Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I

Глава 20

Сразу пришла команда кота:

«Налево».

Понял. Повернул в ту сторону и пошёл, стараясь не менять шаг. День стоял обычный, солнечный, спокойный. Через пару секунд кот снова толкнул мыслью:

«Направо. За здание».

— Хорошо.

Я сместился, обогнул угол и только тогда увидел старую облупившуюся пятиэтажку. Теперь понял, о каком «здании» он говорил. Пока приближался, на шее стало чуть легче.

«Хм, что такое?»

Решил на секунду прикоснуться к коту — проверить. Рука сначала не встретила никакого сопротивления, будто воздух тронул. И только через долю мгновения под пальцами проступило его тело.

Странно.

Магия? Похоже на то.

Потом разберусь. Сейчас не время.

Бежать я точно не собирался — смысла ноль. Во-первых, кот не дал команды ускоряться. Во-вторых, если она знает, что я иду, то просто будет уходить быстрее. Если не знает — бегущий мужик с котом на плече привлечёт больше внимания, чем просто идущий. А я только что в себя плов закинул, с полным желудком марафонить тем более не вариант.

Лучше встать на след спокойно. Если окажусь для неё невидимой точкой на фоне — смогу сесть на хвост так, как надо, а не врываться ей под ноги.

Но всё равно тут что-то не сходится.

Что здесь делает Элизабет?

Буквально чуть больше часа назад она села с Максимом в машину и уехала.

Неужели они приехали к моему офису? Тогда зачем? Максим Викторович бы позвонил. Этот такой.

Да и если он решил прекратить слежку — тоже сказал бы. В торговом центре она вела себя спокойно, да. Но не до такой же степени, чтобы он… Ладно. Неважно.

Позвонить заказчику сейчас — гениальная идея уровня «сам себе злой Буратино».

Что я ему скажу? «Привет, Максим, я слежу за твоей невестой».

Он ответит: «Ты идиот, она сейчас рядом со мной. Ты уволен за некомпетентность».

И будет по-своему прав.

Нет, я не боюсь потерять заказ. У меня и репутации-то нет — «второй» день работаю официально. Да и оплата небольшая. Все яйца у меня в другой корзине — в деле княжны. Но здесь включается другое: по договору, если я смогу определить, куда уходят деньги, и объяснить, что вообще происходит с Элизабет, я получу ещё пятьдесят тысяч рублей сверху.

А пятьдесят тысяч рулей просто так на земле не валяются.

Так что звонить сейчас как минимум — глупо. Максимум — не хочу выглядеть идиотом. Лучше разобраться самому во всём этом. Мне кажется тут всё не так просто.

Я зашёл за пятиэтажку, и уже заворачивая направо,понял, где именно находится Элизабет. Почти одновременно от кота пришла ещё одна короткая мысленная команда:

«Впереди».

— Да вижу я, — сказал вслух, но кот на этот раз не огрызнулся, как обычно. Похоже, у него есть какой-то особый режим, который включается, когда мы отслеживаем Элизабет.

И сразу бросилось в глаза: это точно другой человек. Она двигалась не так, как та девушка из торгового центра. Там была плавность, мягкость, аристократическая сдержанность. Здесь — осторожность и эта чуть заметная резкость в движениях, которую обычный человек не отличит, а тот, кто обучен читать манеры, амплитуды движений и микромимику, увидит сразу.

Да, общий рисунок походки аристократки сохранился — та же выученная пластика, — но акценты другие.

И ещё она шла так, словно специально искала внимание. Как будто хотела, чтобы её заметил кто-то определённый. И почему-то я был уверен, что весь этот спектакль разыгран именно для меня.

Ну ладно. Поиграем.

Кепка у меня всё ещё на голове, а выгляжу я совсем не как тот парень из кофейни или тот, что в подворотне отбивал её от этих… имбецилов.

Я двинулся за ней спокойно, без суеты, стараясь не привлекать внимания. Она оборачивалась редко, но всё же оборачивалась. Я перешёл через маленькую улочку — такую, какая есть в каждом городе: тихая, ведущая к чуть более шумной дороге, которая когда-нибудь выведет к центру. По ней она и шла. И шла, кстати, в сторону моего офиса.

Плавно ли? Не совсем. Шаги были чуть ускорены, но не в панике — скорее так, будто прятаться ей придётся позже, а сейчас она должна пройти этот путь уверенно. Это читалось в расправленных плечах, в подбородке, в микродвижениях лица. Профайлинг — вещь полезная.

Но при этом кот молчал.

— Чёрный, ты что, спишь?.. — пробормотал я негромко.

Ответа не было.

Я попробовал снова дотронуться до него. Та же странная история: сначала пальцы не чувствуют ничего, будто проваливаются в пустоту, и только спустя мгновение проступает ощущение тела. При этом рука останавливается, как будто упирается в лёгкий барьер — не плоть, не мех, что-то другое.

Я начал оглядываться по сторонам. Слишком всё странно, слишком всё неправильно. Это точно не та девушка, за которой я следил в торговом центре. Другой человек, стопроцентно. И чем дальше смотрел, тем яснее становилось: ни амплитуда движений, ни манера держать плечи, ни повороты головы — ничего не совпадало.

Пока сканировал пространство, заметил ещё одного наблюдателя. Он следил не за ней, а искал кого-то глазами, но постоянно возвращал взгляд на её спину, сверяя направление и темп. Подельник? Первое, что пришло в голову. И выглядело слишком уж логично — вся ситуация начинала складываться в непонятный, но точно неприятный пазл.

Ладно. Хватит тянуть. Это не Элизабет. Точка. Если бы она была сейчас с Максимом — возможно, я бы сомневался. Но в нынешнем виде? Нет. Поэтому скрываться смысла нет. Пора работать не как тихий наблюдатель, а как человек, который должен действовать.

Я ускорил шаг и двинулся к ней. Мои движения остались не незамеченными и наблюдатель ожил: вышел мне наперерез. Видимо, они не знали, как я выгляжу. Ну и отлично. В моём нынешнем виде я и правда больше похож на «местного обалдуя»: кепка, пакет в руках, походка обычная. Если они ждали детектива, то точно представляли кого-то другого.

До неё оставалось метров пятнадцать, когда мужик вышел слева. Лет тридцать. Внешность — бандитская. По нему видно: сидел. Не за что-то страшное, а за мелочь, но сидел. Это читается в каждом жесте. Взгляд надменный, будто он «уголовник», но по моторике ясно — максимум шестерка, если вообще не опущенный. Руки дрожат, на них наколки. В этом мире уголовникам в тюрьме также делали наколки, как и в моём мире. Такой тип.

— Слышь, парень, закурить не будет?

Машинально ответил:

— Не курю.

И одновременно увидел, как он готовится задержать меня на подольше разговорами. Это читалось по шагу, по манере перекрыть линию обзора на девушку.

«Не-не, дружище. Играться я сегодня не настроен.»

— Я тороплюсь, — сказал я и пошёл дальше.

— Да подожди ты. Слушай, не знаешь, где тут библиотека?

«Ага, библиотека ему нужна. Отправить бы тебя туда, куда солнце не заглядывает… Бесишь.»

Но вслух:

— Извините, я тороплюсь.

И пошёл дальше. Он схватил меня за плечо — вот это уже агрессия.

А я, между прочим, хоть и не официальный аристократ, но аристократ.

Прикосновение к аристократу простолюдином — не самое правильное действие. Это нарушение личных границ. Даже один аристократ другого не имеет права так хватать, особенно если тот старше по званию. А любой аристократ де факто старше любого простолюдина.

Нет, понятно, что в Империи такие вопросы почти никогда не решаются официально. Дуэльный кодекс уже два века как мёртв официально. Он существует только на бумаге, где-нибудь в древних в сокровищницах родов. Дуэли запретили по простой причине — слишком сильно вымирал цвет нации, когда аристократы имели полное право убивать друг друга «по чести».

Сейчас дуэли разрешены только как развлечение. Только для аристократов. Только на кулаках. И только до первой крови. И только на официальных приёмах.

Но всем известно — подпольно дуэли продолжают существовать. Ну, как подпольно? Все о них знают. И Канцелярия тоже. Просто никто не говорит об этом вслух. Они закрывают глаза, потому что почти всегда оба участника выходят живыми.

Почти.

Потому что убивать стараются редко — слишком много потом мороки с законом.

Но сейчас не об этом.

Девушка увидела, что происходит, и ускорила шаг. А я не горю желанием снова бегать за ней. Значит, нужно уложить этого клоуна быстро.

Всё как учили.

Он держал меня за плечо левой рукой. Захват слабый — больше на понт. Я резко развернулся в его сторону, шагнув правой ногой вперёд, внутрь его позиции, сбивая ему центр тяжести. Левой рукой перехватил его запястье, фиксируя, чтобы не дёрнулся, а правой ладонью ударил в солнечное сплетение — коротко, жестко, без замаха.

Воздух из него вышел мгновенно. Он сложился, но я не дал ему осесть: шагом под срез колена сместил его корпус, развернул на пятке и, используя его же массу, завалил на бок. Его веса было килограммов на пятнадцать-двадцать больше, чем моего, но это играло уже в мою пользу — скорость падения выше, контроля меньше.

Он грохнулся, пытаясь вдохнуть. Я тут же отошёл на шаг, чтобы он не схватил меня за ногу — типы такого склада любят липнуть в борьбе, когда проигрывают стоя.

— Извини, — сказал я почти автоматически. — Некогда.

И двинулся дальше.

Я развернулся в сторону девушки — а та уже бежала.

Да мать его… Как же не хотелось снова марафонить, особенно после такого приятного, плотного обеда.

В голове раздалась мысль кота — резкая, как тычок пальцем.

«Вперёд. Она убегает».

— Да вижу я! — огрызнулся вслух и сам перешёл на бег.

Но сейчас ей вряд ли удастся уйти. Улица — почти пустая, машин нет, до ближайшей оживлённой магистрали около километра. Такси не поймать. А в скорости я точно выигрываю. Я и тогда её мог догнать — просто повезло, что она споймала такси. Здесь — не тот случай. И тогда я не ожидал, что она вообще начнёт убегать. Обычно после спасения дамы благодарят своего спасителя, а не убегают, сверкая пятками.

Она бежала как спринтер: короткие резкие шаги, корпус слегка наклонён вперёд, волосы били по плечам. У меня в ушах уже начинал свистеть встречный воздух — лёгкий, ровный — но дыхание даже не сбилось. Значит, форма не подводит. Хотя я так не разгонялся.

Кот на плечах вёл себя всё страннее: тяжесть то появлялась, то пропадала, будто он становился то реальным, то призрачным. Это мешало держать равновесие, но не критично.

Через пару минут я уже догнал её: она добегала до конца дома, а я вплотную сокращал последние метры. Протянул руку, схватил за воротник плаща — и вот где я дал маху. Нужно было брать за плечо, удерживая корпус, а я зачем-то потянул назад за ткань.

Она скинула плащ в движении, словно так и планировала, и нырнула в подворотню. Я, уведённый собственным рывком назад, едва не потерял баланс. Этого ей хватило.

Забежал следом — пусто.

Ни души.

— Как…? — выдохнул я.

И в этот момент кот снова послал команду.

Чёткую. Лаконичную. Почти металлическую.

«Ногой. Третий ящик. Бей».

А вот оно что.

Вот она где, собака зарыта.

Я подошёл к третьему ящику от мусорного бака. Там стояла стопка старых деревянных ящиков — то ли из-под фруктов, то ли овощей. Достаточно большие, но лёгкие.

Занёс ногу для удара, и в этот момент ящик превратился из некрасивого и грязного объекта современной архитектуры в достаточно симпатичную девушку. И ударил.

Через мгновение девушка проявилась полностью.

Но она была другой.

У Элизабет каштановые волосы, а у этой — чёрные, густые.

Она вскрикнула, закрыв голову руками:

— Остановись! Не бей! Я всё расскажу!

Вот это уже звучит лучше.

— Секундочку, — сказал я спокойно, доставая телефон.

Номер одного графского сыночка сейчас тоже должен быть в теме.

Палец завис над экраном.

— Никому не звони, — выпалила она, всё ещё прикрывая голову руками. — Я всё расскажу. Ты можешь навредить Элизабет!

«А-а-а. Вот оно как».

Но на лице — даже сквозь страх — я отчётливо прочитал ложь. Слишком чёткая артикуляция, слишком ровная интонация, в зрачках не паника, а попытка контролировать ситуацию.

«Боится — да. Но врёт — тоже да».

Профайлинг здесь срабатывал как по учебнику: человек в стрессе редко умеет подбирать слова так гладко, если говорит правду. А она подбирала.

Вслух же я сказал другое:

— С чего ты взяла, что я собираюсь звонить кому-то, кто может навредить Элизабет?

Она подняла взгляд.

— Но ты… ты же тот детектив, которого нанял Максим Викторович. По-моему. А он не должен знать, что происходит. Не звони ему. Я всё-всё расскажу. Элизабет просто… помогает кому-то близкому.

«О, не-не, дорогая. Ты врёшь. И врёшь неумело. Здесь что-то другое намешано, и ты это прекрасно знаешь».

— Ну хорошо, — сказал я. — Рассказывай.

Она вдохнула… и начала говорить.

Максим Викторович Драгомиров, наследственный сын графа Драгомирова, сидел в машине всего в двух кварталах от торгового центра, где сейчас находилась его невеста. За Элизабет вели наблюдение его люди, и ему регулярно докладывали, куда она идёт, что смотрит, с кем пересекается.

Он распорядился, чтобы Андрей связался с детективом, которого нанял. Пусть покажет, на что способен. Тот слишком уж уверенно о себе говорил, когда ему угрожала опасность. Вот и посмотрим, действительно ли он настолько хорош.

Телефон коротко завибрировал. Максим потянулся за аппаратом и увидел на экране имя звонящего — Андрей.

— Да, Андрей, — отозвался он.

С той стороны послышался немного неуверенный голос охранника:

— Господин Максим Викторович… тут ситуация. Этот, который детектив… он сказал, что мы должны снять наблюдение, когда он приблизится к Элизабет.

— Что⁈ — вспыхнул Максим. — Зачем? А если она уйдёт, где мы её потом искать будем?

— Ну, я тоже так подумал, но… он сказал, что так надо.

Максим шумно выдохнул.

— Ладно. Пусть будет так как он хочет. Если сам её потеряет — я сниму с него зарплату. Или вообще уволю к чёрту.

Он оборвал звонок и задумался. После последнего побега Элизабет прошло совсем немного времени — пару дней. Но она снова изменилась. Так происходило всегда: после каждого её исчезновения она день, два, неделю вела себя иначе — тише, мягче, будто что-то изнутри её перемалывало.

Максим, конечно, делал вид, что держит ситуацию под контролем, но внутри у него уже сложилась неприятная теория: течка у кошки. Пропадает, возвращается довольная, потом снова срывается куда-то — к любовнику. Он не хотел в это верить. Не мог. Ему от этих мыслей становилось мерзко — и в то же время всё складывалось слишком уж логично.

Он сжал руль сильнее. Так сильно, что костяшки побелели. Мысль о том, что её мог трогать другой мужик, ударила по нему как током.

А потом он выдохнул.

Нет. Она не такая. Она не может изменять. Она клялась. Они любили друг друга с детства. Они прошли столько испытаний, чтобы отец разрешил их союз.

Но последние полгода… да, это было самое тяжёлое время в его жизни. Слишком много странностей. Слишком много вопросов, от которых она уходила.

Телефон снова завибрировал.

Уведомление: «Мы сняли наблюдение. Он на месте».

Максим хотел проигнорировать, но всё же ответил:

«Хорошо. Держите меня в курсе. Но установите наблюдение с камер».

Он опустился в кресле и продолжил ждать. Они с Элизабет договорились: как только закончит покупки, она позвонит, и он приедет.

Прошло около получаса. Максим уже начал думать, что она ушла. Но нет — уведомления всё поступали. Она переходила из одного магазина в другой. Наблюдение велось и внешнее, и внутреннее: с охраной торгового центра он тоже договорился, поэтому внутри за ней следили через камеры.

Папа выделял ему хорошие деньги — и сын, в свою очередь, оправдывал доверие, уже почти полностью войдя в дела рода. Он даже управлял одним из заводов отца.

И вдруг телефон снова завибрировал.

Максим взглянул на экран — и сердце пропустило удар.

Звонила Элизабет.

— Да, дорогая… Да, сейчас подъеду.

Она попросила забрать её у торгового центра. В тот же момент пришло и уведомление от охраны, что она действительно вышла из здания.

«Значит, сегодня без побега», — подумал он.

Максим завёл машину и поехал.

Нельзя заставлять ждать свою любовь.

Она всё рассказала.

Я стоял и пытался уложить услышанное в голове. Шок — да. Но логика в этой истории всё же была. Даже слишком. И главное — далеко не во всём она врала. Враньё касалось только того, что связано лично с ней самой. Суть же от этого не менялась.

— Ладно… — протянул я. — Как тебя, кстати?

Она подняла взгляд.

— Ксюша.

— Ксюша, значит, — повторил я и чуть наклонил голову. — А пойдём-ка ты со мной в офис. Там мы вызовем Максима и Элизабет. Думаю, они как раз сейчас вместе.

— Нет! Ни в коем случае… — она шагнула назад.

Я мгновенно сузил взгляд, стал холоднее, жестче — хищнее.

— Я бы на твоём месте не выпендривался, — сказал тихо, но так, чтобы у неё побежали мурашки. — Если не хочешь по-хорошему, я вызываю полицию и Канцелярию. То, что ты мне рассказала, уже попахивает нарушением закона. А как сознательный гражданин Империи… я должен сдать тебя.

Она замерла.

Выдохнула.

Опустила глаза.

— Ладно… пошли.