Игла Дживана

Глава 31 Снова в джунглях

– Сет, очнись, – прошептал на ухо тихий голос. Слова отдавались внутри моей головы слабым эхом.

Я, кажется, пошевелился, хотя с точностью не скажу. От тупой боли ныла каждая клеточка тела, и я не понимал, жив или уже умер. Мысль о смерти заставила нахмуриться, ведь окажись она верной, боли бы не ощущалось. Сквозь сомкнутые веки пробивался бледный свет. Я решил, что и в самом деле сплю. Правда, кровать оказалась на редкость неудобной, да и пахло вокруг как-то странно, как будто компостом и сыростью – не лучший аромат для пробуждения. Хотя, несмотря на это, я ощутил прилив счастья от того, что всё произошедшее ранее оказалось сном.

– Что смешного?! Вставай скорей!

Затем последовал ощутимый толчок под ребра, заставивший меня раздраженно вскрикнуть и распахнуть глаза.

– Эй! Больно!

Едва только окинув взглядом место, в котором оказался, я распрощался с иллюзиями о беззаботной жизни и мрачно уставился на заросшие биолюминисцентным лишайником кривые прутья паатовой клетки. Реальность накатила с неотвратимостью цунами. Случившееся вовсе не было сном, а значит Аверре в самом деле заполучил в свое распоряжение Иглу и бродит где-то поблизости.

Раздраженно проведя ладонью по лицу, я вспомнил о голосе и, повернув затекшей шеей в сторону, наткнулся на тяжелый взгляд больших черных глаз.

– Ты что здесь делаешь? – выпалил я.

Дикая, словно китх, Сай’я не спешила отвечать и сначала отодвинулась подальше к стенке, а затем села на голый мох, гордо выпятив маленький подбородок. Поджав под себя ноги, она всем видом демонстрировала презрение, будто в том, что с ней произошло, целиком и полностью виноват один лишь я.

– А ты как думаешь? – наконец прошипела она.

Захотелось как-нибудь съязвить, но, как назло, на ум ничего стоящего не пришло. Пришлось ограничиться:

– Где Батул?

Аборигенка гневно фыркала:

– Бродит где-то.

– А Игла?

Сай’я не отвечала, и мне пришлось настоять:

– Сай’я, где Игла?

– Они забрали ее. – Она неопределенно мотнула головой, но я понял, что речь о махди. – Твой учитель забрал нас сюда.

И снова тон показался обвиняющим.

Пришлось напомнить:

– Пока я был в отключке,

Как ни пытался я всколыхнуть в памяти хотя бы толику подробностей из того, что случилось в башне, кроме звериных воплей, бьющего по ушам ветра и ощущения, будто мой череп раздавили в лепешку, на ум ничего не пришло.

– Где Эйтн?

Сай’я пожала плечами:

– Она осталась с графом, но в городе еще шла битва и, может быть, до сих пор идет. Мои сородичи почти не тронули окраины, зато разрушили половину замка. Главное сражение происходило в центре, но я не верю, что солдаты графа могли победить.

– Сколько времени прошло? – этот вопрос я задал скорее себе и хотел узнать по своему напульснику, но тот оказался разбит.

– По-вашему этот отрезок называется «час», – между тем ответила Сай’я.

Я отстраненно кивнул и снова уставился на кажущиеся совершенно несокрушимыми прутья клетки.

– Надо отсюда как-то выбраться.

– Как будто получится.

Не успев привыкнуть к скептицизму аборигенки, я спросил:

– А то это так сложно? – Но для уверенности прикоснулся к решетке ладонью: на ощупь совершенно обычный паат, так что одного легкого касания Теней должно было хватить, чтобы прутья расплелись сами собой.

Однако Сай’я говорила вовсе не об этом:

– Я знаю, что с клеткой лейр справится. А с теми, кто ее сторожит? Против махди ты небольшой мастер, я знаю.

Я готов был согласиться, но ее слова зацепились за мое сознание, заставив с подозрением прищуриться:

– Откуда?

Кажется, аборигенка и сама была не рада, что проболталась. Она отвернулась, пробормотав под нос нечто нечленораздельное.

Я не стал упорствовать, вспомнив о тех мелочах, что непрерывно таскал с собой повсюду вот уже несколько дней подряд, и запустил руку в карман, нащупав там склянку с семенами. Этот минн ждал момента, когда мне, наконец, удастся собрать все кусочки головоломки воедино и прочесть получившуюся картину. Изначально мои подозрения строились только на догадках, но одних предположений не хватало, и я был обязан убедиться в собственной правоте, для чего и высыпал иголки на ладонь.

Это было похоже на какой-нибудь старинный шаманский ритуал, с одной лишь разницей – за все его время я не произнес ни слова. Зато манипуляций проделал множество, пока выкладывал семена определенным образом, чтобы их скрытое взаимодействие стало наиболее эффективным. Остальное я проделал на ментальном плане, связав каждое семечко с теми сросшимися, что подарила Сай’я. Дальше проще – требовалось послать только один сигнал Теням.

Если бы между семенами не оказалось совпадений, то никакого ответного отклика я бы не получил, но, и это было вполне ожидаемо, минн запел и его легкие колебания отдавались в пространстве гулким эхом, наконец-то, подтверждая давно родившиеся подозрения.

В этот момент наши с Сай’ей взгляды пересеклись и я понял, все, что хотел.

Не торопясь буйствовать, я спросил:

– Зачем ты убила ее?

Она не стала отрицать.

– Как ты узнал?

Я рассказал о допущенной оплошности – семенах минна, оставленных всюду, куда ступала нога маленькой, но чрезвычайно кровожадной аборигенки: в фойе отеля, в архиве и в моем номере.

Сай’я практически никак не отреагировала на мои слова, только смотрела куда-то в пустоту. Только минуту спустя она очень тихо сказала:

– Они хотели, чтобы я это сделала.

Я был уверен, что понимаю, о ком она говорит, но, тем не менее, спросил:

– Кто хотел?

– Мастер Аверре и Иши Кхем’са. Как только вы прилетели, твой наставник вышел на связь с моим учителем и сообщил ему, что готов вернуть голову Рех’има в обмен на то, что ему будет позволено изучить ее. Но сначала он хотел убедиться, что ты – тот, кто ему нужен, и потому мне приказали выяснить, так ли это.

– Они приказали тебе попытаться убить меня?

Аборигенка кивнула.

– Твоя смерть доказала бы, что твой учитель ошибся.

Не взирая на все догадки, услышать нечто подобное, оказалось не слишком приятно. Чтобы справиться с напряжением, я пару раз прошелся по тесной клетке туда-сюда, но ничего не сказал, позволив Сай’е продолжать:

– Ты не погиб, и мастер Аверре успокоился. Зато не успокоилась я, когда поняла, что пришла пора действовать. Я столько лет копила ненависть за то, что Иши Кхем’са со мною сделал, что отступить уже не могла. Я пошла к графу и от него узнала, что твоя мать оставила в архиве что-то важное на хранение. Что это было, мне никто говорить не собирался, так что я сама все выяснила, проследив за тобой. Старуха каким-то образом узнала обо мне, как будто учуяла, а я не могла позволить ей разболтать тебе об этом и потому…

– Убила ее, – закончил я, не поворачивая головы. Сравнив свои ощущения после убийства махди в Си-Джо, с тем, как рассказывала о поступках Сай’я, я удивлялся ее невероятному самообладанию. Впрочем, осуждать ее я был не вправе, так что просто продолжил допрос: – Ты сказала, будто не знала, что именно оставила у госпожи Чи’Эмей мама, но как тогда объяснить случившееся с госпожой Бабор?

– С кем, с кем?

Казалось, Сай’я действительно не понимала, о ком речь, и я тут же просветил ее на этот счет, обрисовав все, как было в мельчайших подробностях.

– Это не я, – сразу отказалась она, тоже поднявшись на ноги. – Никого больше я не трогала… – Окончание предложения повисло в воздухе, так как оба мы прекрасно знали, насколько руки этой маленькой и безобидной на вид девочки испачканы чужой кровью.

– Тогда кто?

– Не знаю, – качнула Сай’я головой. – Я не знаю.

На такой ответ я вовсе не рассчитывал, но не доверять ее словам причин не нашел. Несмотря на все свои, скажем так, «подвиги», аборигенка ни разу не лгала, так что набор очутившихся в моем распоряжении загадок оказался раскрыт не полностью. В поисках объяснения, я, было, подумал об Аверре, однако с презрением отмел эту версию, поскольку не видел у него резона отдавать мне чип, который он всеми силами стремился заполучить сам. А, кроме того, я не знал, кто и почему подкинул письма мамы в Си-Джо.

Дальнейшие размышления оказались прерваны негромким хрустом веток за моей спиной. Обернувшись, я увидел в проеме между решетками окутанное тенями улыбающееся лицо наставника.

– Сет! Рад, что ты наконец-то пришел в себя!

От одного только взгляда на Аверре сердце пустилось вскачь, а руки зачесались со страшной силой от желания разорвать его на куски. Тени вокруг сгустились от напряжения.

Наставника это позабавило.

– Ну что ж ты так? – Он приблизился вплотную и опустил ладони (одна из них, как я не без удовлетворения заметил, была аккуратно перебинтована) поверх разделявшей нас решетки. – Разве я не заслужил чуть больше уважения? В конце концов, где бы ты сейчас был, если бы не я? Надеюсь, из-за синяков ты не злишься? Ну-ну, не смотри так! Не старайся заставить меня ощущать себя последним мерзавцем. Не выйдет.

– Зачем вы притащили нас сюда, мастер?

Аверре слегка отодвинулся и, сцепив ладони на животе, проговорил:

– Для того чтобы не произошло никаких эксцессов с Иглой. Тут многое зависит не от того кем, а от того где будет завершен процесс. Думаешь, Занди зря потащил вас в Башню активации? По-другому Иглу было не достать! Если бы не это, вы бы до Мероэ даже не добрались. Но довольно болтовни – времени слишком мало.

Сделав плавное движение рукой, Аверре заставил прутья клетки расплестись, образовав перед нами узкий, высотой в человеческий рост, проход. Он щелкнул пальцами и по обе стороны прохода встали незримые до этого махдийские воины. Всего двое. Но больше и не надо было.

– Прошу на выход. – При этом наставник предупреждающе глянул в мою сторону: – Смысла в оковах для тебя я не вижу, но предупреждаю – малейшее подозрительное движение и ты даже не заметишь, как тебя настигнет смерть. Запомни это как следует, Сети, потому что на этот раз играть я не стану.

Едва сделав шаг, я остановился:

– Ну и в чем тут логика? Все равно финал будет один.

Аверре несколько раз раздраженно хлопнул себя по карману и только потом процедил:

– Логика, мой юный друг, в том, что никто не говорил, будто Игла тебя уничтожит.

– Да ну? – скептически приподнял я бровь. – А как же легенда?

Аверре устало вздохнул.

– Легенда ничего такого не утверждает. Неизвестно, отчего умер тот предатель, которого Занди Первый использовал против лейров.

– Ну и что? Думаете, жизнь недосущества с волей, целиком поглощенной Иглой и подчиненной вам, меня устроит? Если вы так думаете, значит, вы меня вообще не знаете.

– То есть, предать себя смерти и забвению тебе хочется больше? – Тут он как бы невзначай оглянулся на одного из стражей-махди. Повинуясь молчаливому приказу, абориген тут же и без всякого выражения обнажил меч. Казалось, прикажи ему наставник заколоть себя, сделает это, и глазом не моргнув.

Моя реакция на этот жест была вполне очевидной: сглотнув, я отступил на шаг назад и ненароком задел Сай’ю, о присутствии которой к тому моменту успел совершенно забыть.

– Кстати, о нашей маленькой интриганке, – несмотря на игривый тон, ничего ждать от Аверре не приходилось. – Ей следовало бы повнимательней выбирать себе товарищей. Граф, конечно, кажется каменной стеной, но, как мы видим, далеко не самой прочной. Тебе ведь известно, как твой народ поступает с предателями, да, дорогуша?

Сай’я не отвечала, исподлобья сверля Аверре взглядом.

Тут наставник сделал один незамысловатый жест, заставивший аборигена с обнаженным мечом совершить резкий и неожиданный выпад вперед.

Повинуясь инстинкту самосохранения, я быстро отклонился в сторону, спасаясь от острого лезвия, даже не подумав о том, что опасность быть заколотым грозила вовсе не мне. Слишком поздно я сообразил отвести Сай’ю от удара в грудь – деревянный махдийский меч уже прошил ее насквозь.

Только и успев охнуть, Сай’я повалилась на землю, а абориген хладнокровно убрал оружие в ножны и снова отступил за спину Аверре, будто ничего и не произошло.

– Ну? – вмиг посерьезнев, спросил наставник. – Ты все еще ждешь, что я стану с тобой сюсюкать? Я без проблем найду другого элийра. А ты сумеешь вернуть себя к жизни?

Я не ответил. И не потому, что не хотел. Просто не мог. Только стоял и смотрел, как жизнь потихоньку покидает Сай’ю. Происходило это не в пример медленней, чем всех ее жертв. Я был в каком-то смысле рад, что нашел убийцу госпожи Чи’Эмей, однако вовсе не желал, чтобы и она сама оказалась убита.

– Идем, Сет, – позвал Аверре. – Не тебе о ней скорбеть.

Я выбрался из клетки и, сразу же оказавшись в плотном кольце стражи, побрел вслед за наставником, бодро шагавшим к собственному триумфу.

Куда мы направлялись, догадаться было нетрудно. Едва только шок от смерти Сай’и прошел, я без труда представил дикую местность в стороне от селения, ту самую о которой рассказывал Занди.

Тропа петляла чуть выше тех уровней, на которых содержались клетки с заключенными, но миновала самые оживленные улочки деревни. Как я понял потом, это было сделано намеренно, чтобы свести к минимуму возможные встречи с мирным населением, ничего толком не знающим о политических и духовных преобразованиях, что неторопливо проводил мой шустрый наставник. Похоже, сыворотка работала слишком хорошо – легкость, с которой ему удавалось удерживать махди в подчинении, поражала. Вспомнив о флакончике, выбитом у Аверре из рук, я мысленно пожалел, что не успел подобрать его. Наставник больше не пытался заговаривать. В движении соображалось гораздо легче, а условная тишина темного леса этому способствовала как нельзя лучше. Аверре вполне доходчиво обрисовал перспективу, рядом с которой смерть оставалась наименее желанным выходом, и, все же, я не был бы собой, если б вот так легко на это согласился. Из любой, даже самой, подчас, безвыходной ситуации всегда существует, как минимум, один выход. Главное - вовремя его отыскать.

Вот только знать бы еще, где искать.

Побег в джунгли отметался сразу, как неосуществимый. Даже если бы мне каким-то чудом удалось избавиться от стражи и спрятаться от Аверре, как долго я смог бы продержаться в бескрайнем лесу, полном коварных хищников, без воды и еды, учитывая, что мои физические и духовные силы приблизились к грани полного истощения? Единственным здравым решением казалось подождать.

День был в самом разгаре, но там, где ступала наша маленькая процессия темень оставалась практически беспросветной. Судя по редко встречающимся искусственным огонькам, мы успели покинуть территорию деревни и теперь шагали по абсолютно безлюдной местности, спотыкаясь о цепкие ветки минна, расползшиеся во все стороны под ногами.

Один из стражей вдруг что-то проговорил Аверре. Тот отреагировал флегматичным кивком, но меня предупредил:

– Будь внимательней, Сет, в диких местах полно хищников.

Я насторожился, начав пристальней вглядываться в лоскуты теней, окружавшие нас со всех сторон. Неподалеку жалобно вскрикнуло какое-то животное, а в кустах раздался непонятный шорох. Аверре даже ухом не повел, продолжая продираться сквозь ветви и лианы так, словно знал здесь каждый клочок земли и нигде решительно не видел ни малейшей угрозы.

Двигаясь за ним точно в след, я, несмотря на усталость и непрекращающуюся боль не только в теле, но и внутри разума, прислушивался к джунглям сквозь шепот Теней. Многообразие жизни рождало в голове непрерывный фон, никак несвязанный со звуками реальной жизни. Это было сравнимо, скорее, с шумом моря, и каждый камушек, брошенный в него, оставлял отзвуки собственного эха. Любой хищник был таким камушком, поэтому его приближение я мог учуять за много метров до того, как он вздумает напасть.

Прежде, чем я успел поинтересоваться, долго ли еще петлять, Аверре неожиданно резко свернул направо и скрылся за густыми ветвями какого-то трубчатого кустарника.

– За мной, – прикрикнул он.

Раздвинув тяжелые ветки и зайдя за них, я будто в другой мир попал. Мертвая тишина навалилась во всех смыслах. Ни одни зверь или птица не вскрикнул не только физически, но и в сознании. Воздух здесь был застоявшийся, со сладким привкусом тлена, как будто вся местность вымерла. Пааты все еще скрывали от глаз дневное небо, но очень высоко, образуя нечто вроде купола над долиной, а внизу, куда не кинь взгляд – сплошной кустарник. Тропинку он поглотил давным-давно, поэтому ступать приходилось еще аккуратней, дабы ненароком не наткнуться на созревшие соцветия острых, точно иголки, семян.

– Что это за место? – поинтересовался я, между прочим.

Аверре ответил с удивившим меня трепетом:

– Кладбище. Самая старая часть леса. И самая священная.

Чем дольше я вдыхал здешний воздух, тем сильней чувствовал это место, где само время, словно застыло. От каждого листика веяло покоем и умиротворением.

– Не похоже на кладбище, – сказал я.

– Конечно, не похоже, – усмехнулся наставник. – Ты еще не привык, что здесь все не так, как кажется? Махди не хоронят тела умерших, зарывая их в землю. Они дарят их лесу. Это дань за то, что он обеспечивает их всем необходимым.

Недоумение на моем лице было замечено, и Аверре пояснил:

– Минн расщепляет трупы, питая таким образом себя и весь лес. Всего несколько часов нужно, чтобы от тела не осталось даже косточки.

Нервно оглянувшись на цветущий поблизости кустик, я инстинктивно отодвинулся.

– Пройдем еще немного дальше, – предложил наставник, указав вперед.

Мы пересекли долину мертвых, еще несколько раз нырнув за кустистые заросли, и спустились по пологому склону, где полумрак сгущался сильнее. В этом месте стволы старых паатов извивались над самой землей, скручиваясь и образуя нечто вроде пещеры или грота с высоким арочным входом, обвитым цветущими лианами. Перед входом, на пустыре возвышался большой плоский камень, весь потрескавшийся и покрытый черным мхом. Это был тот самый алтарь, о котором рассказывал Занди, когда вспоминал историю Сай’и.

Чем ближе мы подходили к камню и маячившей за ним пещере, тем отчетливее становилось напряжение Аверре, выражавшееся в резких, почти рваных, движениях.

Встав у самого входа и повернувшись ко мне лицом, он сипло произнес:

– Вот это, Сет, и есть Дом Иглы. Святилище махди.

Состояние возбуждения передалось по воздуху и всего через несколько мгновений, нервно поеживался не я один, но и молчаливые стражники за спиной. Темный проход, ведущий внутрь необычной пещеры, воздействовал на всех, словно черная дыра, притягивая взгляды. Я чувствовал внутри Иглу, ее обжигающую, густую силу, манящую обещанием безграничного могущества. Оно было похоже на тихий, заискивающий шепот – внутренний голос, извращенный темными и низменными желаниями, о которых Игла, каким-то образом, знала, и в которых признаваться я боялся даже себе самому.

– Здесь на вещи смотришь по-другому, не правда ли? – каким-то неимоверно далеким голосом поинтересовался наставник. – Игла знает, как и где лучше всего воздействовать на сознание. В замке ты мог почувствовать это. Она понимает твои желания и готова осуществить их, ты только попроси. Тебе ведь, я знаю, так сильно этого хочется…

Аверре говорил что-то еще, но я уже не слышал. Реальность медленно расплывалась перед глазами, преобразуясь и сворачиваясь в червоточину, центром которой служил вход в Святилище. С огромным трудом удавалось преодолевать притяжение Иглы, но чем дольше я находился поблизости, тем больше сил требовалось для того, чтобы сопротивляться. Казалось, еще чуть-чуть и меня оторвет от земли и просто затянет в эту бездну. Чуть позже стало казаться, будто количество голосов позади увеличилось, хотя я был слишком увлечен, чтобы убедиться. Не замечая ничего вокруг, я шаг за шагом стал приближаться к пещере и вот, когда был уже у самого края, что-то тяжелое и большое пролетело мимо и загородило проход, вернув меня в настоящее.

Вздрогнув от неожиданности, я уставился на клубок неестественно сплетенных тел, бездыханных и изломанных, некогда принадлежавших моим стражам. Снова зазвучал голос Аверре, только на этот раз в тоне его уже не было ни самодовольства, ни торжества.

– Не может быть!..

Резко обернувшись, я понял причину произошедшего – буквально в двух шагах от Аверре стояла старая ведьма Аманра, а чуть позади нее – Эйтн, Занди и еще несколько гвардейцев. Когда и, главное, как им удалось сюда проникнуть, я не имел понятия, и мог лишь оторопело смотреть в суровые лица, обращенные к наставнику.

– Ну, нет, – проговорил Аверре и повторил уже громче: – Я говорю: нет! Вам не удастся меня остановить! Только не теперь, когда я на пороге успеха! – Он неожиданно и громко рассмеялся.

– Сет, отойди от пещеры, – спокойно произнес граф.

Утробный смех наставника оборвался, точно звук выключили, и он, сверкнув глазами, произнес:

– Никто никуда не двинется, пока я этого не захочу!

Аверре сделал жест, как если бы приманивал к себе кого-то, а затем резко опустил ладони вниз, отчего дрожь прошла по земле, а вслед за ней из кустарниковых гущ выбралась целая стая свирепых тварей, взявших Занди и всю его команду в тиски. Я и представить не мог, что подобные чудовища могли водиться в таких местах, но в большей степени был удивлен тем, что не учуял их присутствия, и посмотрел на Аверре.

Как я и подозревал, мой легендарный наставник сильно лукавил, утверждая, будто плохо ладит с ментальными умениями элийров.

Пока желтоглазые твари, больше всего напоминавшие яртеллианских пещерных собак, скалили огромные зубы, обильно поливая слюной высохшую траву, никто не смел пошевелиться. Копая огромными когтями землю, прищелкивая длинными хвостами, они рычали и поскуливали, только и ожидая приказа к нападению.

– Убери своих тварей, дядя, – холодно сказала Эйтн, встав по правое плечо от Аманры. – Мы можем обсудить все в более спокойной обстановке.

– Тебе нет нужды за ними прятаться, Батул, – подтвердила ведьма голосом еще более хладнокровным, чем у леди Аверре.

Но только наставник не стал внимать их советам и с величайшим самодовольством объявил:

– А я так не думаю.

Стоя в стороне, я со вспотевшими ладонями наблюдал за происходящим, когда молчаливый батуловский приказ атаковать прошел по натянутым, точно поводки, струнам Теней к чудовищным собакам.

Не успев и рта раскрыть, я увидел, как они, повинуясь общей команде, одновременно прыгнули, и уже приготовился к кровавому зрелищу.

Графские солдаты, чья быстрота реакции оказалась не хуже звериной, вскинули ружья и разрядили энергоблоки прямо в раззявленные кровожадные пасти.

Ни одна тварь не уцелела.

Однако это Аверре не смутило. Вновь обратившись мыслями к темным потокам, сплетавшимся вокруг всего сущего, он заставил их выплеснуться волной заряженных частиц. Это миниатюрное светящееся цунами должно было испарить Эйтн, Занди и его людей, и только своевременная реакция Аманры, окутавшей всех непроницаемым энергетическим щитом, не позволила этому случиться.

Я стоял с открытым ртом и молча наблюдал за тем, как мощь атаки Аверре, словно о волнорез, разбивается о созданную ведьмой защиту.

– Ты ничуть не изменился, Батул, – проговорила Аманра, выступив вперед. – По-прежнему манипулируешь теми, кто тебе доверяет, используя их ради собственных выгод – трусливая тактика. Хотя, можно ли ожидать иного от легенды?

В первый раз за все время нашего знакомства я стал свидетелем того, как самообладание изменило наставнику, а на его место пришла растерянность, отразившаяся на лице.

– Кто ты? – спросил он.

Только ведьма не спешила с ответом.

– Ты правильно рассчитал, возвратив Иглу на ее исконное место. Только здесь она может быть активирована так, как это изначально задумывалось ее создателями. В любом ином месте это неминуемо вызвало бы коллапс, и это даже близко не было бы похоже на тот ад, что творился на орбите Шуота полторы тысячи лет назад.

От этих слов, не только я, но и сам Аверре, казалось, почувствовал себя не лучшим образом.

– Кто ты? – настойчиво повторил он.

Слегка отодвинув с лица шаль, Аманра загадочно, насколько это было возможно при глубине ее морщин, улыбнулась и проговорила:

– Время надо мной поработало изрядно. Хотя, по правде, винить в этом следует не только его. – Она обвела низину широким жестом. – Здесь слова «Боиджия изменяет каждого» приобретают особый смысл. Энергия этого места настолько могущественна, что само пространство-время искривляется и изредка рождает обратно преломленное подобие некогда умерщвленной жизни...

В третий раз Аверре уже не выдержал и взвыл:

– Кто ты?!

– По-моему, ты и сам это уже знаешь, – проговорила ведьма.

Я больше не пытался вникнуть в смысл завуалированных игр, шедших между этими двумя, заметив, что с наставником стало происходить что-то необычное. В считанные мгновения он побелел, точно полотно, глаза таращились из орбит, а лицо исказилось от неописуемого ужаса. Он будто приведение увидел, и сам от этого стал походить на мертвеца.

– Не может быть! Этого не может быть! – Не отрывая взгляда от Аманры, Аверре попятился в сторону. – Ты же умерла! Ты умерла!!!

Громкий нечеловеческий смех ведьмы резанул по ушам. Одним рывком она распахнула все свои накидки, продемонстрировав темное нутро, заполненное тонкими побегами живого минна, извивавшимися с тошнотворным шебуршанием. Именно они давали иссохшему, дряблому телу возможность двигаться.

– Насколько похоже это на жизнь? – вопросила она. – Ну?

Взгляд Аверре наполнился таким неподдельным страданием, что даже смотреть на него оказалось больно. Куда как легче было справиться с естественным отвращением, вызванным живым трупом ведьмы, стоявшей сейчас передо мной.

Но следующие слова наставника перевернули мир вкруг меня вверх дном.

– Ох, Сол! – сказал он. – Что же с тобою стало?