Игла Дживана

Глава 30 Башня активации

Рассвет готовился сменить ночь, когда три шедшие клином машины снизились над погруженным в глубокий сон городом. Гроза обошла эти земли стороной, но влаги в воздухе все равно хватало с избытком. Утренняя дымка заволокла округу белесым покрывалом, придавая погруженному в полутьму Мероэ вид обители призраков и мрачных теней. Бесшумными привидениями флаеры проскочили под одним из подвесных мостов и резко упали на открытую ладонь секретной посадочной площадки, быстро, словно язык пещерной лягушки, втянувшейся в широкий зев ангара.

Занди первым соскочил с трапа на выложенный плиткой пол ангара, его спутницы следом, а меня бесцеремонно сдернул капитан.

– Топай, давай.

А я и не сопротивлялся, не без любопытства наблюдая за реакцией махдийки. Казалось, будто замок пришелся ей не по нутру. И хоть Сай’я старалась этого не показывать, затравленный взгляд и нарочито развязные движения выдавали ее с головой. Стражники опасливо поглядывали на аборигенку, крепче держась за оружие, словно ждали, что она вот-вот на них набросится. Слуги неслись навстречу Занди, предлагая ему накидку и башмаки.

– Кхамейр! – оклик выпорхнувшей из лифта госпожи Даггер заставил широкие плечи Занди содрогнуться под только что наброшенной накидкой. – Где ты был?! Мы обыскались!!!

Следом, что не удивительно, неслась вторая тетка графа. Было видно, обе только выбрались из постелей: с заспанными лицами в небрежно надетых платьях и в съехавших набекрень париках. Внешний вид графа поверг старух в шок.

– Что произошло? Что с твоим лицом?! Ужас!!!

– Почему ты так одет… вернее, не одет? Где Изма? Во имя Создателя… это же аборигенка! Кхамейр, зачем она здесь?

Вопросы сыпались бы и дальше, если бы Занди устало не поднял ладонь, призывая теток к тишине.

– Мои дорогие, ценю ваше беспокойство, и мне ужасно жаль, что стал его причиной, но для вопросов сейчас не самое подходящее время. Я слишком устал, а нам еще предстоит сделать массу всего, так что дайте мне два часа, и я обещаю удовлетворить ваше любопытство. Пожалуйста.

Старухи на такой ответ, очевидно, не рассчитывали, однако спорить не стали. Только окинули всех нас нечитаемым взглядом и, подобрав юбки, чинно удалились.

Стоило створкам лифта закрыться за ними, граф повернулся к Эйтн:

– Мне есть, что еще показать. Прошу за мной.

Один из гвардейцев достал из-за пояса наручники, издавшие противное металлическое бряцанье, и протянул капитану, при этом многозначительно косясь в мою сторону. Капитан благоразумно наручники не принял. А я окинул молодого солдата таким взглядом, что тот, покраснев с головы до ног, немедленно спрятал их обратно.

– Я хочу, чтобы все были готовы к нападению, – громко объявил Занди солдатам. – Известите службу безопасности города – пусть будут начеку. Неизвестно, когда аборигены нападут. Возможно, раньше, чем мы думаем. Да, и сообщите моим тетушкам и кабинету министров, что на их месте было бы разумно некоторое время провести в бункерах.

– Слушаюсь, ваша светлость, – отчеканил капитан, приготовившись исполнить приказ повелителя, но граф его остановил:

– Капитан, пошлите с этим кого-нибудь другого. Вы нужны мне. Я хочу, чтобы вы присмотрели за лейром. На всякий случай. И возьмите с собой кого-нибудь еще: мастер Эпине у нас шустрый малый.

Я негромко фыркнул, но капитан жестом велел парочке солдат следовать вместе с нами. Смешно. Они все считали мое присутствие серьезной проблемой, но не хотели уразуметь, что сами особой угрозы не представляли – с тремя, пусть даже вооруженными, нормалами мог справиться любой алит.

Далее шел недолгий и молчаливый подъем на вершину башни.

Путь явно лежал не в те покои, в которых граф первоначально принимал нас с Аверре. Поднимались мы довольно долго, а когда покинули лифт, оказались в просторном темном помещении. Окна здесь отсутствовали, а гладкие бронзовые стены плавно перетекали в высокий сводчатый потолок. Невозможно было понять, жилое это помещение или очередной ангар. По всему периметру выстроились в правильный круг тусклые золотистые светильники на тонких металлических шестах. Никакой мебели. Танцевальный зал, да и только.

– И зачем мы здесь? – мой голос неожиданно громким эхом разнесся по помещению.

– Сейчас узнаете, – откликнулся граф.

Он нажал несколько клавиш на встроенной у входа панели. Свет почти пропал, а пол в центре комнаты пришел в движение, раздвинулся, отчего перед нами предстало нечто вроде постамента, немного напоминавшего тот, на котором покоилась голова Рех’има во время несостоявшейся казни. По золоченой поверхности постамента вереницей бежали голографические письмена, поначалу непонятные, но затем образовавшиеся во вполне узнаваемую модель звездного неба с пустующей черной точкой посередине.

– Ну как вам, Эйтн? – поинтересовался он.

– Зал активации, – с придыханием проговорила леди Аверре и, не дожидаясь приглашения, подошла к пьедесталу, торжественно возложив на него голову Рех’има.

– В точности как на фресках Святилища, – потрясенно добавила Сай’я.

Занди кивнул:

– Уверен, что именно по тем рисункам мой легендарный предок и соорудил это.

Эйтн тем временем склонилась над постаментом, тщательно рассматривая его и даже касаясь к поверхности.

– Здесь до сих пор видны следы первого ритуала, – произнесла она с поразившим меня трепетом.

– Вы – первые из посторонних, кому за полторы тысячи лет довелось увидеть это место, – сказал Занди. – Только графы имели сюда доступ. Об этом распространяться непринято, но к старости Занди Первый значительно повредился в уме. Не знаю, по причине старости или же длительная близость с Иглой так на него повлияла. Перед самой своей смертью он пожелал, чтобы никто и никогда не смог воспользоваться артефактом и сделал все, чтобы он не попал в чужие руки.

Эйтн на мгновение оглянулась:

– Почему он сразу не попытался уничтожить Иглу?

Занди пожал плечами:

– Не знаю. Никто не знает. Может быть, даже вместе с аборигенами у них не хватило на это сил. А возможно, ему просто не хотелось уничтожать столь ценный предмет, чьи тайны так и не были им до конца изучены. Напомню, под конец жизни он буквально помешался на Игле. Однако ему не хватило скрупулезности уничтожить все свои записи. Те, что уцелели стали передаваться в нашем роду из поколения в поколение, от отца к сыну, наравне с другими семейными тайнами.

– Неужели никто из ваших предков, зная о существовании такого мощного артефакта так близко, не попытался его найти? – не удержался я от сомнений. Трудно было поверить, что воспитанные в традициях власти местные графы так легко отказались от могущества, обещанного Иглой.

Занди сначала приблизился к постаменту и несколько раз коснулся голограммы, отчего светящиеся письмена заструились еще быстрее, и только потом обратил свое внимание на меня:

– У тебя просто мания спрашивать очевидное. Поверь, Сет, многие пытались. В работах, оставленных моим предком, говорилось об Игле немало, в том числе и о происхождении, но точной карты с пометкой не прилагалось. По правде говоря, я даже не думал, что все это время она оставалась на планете. Мне представлялось логичным увезти Иглу куда-нибудь подальше, туда, где о ее существовании никому неизвестно.

Эйтн не согласилась с выводами:

– Возможно, ваш предок считал, что лучшего места, чем Боиджия для Иглы не найти. Недаром же именно здесь он ее обнаружил. Кстати, вы внимательно изучили его записи?

Граф склонил голову набок, прикидывая что-то в уме, затем невесело усмехнулся:

– На самом деле нет. Игла никогда не заботила меня так сильно, как остальных графов. Я не стремился к обладанию божественной силой. Такие забавы подходят скорее отжившим свой век философам с гипертрофированным эго и комплексом неполноценности. Мое воображение куда больше будоражили махди. Да, я несколько раз брал в руки записки Генерала, но внимательно обращался к ним лишь там, где упоминались аборигены. Во все остальное я не углублялся особо. Эту башню в свое время открыл мне отец, а заодно и разъяснил, для каких целей ее спроектировали. Но, опять же, это было не так уж интересно, ведь до Иглы мне дела никакого не было.

Пока Занди говорил, я приглядывался к голове на позолоченном постаменте. В золотистом полумраке, чуть подсвеченном голубоватыми символами голограммы, она выглядела не такой уж и мерзкой, и на какое-то мгновение мне вдруг захотелось снова подержать ее на руках. Ощущение, как от погружения в теплую воду, накрыло с головой; все остальное будто осталось за барьером. Между мной и предметом, скрытым внутри махдийского черепа, как будто установилась странная связь из невесомых эманаций Теней, по которым мое «Я» неудержимо влекло к нему. Сам того не сознавая, я шагнул в направлении постамента, но тут же наткнулся на выставленную ладонь Эйтн.

Чувство взаимосвязи с Иглой распалось мгновенно.

Девушка погрозила пальцем. Якобы в шутку. И, хотя выглядело все довольно безобидно, тем не менее, был в этом некий не совсем завуалированный намек.

Легкое подозрение заставило меня вчитаться во взгляд леди Аверре, однако дальше неуклюжей попытки дело не пошло – прочный мысленный блок без напора пробить было невозможно, а рисковать ради сиюминутного любопытства я не решился, поскольку стража уже нервничала и без того.

– Всему свое время, – загадочно проговорила Эйтн.

– Лишь бы поздно не оказалось, – ответил я, с неохотой отворачиваясь.

– Время дорого всем нам, Эпине, не переживай, – сказал граф. – Я не хочу, чтобы мастер Аверре нагрянул сюда, застав нас неподготовленными к его приему, но и торопиться тоже не собираюсь. Спешка в таком деле может оказаться фатальной, а ты не принадлежишь к числу тех, кому бы я доверил свою жизнь. Лейрам доверять нельзя.

– Ну-ну. И как это я забыл?

– Приятно слышать, что ты еще в состоянии иронизировать. А то я переживал, что одно лишь присутствие Иглы само по себе выведет тебя из равновесия. Хоть с первого взгляда и не скажешь, но ты, Сет, крепче, чем кажешься.

– Благодарю, что заметили.

Бледное сияние одного из голографических символов упало на лицо Занди, высветив холодную, если не сказать, злорадную ухмылку. Он повернулся к Сай’е:

– Ты знаешь, что делать.

Не успел я опомниться, как гвардейцы снова захватили меня в прицел.

– На всякий случай, – прокомментировал граф. – Эйтн, давайте отойдем в сторону, чтобы не мешать Сай’е. Мало ли что может произойти.

– В каком это смысле? – поинтересовался я.

Аборигенка уже колдовала над голограммами с таким видом, будто всю жизнь только тем и занималась, что программировала древние компьютеры. Хотя походило все, скорее, на подготовку ведьмовского ритуала – светящиеся символы так и порхали перед ней, точно стая дрессированных светляков. Их игра могла показаться занятной, если бы внимание не отвлекали дула бластеров, нацеленные мне в голову. Тем не менее, я пытался понять, не являлось ли знание Сай’ей тонкостей этого ритуала настоящей причиной, побудившей Занди взять ее с собой. Судя по тем взглядам, что бросал его светлость на Эйтн, ответ был положительным. Не оставляла меня в покое и та кровожадность, с которой маленькая и хрупкая на вид аборигенка расправлялась со своими соплеменниками, что в который раз возвращало мои мысли к кусочкам минна, находящимся в кармане…

Гулкий металлический скрежет, сопровождавший движение древних панелей в полу, привлек всеобщее внимание. Из приоткрывшейся перед постаментом ниши вылезло громоздкое кресло, похожее на те, что использовали экзекуторы прошлых веков для своих изощренных пыток. К высокому подголовнику и на обоих подлокотниках были привинчены стальные обручи, призванные закреплять жертву в неподвижном положении.

Глядя на все эту «прелесть», я не мог удержаться от кривой усмешки:

– Это что, для меня? Очень мило.

Я все думал, действительно ли они верили в то, что парой ржавых железяк, смогут удержать лейра на этом кресле. Но, как ни странно, просветила меня по этому поводу Сай’я, сказав, что это для моей же безопасности.

– А-а-а… – протянул я, хотя, кто знает, что она имела в виду.

– Садись, Эпине, – отдал команду граф, и два его охранителя помогли мне сдвинуться с места.

Едва мои руки легли на подлокотники, наручники автоматически сомкнулись на запястьях. Обруч ложемента надежно закрепил голову, так что нельзя было даже слегка повернуть ею ни вправо, ни влево – ощущение не самое приятное, но скованность движений – это еще полбеды. По-настоящему пугала неизвестность того, что последует дальше. И кто после этого станет говорить, что я не идиот?

Однако демонстрировать нервозность я не собирался и потому, сделав глубокий вдох, уставился в высушенный лик Рех’има. Кресло намеренно фиксировалось именно таким образом, чтобы взгляд сидящего в нем оказывался на прямой линии с пустыми глазницами головы на постаменте, притом гораздо ближе, чем хотелось бы.

– И что дальше? – это был вопрос Эйтн.

– А дальше все зависит от нашего многоуважаемого лейра, – ответил граф донельзя довольным тоном.

Едкие фразы так и рвались наружу, но я должен был непременно видеть при этом графское лицо, а пошевелиться не мог. Глаза против воли продолжали вглядываться в физиономию мертвеца, гипнотизирующего темными провалами. Я просто чувствовал, как мое сознание, словно веревками, привязывается к нему. То мимолетное чувство, что я испытал чуть раньше, вернулось, и на этот раз связь держалась прочнее. Если бы я верил в одушевленность Иглы, я бы решил, что это она медленно и неотвратимо подчиняет меня себе.

Тени шептали, протягиваясь от моего мозга к мертвой голове и свиваясь вокруг нас плотным коконом. Все прочее в этот миг стало каким-то малозначительным, несущественным. Исчезли кандалы и кресло, стены, крыша и пол и, даже, Эйтн с Занди, а вместе с ними и все прочие растворились в космическом веществе. Остался только я и Игла, пульсирующая внутри махдийского черепа. В какой-то момент стало казаться, будто я слышу ее зов, который еще сильнее затягивал меня в этот водоворот.

Но существовало кое-что, а вернее кое-кто еще – Сай’я – единственный источник неудобства среди всеобъемлющего комфорта, слепое пятно в матрице пространства, непросто обтекаемое Тенями, а, я бы даже сказал, оберегаемое ими. И, что самое поразительное, именно ее присутствие якорем держало меня в реальном мире, не позволяя моему разуму расстаться с телом и захлебнуться струящимися потоками силы.

Сознание самостоятельно разделилось на части, дав возможность сосредоточиться. Продолжая одной его частью следовать зову Иглы, я преодолевал скрывавшие ее оболочки, застопорившись лишь единожды, на том слое, который был специально призван прятать истинную мощь артефакта от тех, кто мог ее чувствовать.

Занди Первый с Рех’имом потрудились на славу, но вряд ли могли предположить, что Игла сама подпустит к себе элийра. Легкий толчок воли и прочнейшая минновая скорлупа треснула, точно яйцо, обнажив маленький и неприметный осколок кости, выточенный в форме иголки с небольшим навершием из серебристого камешка. Во всяком случае, именно такой она предстала глазам всех, кто был в башне. Мне же Игла казалась пульсирующим сгустком энергии, истинный потенциал которого не поддавался измерению.

Никто из моих спутников не подозревал о тех изменениях, которые протекали здесь на уровне субатомных частиц. Они лишь видели прикованного к креслу лейра, игравшего в «гляделки» с головой махдийского жреца. Единственное, что досталось на их долю, это наблюдать за тем, как медленно древние кости, обтянутые иссохшей кожей оседают и плавятся, точно восковые, как ставший мягким череп, точно патока, растекается по плоскости постамента неравномерной серой лужей, оставляя за собой разбитый кокон, а в нем едва приметную иголку.

Я обмяк, едва все завершилось.

Страшась даже думать о том, что все могло сложиться неудачно, я облегченно переводил дыхание, чувствуя, что сам готов рассыпаться, подобно голове из праха. Страшно хотелось спать, а еще есть. Обручи по-прежнему сдерживали меня в кресле, но избавиться от оков было также тяжело, как голыми руками сдвинуть трехтонную плиту. Мне казалось, мозг пропустили через мясорубку, а потом наскоро сформовали заново. Пожалуй, я с большей радостью пережил бы ментальное изнасилование, чем повторение всего этого, ведь насколько Игла давала силы, настолько она и питалась чужой энергией. Будет удачей, если тесное общение с древним артефактом инопланетян никак не аукнется мне в будущем.

Но о будущем думать пока было рано.

Все замерли на местах, боясь пошевелиться. Я все еще находился на грани обморока, когда Эйтн вдруг решила приблизиться к постаменту и дотронуться до Иглы. На лице ее при этом отражалось нечто жуткое – чистейшая алчность и жажда обладания, какие и вообразить нельзя. Изящные пальцы готовились сомкнуться на маленьком кусочке из кости, но испуганный окрик Сай’и остановил это:

– Нет! Нельзя касаться Иглы! Можно сгореть!

Эйтн так и застыла с вытянутой рукой. Признаюсь, что еще никогда не видел, как инстинкт самосохранения вступает в борьбу с желанием власти. Особую уникальность этому противостоянию придавало природное хладнокровие самой леди Аверре. Как будто внутри нее схлестнулись две стихии: лед и пламя. Тем не менее, она сочла, что прикасаться к малознакомому артефакту такой мощи будет верхом безрассудства.

– Позвольте нашему лейру, – подсказал граф, и приказал страже: – Освободите его!

Я скорее почувствовал, нежели увидел, как капитан подошел ко мне и завозился с кандалами.

– Почему он сам не освободится? – спросил кто-то.

– Судя по его виду, он сейчас и дышит-то через раз, – доложил капитан, нащупав мой слабый пульс.

– Эта операция стоила ему немалых затрат внутренней энергии, – заметила Эйтн, словно меня здесь вообще не было. – Любопытно… Интересно знать, по какому принципу она работает, когда лейр начинает ее использовать?..

– Капитан, ну что там? – окликнул Занди.

– Я освободил его, ваша светлость, но сомневаюсь, что он в силах самостоятельно подняться на ноги.

– Так помогите ему!

Сильная рука капитана сжала мое предплечье и резко вытряхнула меня из кресла. Я пытался оттолкнуть ее, но сил с трудом хватало, чтобы просто стоять на ногах.

– Отстань!

Упершись ладонями в края постамента, я навис над иглой, кожей ощущая всю исходящую от нее силу. Игла испускала её волнами тягучего жара, но жара иного рода, совсем не похожего на тот, что исходит от костра. Если бы можно было представить себе такую дверь, за которой дышал пламенем дремлющий дракон, то я мог бы быть тем, кто подглядел в замочную скважину – непередаваемое ощущение, от которого все нутро переворачивалось и бурлило.

– Сет, возьми Иглу, – сказала Эйтн.

Я рассмеялся бы, если б мог.

– Думаешь, я могу?

Единственное, на что я был способен, это отойти от артефакта как можно дальше, но стальные руки капитана не дали совершить и шагу в сторону.

– Не выделывайся, малой, бери, давай! – настаивал он, пока я тщетно сопротивлялся.

– Сказал же, что не могу! К ней вообще никто притронуться не может, кроме…

– Чушь! – воскликнул граф. – Возьми ее! Капитан, заставьте его.

– Лучше уж ей доверьте, – ткнул я пальцем в Сай’ю. – Махди Игла ничем не угрожает.

Аборигенка, будто того и ждала, без каких-либо колебаний прошествовала обратно к постаменту и, протянув тонкую ручку, спокойно взяла Иглу длинными пальчиками. Честно говоря, в глубине души я надеялся, что ей от этого будет несладко, однако никакого видимого эффекта артефакт на Сай’ю не произвел, разве что малость удивил.

– Она тяжелее, чем я думала.

– Ну и что дальше? – спросил я Занди.

Граф повернулся к Эйтн:

– Теперь Игла принадлежит вам.

Но на его слова девушка никак не отреагировала, завороженно глядя на предмет своих мечтаний в руках махдийской девчонки.

– А толку? – не унимался я.

– Он прав, – проговорила Сай’я. – Здесь нужен лейр, воля которого не будет настолько враждебна, или вы не сможете управлять Иглой.

В ответ Эйтн слегка качнула головой, но затем ее пронзительный взгляд упал на меня, а губы растянулись в загадочной улыбке:

– Я не думаю, что это будет проблемой. – Она, будто бы, невзначай коснулась своего серебристого кулона, внутри которого тут же отчаянно забилось полное ненависти к лейрам существо. – Не правда ли, Сет?

Вспомнив о впечатлениях, оставленных этой мелкой жужжащей тварью, я невольно сглотнул.

Реакция не осталась незамеченной. Улыбнувшись чуть шире, Эйтн проговорила Сай’е:

– Делай, что нужно. Он будет паинькой.

Честно говоря, участи хуже я себе пока придумать не мог и, когда аборигенка, сжимая Иглу, начала приближаться, подумал о том, что, наверное, гораздо проще было бы просто умереть. Но солдаты Занди, будто предугадав течение моих мыслей, перехватили ослабевшие руки, лишив меня возможности двигаться.

– Мне нужен его затылок, – проговорила Сай’я и, судя по голосу, была в высшей степени довольна происходящим.

Содрав с меня капюшон, стражник заставил низко наклонить голову вперед и обнажить шею. Я спиной чувствовал, как замерли в предвкушении Эйтн и Занди. От души желая им невыносимых мучений, я смиренно ожидал следующего шага аборигенки, приготовившись к ужасной боли. Увидел, как Сай’я зашла мне за спину, зажмурился и затаил дыхание…

И тут раздался взрыв.

Мощная волна, сопровождаемая оглушительным громом, потрясла башню до самого основания, освободив меня из стального захвата и прибив вместе со всеми к полу. С крыши посыпалась штукатурка и мелкие камешки, мраморные плиты заходили ходуном, а свет часто и сбивчиво заморгал.

– Что это? – откашливая пыль, выкрикнул капитан.

– Атака, – глухо отозвался граф.

Звон в ушах напоминал колокольный. Я только и успел, что отряхнуть с лица пыль, как тут грянуло снова. И на этот раз круче прежнего.

Все, кто был на полу, почти синхронно вжались в плиты, прикрыв головы руками, когда рядом заметались смертельные снаряды раскаленного камня.

Осторожно приподняв голову, я успел увидеть, как единым махом снесло полпотолка и целый кусок стены. Двоих стражников, не сумевших толком понять, что произошло, придавило куском арматуры. Тонкие ажурные светильники согнуло, будто проволоку и завязало узлами. Несколько увесистых каменных блоков грохнулись об пол буквально в полушаге от моей головы; еще один сорвался прямо на меня, но что-то остановило его в воздухе, а затем плавно отбросило в сторону.

Поначалу я решил, что силы вернулись ко мне, но быстро осознал, насколько ошибался – стоило пыли немного осесть, в освещенном утренним солнцем проеме обозначилась знакомая фигура.

– Надо же, сколько здесь мусора… – Мастер Аверре собственной персоной, верхом на громадном килпассе, не спеша спустился с остатка стены и обвел раскуроченное помещение царственным взглядом, словно именно он был здесь хозяин.

Эйтн и Занди взрывом отнесло в сторону, но, вроде бы, не покалечило. Во всяком случае, при появлении наставника, оба вскочили довольно резво и взирали на него с одинаковой смесью презрения и гнева. Сай’я тоже была на ногах, хотя вид имела несколько затравленный. Она осторожно, словно младенца, баюкала на руках Иглу, ладонью укрывая ее от взора Аверре. Капитану гвардии повезло больше, чем его подчиненным, в том смысле, что не убило, хотя ногу прижало куском каменной глыбы. Но даже это не остановило бравого солдата от выполнения своего долга. Едва заметив наставника, он тут же прицелился в него из бластера.

– Вам это сейчас ни к чему, капитан, – проговорил Аверре, щелчком пальцев заставив оружие выскочить у того из рук.

Я продолжал валяться в пыли и осколках, изнывая от собственной немощи, исподлобья наблюдая за тем, как наставник в свете непревзойденного могущества сходит со зверя, уделяя наибольшее внимание именно аборигенке. До меня ему дела, как будто бы не было. Где-то снаружи раздавались дикие животные вопли, сливаясь с воинственными криками махди и отдаленным грохотом серии взрывов, от чего уцелевшие стены башни охватила дрожь.

– Думаете, это поможет? – любезно спросил он, обратившись к Занди, опустившему руку на оружие. – Признаться, мне совсем не хочется вас убивать.

Занди отпустил рукоятку бластера, на всякий случай, загородив Эйтн собой.

– Собственно, я вообще никого убивать не стану, – объявил Аверре, обведя нас взглядом, – если только каждый из вас проявит необходимую толику благоразумия. – Тут он задержался на мне и, лучась дружелюбием, добавил: – Привет, Сети. Не поверишь, до чего я рад видеть тебя живым и, практически, невредимым.

Говорить мне было не легче, чем двигаться, но я, тем не менее, выдавил:

– Вы правы, мастер. Не поверю.

Пропустив шпильку мимо ушей, Аверре вновь обратился к графу:

– Ваши войска, очевидно, были готовы к тому, что их ожидало, ваша светлость. – И улыбнулся. – Но недостаточно. Слишком долго они сидели в заточении, охраняя ваш покой, в то время как махди постоянно вели борьбу за существование. Это становится особенно заметно в ближнем бою.

– Довольно пустой болтовни, Батул, – зло оборвал его Занди. – Чего вы хотите?

Думаю, что вопрос этот он произнес лишь для порядка, поскольку все прекрасно понимали, зачем затеял все это мой наставник.

В ответ Аверре ухмыльнулся и сказал:

– Иглу. Отдайте мне ее или я прикажу разнести этот прекрасный город в пыль.

– Прикажете? – переспросил граф.

Улыбка наставника стала шире:

– Вы не представляете, до чего полезно держать при себе столь диких зверьков. Управляться с махди непросто, но надо знать за какие ниточки дергать…

Громкое и грозное шипение Сай’и заставило его рассмеяться.

– А что тебя так злит, моя дорогая? Разве не ты постаралась навредить собственному народу? Предала учителя, помогла преступнику избежать казни, да еще и убила нескольких своих соплеменников. Ай-ай-ай, – он погрозил пальцем. – Разве послушные девочки так поступают?

Ощетинившись, точно дикая кошка, аборигенка, не обратив внимания на предостерегающий крик Эйтн, бросилась на Аверре, с намереньем вонзить Иглу ему в грудь, но, пролетев всего два метра, замерла прямо в воздухе. Я приоткрыл рот, но почти сразу захлопнул обратно, так как в этот момент, Аверре вытащил из кармана ампулу с сывороткой и продемонстрировал ее окружающим.

– Ну, разве не прелесть? – И с заговорщицким видом подмигнул мне.

За одно только это я готов был распылить его тело на атомы, но мог лишь бессильно злиться на себя и тех, благодаря кому оказался в нынешнем состоянии.

Все еще удерживая Сай’ю в воздухе, словно тряпичную куклу-марионетку, Аверре, не позволяя разомкнуть пальцы и выпустить Иглу, притянул ее к себе.

– Что ты собираешься делать, дядя? – спросила Эйтн.

– А это не очевидно, дорогая? С вашей стороны было весьма любезно извлечь Иглу самостоятельно. Признаться, это избавило меня от многих неудобств. Теперь осталось лишь довести все до логического конца, а именно – заставить Иглу работать на меня. Но для этого акта пьесы мне понадобится еще один герой.

Я понял о ком речь еще до того, как его взгляд упал на меня.

– У нас с тобой вышла довольно сложная история взаимоотношений, Сет, – сказал наставник и легко, как будто полжизни провел в седле, вскочил обратно на спину притихшему килпассу; Сай’я при этом так и осталась висеть в воздухе, будто неживая. – Отбросить ее ни ты, ни я не имеем возможности. Но это даже неважно, потому что в итоге, все было сделано ради единственной цели – артефакта, который даст лейрам возможность, наконец, выйти из тени. Что ж поделать, если у тех, кто становится близок мне, столь незавидная судьба? Я достаточно хорошо успел тебя изучить, чтобы понять – ты из тех, кто если уж решается мстить, то дело на середине не бросит. Твое стремление докопаться до истины о Сол преодолело десятилетия и теперь, когда ты все знаешь, то представляешь для меня реальную угрозу.

Тут я не сдержался и громко хмыкнул. Правда, совсем не ехидно, скорее, печально.

– Я не насмехаюсь над тобой и отнюдь не пугаю, а констатирую факт. Но ты стал угрозой, поэтому целесообразность твоего существования сама собой становится под сомнение. Однако я не привык пускать в расход столь ценный материал. Ты послужишь более великим целям, чем те, что можешь себе вообразить. Ты станешь носителем Иглы. Тем, через кого я смогу повелевать ею. И это будет наилучшим завершением твоей трагедии.

От Аверре так и разило дешевой театральщиной, необъяснимую тягу к которой он всю жизнь питал. У меня же эта его страсть вызывала лишь непреодолимый рвотный позыв. И я не преминул сказать об этом. В более приемлемых выражениях, разумеется.

– Экая неожиданность. А у меня на этот счет иные планы, мастер. – Не могу сказать, как так получилось, то ли сыграла роль моя ненависть к наставнику, то ли нежелание стать пожизненной игрушкой в его руках послужило тому причиной, только, едва я это произнес, почувствовал, что ко мне возвращаются силы.

Я поднялся и одним небрежным движением очистил себя и часть плит вокруг от мусора и пыли.

– Красивый жест, – одобрил Аверре. – Но неужели ты думаешь, будто этого достаточно, чтобы произвести на меня впечатление? Я всегда знал, что природного таланта тебе не занимать, иначе не стал бы даже и времени тратить. Сол просто не позволила бы себе произвести на свет убожество.

Упоминание матери произвело на меня эффект красной тряпки. Правда, бросаться на наставника, подобно Сай’е, я не стал, придумав нечто иное и малосвязанное с представлениями Аверре об истинной силе элийров. Вместо этого я нащупал в пространстве тоненькие завихрения Теней, опутывавшие маленький мозг пернатой твари, и со всей силы ударил по ее нервному центру.

Зверюга взвыла, словно ее ткнули в глаз и затем, резко мотнув головой, раззявила пасть, сомкнув мощные челюсти на вытянутой руке Аверре.

Трудно было сказать, кто в этот момент кричал громче. Инстинктивно разжав пальцы, наставник выронил флакончик с сывороткой, тотчас зазвеневший по каменной кладке пола и скрывшийся где-то в пыли. Несмотря на все мое желание, руку килпасс ему не откусил, вновь раскрыв пасть и яростно задергавшись, пытаясь сбросить седока.

Но Аверре не зря называли мастером. Оставив за пределом значимости боль в руке, он быстро перехватил власть над разумом животного, заново привязав его к себе, и до того, как я успел что-либо предпринять, опутал меня невидимой веревкой и с размаху впечатал в стену.

Звезды затанцевали перед глазами, и на какое-то мгновение я успел забыть, где нахожусь и зачем существую. Сквозь колокольный звон в сознание просочились полные нечеловеческой злобы слова:

– Неблагодарный ублюдок!

Сразу за этим что-то как будто схватило меня за ногу и быстро протащило по всем камням, усыпавшим пол башни, пересчитав их моими ребрами, а потом еще раз ударило о стену. Кажется, в какой-то момент передо мной промелькнули лица Эйтн и Занди, но с точностью утверждать не возьмусь, поскольку новое соприкосновение с твердой поверхностью породило внутри головы новый взрыв искр и боли.

– Ну что, сильно тебе помогли эти твои извращенные умения? – злорадный голос Аверре раздавался, кажется, отовсюду сразу.

Отлетая от стены в новом порыве созданного им ветра, я успел заметить кровавый отпечаток, оставшийся на месте соприкосновения с камнем. Сил, чтобы как следует удивиться, уже не осталось. Боли, почему-то, я больше не чувствовал. Только какую-то блаженную невозмутимость, растворенную в алой дымке.

Единственное, что позже прорвалось, сквозь туман, это его крик:

– Никто не встанет у меня на пути! Все будет так, как я хочу!

Потом последовал новый удар, а за ним уже тьма.