Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I

Глава 24

Пробежав через дорогу и подойдя к бизнес-центру, я в который раз посмотрел на свою загаженную табличку.

«Найти бы его».

Так руки и не дошли отклеить рекламу: «Купим волосы дорого».

«М-да… может, кого-нибудь попросить? Негоже человеку, у которого в кармане сейчас лежит нормальная сумма, заниматься такой грязной работой».

И тут же сам себя одёрнул.

«Опа… что-то я начинаю зазнаваться. Не-не-не. Деньги меня не испортят».

Зайдя в наше старое потрёпанное здание, я, как обычно, прошёл мимо Серёги.

Но он меня окликнул:

— Роман! А ну подойдите-ка сюда, мой великий и могучий детектив.

В голосе — ехидство, чистейшее.

Примерно о чём будет разговор, я уже понимал.

— Да, Сергей, — сказал я. — Буду признателен выслушать ваше мнение о чём-то очень важном и высоком, я так понимаю?

— Угу. Скажите, любезнейший: почему в кабинет к вам зашло четыре посторонних человека, а вышло три? И как ни странно, осталась именно девушка.

— Ох, Сергей… вы даже не представляете, какая страшная и сложная ситуация обрушилась на мою жизнь. И знаете, что я вам скажу? Очень буду признателен услышать ваши советы… Хотя знаете, — я наиграно поднял подбородок, словно обдумываю что-то очень серьёзное. — Не ваше собачье дело, Сергей.

Мы оба заржали.

— А если серьёзно, Роман, — хмыкнул Серёга. — У тебя роман?

— Ха-ха… — сымитировал я смех, абсолютно фальшивый. — Очень смешно. Девушка в реально тяжёлой ситуации.

— Ну а ты, как наш местный герой-спаситель, решил приютить её у себя?

«Смотрю, он зрит в корень».

— Ну… что-то типа того.

— А как же моя Катенька?

— Серёг, ну давай серьёзно, — я вздохнул. — Ты же понимаешь, что я ей не особо пара.

— Ну да-да, конечно, — заехидничал он. — Ты у нас такой красивый и прекрасный. Куда уж нам простым смертным до тебя…

— Не ерничай, Серёг. Я не об этом. Ты же понимаешь, что ей нужен кто-то… достойнее. А не я, который…

— Детектив? — подкинул он. — Ты хотел ещё сказать «неуспешный детектив». Но что-то я смотрю: то к тебе княжеские помощники ходят, то графские наследники лично являются.

И вот здесь… Вот здесь у меня внутри щёлкнуло. Я ведь не говорил ему, чьи дела веду. Откуда Серёга знает, что это был именно княжеский помощник и графский наследник? Максим Викторович — ладно. Его морда и правда могла мелькать в каких-то интернет-новостях.

Но Элисио?

Он не тот человек, который светится в кадре, особенно рядом с Княжной. И тут я начал его автоматически сканировать — без усилий, на инстинкте.

Серёга замялся. Плечи сжались. Глаза ушли чуть в сторону — микросекунда, но достаточно. Поза закрылась, ладонь ушла к инструменту перед ним, как будто он его поправляет — классический жест «сказал лишнего».

Такой человек не обычный ремонтник. И не такой уж простой, каким хочет казаться.

Но вслух я сказал только:

— Совпадение. Мне просто повезло.

— Ну да, ну да… случайности не случайны, — протянул он.

Потом махнул рукой:

— Ладно, не буду тебя отвлекать. Беги. Там тебя девушка ждёт.

— Ой, всё, — бросил я и развернулся к себе в офис.

Виктор Драгомиров уже тридцать лет занимал пост главы рода. И в первый раз за это время он ощущал странное, неприятное подползание сомнения — как будто что-то давило изнутри, заставляя взглянуть назад, в ту самую историю, к которой он не любил возвращаться.

Он сидел за массивным чёрным столом — тем самым, за которым когда-то сидел его отец, и его дед, и глава рода до них. Стол был отреставрирован десятки раз, каждая царапина на нём переживала новое рождение, и всё равно оставалась частью истории. Фамильная реликвия. По ценности — дороже любого его предприятия. Не как вещь, нет. Как память, как корень, как живая плоть рода.

Солнце било Виктору в спину через высокие цветные витражи, отбрасывая на каменный пол тёплые, переливающиеся пятна. Эти витражи ставили ещё при его прапрадеде, и Драгомировы свято хранили традицию: поместье должно выглядеть так же, как в тот день, когда предок построил его.

Да, внутри теперь проведено современное электричество; в углу тихо светился монитор нового поколения; на полке стоял проектор; в стенах был тёплый контур. Но всё это вплетено в старину так аккуратно, что не резало глаз.

Кладка стен — та самая, многовековая. Местами швы неровные, где-то камень чуть выщерблен. Специально сохранено. В некоторых комнатах даже не трогали оригинальную структуру камня, укрепляя её магическими растворами, чтобы она простояла ещё сотню лет. Кабинет не был исключением: современность здесь всегда стояла на службе традиции, а не наоборот.

Виктор провёл ладонью по краю стола — жест машинальный, но почти медитативный. И именно в этот момент ему вспомнился Кранов.

Он был одним из тех, кто отправлял того на плаху. Дело выглядело идеальным: улики безукоризненно собранные, признания косвенные, сроки давили, политика требовала реакции.

Всё было ровно.

Слишком ровно.

Спустя пятнадцать лет Виктор наконец позволил себе признать то, что ощущал тогда.

В этой истории был чужой след.

Чужая рука.

Чужая воля.

И главное — сам Кранов. Он не сопротивлялся. Не оправдывался. Стоял, как человек, который закрывает собой кого-то другого. Не как преступник — как отец.

Наверное, именно поэтому Виктор когда-то позволил Максиму жениться на дочери Белозерских, зная, что та по крови — Кранова. Это было что-то вроде маленького, тихого искупления. Даже себе он в этом не признавался, но внутри — да, именно так.

Тем более что несколько баронских ветвей Крановых тогда перешли под его управление. Не в старом смысле — без клятв, без мечей — а финансово. Их активы, их долги, их счета. Всё лежало в его сейфах, велось его экономистами. Род был уничтожен, а остатки растворились под его рукой.

И вот теперь… пришло известие.

Его сын, Максим, выдвинулся с частью дружины к поместью Крановых. Причина — неприятная: невеста воровала деньги и носила их своей биологической матери.

Виктор знал, что три женщины из Крановых выжили. Знал, что Белозёрские взяли младшую. Но он не ожидал, что мать когда-нибудь начнёт действовать — тем более так грубо, так близко к его роду.

Он взял телефон, набрал главу охраны.

— Усильте меры. Держите его в зоне контроля. При необходимости — разрешаю огнестрел.

Короткий ответ. Подтверждение.

Всё.

После этого Виктор задержал взгляд на экране. Номер, который он собирался набрать, прямо сейчас перед ним и ему категорически не хотелось нажимать кнопку вызова.

Но выбора не было.

Он нажал.

Трубку подняли после первого же гудка.

— Слушаю тебя, Витя, — сказала она своим неизменным, спокойным голосом.

Виктор выдохнул через нос.

— Госпожа… вы уже слышали?

— Да.

Поднявшись в офис и толкнув дверь, я застал сцену, к которой не был морально готов.

Чёрный засранец разлёгся на спине прямо на коленях у Ксюши, вытянул лапы и урчал так, будто ему делают персональный массаж в пятизвёздочном котелье. Она то пузико ему чешет, то шею, а он только глаза прикрывает и подмахивает хвостом.

Вообще-то я знаю, что коты не любят, когда им трогают живот.

А этому — нравится.

Конечно. Где логика, где правила — и где мой кот.

Зато Ксюша больше не плачет. Сидят они вдвоём на диване, как добрая старая парочка: один ластится, вторая улыбается.

Я даже опешил. Не то чтобы ревность — но я точно не был готов увидеть, как кот, который пару дней назад передавал мне свои категоричные мысли о том, что девушка «шмара», теперь лежит у другой на руках, как барин, и получает удовольствие.

«Ну всё понятно», — подумал я. — «Предал меня, хвостатый».

Чтобы разогнать эту чересчур милую атмосферу, я решил зайти резко:

— Ксюша, кстати… а сколько тебе лет?

— Двадцать один, — ответила она, даже не задумываясь. А потом ойкнула, посмотрела на меня виновато. — Мы тут немножко поигрались… он меня успокоил.

Я вздохнул, подошёл ближе и протянул ей стакан:

— Вот твой кофе.

Она взяла — и сразу заметила надпись на картонке.

Нахлебница.

Бровки у неё тут же свелись в сердитую ниточку.

— Я вообще-то могу быть полезной…

— Да-да, — кивнул я. — Мы об этом ещё поговорим.

Я поставил на стол второй стакан — свой — и выложил пакет с выпечкой. Демонстративно открыл коробку, чтобы запах растёкся по комнате.

— Кстати, вот, — кивнул я на круассаны и маффины. — Можешь перекусить.

Кот в этот момент спрыгнул с дивана, важно направился ко мне, но я метнулся за стол так быстро, будто меня током шибануло. Не хватало ещё, чтобы этот наглец начал выбивать еду или требовать свою долю.

Он остановился, зыркнул, потом повернулся обратно к Ксюше.

«Вот и ладно», — подумал я. — «Вот пусть кто тебя чешет, тот и кормит».

Я поставил локти на стол и посмотрел прямо на девушку:

— Давай разберёмся с твоей матерью. И вообще — со всем этим. Пока всё горячее, пока эмоции живые — лучше закрыть вопрос сейчас, чем потом опять выковыривать.

Она сглотнула.

— Может быть… не сейчас? Я ещё не отошла.

— Нет, — покачал я головой. — Сейчас — лучше. Потом будет тяжелее. И ты знаешь, что я прав.

Внутри я отметил, что это прям классика психологии: когда рана ещё не покрылась коркой, её легче дочистить. И да — пока эмоции не упали, пока она не закрылась — самое время говорить. К тому же… мне нужно понять, кто она для меня.

У меня уже был зародыш решения: Ксюша как секретарь и напарник — слишком удобное совпадение, чтобы им не воспользоваться. Маг иллюзий, которая может спрятать себя… и, возможно, однажды — меня. Отличное дополнение к моему ремеслу.

Но это, конечно, при условии, что она согласится.

Пока я это прокручивал в голове, она, кажется, прокручивала своё: говорить или нет.

Потом выдохнула и посмотрела прямо на меня:

— Да. Хорошо. Давай. Я согласна. Что тебя интересует? Ты же не расскажешь Элизабет и Максиму?

И вот тут я действительно задумался.

После того, как детектив впечатал Антона в асфальт и выбил из него весь дух, Антон, конечно же, придумал себе куда более героическую версию произошедшего. Пацанам он потом расскажет, что дрался не с каким-то тощим мальцом, а как минимум с шестью накачанными мужиками. Всех положил. Последнего — уже почти. Просто тот, падла, лежа на земле, подножку сделал.

Вот отсюда и шишка.

И отсюда же — всё «случайно».

Антон бойцом никогда не был, и прекрасно это понимал. Поэтому он и не полез спасать эту девчонку, дочку этой не самой приятной женщиной, с которой он работал. Зато одно радовало: она платила ему вторую зарплату. Она-то думала, что он вот-вот сольёт своего босса, переметнётся на её сторону и станет её личным цепным псом.

Ага, конечно.

Он исправно всё передавал боссу.

Каждое слово.

И сейчас — тоже.

Тем более что ситуация пахла жареным.

Антон дошёл до двора, нашёл лавочку, осторожно опустился. Затылок пульсировал — боль такая, будто ему кирпичом по голове проехались. Он поморщился, почесал шишку и даже зашипел:

— Блин… как болит…

Пальцы дрожали, когда он набрал знакомый номер.

Гудок — и сразу же ответ.

Голос у босса был молодой — слишком молодой, как казалось Антону. За глаза он представлял себе парня лет двадцати пяти, максимум тридцати. И да, это было обидно: 35-летний мужик, а работает на сопляка. Но с другой стороны: платил этот сопляк хорошо. Очень хорошо.

И что важнее — его уважали.

Даже те, кто когда-то сидел с ним в одном крыле.

Про босса не распространялись. Имя не называли. Страх уважения всегда крепче обычного страха.

— Слушаю, — раздалось спокойно.

— Босс, тут… ситуация. Походу девчонку раскрыли.

— Как раскрыли? — голос сразу стал резче.

— Да как обычно. Мы отвлекали внимание детектива, я следил, чтобы ничего не случилось. А он… откуда-то взялся. Сначала даже не понял, что это он. А потом понял — когда он за ней двинулся быстрее, чем я моргнуть успел.

— Короче. Что сейчас?

— Тащит её к себе в офис.

— А ты что стоишь?

Антон сглотнул.

— Да там у него подмога… Трое ещё. Я один не справлюсь.

В трубке раздался выдох раздражения:

— Ладно. Пришлю людей.

— Босс… не успеем. Они уже почти у офиса. Мы… в пяти минутах от него.

— Мать его… Какие дебилы меня окружают… — пробормотал босс себе под нос, но Антон прекрасно расслышал.

— Босс, ну поймите… я бы не справился. Вы же знаете. Я… не боец. Я — обмануть, украсть. Но не это…

Пауза. Потом:

— Ладно. Понятно. Следи за ними. Если что — сразу сообщай.

— Да, босс.

Антон отключился, снова почесал затылок, поморщился. Шишка явно росла. Казалось, что кожа вот-вот треснет. Даже чуть мутило — то ли от боли, то ли от унижения.

Он поднялся с лавочки, встряхнул руками и потопал за детективом и девчонкой — но на расстоянии. В драку он больше не полезет. Да и смысла нет — он слишком хорошо помнил тот момент, когда даже не понял, что произошло, а уже лежал на холодном асфальте, задыхаясь, как выброшенная рыба.

Пацан — с боевой подготовкой. Тут и думать нечего.

Добравшись до офиса, Антон уселся в тени старого здания, что стояло напротив БЦ сияющего стеклом и металлом. Контраст был почти издевательский: напротив блестящего бизнес-центра, куда заходили важные люди, здесь высилась обветшалая коробка с облупившейся штукатуркой, будто забытая временем.

Затылок бился болезненной пульсацией. Шишка росла, будто под кожей кто-то прикрепил горячий камень. От любого наклона головы чуть мутило. Антон осторожно потрогал ушиб и поморщился.

Он провёл взглядом по оживлённой улице. Машины проезжали мимо, блестели витрины магазина. А у него в голове крутилась мысль: вся эта история с деньгами рухнула не из-за босса.

Проблема была в той женщине.

Антон прекрасно понимал схему: уже семь месяцев они «доили» графского сынка через мать этих девчонок. Боссу от неё шли деньги — это был один из многочисленных каналов для финансирования его дел. Небольшой, стабильный. И совершенно не требующий вмешательств.

Но женщина оказалась жадной. Иногда она проворачивала ту же самую схему не ради босса, а ради себя. Лишние суммы оставляла себе. Иногда заставляла младшую дочь тащить больше, чем оговаривалось между ними с боссом. Иногда сама дергала старшую, чтобы та отвлекала детективов — как сегодня. Эта операция была её самодеятельностью, скорее всего он опять решила мимо кассы себе денег в карман загребастать. Потому что все операции босса были спланированы намного лучше, чем у этой старой жадной овцы.

И именно из-за неё всё и пошло наперекосяк.

Пока Антон перебирал мысли, к зданию подъехала чёрная машина. Он узнал её сразу.

Графский сынок.

Тот самый, которого они доили почти год.

Он выдохнул, достал телефон и набрал босса.

Один гудок.

Второй.

Третий.

Никто не ответил.

Он нахмурился. Босс не из тех, кто игнорирует звонок просто так. Тем более в момент, когда одна из их схем могла дать трещину.

Антон успел только задуматься, что делать дальше, как телефон завибрировал в руке. На экране — Косой.

— Говори, — раздалось привычное сухо.

— Косой… тут такое дело. К детективу приехал графский сынок. Сижу, наблюдаю, — Антон понизил голос, будто вокруг кто-то мог подслушать.

— Понял, — коротко ответил Косой. — И запомни: теперь докладываешь мне. Босса не беспокой.

Этого было достаточно, чтобы в груди неприятно потянуло.

Понизили.

Снова.

И снова — без объяснений.

— Может… будут указания? — осторожно спросил Антон, надеясь, что ему всё-таки скажут, что делать.

— Следи. Если что-то произойдёт — звони. Всё.

Связь оборвалась без прощаний.

Антон медленно опустил телефон, посмотрел на него, будто в нём была причина всех сегодняшних неприятностей. Нахмурился, почесал пульсирующий затылок. Хотелось ругнуться, но он только тяжело выдохнул.

«Отлично. Теперь я снова в шестерках. Прекрасно».

Он снова остался наедине со своими мыслями и прикидывал, где же он так согрешил, что ему так не везёт. Минут через двадцать Драгомиров-младший вышел вместе с младшей дочкой этой бабы и своим охранником. Антон услышал обрывки слов, пока они шли к машине.

Охранник — Андрей — почти бегом сорвался с места.

— Андрей, быстро сними денег.

— Есть, господин.

— И поехали к матери. Посмотрим, что скажет.

Антон услышал это достаточно отчётливо. Сердце у него неприятно кольнуло.

Он снова набрал Косого.

— Косой… похоже, детектив всё разнюхал. И графский сынок тоже. Он приказал ехать к матери. Думаю… эту овцу можно сливать.

Ответ прозвучал холодно, как удар металла:

— Твоё дело не думать. И не принимать решений. Сиди и наблюдай. Если будет движение — звони.

Короткий гудок.

Антон опустил телефон и медленно вздохнул.

«Ну замечательно. И что мне теперь — до утра тут сидеть? Прекрасный день…»

Он видел, как машина сопровождения графского наследника, подъехавшая за пять минут до того как они вышли из здания, отъехала от офиса и скрылась за поворотом. Андрей сел за руль следующей машины вместе с сынком и его бабой и они тоже уехали.

Ещё и через пару минут Антон заметил, что этот радостный ублюдок идёт через дорогу, держа два стакана кофе и пакет с выпечкой. Шёл бодро, почти вприпрыжку, будто день у него выдался отличный.

Антон непроизвольно сжал зубы. Затылок пульсировал. Голова кружилась чуть сильнее, чем пять минут назад.

И самое обидное: даже если бы он захотел что-то сделать — он бы не смог. Тот даже с занятыми руками — и то переломал бы его о ближайшую стену. Антон посмотрел на свою ладонь, затем на дверь офиса, куда вошёл мальчишка.

Он остался сидеть. В тени.

С ноющей головой. И с единственным приказом, который теперь был у него: наблюдать.