Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I

Глава 17

Я всё-таки сомневался. Не в компетенции Лёши — здесь вопросов не было, — а в самом принципе: насколько вообще реально определить по чёрно-белому снимку, хамелеон это или нет.

Поэтому решил уточнить напрямую.

— Лёш, без обид… Я, конечно, не сомневаюсь в твоём опыте, но как это вообще возможно? Определить хамелеон по фото?

Он снова поднял взгляд в сторону над моей головой. По лицу было видно: человек не разбрасывается словами. Он не ищет, как соврать, не подбирает оправданий. Он выбирает формулировку — аккуратно, точно, чтобы сказать правду и быть понятым. Именно это и отразилось во взгляде: не хитрость, не неопределённость, а попытка объяснить так, чтобы даже дилетант понял суть.

Он перевёл взгляд на меня и спокойно начал:

— Смотри, Ром. Я тебе разложу по факту. Сказать на сто процентов, что это хамелеон, — по снимку не сможет никто. Даже я. Хоть я и работаю с красками столько лет, что могу почти закрытыми глазами на ощупь понять состав. Не цвет, само собой, но хотя бы фирму — да.

Я кивнул: понимал. И правда, были у меня знакомые реставраторы — могли по запаху клея сказать, насколько он концентрированный, или определить акриловую краску по первому мазку. Так что в целом логика понятна.

Лёша продолжил:

— Но с хамелеоном всё одновременно проще и сложнее. Проще — потому что у него есть условно десять базовых оттенков в каждой группе. Десять чёрных, десять зелёных, десять синих — и так далее. И у каждого из этих базовых оттенков — свой цветовой выход. Это можно уловить даже на чёрно-белой фотографии, если точно знать исходный тон.

Он ткнул пальцем в сторону моего телефона:

— Если мы понимаем, какой это базовый цвет, то по снимку с городской видеофиксации можно примерно определить, к какому оттенку он относится. Я не скажу, что именно этот переход — нет. Но мы сможем сузить диапазон. Если это действительно хамелеон, мы сузим до конкретной линейки.

Я слушал — и всё складывалось логично.

— Потому что краска замешана сразу из двух, — продолжил Лёша. — Там добавляется химический элемент. Какой — никто не раскрывает. Корпоративная тайна. Но известно одно: в составе две краски сразу. Это не «нанёс одну — потом вторую». Это именно магия химии. Поэтому каждая банка идёт с серийным номером. Как детское питание маркируют… Ну, пример странный, но смысл ты понял.

Я кивнул.

— Если мы хотя бы поймём тональность, — сказал он, — ты уже сузишь круг.

— А как мы сможем с её помощью сузить круг?

— Смотри, если мы берём исходный цвет — чёрный, как у тебя на фотографии, — и он при нагреве становится красным, то чёрный будет более насыщенным по тону. А если он меняется в жёлтый, то тогда чёрный будет менее насыщенным, как бы глупо это ни звучало. А дальше всё просто: если красили у нас в Серпухове, то мастеров, кто работает с этой краской, всего двое. Одного я знаю лично. Могу поговорить. Понятно, не бесплатно.

Намёк прозвучал мягко. Я и так понимал, что он делает работу не из альтруизма.

— С оплатой не переживай, — сказал я. — Там замешаны серьёзные люди.

Он хмыкнул:

— Да я уже понял. Даже по фото понял, что ребята непростые. Машина тюнингованная — за это не каждая мастерская возьмётся.

Я усмехнулся про себя. Машина как машина… а они видят то, что я не замечаю.

— Если всё правильно пойму, если поговорю с нужным человеком, и если он подтвердит, что красил подобные машины… тогда цепочка пойдёт дальше. Их много, но не каждый отдаст по полмиллиона или по миллиону за покраску. Всё зависит от уровня. Но таких клиентов немного. А если это всё-таки наши — серпуховские — то мы их найдём. Даже если красил не он, он знает, второго мастера, — он вытер руки о тряпку. — Но сейчас мне нужна полная копия фотографии. Желательно — оригинал, снятый прямо с принтера имперской полиции. И в идеале — отсканированный в высоком разрешении. Тогда смогу приблизить и разобраться. Снимки ночные, — уточнил он. — Так?

— Да.

Он даже улыбнулся чуть-чуть:

— А это к лучшему.

— Почему? — спросил я.

— Камеры работают в инфракрасном диапазоне. Когда машина проезжает, она снимает не номер, а движение, и подсвечивает всю машину целиком. Поэтому на ночных кадрах видно больше. Если бы это было днём — возможно, и цвет был бы. Некоторые камеры в городе уже цветные. Но большинство — чёрно-белые, чтобы надёжнее фиксировать номер и обходить разные хитрости с плёнками и наклейками.

Я кивнул. Слышал про это.

— Так вот, — сказал Лёша, — когда делается чёрно-белое фото, контраст всё равно читается. Всякие светоотражающие трюки камеры уже почти обходят. Она делает несколько снимков в секунду. Первый — ловит блик, второй — уже с гашением. Поэтому номер фиксируется.

Он пожал плечами:

— Но у вас номеров нет. Так что даже проще. По той фотографии, что ты мне показал, я уже могу предположить шесть оттенков. Но если увижу оригинал — отсканированный — возможно, сузим ещё сильнее.

— В смысле — проще? — уточнил я.

— В прямом, — ответил Лёша. — Есть один маленький секрет про камеры. Когда на машине нет номерных знаков, система это фиксирует и переключается в другой режим: пытается заснять водителя. Но видно, что ребята подготовлены и об этом знали. Так что лица там точно не разглядишь.

— Ну да, — сказал я. — Если бы лица были, и дела бы не было.

Он кивнул.

— Всё, тогда чего стоим? Мне работать надо, вам — фотографии сканировать.

Он вытер ладони о тряпку, будто ставил точку.

— Жень, у тебя же моя почта есть?

— Есть, — кивнул тот.

— Ну вот. Передай нашему молодому детективу, пусть вышлет снимки.

— Когда можно ждать ответ? — спросил я.

— Как только пришлёшь, дай мне полчасика, — ответил Лёша. — Посмотрю и отпишусь.

— Большое спасибо, Лёш. Как с тобой рассчитаться?

Он усмехнулся:

— Пока не за что. Когда всё увижу и скажу, тогда и договоримся.

Женька уже стоял рядом, с довольной ухмылкой:

— Да ладно, Романыч, он человек добрый, много не возьмёт.

Он театрально развёл руками:

— Вот так всегда. Мог бы заработать, а свои всё испортят. Пригрел, называется, змею на груди.

— Да ладно, не бубни, не старый ещё, — хмыкнул Женька.

— Всё, до скорого. Может, вечером забежишь на чай?

— Забегу, если не завалят делом, — ответил он.

— Буду рад, — махнул он рукой.

Мы вышли, сели в машину. Женёк буквально светился от радости — как будто это он сам раскрыл тайну краски. И я его понимал. Мне самому эти эмоции уже не чужды: возраст-то мой больше, чем тело, а значит, понимаю, что он чувствует. В его возрасте — помочь детективу, да ещё и в деле, где замешаны аристократы… повод гордиться.

— Ну что, в офис? — спросил он.

— В офис, — кивнул я. — Кстати, сколько я тебе буду должен?

— Да за косарик договоримся.

— Отлично, договорились.

Мы поехали обратно. Дорога шла спокойно, я молчал, обдумывая услышанное. Кот спал у меня на шее, как обычно — ни разу не свалился. Как у него это получается, до сих пор загадка.

У офиса я передал Женьке купюру в тысячу рублей.

— Вечером, если что, домой отвезёшь?

— Без проблем, я всё равно рядом, в гаражах буду. Может, к своей малой заеду, посижу. Если что — звони, свободен весь день.

Я кивнул, захлопнул дверь и направился к подъезду. В голове всё ещё крутились мысли о термокраске, серийных номерах и «пятиминутках». Но главное сейчас — фотографии.

Поднялся на этаж, прошёл по коридору, на ходу заглянул к Серёге — тот возился с каким-то ремонтом, буркнул в ответ на моё приветствие, даже не отрываясь от работы. Всё как обычно.

В офисе стояла привычная тишина. Я оглядел стол, машинально посмотрел на чайник — хотел сделать кофе, но передумал. Сначала — дело. Сканировать снимки, отправить их Лёхе, а уж потом сходить в кофейню.

Телефон завибрировал. Новое сообщение.

«Горе, детектив, ты забыл почту.»

Я невольно усмехнулся.

Переваривал всё это расследование, а забыл самое элементарное — куда вообще отправлять фотографии.

Сообщение содержало адрес. Всё ясно.

Теперь — за работу.

Я включил старенький сканер вместе с принтером. Почему они запускались в паре — я так и не понял: настроил однажды, как получилось, и с тех пор живу с этим. Не хакер я — другим немножко занят. Пока сканер прогревался, я открыл шкаф, достал нужные папки, разложил перед собой все снимки с автомобилями. Их было семь — только семь пригодных из двадцати. А ребята — не дураки. Под камерами объектов не засветились. Все снимки только с дорожных камер.

Сканер то хотел работать, то нет. Выбрал максимальное разрешение, какое позволяла древняя техника, и запустил процесс. Медленно, но уверенно полоска света скользила под стеклом, и минут через десять у меня на рабочем столе уже лежали семь чётких файлов. Открыл почту, вбил адрес отправления, прикрепил снимки — и отправил Алексею.

На секунду задумался: может, ждать придётся долго. Музыку он слушает так, будто у него барабанные перепонки из титана. Но нет — меньше минуты прошло, как пришёл ответ.

«Фото получил, начинаю смотреть. Уже могу сказать — новости, скорее всего, хорошие. Круг сузим сильно. Вот мой номер. Если что — звони или пиши».

Ну да. «Звони или пиши». После того, как я слышал его рок… Быстрее я телепортацию освою.

Поблагодарил его коротким сообщением и направился в кофейню.

Проходя мимо Серёги, заглянул в мастерскую:

— Кофе будешь?

Он даже не обернулся. Только махнул рукой — коротко, уставше. Похоже, ремонт у него сегодня был из тех, от которых хочется выть в подушку.

Ну и ладно — попью сам.

Кофейня встретила привычным тёплым ароматом выпечки, кофейной горчинкой и тем сладким запахом взбитого молока, от которого мозг начинает вспоминать спокойную жизнь. Тут же где-то в воздухе витала корица, тонкая, почти невесомая нота, но достаточно яркая, чтобы захотелось взять что-нибудь с собой. Что-нибудь хрустящее, слоёное, французское… в мире, где магия и аристократы — а круассаны всё ещё круассаны.

За стойкой стояла та самая бариста, что и в тот день, когда я брал своё первое дело. Но теперь смотреть на неё было ещё тяжелее, чем тогда.

Улыбка натянутая. Ненатуральная. Губы держатся в форме улыбки, а глаза — нет. В глазах дрожит неуверенность. Паника. Причём не секундная, не от усталости. Постоянная, глубинная.

Микромимика выдала всё: напряжённые веки, чуть подрагивающий внутренний уголок глаза, короткие быстрые вдохи, которые она пытается скрывать, но не может. Плечи приподняты чуть выше нормы, будто тело само ждёт удара. И главное — постоянные короткие взгляды по сторонам. Не как у человека, который присматривает за залом. А как у человека, который боится, что кто-то появится.

Это знакомый тип страха. Страх преследования. Не паранойя — реакция человека, который действительно чувствует, что за ним следят. Тело само живёт в режиме «сейчас подойдут».

Я поймал себя на мысли, что уже смотрю на неё не как клиент. Как детектив.

И в голове впервые за утро чётко прозвучал вопрос:

Помочь ей или пройти мимо?

Я подошёл к стойке, в голове всё ещё прокручивая мысли. Говорила мне мама… Говорила. И про профессию врачебную, и куда мне лучше идти, и как «людей спасать полезнее, чем на тёмные дела смотреть». Но вот же — опять стою и думаю не о кофе, а как бы вытащить кого-то из чёрт знает чего.

— Добрый день, — сказала девушка.

— Добрый, — отозвался я.

Улыбка — маска. Взгляд — тревожный, короткие рывки по сторонам, дыхание короткое. Всё то, что не спрячешь под корпоративной вежливостью.

— Можно мне, пожалуйста, американо с молоком, без сахара?

— Да, конечно. Для кого кофе?

— Роман.

— Хорошо, Роман. С вас триста пятьдесят рублей. Кстати, у нас сейчас акция…

И дальше пошёл её привычный текст про круассаны, маффины, печеньки и макаронсы. Но говорила она уже на автомате. Глаза при этом выдавали другое.

Я стоял и размышлял: спрашивать или нет? Не моё дело. Но…

Да ладно. Что с меня убудет?

— Девушка… — сказал я тихо. — Я частный детектив. Может, вам нужна помощь?

Она вздрогнула. Едва заметно, но достаточно, чтобы понять — попал в точку. Улыбка исчезла мгновенно, даже быстрее, чем она успела вспомнить свою акцию.

— С чего вы взяли? — спросила она, голос дрогнул. — Вам показалось.

Мне не показалось. Видно было, что человек запуган. Причём не так, как пугают штрафами или начальством. Глубже. Жёстче.

Но если она не хочет принимать помощь сейчас — давить смысла нет.

Тем более… сегодня у меня, по сути, пустой день. Андрей утром писал, что если будут новости по Элизабет — сообщит. Новостей нет. Максим с ней, вероятнее всего. А мастер по краске будет разбираться со снимками. Работа есть — но вечером, а не сейчас.

И мысль о том, что девушка здесь одна, нервная, постоянно оглядывается… неприятно царапнула. Чувство справедливости — как будто включили тумблер. Я не из тех, кто может пройти мимо.

Но вслух я сказал лишь вежливое:

— Конечно. Тогда извините за беспокойство.

Протянул пятьсот рублей. И сказал:

— Без сдачи.

— Большое спасибо. — Она уже вернула себе дежурную улыбку. — Вот у нас баночка для чаевых…

Я кинул туда сто пятьдесят. Не потому, что «надо», а потому что видел — ей сегодня лучше хоть что-то хорошее почувствовать.

— Ваш кофе будет готов через пару минут. Вам с собой или на месте?

— С собой, — сказал я.

Что мне сидеть? Зал был наполовину пуст: уже почти обед, а я, по сути, только завтракал. День странный, скомканный, и кофе нужен куда больше, чем маленькая пауза за столом.

Через пару минут по залу прозвучало моё имя. Я подошёл, забрал стакан и направился обратно в офис.

Переходя дорогу и уже подходя ко входу в бизнес-центр, я почувствовал вибрацию телефона. На экране — номер Андрея, охранника Максима Драгомиров.

— Да, Андрей.

— Добрый день, господин Крайонов. Элизабет сейчас находится одна. Есть вероятность, что она попробует уйти от наблюдения. Не хотите подключиться?

— Да, конечно. Высылайте адрес. Как можно скорее буду.

— Уже отправил вам СМС. Ждём.

Он отключился.

Я посмотрел на экран — да, сообщение пришло. Ну всё, значит, до вечера безделья не будет. Элизабет решила начать свои игры.

Я ткнул пальцем в чёрного, который дрых у меня на плече:

— Слышь, Чёрный… Похоже, пригодятся твои таланты. Придётся снова следить за той же девушкой.

Кот поёрзал и лениво прислал мысль: «Отстань, я сплю.»

— Ты с утра спишь. Не дохрена ли для молодого кота? Тебе вообще сколько?

«Не знаю. Месяцев восемь.»

— Ну вот. Уже взрослый кошак. Тебе бы по кошкам бегать.

Ответ пришёл такой же:

«Отстань. Я сплю.»

— Ой, зануда… — выдохнул я.

Ладно. Звонить надо Женьку.

Я набрал его номер.

— Жёнёк, подъедешь к офису? Нужно сгонять в одно место по работе.

— Да, конечно! — оживился он. — Я тут как раз уже в потолок смотрю. Три минуты — и буду на месте.

— Отлично. Кофе как раз допью.

Я стоял у входа, возле мусорного бака и смотрел на свою табличку, с которого так и не содрал чёртово объявление.

Но допить не успел — Женька подъехал раньше, чем я успел сделать второй глоток.

— Ну шо, Ромыч, поехали? Сегодня опять за кем-то гоняться будем? — улыбка до ушей.

— Чё тебя так прёт от этих погонь?

— Да я тут присадки специальные в мотор залил. Хочу проверить, как моя ласточка летает!

— Успеем ещё погоняться. Сейчас главное — следить. Но ты далеко не уезжай. Может, и правда придётся погонять, пока я наблюдать буду.

— Да без базара. Я ж пока твой неофициальный водитель. Может, возьмёшь меня на зарплату?

— А ты что, безработный?

— Ну как безработный? Там темки разные: купи, продай, перенеси… Уйди… ещё раз продай.

— Ага, знаю я ваши темки разные… Укради… Продай… Посиди…

— Не, не, не… Мы играем на стороне света.

— Ну, ну, — покачал я головой и открыл дверь. — Знаешь, где это? — спросил я, показывая на телефоне адрес.

— Да знаю. Через десять минут будем.

И мы выехали.