показала ему мешочек.

— Это честь для меня, но мне ничего от тебя не нужно, — он снова поклонился и чуть улыбнулся. — Я поступил так, как должен был. Я клялся служить князю, значит, и тебе, госпожа.

Я зарумянилась. Мне показалось, что я выгляжу глупой в его глазах, и он просто насмехается надо мной, как над ребёнком. И всё-таки я хотела наградить его. Сделать хоть какое-то маленькое дело, пока нет моего великого мужа.

— Скажи, как твоё имя? — спросила я.

— Гуди Счастливчик, госпожа.

— У меня есть для тебя особое дело, Гуди, — проговорила я и раскраснелась ещё гуще, потому что слова показались мне какими-то двусмысленными.

Ему, кажется, тоже так показалось. Воин опустил глаза. Потом бросил взгляд на меня, явно недоумевая. Я поспешила замять неловкое мгновение. Встала и пошла к нему, чтобы отдать мешочек с монетами. Оступилась на ступеньках помоста и чуть не упала на него.

— Осторожно, госпожа, — Гуди неожиданно оказался рядом и придержал меня за руки.

Боги, какой стыд! — я шарахнулась от него.

— Спасибо! — выдохнула я, краснея до ушей. Сунула награду в его большие, загорелые ладони с мозолями от оружия. — Это тебе. Отказы не принимаются! Фух, так. Теперь к делу.

Гуди не задавал лишних вопросов да и вообще оказался молчаливым. Он ходил со мной повсюду, кроме, разве что, отхожего места, и ночью спал в соседних покоях, за стенкой. Охранял меня, как преданный пёс. Со мной ночевали мои подруги. С ними я тоже почти не расставалась. Не знаю, почему я испытывала такое доверие к этому воину. Наверное, меня покорил его поступок тогда, в зале, когда он заступился за меня и не испугался огромного Лейфа. Я хотела, чтобы он стал моим другом и защитил меня, если что-то произойдёт.

Одним днём Гуди провожал меня до хранилища. Он нёс мои книги, хотя я уверяла, что мне вовсе не тяжело. Но мужчины редко меня слушались, даже те, кто должны подчиняться. Откуда-то он принёс мне веточку рябины с ягодами.

— Это подарок, госпожа. Ты такая грустная ходишь, хоть немного улыбнёшься, — сказал он.

Я правда улыбнулась. Подарок показался мне милым и совсем скромным. Зиг, наверное, сжёг бы его в огне, он же такой злой!.. Но Зига не было, поэтому я искренне поблагодарила Гуди:

— Спасибо! Это так мило!

И вот мы шли в хранилище. Я с веточкой, а он с огромной стопкой книг, да ещё обвешанный оружием.

— Тебе точно не тяжело? — волновалась я. Была готова забрать половину.

— Точно, госпожа.

Ещё было утро. В усадьбе все занимались своими делами, и я хотела посидеть в хранилище. Гуди я туда не приглашала никогда. Мне казалось, что это место не для посторонних, только для меня и Зига. И для нашего дракона, конечно. Но сегодня я сделала исключение — провела Гуди внутрь, чтобы он поставил мои книги на стол.

— И как бы ты сама это тащила? Тяжесть! Не бережёшь себя, госпожа, — беззлобно пожурил Гуди.

— Мне не привыкать. Это же книги, а не мешки с зерном.

Гуди ухмыльнулся и покачал головой. Смотрел на меня сверху добрыми глазами. Мне вдруг стало неловко. Я заправила волосы за ухо. И чего так глядит? Растрепалась я, что ли?.. Гуди посерьёзнел и сказал:

— Как думаешь, что князь сделает с Лейфом?

На сердце стало мрачно. Я опустила глаза и вздохнула.

— Не знаю. Думаю, что-то страшное.

— Князь тебя бережёт, его можно понять, — заметил мой охранник. Голубые глаза воина изучали моё лицо, задумчивые. — Мне тяжело просить о твоей милости, госпожа, но могла бы ты заступиться за Лейфа перед князем? Лейф всегда был немного… горяч, но он хороший парень. Уверен, он не желал тебе зла.

— Но он ударил меня…

— Дурак. И задел сдуру. Я выбил ему зубы, а Оддманд добавил плёткой. Наказан он по-полной.

— Тебе тоже досталось, — я знала, что и Гуди выпороли за драку. Страшно представлять, какие же рубцы, наверное, на его спине. Честно сказала: — Мне жаль тебя.

— Заслужил. Я знал, что получу. Тебя жалко стало, госпожа. Ты маленькая, тихая. Зря мы на тебя скалились, просто тяжело принять дочь врага в нашем логове. Ты обиды не держи, лады?

Я кивнула. Правда уже не злилась, что воины князя смеялись надо мной. Гуди смотрел на меня с надеждой. Бороды у него не было, только тёмная щетина покрывала его золотистое от солнца лицо. Он был ещё молод. Лейф не сильно старше него выглядел, как мне помнилось, и мне стало жаль их обоих. Не смогла смотреть в голубые, чистые глаза Гуди и отвела взгляд, вздохнув.

— Я постараюсь поговорить с князем, но ничего не обещаю. Князь здесь хозяин, не я.

— Ну всё равно спасибо, светлая госпожа. Хранят тебя боги за твою доброту.

Гуди пожал мои руки с той осторожностью, будто я сама была веточкой и могла сломаться в его огромных руках. Он поклонился и ушёл. Придёт за мной позже, через пару часов, когда я закончу в хранилище. Я вздохнула и села за книги.

И с чего он выдумал, что князь помилует Лейфа, если я попрошу? Бред! Князь слушает меня только в мелочах, вроде снять чучело со стены или нет. Миловать кого-то по моему желанию…

Но ведь он не наказал Бьёрна по моей просьбе, — я крепко задумалась. По всему выходило, что может и получится. Но пока я не чувствовала в себе никакого желания миловать Лейфа и уж тем более Сванхильд. Хотя и смерти их не желала. Сама запуталась в своих чувствах. Боги, когда уже Зиг приедет и поможет мне разобраться?

Перед сном я листала книгу с империей и мечтала, что князь вернётся и обнимет меня. Молила, чтобы приснился. Но увы, спала, как убитая, совсем без снов.

Тревоги совсем истощили меня. Я ела мало, спала плохо и всё мучилась переживаниями. И, конечно, это не могло не подкосить меня.

Я упала в обморок, когда возвращалась вечером из хранилища. Мы шли по коридору с Гуди, в молчании, как и всегда, а потом вдруг перед глазами заплясали белые пятна. Стены пошли кругом.

— Ох, проклятье!

Гуди подхватил меня за локти, когда я стала оседать на пол. Не зря я всё-таки держала его при себе. Не зря он звался воином и носил на поясе боевой топор. Движения его были точными и быстрыми, словно у дикого зверя. Он всегда успевал вовремя помочь мне.

— Что с тобой? — его голубые глаза тревожно бегали по моему лицу. Он скорчился около меня на коленях. Испугался, словно я умирала.

— Что-то голова закружилась, — призналась я. Взялась за его руку, обтянутую кожаным наручем. — Помоги дойти до покоев, мне надо прилечь.

Воин подхватил меня на руки и понёс по коридору. Я обмякла и прижалась щекой к его плечу. Мне было всё ещё нехорошо. Даже мутило. Зря я ничего сегодня не ела… Гуди распахнул дверь ногой, прошёл в мои покои и осторожно уложил на кровать. Сел на корточки рядом с постелью. Взирал, как испуганный пёс.

— Позвать врачевателя, госпожа? Ты вся белая, — прохрипел он. Потрогал мой лоб, щёки. Его ладони были горячими и шершавыми. Почти как у Зига…

Боги, Зиг, когда ты придёшь?

— Нет, просто недомогание. Дай попить.

Гуди смотался на кухню и принёс целый кувшин воды. Налил в кружку. Протянул и ждал, пока я напьюсь. Мне было приятно от его трепетной заботы. Я поблагодарила его и пожала руки.

— Мне, может, остаться, госпожа? — всё не унимался он. Я смутилась. В покоях мы были одни, без девочек. Страшно подумать, что скажут люди, если застанут его здесь ночью. Слуги и без того шептались о нас.

— Представь, что устроит князь, если узнает? — прошептала я.

Гуди смутился тоже. Отвёл взгляд.

— Прости, госпожа, не подумал, — он поднялся с пола. Уходить не хотел, я видела, но и остаться не мог. Признаться, мне было бы спокойнее, если бы он спал около меня на полу. Никакие убийцы с ножами не посмели бы ко мне сунуться. — Я тогда… я пойду?

— Не хочу, чтобы ты шёл…

Гуди вскинул тёмные брови. Я поняла, что сказала вслух. Прошептала чуть слышно, но мой пёс услышал. Мне правда было страшно одной. Не могут же девочки быть со мной постоянно? Я села, обняв коленки. Голова уже не кружилась.

— Нельзя, Гуди.

— Я буду за стенкой, госпожа, — жарко сказал он и поцеловал мои ладошки.

Быстро вышел. Стало тихо и одиноко. Я свернулась клубком и попыталась представить, как он ложится спать прямо оружный и в кожаной броне, надёжный и совсем рядом, за срубной стеной. Только пискни, прибежит спасать меня. Остановит всех чудовищ, как воин из сказок моего детства. Стало немного спокойнее. Я закуталась в одеяла и представила, что меня обнял Зиг. Скорее бы он вернулся и защитил меня!

Спустя череду снегопадов и мрачных дней выдался на удивление солнечный, погожий денёк. Я шла в хранилище, желая скорее закончить перепись книг, потом хотела проведать щенков и вернуться к себе, чтобы заняться гобеленом. Гуди я отослала, впервые за долгое время захотела побыть одна.

Я остановилась в длинной галерее, соединяющей два крыла дома, и выглянула в окно. Поскольку сегодня было не так холодно, слуги распахнули ставни, чтобы впустить свежий воздух. Я больше не могла задыхаться. Со двора слышался смех. Я подошла ближе и увидела девушек, играющих в снежки. Это были наложницы. С ними я не пересекалась. Должно быть, они не выходили из своей половины или вовсе избегали меня. Я же отняла у них всё.

Интересно, а смогли бы мы подружиться? — вдруг подумалось мне. Я чуть улыбнулась, наблюдая за их весельем. Хохотушки рухнули в снег и барахтались. Мне стало завидно. Я уже давно не считала себя ребёнком, чтобы также играть в снегу. — А сейчас совсем не положено, княгиня! Эх!

Тоска смертная.

Но разве не могу я отвлечься от мыслей? Узнать этих девушек хоть немного? Может, удастся как-то решить их судьбу и не продавать нелюбимым? Я очень хотела всем помочь. Порой моя доброта приносила жуткие страдания, но я ничего не могла с собой поделать.

— Ой, госпожа, — девушки встали и быстро поклонились, когда я спустилась с крыльца и вышла к ним.

Они были старше меня. Красивые, румяные с мороза, одетые в плащи и расписные платки.

— Прости, мы шумели и побеспокоили тебя? — заговорила со мной самая взрослая из них. Из-под платка свисала на большую грудь толстая русая коса.

— Нет, ничего страшного, — тут же смутилась я. Не решилась признаться, что прибежала играть с ними. Между нами была будто стена. Трудно представить, что все эти девицы были в постели моего мужа, даже противно знать. Я постаралась загнать свои чувства куда-подальше, выпрямилась и сцепила пальцы внизу живота. — Я просто хотела спросить, не нужно ли вам чего?

Девушки удивлённо переглянулись. Они тоже, видимо, не знали, как ко мне относиться.

— Это правда, что князь задумал отдать нас своим воинам? — заговорила со мной та девушка с русой косищей. Я вздохнула.

— Правда. Но, — вдруг сказала я, — может, я смогу уговорить его дать вам работу в доме. Что вы умеете делать? На кухне не хватает рабочих рук. Да и мне, по правде, нужна помощь с гобеленами…

Боги, что я творю! Приедет Зиг и раздаст их! Нечего давать ложную надежду, потом будет только больнее.

— Мы согласны делать любую работу, только не отдавай нас этим зверям! — вдруг воскликнула другая девушка, белолицая, с чуть раскосыми узкими глазами.

Я удивилась. Потом вспомнила, как люди Зига обращаются с рабынями, что прислуживают на пирах. Поняла страх этих девушек. В доме Зига они ни в чём не нуждались, были хорошо одеты, накормлены. Были в безопасности. И их брал только один мужчина, сам князь Бергсланда.

— Тогда идёмте в дом, — распорядилась я. — Подыщу вам занятия.

Надеюсь, никто из вас не будет метить мне в горло ножом…

Девушки, с которыми я познакомилась, оказались достаточно милыми и смышлёными. Они не брызгали ядом, как Сванхильд, и не брезговали работать. Должно быть, и правда не хотели ложиться под волков князя.

— Я была первой наложницей князя, — рассказала мне Марна, невысокая девушка с русой косой до самых бёдер. Та самая, что заговорила со мной во дворе первой. Она была старше меня на десяток лет, но при этом обращалась уважительно.

Мы сидели за столом в главном зале и пили горячий отвар из трав, пока нет воинов.

— Он забрал меня из разорённого дома. Мой муж был пьяницей и бил меня. Грешно говорить, но я была даже рада, что волки князя зарезали его. Я осталась одна, девка глупая, семнадцать годков мне было, что ль… Князь сжалился и велел поселить меня ему в шатёр. Я готовила ему и чистила сапоги, а потом как-то завертелось… Я всегда буду благодарна, что не отдал своим псам на растерзание.

Мои глаза удивлённо округлились.

— Сколько же лет ты здесь?

— Ой, уже и не счесть, госпожа, — улыбнулась Марна. Она была румяной от жара очага. — Живу себе, наслаждаюсь спокойствием. Ещё бы столько жить!

Истории других двух девочек были похожи: война, разорения, жизнь в походном лагере. Мой князь не был жесток с ними, выбирал по красоте лица, но долго на его ложе ни одна не задержалась. Кроме Сванхильд.

— Ох, эта Сванхильд… — поморщилась Марна, когда мы дошли до неё. — Та ещё змея. Слышала, что она вытворила. Жалко, госпожа. Ты не виновата. Просто она привыкла получать всё, что пожелает.

— Князь так любил её? — это беспокоило меня сильнее всего. Я ревновала. Боялась, что и меня он может выкинуть также, как Сванхильд, после всех ласковых слов.

Боги, я не переживу этого.

— Любил? Не знаю, может и любил, — пожала плечами Марна. — Сванхильд просто сумела задержать его внимание дольше, чем мы. Мужчины любят таких, стервозных, но недолго Сванхильд держалась любимицей. Господин выгнал её в один день, как нашкодившую кошку, накричал так, что стены тряслись. Не знаю, что она выкинула. Потом мы месяцами князя не видели. К нам не ходил, да и не звал никого. А потом проснулись утром, а он уже уехал. На два года, на запад. Любил… нет, — Марна покачала головой, — никого он не любит, кроме себя и своих псов.

— Князь никогда не говорил, — сказала другая девушка, узкоглазая беловолосая Ринд. Она была маленькой сложением, как я, но более приземистая и с широкой костью. — Война его настоящая любовь, вот, что думаю.

Я грустно улыбнулась. Война… его настоящая любовь — это империя. Его мечта. Цель. Как он назвал? Поединок с миром? Да, воистину. Ему не до женщин и земной суеты.

К ночи я совершенно умаялась. Еле добралась до постели. Сидела, погружённая в свои мысли, пока Беатрис расчёсывала мои волосы гребнем. Обдумывала слова наложниц, рассказы о моём муже. Никому из них он не рассказывал про империю. Никто из них не был с ним слишком долго, но все одинаково кормились и содержались по чести.

И ни одна не дала князю наследника.

Судьба? Замыслы богов? Неужто я должна стать той, кто родит Львёнка моему льву? Не знаю, но мне выпала большая честь видеть, как рождается его империя. Быть рядом, когда сомнения одолевают его. И я буду.