Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I

Глава 3

Максим убрал договор в папку, встал, потянулся так, будто только сейчас окончательно пришёл в себя. Тот самый момент, когда с него слезла истеричная ревность, и он начал снова думать головой. По движениям это было видно: плечи ровные, дыхание спокойное, взгляд уже не рвётся сожрать.

— Ладно, — сказал он. — Чтобы начать работать, тебе нужны данные по Элизабет?

— Да, — кивнул я. — Где бывает, где ест, график, маршруты. И её личную вещь. С предметами проще — по ним можно понять психотип.

Максим хмыкнул.

— У каждого свои фетиши.

Я промолчал.

— Так, — продолжил он. — За расписанием к тебе приедет Андрей. Этот… — он кивнул на Владимира, — слишком тупой.

Владимир опять никак не отреагировал — всё такое же пустое лицо.

Максим снова посмотрел на меня — уже спокойнее. И тут прищурился:

— Почему ты не сказал, что ты аристократ?

Я лишь коротко ответил:

— Заметили, значит.

Он чуть мотнул головой и поднял ладонь:

— Ладно, давай так. Мы сейчас неофициально, договор только что подписали, работать нам с тобой ещё долго. Поэтому давай на «ты». И без этих реверансов. Ты меня видел в таком состоянии… — он выдохнул, — где я выглядел не как аристократ, а как влюблённый идиот.

Вот это уже был нормальный тон. Не надменность, не ревность — нормальная попытка выровнять ситуацию и не раздувать конфликт.

Я кивнул.

— Тогда по-честному. Если бы я в той комнате сказал, что я тоже аристократ, ты бы взорвался ещё сильнее. Ты был не в состоянии слушать. На тебя бы это сработало наоборот: невеста помогает не простолюдину, а другому аристократу. Это бы твоё самолюбие только сильнее зацепило.

Максим задумался. Видно — понимает.

Потом он перевёл взгляд чуть ниже и спросил:

— А почему ты без перстня? Насколько понимаю, у тебя должно быть кольцо рода.

— По крови — да, — ответил я спокойно. — Но официально я ещё не вступил в баронский статус. Документы не подавал. Поэтому и не ношу. Да и смысла пока мало — сам видишь, — я развёл руки, намекая на кабинет.

Максим скользнул по мне взглядом сверху вниз.

— Да, вижу. Ты не из богатых аристократов.

— Да, — согласился с ним.

Он кивнул. Спокойно, без высокомерия — как человек, который наконец вернулся в нормальное состояние.

— Ладно, — он поднялся. — Тогда жди Андрея. Если нужны вещи Элизабет — тоже ему скажешь. Он принесёт всё, что сможем достать, без шума.

Он посмотрел на меня чуть внимательнее и спросил:

— От меня что-то ещё требуется?

— Да, — ответил я. — Небольшой условный опрос. Пару вопросов, чтобы понять, куда копать.

Максим кивнул:

— Ну давай.

— Во-первых… как ты вообще понял, что она тебе изменяет? Или хотя бы — что пропадают деньги? Может, это вообще кто-то другой. Может, копать нужно шире.

Максим выдохнул, сел обратно и постучал пальцем по столу:

— Нет. Тут всё проще. Сначала я тоже думал так же, как и ты. Предполагал, что ворует кто-то из моих. Я сменил счета. Открыл новые. К которым доступ есть только у неё. Только у Элизабет. Даже я оттуда не беру.

Он сделал акцент взглядом:

— И деньги пропадают именно оттуда. Счёт чистый, доступ одноразовый — её. Значит, вывод очевиден.

Я кивнул, и он продолжил:

— Второе. Она иногда пропадает. Прямо физически пропадает из поля зрения. Следят за ней — она делает пару шагов, сворачивает за угол, и всё. Наблюдатель доходит — её нет. Может появиться через два или три часа. Так было не один раз.

Он посмотрел в сторону двери:

— И да, она явно понимает, кто за ней следит. Или чувствует.

— Это магия? — уточнил я.

Максим усмехнулся уголком губ:

— Ты же понимаешь, что даже если я знаю — я тебе это не скажу. Это тайна её рода.

— Понимаю. Но вопрос стоил того, чтобы его задать.

— Скажу только главное: её дар никак не связан ни со скоростью, ни с телепортацией, ни с исчезновением, ни с маскировкой. Никаких трюков, которые позволили бы ей растворяться в воздухе. Это точно не её путь.

Я кивнул, отмечая это в блокноте.

— Хорошо. Есть отчёты от прошлых детективов? Чтобы я не повторял их работу.

— Андрей их привезёт, — сказал Максим. — Но поверь, там пусто. «Зашла в туалет — исчезла. Появилась через три часа». И так все отчёты.

Он вздохнул:

— А деньги… Да, мы запросили фото с банкоматов.

Я поднял взгляд:

— Значит, у тебя действительно широкие связи.

Максим чуть повёл плечом, будто для него это мелочь:

— Каждое снятие — на фото именно она. Это мы проверили. Но есть ещё нюанс. Некоторые деньги переводились на счета-однодневки. Имперский банк даже с нашими связями толком ничего не дал. Нашли только людей, на которых оформлены счета. Простолюдины, бедные. Говорят одно и то же: подошёл человек в капюшоне, попросил открыть счёт, заплатил копейки. Они сняли деньги, — маленькую часть оставили себе.

Я всё это время записывал. Не потому что память плохая — а потому что мысли приходят в момент записи, так проще ловить ходы.

— Хорошо, — сказал я, захлопывая блокнот. — Тогда по вещам… Тут есть один нюанс. До предмета не должен был дотрагиваться никто после неё.

Максим поднял бровь:

— Это тебе зачем?

Я тоже поднял бровь:

— Ты же понимаешь.

Максим хмыкнул, оглядел мой потрёпанный офис и усмехнулся:

— А, секреты рода? Ну да, ну да…

— Есть ещё один вопрос, — сказал я, переворачивая страницу в блокноте. — И только не вскипай. Я понимаю, что тема больная, но задать я её обязан. Почему она тебя боится? Ты ей разве причиняешь зло? Боль?

Максим резко вдохнул, но удержался. Я поднял ладонь:

— Спокойно. Всё, что ты скажешь — останется здесь. Клянусь честью аристократа, что это будет тайной моего рода. И в договоре тоже прописано: тайна клиента в полной конфиденциальности. Даже если речь о нарушении закона — я не имею права это раскрывать.

Он хотел что-то сказать, и перебил меня быстрее, чем я успел закончить:

— Да нет! Я её не бью. И никогда не бил. Я её люблю. Очень сильно люблю. Ты сам мог это понять.

Он отвёл взгляд в сторону, будто собираясь с мыслями.

— Она боится не меня. Она боится того, что я постоянно пытаюсь получить ответ. Достаю её. Давлю. Стараюсь проводить с ней больше времени, чтобы она… ну… чтобы она не уходила. Не изменяла.

Он сел глубже в кресло.

— Раньше всё было нормально. Это всё началось пару лет назад. До этого мы были как… — он пожал плечами. — Мы знакомы с детства. Родовой статус разный, да. Но жили мы рядом. Всю жизнь вместе. Дружили. Я её знаю… считай, с пелёнок. Я и люблю её с тех же времён.

Я кивнул.

Максим продолжил:

— Поэтому отец и согласился на этот брак. Ты сам понимаешь — она не по статусу нашему роду. По всем правилам мы даже не должны были быть вместе. Но… — он грустно усмехнулся. — Но отец пошёл нам навстречу. Сколько это стоило — даже рассказывать не буду. Я добился, чтобы это был брак по любви, а не по договору.

Он провёл пальцами по столу и выдохнул:

— А потом всё сломалось. Она начала срываться. Пропадать. Я пытался держать её рядом, пытался спрашивать, что происходит… давил. Да, давил. Она закрывалась ещё сильнее.

Максим поднял взгляд:

— Сегодня она тоже не хотела видеться. Я её вынудил. Через её отца. Мой отец помогает ему, у них много общих дел, так что… иногда Кириллу приходится идти нам навстречу. И я подумал, что так лучше. Чтобы она не убежала. Чтобы всё наконец выяснить.

Он покачал головой:

— Но она всё равно это сделала… благодаря тебе, — он злобно зыркнул на меня. — После того, как вырубили тебя, мы так и не смогли её поймать. Сейчас вообще не знаем, где она.

Я сделал пометку в блокноте:

«Она боится не его. Боится не успеть туда, куда ей нужно.»

— Понятно, — сказал я. — Документы сегодня к вечеру или завтра утром?

— Да. Последний раз я нанимал детектива месяца три-четыре назад. Все материалы где-то валяются. Они бесполезные — там пусто. Но Андрей всё привезёт.

— Хорошо. Тогда по вещам… Привезите мне то, чем она пользовалась в последний раз перед побегом и, как я уже говорил, в пакете, и не прикасайтесь к ней, чтобы не остались ничьи следы, кроме её.

Максим приподнял бровь:

— Ты что, как собака нюхаешь?

— Ну… — я пожал плечами. — Давай скажем так: да. Как собака. По запаху.

Он усмехнулся:

— Ладно. Я распоряжусь, Андрей всё сделает правильно.

Я закрыл блокнот.

— Ну тогда, Максим, не буду тебя задерживать. Мне нужно понять, в какую сторону копать. Жду документы, графики, маршруты.

— Да-да. Всего хорошего, Роман.

Он уже дошёл до двери, потом остановился:

— А, да. Чуть не забыл.

Максим обернулся к Владимиру:

— Вов, дай ему.

Владимир подошёл к столу, положил передо мной десять тысяч.

Максим ухмыльнулся:

— Это тебе за «доставленные неудобства». Мелочь, конечно. Но сам виноват — решил, понимаешь, с чужой невестой куда-то удирать.

Усмехнулся в последний раз и вышел.

Владимир шагнул за ним. Хлопнула дверь — так, что по стене пошла вибрация. В углу, рядом с дверью, снова проявились трещины в штукатурке, которые я позавчера замазывал. Уже третий раз.

Элисио подошёл к этому старому, задрыпанному зданию. Когда-то он был Елисей — обычный парень, ничем не примечательный. Но стоило княжне Виктории Евгеньевне Карловой однажды назвать его «Элисио» — как всё изменилось. Она сказала это вскользь, откуда-то из своих сериалов, но имя прилипло. Погоняло стало билетом в жизнь, о которой он и мечтать не мог. С тех пор он сам себя так называл. «Елисей» умер; «Элисио» жил, сиял, пользовался кремами, ходил по салонам и носил шёлковые шарфики, когда мог.

Он слишком хорошо выглядел для простолюдина — почти как молодой аристократ: ухоженная кожа, лёгкий аромат парфюма, идеальные ногти. Всё ради хозяйки — ведь княжна Виктория ненавидела вокруг себя некрасивое. И раз уж она позволила ему быть частью своего окружения, он обязан был соответствовать.

И вот сейчас Элисио стоял перед этим… убожеством. Четырёхэтажное старое кирпичное здание. Фу. Прямо физически неприятно.

Но приказ есть приказ: сегодня он нашёл ещё одно объявление, ещё одно упоминание какого-то детектива. Хозяйка сказала: «Все в радиусе ста километров ищут мою пропажу. Все.» Значит — тоже Элисио ищет.

Он открыл мутную дверь, вошёл внутрь — и сразу скривился. Запах старья, клея, мокрой тряпки и дешёвого ремонта. Хотелось достать платочек и прикрыть нос, но он удержался. Слуга должен держать марку.

Поднимаясь по лестнице, он увидел, что навстречу спускается графский наследник. Элисио выпрямился, улыбнулся тем самым безупречным, выученным выражением.

— Ваше сиятельство, Максим Викторович, — произнёс он вежливо и с глубоким поклоном. — Рад вас видеть добром здравие.

Поклон был ниже, чем этикет требовал — но Элисио всегда знал, когда стоит прогнуться чуть ниже ради будущих дивидендов. Спина не сломается.

Максим лениво оглядел его:

— О, Элисио… здорово. Что у твоей хозяйки опять? Проблемы? — он обвёл рукой вокруг. — Неужели род настолько обеднел, что вы пользуетесь услугами этой захолустной дыры?

Элисио изобразил болезненную улыбку:

— Увы, ваше сиятельство, долг обязывает. Дело касается секрета рода Карловых, поэтому… сами понимаете, рассказать не могу. Но, уверяю вас, я бы и сам с удовольствием здесь бы не находился. Приказы есть приказы.

— Да понял я, понял, — фыркнул Максим. — Ладно, бывай.

Он прошёл мимо. Элисио проводил его взглядом, чуть приподняв подбородок. Род Драгомировых он недолюбливал. Может, потому что когда-то мечтал попасть к ним в услужение — стать дворецким или адъютантом. Род богатый, влиятельный, блестящий. Но вышло куда лучше: его заметила сама княжна Виктория Евгеньевна Карлова. Сначала поручила мелочи, потом сделала личным помощником.

Теперь Элисио жил как сыр в масле. И если для этого надо пройтись по затхлым лестницам — он пройдёт. Ведь всех доверенных уже отправили — остался только он.

На втором этаже он нашёл нужную табличку.

«Хм, „КРАЙОНОВ“?»

Получается, внизу на вывеске под рекламным объявлением была буква «К». Значит, правильно: «КРАЙОНОВ». «Нашли же, на что расклеивать рекламу».

Он постучал.

— Да-да, войдите, — донеслось изнутри.

Элисио поправил воротник, улыбнулся своей фирменной, слегка жеманной улыбкой — и вошёл.

Когда шаги окончательно стихли за дверью, я перевёл дыхание и решил собрать воедино всё, что знаю об этой ситуации. Хаос нужно превращать в структуру — иначе я не найду её вообще.

Начнём с Элизабет. Она действительно сбежала — но не от Максима. Если бы бежала от него, она бы рванула прямо при нём, не оставляя кошелёк на столе. Но она наоборот вернулась в кофейню, чтобы не делать побег у него на глазах. Значит, ей перед ним стыдно. Значит, чувства у неё ещё живы. А вот от охраны она уходила намеренно: использовала меня как приманку, отвлекла разговором, создала паузу — и попыталась проскользнуть мимо. Это важно. Ради банальной измены никто не устраивает такие многоходовки. Да и при прикосновении к её кошельку я не почувствовал ни ненависти, ни отвращения к Максиму: там были страх, боль и что-то спрятанное, но не злоба на него. Выходит, она бежит не от жениха — она бежит от чего-то другого, о чём ему не может сказать.

Теперь Максим Викторович. Он её не бьёт, не пугает и не причиняет вреда — это правда. Его логика проста, как у любого влюблённого идиота: если девушка исчезает и пропадает из поля зрения, значит, она изменяет. Это не злость — это страх потерять. И здесь он мне тоже что-то недоговаривает. Может, тайна рода. Может, личная боль. Но по его словам видно: раньше у них всё было идеально. Значит, она его тоже любит. И проблема началась позже. То есть версия «она ищет приключений на стороне» просто не складывается. Здесь что-то серьёзнее. Что-то, от чего она уходит так отчаянно, но молчит.

Теперь её пропажи. Если Максим не врёт — а сейчас у него нет мотива лгать — у неё нет никакой магии, связанной с исчезновением, ускорением, маскировкой. Значит, ей либо кто-то помогает, либо она покупает тех, кто должен за ней следить. Детективы могут быть нечисты на руку, даже если контракт имперский и вносится в реестр. В договоре чётко указано: детектив обязан работать только на клиента и не получать выгоды от объекта слежки.

Но лазейки есть всегда.

Если детектив, например, «случайно» находит кошелёк с деньгами в зоне наблюдения — формально это не взятка, а находка. Закон требует сдать находку в бюро — но это уже административка, а не нарушение контракта. Даже в моём прошлом мире у евреев в Торе был прямой закон: видел, как человек уронил кошелёк — обязан вернуть; не видел, как уронил — уже находка. Божий закон, между прочим. Если даже в священных текстах есть такие дыры, что уж говорить о людях.

Есть и другой способ — передавать деньги через третьих лиц. Тогда снимает кто-то «левый», а детектив получает свою долю уже чистой. Это тоже не прямой подкуп, и многие этим пользовались.

Я сам такими схемами заниматься не буду, но игнорировать их нельзя. Слишком уж чисто она исчезает. Если каждый до меня следивший внезапно «терял её из виду», значит, либо она их подкупала, либо работала с кем-то, кто знает, как обходить наблюдение.

В любом случае денег здесь куда больше, чем каприз невесты. И мотив у неё точно не измена. У неё что-то горит под ногами. И по какой-то причине она не может рассказать об этом ни Максиму, ни своему роду.

Моё рассуждение прервал стук в дверь, и я громко сказал, чтобы точно услышали: — Да, да! Войдите!

Дверь распахнулась. Внутрь вошёл модник, морща нос и показывая всем видом отвращение к помещению, в которое зашёл. Но как только он встретился со мной взглядом, то вежливо поздоровался и поклонился.

— Здравствуйте, господин. Это детективное агентство Крайонов? У меня для вас есть дело.

Какой прекрасный день! Два дела сразу! Да я популярный!