Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I

Глава 18

По дороге я всё-таки решил уточнить — чем же зарабатывает мой, возможно, будущий водитель.

Мы выехали с улочки, на которой стоял мой офис, и город постепенно начал раскрываться шире. У обочины стояли люди с кофе, кто-то уже разворачивал контейнеры с обедом прямо на лавочке, а офисники в строгих одеждах спешили к ближайшим фуд-точкам. Машины шли плотным, но ещё живым потоком — без той каменной плотности, что начинается после часа дня. Женька уверенно вёл машину, и по тому, как он ловко маневрировал между рядами, было видно: город он знает лучше, чем навигатор.

— Жень, а если серьёзно… чем ты зарабатываешь?

— Ну смотри. Работа у нас, в принципе, всегда есть, но трудиться на дядю не очень хочется.

Мы снова свернули на боковую дорогу — узкую, но почти пустую. Я уже хотел спросить, почему он уводит маршрут от центра, но он сам бросил:

— Если сейчас сунемся в центр — встрянем. Тут обед, все полезли за едой. Проедем в обход, чуть длиннее, но быстрее.

И действительно: стоило поднять глаза на главный проспект — там уже цеплялся друг за друга поток машин, готовый вот-вот встать.

— Чем тебе «дядя» не нравится?

— Он заставляет делать то, что нужно ему, а не тебе. И у тебя постоянно нормированный график.

— Так ты сегодня уже в восемь утра был на ногах.

— Так это я был в восемь утра, потому что сам захотел, а не потому что куда-то бежать нужно.

— Ну да… логично.

Он пожал плечами.

— И опять же: куда я пойду? Да, я неплохой механик, но сидеть целыми днями в сервисе мне тоже неинтересно.

— Ты же любишь машины. Почему неинтересно?

— Одно дело — делать что-то для себя: покрасить, улучшить, доработать. А другое — возиться с чужими. И не всегда с теми, что нравятся. Марки, модели… Да. Платят хорошо, но муторно это всё.

— Понимаю, Жень. Тогда почему именно ко мне хочешь пойти? Я же тоже получается «дядя».

Мы остановились на светофоре. На пешеходной зоне двое сотрудников какого-то офиса делили один бургер пополам, смеясь над чем-то. Курьер на электровелосипеде едва не влетел в прохожего, но оба разошлись, даже не обернувшись. Город жил в своём ритме: шумел, толкался, торопился. А мы ехали в нём как будто в отдельном пузыре — мягком, но отрезанном от всего вокруг.

Он даже приподнял взгляд, и мне на секунду стало не по себе — как будто отвлёкся от дороги. Я рефлекторно схватился за ручку. Но вёл он уверенно, так что тревога быстро прошла.

— Наверное, потому что наше первое знакомство — это погоня за другой машиной. Сейчас мы тоже расследуем дело, связанное с машинами. И я предполагаю, таких дел у тебя будет много. Плюс… я когда-то читал книжку про детектива, у которого был напарник. Да и у супергероев тоже всегда есть напарники. Я бы не отказался быть таким напарником. А если ещё и платить за это будут — почему бы и нет.

Я невольно улыбнулся.

Ну да. Юноша молодой. Погони, приключения, громкие дела… Тут легко вдохновиться. В книгах всё именно так и выглядит — детектив и его протеже, супергерой и его напарник.

Повисла пауза, и я понял, что молчание он мог принять за отказ.

— Жень, по-честному… — сказал я. — На самом деле я не против. А на какую зарплату расчитываешь?

Сам удивился, что задал этот вопрос так легко. Что-то в этом парне располагало.

Он достал телефон, принялся что-то пролистывать, и мне снова стало тревожно: водитель за рулём, а глаза в телефоне. Единственный, кому, похоже, было всё равно, — кот, который спал у меня на шее.

— Вот, смотри, — сказал он, показав мне экран телефона с какими-то списками. — Сейчас я живу примерно на тридцать пять тысяч в месяц. Если в твоём случае мы говорим о свободном графике, но обязательном утреннем развозе тебя на работу, вечернем — домой, и работе по мере нагрузки… то я готов начать даже с пятнадцати тысяч в месяц.

Я в голове присвистнул. Это же совсем небольшие деньги за личного водителя.

— Ну и ещё на заправку, — добавил он.

— Вот и начинается…

— Да что начинается! Моя «ласточка» немного ест. Ну тысяч семь в месяц.

— Думаю, мои поездки выйдут дешевле.

— Может быть, — усмехнулся он.

Я кивнул.

— Знаешь что… давай действительно оформим договор. После сегодняшней слежки.

— Прям официальный договор? — Женька сделал серьёзное лицо и чуть передразнил мой тон.

— А почему нет? Смотри. Есть нюанс: если мы подпишем официальный договор, ты сможешь со мной проезжать на определённые объекты. Мы же всё равно регистрируем договор в имперской канцелярии. И ты станешь моим помощником и водителем официально. Получишь небольшую корочку. С ней можно выполнять часть моих поручений — например, заехать куда-то за документом или забрать письмо. Понятно, что серьёзные бумаги подписывать ты не сможешь. Но как мой представитель какие -то полномочия ты уже получишь.

Он слушал очень внимательно.

— Но предупреждаю сразу: дела могут быть серьёзные. И там неразглашение. Даже сейчас оба дела идут под грифом «секретно» — в определённом смысле.

— Прям всё настолько серьёзно?

— Давай скажем так: одно дело — княжеского рода, другое — графского. Люди высокого полёта сам понимаешь. Лучше не углубляться.

— Я и спрашивать не хочу, — выдохнул он. — Я понял.

После этого он замолчал, и машина будто тоже стала тише. Мы выезжали из деловой зоны к более оживлённым кварталам: торговые павильоны, киоски с напитками, люди с пакетами еды. Обеденное время вступило в силу полностью, и город начал поддаваться характерной суете — не агрессивной, но густой. На перекрёстке водитель слева жестикулировал в телефон, а женщина справа пересматривала документы на коленях. У каждого — своя жизнь, свои заботы. А у нас — своё дело.

Я кивнул.

— Тогда так. После договора тебе нужно будет дополнительно сходить в канцелярию и пройти ритуал над артефактом неразглашения. Каждый детектив проходит такой. Если нарушаешь — канцелярия узнаёт. Он информирует, и фиксирует детали.

Я не вдавался в подробности, как работает полностью артефакт — такие вещи не продаются в открытом доступе и не предназначены для обычных обывателей. Но понимал главное: если кто-то разгласит секреты, канцелярия найдёт и спрашивать будет строго.

Женька кивнул. И впервые за всю дорогу стал серьёзен по-настоящему.

Оставшийся пути мы провели в молчании. Только перед самым подъездом мой будущий водитель произнёс:

— Подъезжаем. Хотя, если честно… твой адрес ведёт в жилые дома. Но почему-то кажется, что тебе нужен вот этот торговый комплекс.

И правда. Охранник, видимо, скинул мне адрес по табличке на ближайшем здании, не зная точного названия центра.

— Спасибо, — сказал я и набрал Андрея.

— Андрей, я на месте. Где объект?

— Господин Крайонов? Она сейчас в торговом центре, второй этаж, бутик женской одежды… «Z. A. M. A.».

— Это та, что с точками в названии?

— Да, она самая.

— Хорошо. Я тогда попытаюсь встать так, чтобы начать слежку.

— Там уже наш человек. Следит за ней. Но она его знает. Есть вероятность, что она попытается уйти от наблюдения.

— Тогда давайте сделаем так, — сказал я. — Когда я буду внутри, подам вам сигнал. Пусть он уйдёт.

— Уйдёт? Зачем?

— Чтобы она подумала, что слежку с неё сняли. Либо что наблюдение сменилось. Это может выбить её из равновесия. Может совершить ошибку.

— Но мы так никогда не делаем, — сказал Андрей.

— Поэтому и предлагаю, — ответил я спокойно. — Это может сработать лучше обычного.

— Я понял, — коротко сказал он.

Связь оборвалась.

А у меня в голове уже привычно выкристаллизовывалась схема. Человек, который долго живёт под наблюдением, перестаёт реагировать на сам факт слежки — он реагирует на её ритм. На знакомые силуэты, повторяющиеся лица, на появление или исчезновение привычных деталей. Собственно, слежка для него — почти фоновый шум. А вот тишина уже не фон. Когда из поля зрения пропадает тот, кого ты ожидаешь увидеть, включается другая логика: либо наблюдение стало тоньше, либо его сняли совсем. И в обоих случаях человек меняет поведение. Начинает искать окна, маршруты, возможные пути отхода. И именно в этот момент чаще всего ошибается.

По сути, это старый приём: не давить на объект, а дать ему подумать, что давления больше нет. Он расслабится, поверит, что получил преимущество. И сделает первый шаг — тот, который потом проще всего отследить. Слежка — это не про бег по пятам. Это про то, как дать человеку возможность выдать себя самому.

Такая мысль всегда возвращалась ко мне чем-то знакомым, почти рефлекторным. Что-то от той подготовленности, которая осталась со старой жизни — не столько от структуры, сколько от того, как нас учили наблюдать, а не преследовать.

Я выдохнул, посмотрел на вход в торговый центр и только сейчас поймал себя на другом:

Я не подготовился к переодеванию.

Она меня уже видела дважды: вечером — в переулке, и утром — в кофейне. Про её память я ничего сказать не могу. В документах я никакой информации по этому поводу не находил. Но лучше было бы подстраховаться. Я даже хлопнул себя по лбу: надо было подняться в офис и найти хотя бы кепку. Я помнил, что покупал одну. Но времени уже нет.

Я повернулся к Женьке:

— Слушай… у тебя ничего нет, чтобы замаскироваться?

— О, началось! Шпионские игры! — оживился он.

— Женя, без шуток. Есть что-нибудь?

— Ну… кепка есть. Бейсболка. Ещё очки солнечные. И куртка кожаная… с высоким воротником.

Я представил себя: джинсы, белая рубашка, кожаная куртка, бейсболка. Самая «незаметная» фигура в торговом центре.

Усмехнулся про себя.

— Нет, давай только кепку. Этого достаточно.

Если держать голову под правильным углом — нормально.

Он развернулся, протянул руки на заднее сиденье и, немного покопавшись, как по волшебству достал мне кепку. Я быстро надел её и посмотрел на отражение в экране телефона. Да, сойдёт. Не идеально, но лучше, чем ничего.

Я поправил кепку и уже собирался выйти, когда повернулся к Женьке.

Если уж он теперь мой почти официальный водитель, почему бы не начать пользоваться этим правильно.

— Смотри, — сказал я, уже более деловым тоном. — Сейчас мне нужно следить за девушкой. Лучше всего, если ты встанешь у одного из входов. Давай решим — у какого.

Парень немного задумался, оглядел всё здание.

— Смотри… тот вход, что прямо перед нами, неудобный. Парковки нет. А вот слева, если смотреть отсюда, есть другой выход. Там нормальная площадка. Я буду ждать там.

— Подходит. Если придётся быстро уезжать, как в прошлый раз — будь готов. Я наберу. Держи телефон под рукой.

— Да легко. И если вдруг надо будет подъехать к другому входу — говори. Камер тут нет, за парковку не штрафуют. Пока машина заведена и я за рулём — не имеют право.

— Отлично. Тогда так и работаем.

Я вышел из машины, ещё раз быстро глянул на своё отражение в телефоне.

Кепка простая, чёрная, без ярких логотипов — то, что надо.

Иногда маскировка — это не про усы и парики. Это про наклон головы, взгляд в телефон и умение быть частью фона.

Человеческий глаз иногда хуже камеры. Мы цепляемся за явные детали, а если лицо наполовину в тени — мозг не достраивает образ. Поэтому вести себя нужно максимально обычно. Не привлекать внимания. Быть в толпе, но не в центре её внимания. И самое важное — стоять там, где взгляд человека цепляется за что-то яркое, шумное, необычное. Тогда ты станешь частью заднего фона.

Я думал об этом, поднимаясь по широким ступеням к входу. Торговый центр был в своём среднем режиме: не пусто, но и не плотный поток. Чуть ближе к обеду людей стало больше, чем утром, но всё равно недостаточно, чтобы полностью раствориться.

Внутри пахло чем-то сладким — то ли выпечкой из фуд-корта, то ли карамелью из стойки со снеками. Где-то вдалеке слышался детский смех, но гул торгового центра глотал все отдельные звуки, смешивая их в единый фон. Магазины светились ровными лампами, вывески мигали мягкими рекламными заставками, люди ходили, как по течению — медленно, устало, размеренно.

Кот всё ещё сидел у меня на плече, тяжёлый, тёплый и очень недовольный происходящим.

— Ты её чувствуешь? — тихо спросил я, делая шаг в сторону эскалатора.

«Нет», — лениво отозвался он.

— Может… попробуешь сконцентрироваться?

«Это так не работает», — фыркнул он.

— Ладно. Тогда слушай. Как сформирую точку — спустишься. Пока ты на плече, связь есть. Потом — только наблюдение.

«Понял. Но с тебя паштет.»

— Будет тебе паштет.

Мы поднялись на второй этаж. Здесь было просторнее, теплее воздух, ярче свет. Бутики тянулись цепочкой вдоль галереи, стеклянные фасады отражали небо и людей, делая пространство чуть запутаннее. Такая планировка всегда усложняет слежку: отражений много, движения — ещё больше.

И всё же прятаться здесь проще, чем на первом уровне.

Проходя мимо эскалатора, я тихо спросил:

— Если почувствуешь, или как это у тебя там работает, что она уходит — добежишь до меня? Только не по прямой.

«Я бегаю быстрее тебя», — сообщил кот уверенно.

— Мечтай, — ответил я.

«Отстань», — последняя мысль прозвучала уже тогда, когда он спрыгнул с меня и ускользнул за ближайший рекламный щит.

Толпа вокруг будто сгустилась. Кто-то прошёл так близко, что задел меня плечом, кто-то медленно тянул пакет за собой, кто-то обернулся на шум ребёнка внизу. Без кота на плече я почувствовал лёгкую пустоту — привычная тяжесть исчезла. Одновременно с этим включилось — рабочее, холодное внимание. Слиться с толпой, стать её незаметной складкой — это не талант, а привычка.

Теперь я был один.

Я шёл медленно, рассматривая галерею. Нужно было найти место, откуда видно вход в «Z. A. M. A.», но чтобы самому раствориться в общей массе.

Справа — высокий рекламный стенд, но возле него мужчина листал каталог. Живой человек — непредсказуемость. Уйдёт — останусь на виду.

Чуть дальше — мама с шумным ребёнком. Ребёнок пританцовывал, громко смеялся, пытался ухватить её сумку. Отличная точка, чтобы спрятаться в «неудобном шуме». Но дети — это хаос. Могут умчаться куда угодно.

Напротив — зона отдыха со стульями и большими вазами. Вазы идеальны для отражений, но посетители рядом могли в любой момент встать и уйти. Такой точке нельзя доверять.

Я продолжал идти, пока взгляд не зацепился за место чуть дальше — декоративная стойка с высоким искусственным деревом. Локация идеальная: никто здесь не задерживается надолго, но и поток людей проходит рядом достаточно плотный. А дерево закрывает часть моего силуэта, создавая иллюзию глубины пространства. Слева — мягкая зона, справа — прямой угол обзора на выход из бутика.

Именно то, что нужно.

Я занял позицию, опустил козырёк, сделал вид, что переписываюсь в телефоне. Со стороны — обычный человек, который ждёт кого-то или выбирает, куда идти дальше.

И в этот момент я увидел её.

Походка — та же. Манера держать плечи — та же. И лицо, мелькнувшее на секунду, было знакомо. Такая внешность не стирается из памяти. Фигура — песочные часы, присущая девушкам аристократической породы. Сама кровь выделяет их тело. Каштановые волосы, спускающиеся до копчика, может чуть ниже, сейчас собранный в высокий конский хвост.

Я выдохнул, закрепил позицию и отправил короткое сообщение Андрею:

«Я на месте».

Ответ пришёл через секунду:

«Понял. Слежку снимаем.»