Легенда о Горном Льве (СИ)

Глава 25 О силе и зубах

К вечеру я пришла на рабскую половину, где жили невольники нашего дома, и попросила позвать Исака. Оддманд, который сопровождал меня, удивился просьбе, но кликнул раба. Пока ждали, я огляделась. Здесь жили военнопленные, только мужчины — те, кто сражался против волков моего мужа и проиграл. Женщины, девушки и дети располагались в другой части дома. На меня глядели из всех углов. Рабы уже готовились ко сну. Обычно они занимались тяжёлым трудом в усадьбе, вроде ухода за скотом, чистки снега, строительства. Они были одеты в старые серые рубашки и сотни раз залатанные штаны. Я нахмурилась.

— Почему здесь так холодно? — спросила я Оддманда, потирая плечи. — И почему эти люди так легко одеты? Они же могут заболеть!

— Э-э… — замялся Оддманд, явно опешивший от моего напора.

Рабы и вовсе округлили глаза и потрясённо молчали. Наверное, я позорила Оддманда, отчитывая старого управляющего при стольких подчинённых, но тогда мне было всё равно. Будь моя воля, освободила бы всех сейчас же!

— Завтра же уладь это, Оддманд, — приказала я, сцепив руки у живота и повыше вздёрнув носик. — Если кто-то из людей болен или страдает от ран, пригласи врачевателя Акке и дай вылечиться. Я зайду потом, чтобы проверить работу.

Рабы за моей спиной загудели. Творилось что-то необычайное.

— Но господин сказ…

— Князь занят, ему не до домашних дел. Я хозяйка, значит, мне и решать, — перебила я, не желая слушать ничего про своего мужа. Он думал лишь про империю и грядущий поход. Совершенно не заботился о рабах и прислуге. Его волнуют лишь его псы. — Ты услышал меня, Оддманд?

Старик кивнул.

— Да, маленькая госпожа.

Я улыбнулась.

— Славно, — и заметила, что подошёл Исак. Он, оказывается, стоял рядом уже какое-то время, но не решался подать голос. Я кивнула ему: — Идём, Исак, князь ждёт тебя.

Мы вышли, провожаемые десятками глаз. Двор уже накрыли серые сумерки. В кухне топилась печь. В доме горели огни очагов и свечи. Я вошла в дом и отдала Оддманду шубу и платок, велела нести в мои покои. Сама повела раба в главный зал, где нас уже ждал мой муж. Сегодня воинов не было. Уставший после упражнений с мечом Зиг хотел побыть в тишине. Я была очень этому рада. От шумных гулянок я устала, слышала их даже в княжеских покоях. В зале сидела лишь гостья ведьма со своими воинами. Я старалась не смотреть на неё. До сих пор жутко.

— Вот, любимый, это Исак, — представила друга я, остановившись перед мужем. Он сидел на ступенях помоста и бросал Шторму палку.

Зиг оглядел раба с головы до ног. Тот напрягся. Говорил ли он с князем лично? Как попал в плен? Я не знала. Думала, что ему, должно быть, тревожно встретиться лицом к лицу с самым жестоким человеком этой земли, врагом. Но знала, что мой муж ничего не сделает ему. Он обещал вести себя прилично.

— Кланяться будешь, или выпороть тебя? — поддел Зиг. Исак смутился и бухнулся на колени.

— Прости, господин!

Я осуждающе покачала головой, но ни слова не сказала. Стояла рядом, замяв пальчики у живота.

— Да ладно, не ссы, — фыркнул Зиг. — Садись. Китти, угости его чем-нибудь.

Исак поднялся и сел около князя на ступеньку. Положил ладони на острые, худые колени. У подножия помоста лежал Шторм и грыз палку. Утробно ворчал, поглощённый своим занятием. Исак тревожно поглядел на пса… Да, слухи о том, как мой муж скормил тела дяди и братьев псам, гремели на весь Бергсланд и даже за его пределами. Понимаю чувства бедного раба, сама такая же. Я отошла к столу, где сидела госпожа ведьма. Не поднимая на неё глаз, быстро наполнила два кубка элем и поставила на поднос. Взяла ещё чашу с вяленой рыбой и хлебные лепёшки. Вернулась к мужу и рабу.

— Спасибо, сокровище, — кивнул Зиг, принимая угощение. Он вдруг поцеловал мои пальцы. Я смутилась и чуть не выронила поднос.

«Подумал, что буду показывать тебя всем, видеть, как все восхищаются тобой, и знать, что сокровище только моё», — боги, ну зачем же дразнить мной бедного раба⁈ Зиг, ты просто невыносимый!

Я подала кубок Исаку. Раб скромно кивнул и обнял бронзовые бока кубка чёрными ладонями. Надо было принести ему чего-то горячего, наверняка он замёрз. Но ладно уж, поздно. Я наклонилась, чтобы поставить поднос с рыбой между ними, взяла куриные кости и пошла кормить Шторма. Села около него на колени на пол.

— Здравствуй, мой мальчик, — с улыбкой шепнула я, когда пёс подскочил и стал лизать мне щёки. Услышала, как позади заворчал густой голос Зига:

— Катерина сказала, ты многое видел.

— Да, господин. Я родом с запада, жил в монастыре около крепости Вёстра, но потом отправился в паломничество по святым местам. У нас, монахов, так принято. Я посетил многие города и земли, — рассказал Исак. Он уже перестал трястись около князя и будто захватился рассказом.

— Паломничество? Что это? — Зиг тоже прекратил корчить из себя самодовольного господина и потешаться над бесправным пленником.

— Эм… это когда монахи идут в особые места, города либо храмы, где постигают истинную веру.

— Кто такие монахи?

Исак замялся ещё сильнее. Я вся обратилась в слух, хотя делала вид, что играю с собакой. Поглядела краем глаза на раба. Зиг склонился к нему, опершись локтями на колени. Исак сидел, натянутый, словно тетива лука, и сжимал пальцами кубок.

— Монахи это те люди, кто решил предать себя Богу. Служить ему, — наконец сказал Исак.

— Жрецы? — нахмурился Зиг.

— Не совсем, но близко. Они проводят дни в молитвах, переписывают священные книги и живут в монастырях. Это такие дома для монахов. Они дают обет, что будут любить лишь Бога и никогда не заводят семью. По правде, нам даже касаться женщин запрещено…

— У-у… сочувствую. Такой себе обычай, — прицыкнул Зиг.

— Э… спасибо, господин. Но обычай… уж какой есть, — буркнул Исак и скромно улыбнулся. Зиг усмехнулся и толкнул раба в плечо. Тот чуть не слетел с помоста.

— Ну ладно, рассказывай дальше. Ты был на востоке?

— Да, господин. Я посетил там огромные храмы и повидал много чудес. Говорил с торговцами, знакомился с местными монахами. Даже был при дворе императора.

Я не удержалась и обернулась. Сердце чуть не выпало из груди. Дыхание спёрло. Я взглянула на Зига. Тот не спускал глаз с раба. Весь замер, напрягся, как зверь, готовый к прыжку. Мы дошли до самого главного. Чувствую, ночью мы не станем спать, и, увы, не от большой страстной любви. Зиг опять будет бредить империей до утра, а я буду слушать и вздыхать.

— Расскажи про императора, — хрипло попросил князь. Только я могла знать, как трудно даётся ему спокойствие. Зиг отломил кусочек от рыбы и закинул в рот. — Как он выглядит? Чем живёт? Сколько у него людей? Ты видел, какое снаряжение у его воинов?

Исак начал рассказывать. Оказывается, власть на востоке редко переходит от отца к сыну. Народ выбирает себе князя-императора, а жрецы его благословляют на правление. Потому в стране, где был Исак, много кровавых переворотов и вечные войны. В последние годы стало снова неспокойно, ибо император тщеславен и не даёт власти своему зрелому, любимому народом сыну.

Исак рассказал ещё много всякого. Я слушала его, раскрыв рот, и думала: неужто живут так, как он говорит? Неужто я буду так жить, когда Зиг станет императором? Голова разболелась от стольких знаний. Я поднялась, устав сидеть на досках пола, и, задумчивая, села за стол. Подперла голову руками.

— О чём это они? — спросила заинтересованная Валборг. Она сидела на коленях своего слуги и тоже слушала рассказы Исака. Другой воин отошёл, чтобы подбросить дров в очаг. Они угощались элем и рыбой, которую закоптила тётушка Агот.

— Про восток, — ответила я.

Взглянула на ведьму. Потом перевела взгляд на её слугу, русого со шрамом. Он был силён, словно молодой волк, и хорош собой. Помощник ведьмы поймал мой взгляд и подмигнул. Усмехнулся, когда я залилась краской до ушей. Мне вспомнилось, что видела их утром в очень нескромном положении. Интересно, это приятно? Ведьма прищурила чёрные глазищи и закинула в рот кусочек мягкого сыра.

— Ты хочешь спросить. Спрашивай, — разрешила она. Я сглотнула. Сжала кулачки под столом.

— Разве можно быть с двумя мужчинами сразу? — выдавила я. Стыдно, но если не узнаю, сгорю от любопытства. — Разве так по закону?

Ведьма улыбнулась.

— А почему нет, если я люблю обоих одинаково?

Ответ был так прост, что я и подумать о нём не могла.

— Мы не связаны законами людей, узами брака или кровного родства, потому я не вижу смысла ограничивать себя. Любовь делает нас сильнее, девочка, ты же слышала об этом? Думаешь, почему я нахожу силу исцелять стольких людей? — спросила Валборг.

Вернулся чёрноволосый помощник и сел по другую сторону от ведьмы. Глаза у него были рыжие, как янтарь, а взгляд острый, как у людей, что видели много смерти. Также глядели глаза Зига.

— Хати я спасла от воздействия нечистой силы, — сказала Валборг, кивнув на чёрноволосого воина. — Он считался лучшим в дружине князя, служил на севере. Его называли берсерком, воином, что сражается, подобно зверю. Нечистый дух захватил его разум и заставил убивать, как своих так и чужих. Хати страдал от этого. Я была в тех краях, странствовала и помогала людям. Я излечила его, и он поклялся служить мне до конца дней.

Валборг погладила Хати по плечу. Он взял её ладонь и поцеловал пальцы, будто благодарил за давнюю помощь. Потом ведьма взяла за руку русого.

— Скёль стал моим помощником почти в то же время, — рассказала она. — Он был захвачен в плен и сильно ранен в голову. Я выкупила его, чтобы никто не смел указывать мне, спасать угасающую жизнь либо нет. Так и Скёль стал служить мне.

— Ты очень добрая, госпожа, — признала я, иначе поглядев на её слуг. Думала, что они рабы ведьмы, потому и делают, что она им повелит. Даже ублажают на ложе. Но нет, оказалось, что всё-таки они свободные люди и это их выбор. Воины не кидаются клятвами на все стороны, я уже кое-что понимала.

Жизнь в тот миг показалась мне удивительной. Неужто бывают такие истории? Такие люди? Как им удаётся уживаться вместе? Насколько я знаю, мужчины не любят делить ничего, кроме пива. А мужчины-воины так вообще — чуть что хватаются за оружие и режут друг друга. Скёль и Хати казались мне жуткими убийцами. Особенно, если учесть их прошлое…

Интересно, что делает Валборг, когда они не могут решить, кто поцелует её первым? Устраивает поединки?

Пока я блуждала в пространных мыслях и пыталась представить себе их быт, Хати потянулся к кувшину с элем и наполнил кубок своей госпожи.

— Сидишь тут, бестолочь, а у Вал уже горло пересохло, — беззлобно упрекнул он Скёля.

— Я уже напился и сплю, — русоволосый Скёль подпёр щёку кулаком. Он и правда выглядел усталым. — Скучаю по нашей глуши, где ничего не происходит. Тут что ни день, так уйма работы. Ну хоть наливают задаром, и на том спасибо.

— Тебе лишь бы нажраться.

— Не корчь из себя невинность.

Воины стукнулись кружками, чтобы выпить за дружбу. Я робко улыбнулась. Пока они лениво обменивались любезностями, ведьма потянулась за сумой, что лежала на лавке. Она вынула оттуда три ножа с чёрными лезвиями и придирчиво оглядела. Недовольно прицыкнула.

— Затупились.

— Заточить, госпожа? — с готовностью спросил Хати.

— Будь добр. Меня ещё штормит после вчерашнего.

— О, да-а, было весело! — фыркнул Хати и достал из сумки на своём ремне точильный камень. — Я думал, мы никогда не закончим.

Ведьма поймала мой взгляд. Я, каюсь, думала о самом непристойном. Наверное, моё красное лицо говорило красноречивее слов. Тогда Валборг сказала, словно прочитав мои мысли:

— Я изгоняла нечистый дух из одной женщины. Ох, как же она кричала! Чуть уши не лопнули. Скёлю и Хати пришлось держать её, пока я проводила обряд, — ведьма тревожно поёжилась. — Надеюсь, с ней всё лучше, чем со мной.

— Ты поработала на славу и сделала, что могла, Вал, — сдвинул брови Скёль. — Не гноби себя и отдохни. Тебе нужно набраться сил для обратной дороги.

— Говорят, в горах сошли лавины. Надеюсь, наше логово не завалило, — подал голос Хати.

— Вот тебе и с праздником Поворота. Дерьмо, — буркнул Скёль и выпил.

Я сидела, завороженная словами госпожи ведьмы. Она правда была сильной. Любовь двух воинов делала её такой? По себе знаю, что от осознания, что тебя любят, готова горы свернуть. Если дело в этом, то ведь и правда, что тут такого? Любит двух мужчин и любит. Мне-то что? Они о ней заботятся, помогают и… очень помогают! Если они любят друг друга взаимно и по согласию, то это же прекрасно.

Мне бы с одним разобраться.

— Научи меня быть сильной, как ты, — попросила я, воодушевившись.

Вот, чего я хотела по-настоящему. Стать сильной, чтобы смочь спасти людей, остановить Зига от кровопролития. Чтобы меня слушались в усадьбе даже самые злобные воины.

Я хотела стать Атоссой.

Воины ведьмы изумлённо взглянули на меня. Я увидела одобрение в их глазах. Потом они перевели взгляд на свою госпожу, ожидая, что она скажет. Она склонилась ко мне через стол. Тяжёлая грудь качнулась в вороте простого синего платья. Серебряный женский оберег в виде полумесяца, повёрнутого остриями книзу, звякнул о столешницу. Я встретилась с чёрными, нездешними глазами.

— А кто сказал тебе, что ты слабая, м?

Нутро задрожало от звучания её голоса. Вопрос вышиб воздух из груди. Я смутилась. А ведь правда, кто?

— Я всегда так думала… — пролепетала я. Жила с этой мыслью восемнадцать лет, будто родилась с нею.

— Ты сама это сказала? — изящно повела почернённой бровью Валборг.

— Нет-нет, — потрясла косами я, — так всегда говорил мой отец!

Ведьма закатила глаза и фыркнула. Она откинулась на плечо Скёля.

— Мой отец тоже говорил, что я слабая, ни на что негодная девчонка, — заявила она.

Чёрные глазищи полыхнули огнём ненависти. Ухмылка растянула узкие губы. Я вскинула брови. Ни в жизнь не поверю! Ведьма кивнула.

— Когда мне было четырнадцать, он привёл меня нашему соседу и продал за мешок зерна. Я убила этого толстого борова, потому что устала давать ему своё тело, и ушла странствовать. Во мне уже была сила, просто я запрещала ей показаться. Пока ходила по земле, я научилась слышать голоса богов и, самое главное, слышать себя. Своё сердце. И теперь я живу, как мне угодно. Я госпожа своей жизни. Я достаточно сильная, чтобы позаботиться о себе и своих близких, и достаточно сильная, чтобы помогать другим. Сила во благо, разумеешь?

Ведьма перегнулась через стол и потрогала мою грудь слева, где было сердце.

— В тебе много света, моя девочка. Это большая сила. Просто пробуди её, позволь себе быть сильной. Не слушай того, кто говорит, что ты слабая. Он дурак. Людям зачастую невыгодно, когда женщина показывает зубы, особенно мужчинам. А ты покажи и увидишь, как переменится мир.