Легенда о Горном Льве (СИ)

Глава 21 Подарок

Гуляние продолжалось до рассвета. Поворот будут праздновать ещё седмицу, но сегодня ночью свершилось главное: люди помолились богам и принесли жертву. В грядущий год боги нас не оставят. Тушу жертвенного тельца зажарили и подали в зале. Снова звучали песни, смех. Радость охватила людей. Заставила плясать под быстрые звуки музыки и петь песни. Я была под впечатлением от увиденного. Сидела на троне, едва смогла поесть. Была одна среди сотни людей.

Беатрис уже давно успокоилась и ворковала с Йоргеном, сидя на его коленях за столом. Он целовал её в ухо и гладил живот. Лейла плясала с воинами в зале, глотнув для веселья немного пива. Подругам было не до меня. Зиг отошёл, чтобы устроить в усадьбе уважаемую гостью. Ведьма едва стояла на ногах после обряда. Русый воин со шрамом унёс её на руках.

О каких же шипах она говорила? Не могла смириться с мыслью, что скоро потеряю мужа.

— Фух! Хвала богам, Валборг довольна покоями, — сказал Зиг, вернувшись в зал. Он упал на трон. Лицо у него было ещё чёрным, голое тело блестело от пота. В зале было душно от жара чужого дыхания. Он сдвинул бровь, заметив моё понурое лицо. — Что такое, моя весна?

— Мне очень страшно, Зиг, — призналась я.

— Почему?

— Предсказание, — пояснила я. Вцепилась в его грязные от крови пальцы. — Не хочу терять тебя.

— Успокойся, — отмахнулся князь, — Валборг сказала, что дороги две. Просто не надо жадничать, и смерть минует меня. Бояться нечего.

Он потрепал мою голову. Портил мою причёску, так старательно собранную Лейлой. Мне было всё равно. Я провалилась в переживания. Наевшись и выпив немного вина, я стала засыпать. Никогда ещё не пировала до утра. Да и переживания, страхи утомили меня. Не заметила, как привалилась на плечо Зига и задремала.

— Зиг… где я? — тихо пробормотала я, сонная, когда оказалась в темноте. Зиг нёс меня на руках. Я слышала, как стучат каблуки его сапог по полу.

— Почти в кровати, потерпи немного, — он обнял меня крепче, прижимая к голой груди. Я положила ладошку на его ключицы, потом поймала пальцами золотую цепочку. Сжала в кулачке. Снова начала засыпать, убаюканная его дыханием и теплом. — Моя киска…

Губы Зига коснулись моей макушки.

Я уже была на мягких одеялах нашей постели. Он уложил меня на подушки и укрыл мехом. Поцеловал лоб.

— Спи, моя весна. Я скоро.

— Угу, Зиг… — буркнула я и провалились в черноту сна.

Как ни удивительно, той ночью я спала просто прекрасно. Ни разу не проснулась из-за тревожного сна. Ничего не помнила, что снилось, и проснулась отдохнувшей.

На постели, прямо перед носом, лежало ожерелье из зелёных и серых бусин с золотой подвеской. А ещё круглая золотая монета.

Хм, что это? Я усмехнулась и погладила ожерелье пальцами. Как ни пыталась убедить себя, что обижена и зла на мужа, его подарок был приятен. Но ведь я сказала, что мне не нужны его подарки!.. Да когда он меня слушал? Вот-вот.

Села и увидела, что от постели к двери ведёт сверкающая дорожка из золотых монет. Что за игры? Любопытство стало пожирать меня. Что же там в конце дорожки? Большой подарок? Дракон⁈ Что ещё может вытворить мой сумасшедший муж? Зига в покоях не было, поэтому донимать расспросами некого.

Я поднялась и направилась к двери, собирая монеты в карман платья. Зиг не тронул меня вчера, потому я спала в том же наряде, в каком праздновала Поворот. Он даже сапожек моих не снял, а просто уложил спать. От его заботы, неожиданной и трепетной, было тепло на сердце.

— Что это такое, госпожа? — спросила озадаченная Лейла.

Мы встретились в коридоре, когда я шла мимо комнат прислуги. Лейла жила через дверь от меня, с ней поселили новеньких девочек, чтобы приглядывала за ними и помогала освоиться. Девочки и сейчас таращили огромные глаза на вереницу монет, ведущую к лестнице. Из другой комнаты выглядывала Беатрис, ещё одетая в нижнюю рубашку и с взлохмаченными рыжими волосами. Она жила теперь с Йоргеном. Тоже удивлённо смотрела на меня.

— Ой, девочки, не знаю! — усмехнулась неприлично счастливая я. — Кажется, князь решил расплатиться со мной за всё и выдворить!

Мы звонко засмеялись.

— Тьфу тебя, госпожа! Не шути так! — фыркнула Лейла. Беатрис сбегала за плащом и сапогами и вышла.

— Погоди, госпожа, мы с тобой. Любопытно же, что он выдумал!

Я кивнула. Вместе будет веселее.

— Воистину, князь. И подарки княжеские! — удивлённо заметила Лейла, тоже собравшись идти с нами. — Даже завидно, госпожа!

За нами увязались новенькие, тоже закутались в плащи и нахлобучили на светлые головки шапки. Мы шли по пустому, тихому дому. Прислуга и гости ещё отсыпались после вчерашней попойки. Мы шумели и смеялись на весь дом, радуясь незнамо чему. Собирали монеты. Иногда попадались другие подарки: браслеты, колечки, бусы. Даже венец! Я стала вешать украшения на подруг. Было безумно весело. Уже щёки разболелись столько хохотать.

Так дошли до задней двери и вывалились всей гурьбой на заснеженный двор. Должно быть, был уже полдень. Но усадьба будто вымерла. Тишина.

— Вон туда! — указала пальчиком одна из новеньких служанок, девушка по имени Далия, на дорожку из монет. Тропа вела через двор к конюшням.

Сердце забилось в восторге. Я, кажется, начала догадываться, какой подарок меня там ожидает. Если это так, я буду счастлива до конца дней!

Мы поспешили. Девушки кинулись вперёд меня, собирая монеты в подолы платьев. Потом прибегали, чтобы ссыпать их мне в карманы. Мне уже было тяжело идти от такого количества золота в подоле. Гремела, как мешок. Перед конюшней мы остановились. Я замяла озябшие пальчики, волнуясь. Боялась зайти. От переполнявших чувств хотела плакать и хохотать, как дитя.

— Иди! — Лейла толкнула меня в спину.

Я пошла. Шагнула в полумрак. Монетки привели меня к стойлу, где стояла вороная лошадь с пятном во лбу и белыми чулками на ногах. Лошадь фыркнула и заржала, потянулась ко мне. Я увидела ведро с морковью у стойла, взяла одну морковку и протянула.

— Подарок, так и назову тебя, — широко улыбнулась я и погладила лошадку по тёплому носику. Слёзы счастья потекли по щекам. Лошадь обнюхала мои пальцы и пошлёпала мягкими губами. — Ой-ёй!.. У меня есть лошадь! Настоящая лошадь! И-и!..

Боги, Зиг, это лучший подарок в моей жизни! Как я могу ненавидеть тебя после такого?

Другие лошади возились в стойлах. Я увидела пятнистого жеребца князя, кажется, Ульва. Не решилась его трогать, укусит ещё. Всё-таки это боевой конь, а они всегда более злобные, чем все другие. Никак не могла прекратить гладить мою лошадку. Мою лошадь! Поверить не могу!

— С праздником Поворота, моя весна.

Я обернулась и увидела Зига. Он прошёл в конюшни и привалился плечом на столб, подпирающий потолок. Ухмылялся, довольный. Видел по моим мокрым глазам, что снова забрал моё сердце. Бесстыжий! Почему я так тебя обожаю?

— Зиг!.. — пискнула я и рванула к нему. Врезалась в его грудь и прижалась. Зарыдала от счастья. Крепко-крепко обняла его, вцепившись в кожаный ремень. Задушу своей любовью, дождётся у меня!

— Эй, ну хватит, киска. Ты должна смеяться, а не реветь. Как тебе лошадка? Красивая?

— Очень! Очень красивая, Зиг!

— Ну хвала богам, что угодил.

Он отстранил меня и взял ладонями моё лицо. Вытер слёзы большими, жёсткими пальцами. Улыбнулся.

— Прекращай плакать и собирайся. Поедем в город.

— Верхом⁈ — всхлипнула я. Мне уже не терпелось скорее сесть в седло. Никогда этого не делала. Отец не позволял, говорил, что это мужское занятие. Зиг же плевать хотел на все приличия, и теперь я впервые поняла, как это здорово!

Он вскинул рыжую бровь.

— Ну-у, тебе верхом пока рановато… — заметил князь. — Погоди до весны, будем тогда рассекать по горам. Пока поедем в санях. Особенно ты, моя драгоценность, — Зиг щёлкнул по носу. — Беги за платком. Я жду во дворе.

Дорога до града пролетела за считанные мгновения. Я так и ёрзала в предвкушении веселья, которое ожидало на ярмарке. Ехала в санях с Беатрис. Возница гнал лошадей. Сани будто неслись по воздуху, а не по снегу. Зиг ехал верхом на своём Ульве. С ним ехал Йорген, его верный пёс, и ещё пара воинов, тоже конные.

Ох, поверить не могу, что скоро и я буду ехать около них в седле. Сама! Будто воительница. Боги, поскорее бы весна!

Ворота крепости были приветливо распахнуты. Улицы полнились народом. Кричали торговцы, продавая свои товары. Выступали танцоры с ручным медведем. На площади воины колошматили друг друга во время кулачных боёв. Было весело и шумно. Глаза сразу разбежались, едва я вылезла с саней. Беатрис тоже восторженно пищала, хватаясь за меня. Надеюсь, подаренных монет хватит, чтобы скупить тут всё!

— Встретимся вечером на этом месте, — договорились мужчины. Потом Йорген и Беатрис ушли. Она потащила его к лавкам со всякими побрякушками.

— Ну? Мы куда? — спросил Зиг, щурясь от яркого солнца. Снег искрился в тот день под жаркими лучами, слепил глаза.

— Мы пойдём везде, Зиг! — огорошила я и направилась смотреть ручного медведя. Интересно, как им удалось отучить его кусаться?

Зиг хохотнул и направился за мной, пока низенькая я не успела потеряться в толпе.

Мы приехали уже после полудня, когда гуляния шли полным ходом. Поели блинов на ярмарке, накупили кучу вещей, которые мне, в общем-то, были не особо нужны. Застряли у лавки, где торговали оружием. Я успела вся истосковаться, пока Зиг спорил о цене с торговцем.

— Засунь себе в зад свои клинки! — закончил он, разозлившись. Схватил меня за плечо и потащил прочь. Усатый торговец кинулся за ним

— Прости! Прости, господин! Я готов сбить цену! — запричитал он. Вспомнил, что говорил с князем. Одно слово, и лавке этого торговца придёт конец. Но было поздно. Мой муж был слишком горд, чтобы оборачиваться. Он угрюмо топал всё дальше, а я бежала, не поспевая за его широким шагом. Торговец завыл: — Господи-и-ин!..

Потом мы поглазели на гонки на санях. Вернее, я поглазела, пока Зиг расспрашивал воеводу, посланного сюда на время праздника, как дела с порядком в городе.

— Ух-ты! Что там⁈ — охнула я и пошла к чему-то яркому, лежащему на очередных прилавках.

— Боги, куда ты опять, Катерина?

Зиг потопал за мной. Оказалось, продавали платки. Я перемерила с десяток, не меньше, выбирая наиболее подходящий к моему лицу. Торговка увидела князя с толстым кошельком, полным золота, и стала убеждать, что мне идут все. Я ей не верила. Мне что-то ничего не нравилось. Синие цветы или красные? — никак не могла решить я и вертелась перед бронзовым зеркалом у прилавка торговки.

— Алый подчёркивает ваши глаза, госпожа! — вздыхала торговка. — А вот синий! О-о, синий, заставляет сиять ваше прекрасное лицо!

Боги, ну как же выбрать⁈

— Берём все, что мерили, — распорядился Зиг, устав ждать.

Торговка заплясала от восторга, увидев, что князь готовит золото, и стала собирать платки в куль. Она начала лебезить перед нами ещё больше. Мне стало даже неловко…

— Не стоило, Зиг, — буркнула я, когда мы уже уходили. Держала его за локоть, уже утомившаяся от веселья. Зиг закинул мешок с платками на плечо. — Я бы выбрала один, и всё…

— Ага, выбрала бы лет через сто! Я уже закоченел там топтаться и хочу жрать. Тут недалеко постоялый двор, там варят такую похлёбку, что сдохнуть можно.

— Отравиться?..

— Сдохнуть от вкусноты. Идём, киска, — он повёл меня куда-то по узким улочкам города. Я тоже успела замёрзнуть. Не спасали даже купленные Зигом рукавички и шапочка. Зубы стучали. Не чувствовала пальчики на ногах, хотя сапоги всегда казались мне очень тёплыми.

Постоялый двор был полон посетителей. Стоял шум и гвалт. В зале плясала танцовщица и вертела юбкой. Зиг подошёл к столу ближе к середине зала.

— Пошли вон, — бросил он сидящим там мужчинам.

— Боги, князь! — узнали они и спешно убрались, похватав недопитое пиво.

Я села и сняла шапку с рукавицами, положив на лавку сбоку от себя. Начала оттаивать. Из носа потекло, я шмыгнула и поглядела на танцовщицу. Какая красивая! И пляшет так складно!

Девушка закончила танец, низко поклонилась, и стала собирать с пола монеты. Я тоже подала ей монету, вложив в тёплую ладонь. Танцовщица улыбнулась мне, тяжело дыша после танца, и пожала руку в знак благодарности. Потом убежала.

Все занялись обедами, когда танец кончился. Нам принесли жирную похлёбку с щедрыми кусками мяса, всё-таки князя с княгиней кормили. Я поела с удовольствием, впервые за долгие месяцы чувствуя, что проголодалась. Было горячо. Нутро согревалось. Сразу стало клонить в сон.

— Дай на хлебушек, красивая госпожа, — вдруг сказал кто-то за спиной, дёрнув меня за юбку. Я вздрогнула и обернулась. Увидела двух детей в оборванных одеждах. Ещё совсем маленькие, один лет пяти, второй не старше десяти. Мальчики. Сердце сжалось. Я обернулась к Зигу, ибо деньги были у него.

— Даже не думай, — отрезал он.

Я оторопела.

— Но почему? Это бедные сироты!

— Попрошайки, — фыркнул Зиг. Он зарычал на детей: — Пошли вон, пока бошки не отзал!

Мальчики испуганно пискнули и бросились вон с постоялого двора. Я поджала губы. Будь моя воля, забрала бы всех сирот Бергсланда в свой дом и заботилась. Стала бы для них матерью, которой мне самой всегда так не хватало. Есть расхотелось. Я отложила ложку, съев лишь половину чаши. Даже не притронулась к элю. По правде, не так уж я его любила… Зиг сдвинул посуду в сторону и взял мою руку.

— Что не так, моя весна?

— Как можно жить в богатстве и не помогать нуждающимся? — в ответ спросила я. Подняла глаза на его лицо. — Что ты за князь такой, раз не можешь позаботиться о детях в своей земле?

— Катер-рина, — строго сказал Зиг, начиная злиться. Он стиснул мои пальцы. Наши руки лежали на столе. — Не надо давить на меня, поняла? Мне нет дела до каких-то попрошаек с улицы.

— А если бы это были твои сыновья⁈

Я выдернула руку и быстро встала. Рванула прочь из постоялого двора, позабыв и шапку, и рукавички. Слёзы душили. Как можно быть таким чёрствым?

— Катерина!

Он вышел за мной. На улице уже темнело. В окнах загорались очаги. Над крышами домов вился дым. На площади запылали костры, вокруг которых плясали парни и девушки. Зиг догнал меня через несколько шагов и схватил за плечо.

— Пусти! — рванулась я.

Он, конечно же, даже не подумал меня послушаться.

— Катерина, мы не можем помочь всем сиротам, как ты не понимаешь?

Мы остановились между домами в синеющих сумерках. Звёзды уже усыпали небо. Рыжий свет от костров заплясал на лице Зига, сделал его бороду огненной. На глаза попалась повязка на его голове. Я вдруг подумала, что пора ехать домой и поменять её. Глотала слёзы, расстроенная, что Зиг прав. Мы не можем помочь всем.

— Но мы могли помочь двоим, — сказала я одними губами. Голос дрожал. Решила признаться, чтобы больше не мучиться: — Я боюсь рожать тебе, Зиг, потому что не могу понять, как ты относишься ко мне. Ты вечно говоришь мне про наследника. Должна и должна! А может я не хочу? Может, я боюсь, что ты запрёшь меня в башне, как Сванхильд, и забудешь! Обвинишь в измене, которую сам придумал, и… бросишь тело псам!

Зиг потрясённо молчал. Он открыл рот, подумал и закрыл.

— Китти…

— Да что «Китти»⁈ — вспылила я. — Я как вещь для тебя! Твоё «сокровище»! А ты спросил, что чувствую я, когда ты мне устраиваешь свои вспышки гнева? Пытался понять меня? Нет! А я, может, не хочу быть сокровищем! Я тоже человек!

Боги, я что, накричала на него?..

Горло заболело. Кажется, я говорила даже слишком громко. Случайные зеваки таращились на нас с другого конца улицы. Я вздохнула и задрожала. Слабость сковала меня. Истерика выжала последнее. Ну и, конечно, я заплакала.

— Сюда иди, — глухо сказал Зиг и подтолкнул меня к своей груди. Я прижалась к волчьему, колючему воротнику его плаща. Съёжилась, прижимая кулачки к груди. Зиг положил тяжёлую руку мне на затылок и погладил.

Должно быть, я сильно озадачила его. Всю дорогу до саней, а после и до усадьбы он не сказал мне ни слова. Обиделся?.. По правде, я вообще думала, что убьёт прямо там, у постоялого двора. С ума сойти, я и представить не могла, что осмелюсь сказать ему всё это. Накричать. Было даже немножко стыдно за собственную несдержанность.

Уже дома Зиг опять хранил молчание. Даже жутковато, что он там надумает. Боги ведают, что творится в его голове.

— Прости, любимый, я погорячилась, — первой пошла на попятную я, пока меняла повязки на его голове. Рана хорошо заживала. Скоро уже врачеватель снимет швы. Я решилась погладить его рыжие волосы. — Я не хотела…

— Иди спать, Катерина, — Зиг перехватил мою руку. Я понурилась. Точно обиделся.

Боги, а вдруг выбросит псам⁈ Ну и зачем я всё это наговорила? Глупая, глупая, глупая овца!

Но ночью он всё равно обнял меня, будто ничего не было, и мирно засопел мне в затылок.