Грани будущего 4: Игры жизни (*30 иллюстраций)

Глава 21 Островитяне

Некоторое время спустя.

От лица Дементия.

Остров меняет нас. Совсем незаметно становимся другими. Старше? Крепче? Не знаю. Взрослеть пришлось быстро: научиться убивать, чтобы выживать, охотиться, что тоже означает убийство, и решать прочие вопросы для селения. Часто приходится сражаться с волками и лесными гоблинами, которых на острове пруд пруди. Первые крепче и менее агрессивны, и если рядом волк Греймара Гери, даже не суются, а вторые мелкие, дохлые, но всегда бродят стаями и задираются при первой возможности.

Мелкие твари часто нападают ночью. Наш сон стал чутким, ухо реагирует на каждый шорох. Или слышишь врага первым или… Лучше услышать.

Мы многому научились за это время у переселенцев. Их мир зовётся Артазань. И три спутника кружат над ним: что поближе — «Длань», что подальше — «Каапа», самый дальний — «Евлар». В редкий день они не висят над головой.

В сутках этого мира двадцать пять часов. В неделе восемь дней. В месяце шесть недель. В году десять месяцев. И только два из них можно назвать относительно холодными, зимними. Но вода не стынет льдом даже ночью. В то же время в их мире нет пустынь или климата подобно нашим саванам, а из холодных областей, только владения диких орд на самом севере. В то же время никто из людей Лиура ни разу не обмолвился, что видел вечные льды. Более того — снег огромная редкость.

В их мире много водных просторов и всего один небольшой материк. Прочий мир — острова. Бесконечные россыпи архипелагов, атоллов, да одинокие клочки суши. Мир, где можно легко затеряться. Мир, полный магии и волшебства. Жаль, что у нас только одна магичка. Но мне и без собственной магии чудес хватает. Вокруг столько всего. Стоит только начать слушать, и увидишь другую сторону острова.

Быстро оживающее городище меня больше не держит. Северный лес — вот место, где люблю бродить. Он в разы больше Западного леса. Там течёт Большая река, не та с водопадом, через которую возвели мост, а гораздо шире и длиннее. Так же начинаясь в горах, Большая течёт медленнее и успевает прогреться, пока не попадает в море. У этой реки я и люблю бродить.

Ведь здесь я встретил её…

Ноздри, почуяв близость воды, дали сигнал лёгким. Те вдохнули полной грудью, и ноги сами ускорили шаг. В жаркий, душный день пекло так, что тело не прочь и в снег занырнуть, да растопить его собой. В постоянном исследовании леса разогрелся так, что хватит на обогрев ночью не одной девы.

Девы…

Мысли невольно обрисовали прекрасный женский силуэт с локонами до пояса, ту же укоротили втрое, снова добавили вдвое.

Зеленоглазая? Голубоглазая? Карие глаза?

Да какая разница, какая длина волос, и каков цвет глаз? Форма тела тоже особого значения не имеет. Это женщины бьются за каждый килограмм, нам парням в принципе всё равно, сколько они весят, лишь бы было о чём поговорить после.

Или… хотя бы поговорить.

На ходу скинул всю одежду, поверх сложил сумку с топором. На берегу никого. Рыба плещется, зверь по кустам шугается, птицы поют, ветер гуляет в кронах деревьев по берегам. Заводи тихие, прозрачные. Селяне брёвна на строительство ниже по течению сплавляют, рук мало, каждое бревно на вес золота. Схема проста: напилили, бросили в воду, проводили вдоль речки, выловили перед водопадами. Вреда реке почти никакого, кроме редкого топляка. Лесопилка масштаба ещё не набрала. Да и пилить, строгать, тащить брёвна потом до городища тяжело — лишних брёвен не делают. Никакого запаса, только то, что используют не сегодня, так завтра.

С разбегу плюхнулся и долго плыл под водой, ощущая, как трепещет сердце. Кожа довольно зудит от приятной прохлады. Вынырнув, лёг на воду, поддаваясь течению. Солнце светит в лицо, заставляя щуриться. Радужные блики в глазах слепят.

Но даже на небе в облаках проклятый женский силуэт!

Конечно, я такой не один. Тим почти каждую ночь бегает в Западный лес к Лике, Зёма крутит роман с Элей, а мне всё как-то не везёт на острове с девушками. Валькирия к себе не подпускает. У ней свои пристрастия, Ведьмочка отдалилась, крутит шашни с местными.

Всё один и один. Нет, мне конечно лучше одному. Сам за себя всё решаю, никому ничего не должен, свободен как птица в полёте. Но иногда… иногда накатывает такое одиночество, что невольно начинаешь выть или слушать, как воет душа.

Среди сотен переселенцев молодых девушек катастрофически мало, а те, что есть — все заняты. Переселялись семьями: обычно зрелые муж с женой, выводком детей, либо молодожёны, что вскоре этот выводок наплодят. Одиноких девушек и нет совсем. Разве что те, кто потеряли мужа в дороге, но тех сразу — вот же невезение! — по закону клана Лиура брали под опеку ближайшие друзья погибшего. Так у некоторых селян по две-три жены…

Развели полигамию, понимаешь! Тут хранителям не хватает!

Со злостью перевернулся и яростно заработал руками, ногами, выгребая к месту дислокации одежды. За мыслями течение отнесло далеко. Пришлось долго работать руками, а когда бороться с рекой устал и брассом, и кролем, и баттерфляем, выгреб к берегу и побрёл по траве босиком.

Когда ещё по возвращению домой удастся побродить нудистом?

— А если подумать, то вернёмся ли вообще домой? Что-то затягивается наша командировка в симуляцию, а задание так толком и не определено. Это тебе не игры смерти, где каждый уровень смерть за зад щипала.

Клану Лиура вроде помогли, а вестей о том, что делать всё нет и нет!

Ближайшие кусты донесли смех.

«Гоблины? Днём?» — мелькнула мысль.

Побежал к одежде, готовый по пути сбить врага и голой пяткой с прыжка. Это по первости дрался с зеленокожими уродцами только мечом, выборочно один на один… а после десятка убитых стал лупить всю группу. Пусть даже ночью, пусть даже палкой. Так что, и голыми руками не могу?

Другое дело, что волк подберётся, раз Лота нет рядом. Но волки не смеются. Да и у гоблинов специфический смех. Ни с чем не перепутать.

Оружие, сумка и одежда оказались там, где оставил. Кто там был в кустах? Всё цело, всё на месте. Стало даже немного скучно. Никакого тебе экстрима. Можно бегать голым до ночи, пока волчьи стаи не выйдут на охоту. Мы с селянами не раз показали им наше превосходство, шкурами обвешав каждый дом, но лес богат на этого хищника, да и настырные до жути. Разве что мелкие уродцы от селения ушли дальше в леса, затаились в глуши и стараются больше не показываться.

Натягивая одежду, прислушался к лесу. Среди шума листвы вновь донёсся смех вперемешку с плеском воды. По привычке схватив топор в обе руки, я быстро пошёл на звук вдоль берега. Тим почему-то мой обоюдоострый топор называет секирой. Совсем этот мастер Шаолиня обнаглел. Я же его посох шестом не называю!

Осторожно выглянув из-за кустов, вгляделся в воду. Речка тихая, ни всплеска, разве что вдали рыба выпрыгнет из воды за стрекозой, схватит на лету и снова в воду. А больше и нет ничего. Так откуда звук?

— Не там смотришь, герой, — донеслось сбоку.

Бултых! Бедный топор. То под дождём, то в реке.

Вот теперь снова со мной в реке. Надо что-то с этими лесными рефлексами делать. Приучился реагировать на каждый шорох, теперь не контролирую. Тело само реагирует. Это просто впиталось в кровь!

Вынырнув, всмотрелся в кусты, готовый метнуть топор. Снова никого не приметив, осторожно выбрался на берег. Одежда мокрая, холодная. А тело ещё после прошлого купания не разогрелось. Впору костёр разводить, сушиться.

— Где ты? Кто ты? — простые банальные вопросы в пустоту. Не особо надеюсь на ответ.

В кустах зашуршало. Показалась златокудрая голова с большими синими глазами. Ночью я мог бы таких испугаться. А днём смотрится необычно. Привлекает к себе внимание и сероватая кожа. Существо, сродни человеку, но не совсем…

Не человек же?

— Нимфа?

Незнакомка тепло улыбнулась.

— Меня зовут Лидо. И нимфа я лишь наполовину… По маме.

— Вот как? И как так случилось?

— Очень маме альв приглянулся, — продолжила Лидо. — Да и тот был с причудами. Так что я толком ни нимфа, ни альв. Полукровка. Уникальная я… А ты кто?

— Дементий, — ляпнул я. — Правда с причудами у меня тоже всё в порядке… То есть нормально… В общем, я обычный человек.

Про хранителя умолчал. Это людям можно голову дурить, а не жителям острова. Они о нас наверняка и не слышали.

Лидо вновь улыбнулась и легко спрыгнула из кустов на берег мне навстречу. Кожа оказалась скорее белой, чем серой. Глаза большие и ясные. Никаких перепонок на пальцах, жабр у горла и прочих чешуек я не разглядел. Зато хорошо разглядел почти полное отсутствие одежды на ней.

Красивая.

— Замёрз? — участливо спросила Лидо и приблизилась вплотную.

— Есть немного, — пробормотал я, ощущая, как стучат зубы. От первоначальной одежды варвара, выданной дольменом, мало что осталось — топор, сумка, браслеты на руках, а вот новые сапоги, портки и безрукавку с волчьих шкур шили уже селяне.

Но почему так яростно стучит сердце?

— Так, ты продрог. Снимай одежду скорее! — велела нимфа и принялась стягивать безрукавку.

В груди дробь барабанов. Я поддался. Пальцы у неё тёплые, горячее дыхание совсем близко, и веет от девы теплом. Но, то тепло не совсем для тела. Оно для сердца, что словно ожило впервые за последние месяцы.

— Да я закалённый. Да и кто летом простывает?

— Летом? — Лидо отвоевала безрукавку и принялась стягивать сапоги, штаны. — А что такое лето?

Дилемма. Как объяснить, что такое тепло, когда и так тепло?

— Ну, это когда тепло, но не всегда, а только несколько месяцев, а когда прохладно и совсем холодно, это уже не лето.

Бровь Лидо уползла к небу.

— Вот как? Видно ты прибыл издалека.

Плюнув на попытки объяснения, зашёл с другой стороны:

— Мне нравится ваш остров, здесь всегда тепло. Реки бы ещё потеплее были. Ледники в горах, что ли лежат?

Лида забрала штаны и наскоро выжав, проворно повесила на кусты:

— Есть и ледники, есть и вулкан. Возле него ещё часто цветки Липии растут. Их нынче мало осталось. Так альвы говорят.

Прикрываясь сумкой, запрыгал на месте, согреваясь. Улучшив момент, пока нимфа собирала хворост, достал огниво, сгрёб в кучу сухой листвы. Синюшные пальцы свело холодом, непослушные. Ещё и кремнем по ногтю треснул. Да так удачно, что нельзя не закричать, но молчу. Сейчас нельзя кричать. Я не один.

Уже не один.

Лидо вернулась с хворостом, отобрала огниво, подула на палец, как маленькому. Не знаю, как работает этот прикол, но боль сразу стала меньше. Правда, как-то неуютно принимать эту заботу от странной, незнакомой полукровки. Она смущает своими нехитрыми действиями, как и отсутствие одежды. Причём смущает только меня. Ей как бы всё равно. То ли каждый день за парнями из кустов подглядывает, то ли люди её вообще не интересуют.

Стоп, а может, действительно не интересуют? Нимфы… нимфы. Что я знаю про нимф? Они же не топят людей как русалки? И лешего в лесу не замечал. Может и с русалками обойдётся? Хвоста не вижу.

Искры разгорелись, огонёк проворно отвоевал территорию и принялся на меня дымить. Конечно, едва обошёл костёр и сел с другой стороны, как направление дыма сместилось. Снова пришлось лить слёзы и сопли, кашлять. Выгляжу слабым, нелепым, а хочется наоборот.

Нимфа нацепила безрукавку на ветки и принялась махать над костром. Мне достались штаны на палочке. Тоже вроде как должен сушить свою одежду. И пока от волчовки в руках нимфы шёл пар, свои штаны я благополучно прожёг в нескольких местах.

Нечего нимф разглядывать!

Попутно трижды убегал от дыма и трижды он возвращался ко мне. И почему так странно всё из рук валится? Второй месяц же по острову брожу и живой. Ни царапины. А сегодня что? Особый день? Это всего лишь нимфа! Соберись, Дементий! Ты же кавалер. Разве что за нимфами никогда не ухаживал. Ну так набирайся опыта.

Лидо, вдоволь насмеявшись над моими попытками походить на прожженного лесного жителя с не менее прожженными штанами, захватила процесс сушки в свои руки, отобрав штаны.

Понурив голову, я уселся рядом с ней и попытался разговорить:

— А что это за цветки Липии?

— О, это очень редкие цветки. Зелье из него помогает раскрыть обратную сторону альва. Лесные кланы используют их при обрядах посвящение в воины. Выпивший настоя цветка Липии познаёт обратную сторону своего духа, — голос у нимфы приятный, слушал бы и слушал. — Даже самый трусливый и робкий духом из альвов, выпив настоя, на моих глазах становился бесстрашным воителем.

— И он, этот цветок, растёт только у вулкана?

— У подножья вулкана Аглаи, но последний раз такой цветок видели возле Паучьего ущелья на Светлой поляне. Альвийские кланы живут мирно и им сейчас ни к чему обряды посвящения. Потому цветки растут и ждут своего часа.

— Где это ущелье говоришь?

— На севере леса, у предгорий, — Лидо протянула штаны.

Они горячие, пахнут костром, на заду и коленке дырка. Но в них лучше, чем без них. В деревне заштопаю.

Быстро натянув портки, я воспрял духом, как будто уже хлебнул этого самого настоя. Не могут же альвы особо отличаться от людей. Может и мне повезёт.

— И насколько действует этот настой из цветков?

Лидо долго смотрела в глаза, читая что-то внутри. Тяжело обронила, словно каждое слово весило как здоровый булыжник:

— Открывая эту дверь, ты навсегда теряешь от неё ключ.

Мозг обрадовано заработал, интерпретируя в свою пользу. Вроде как будет действовать, даже когда выберемся с острова домой. Неплохой бонус за командировочку.

— Что, пожизненная гарантия?

— Что такое «гарантия»? — тут же спросили у меня.

— М-м-м, не важно, — я посмотрел на полуденное солнце. Времени ещё полно. — Я успею к ущелью до заката?

Что я, пауков, что ли, боюсь? А грознее волка всё равно существо не встречу. Тролли медленные, неповоротливые, от них всегда можно убежать. Гоблины больше не волнуют, с медведями редко встречаюсь, туры те всё больше в Западном лесу.

Лидо пожала плечами.

— Ты можешь успеть, но заночевать придётся в лесу. Цветок можно срывать лишь до восхода солнца, до той поры, пока он не раскрывает лепестков.

Натянул сырые сапоги. На мне быстрей высохнут. Да и идти не так жарко будет.

— Опиши его подробнее. И про вулкан Аглаи расскажи. Почему Аглаи?

— Так звали последнюю жертву духа вулкана. Альвийка Аглая, пожертвовав жизнью, она усмирила огненный дух.

Видимо, с жертвоприношением они перебарщивают. Может, рассказать про тектонические процессы? Или всё равно не поймут? В любом случае полезно прогуляться за цветочком. В город бы сходить за компанией. Да далеко в лес ушёл. Ладно, один справлюсь. Хотя, почему один?

— Ты составишь мне компанию, Лидо?

— Я не могу далеко уходить от реки. Моя кожа быстро сохнет на солнце. Мне нужна близость воды. Я и так порядком высохла возле костра вместе с тобой.

— Я буду поливать тебя из фляги, — тут же пообещал я.

Очень компании хотелось. Её компании. ТОЛЬКО её компании!

— Нет, воин. Этот путь ты должен преодолеть самостоятельно, — отрезала она, очень серьёзно посмотрев в глаза. — Это твоя дорога. Я буду ждать тебя здесь, чтобы рассказать, что делать с цветком.

И она подробно рассказала, что и где искать…

— Так куда ты пойдёшь, в ущелье, или к предгорьям? — был её последний вопрос.

— Ущелье ближе, но если не найду, завтра поднимусь в горы. Высоко же забираться не придётся? Он у подножий?

— Да, — Лидо отдала горячую безрукавку и прежде, чем натянул её, ощущая палёные волоски, нимфа крепко обняла и поцеловала в щёку. — Будь осторожен, воин.

— Острожен? Осторожен — это моё второе имя, — хмыкнул я и, подхватив сумку и меч, быстрым шагом побрёл вдоль реки на север.

Почти побежал, заставляя себя не оглядываться. Спину долго пронзал её взгляд.

Я уже не слышал последних слов нимфы:

— Вот так, Лика. Хоть кто-то, наконец, отважился добыть тебе цветок превращения. Недолго тебе, сестра, больше ходить медведицей.

Нимфа хитро прищурилась и вошла в воду. Костёр, словно водой политый, мгновенно потух.