Игла Дживана

Глава 20 Гетт

Судя по звуку, кого-то вывернуло. Я оглянулся. Ну, да, желудок Ридж не выдержал зрелища. Мой собственный, вроде как, создавал похожие потуги. Зато самочувствие Эйтн никакого беспокойства не вызывало. Её любопытство явно одержало вверх над отвращением. Но зрелище было настолько омерзительно-неправдоподобным, что я не мог до конца поверить в реальность происходящего, в то время как леди Аверре почти сразу подошла к телу, желая его осмотреть.

Пальцы Эйтн лишь на секунду прикоснулись к шее убитой, затем она обернулась к Ридж:

– Она теплая. Скорей за полицией! Убийца еще может быть поблизости.

Красноволосая унеслась прочь.

Я размышлял, кому достанется незавидная роль сообщить Лите о трагической смерти матери, но упоминание полиции заставило спросить:

– Как, по-твоему, кого Гетт внесет в список подозреваемых под номером один?

Эйтн отмахнулась:

– Единственное, что он может от тебя требовать – это причины, заставившие госпожу Бабор ночью прийти в этот номер. Судя по тому, что тело еще не остыло, убийца был здесь не более получаса назад. В это время ты находился со мной, а значит, убить ее просто не мог. – Тут она бросила в мою сторону хитрый взгляд: – Как ни крути, Сети, а на сегодняшний день, я – твой лучший друг.

– Но лучше тебе меня так не называть, – пробормотал я, поскольку иных контраргументов не нашел. Что ни говори, а Эйтн была права, поскольку вот уже дважды за день оказывалась в роли силового троса, удерживающего энергетическое лезвие гильотины от падения на мою шею.

– Подойди-ка сюда, – вдруг поманила меня Эйтн.

Но желания приближаться к трупу я отнюдь не испытывал. Хватило взаимодействия в Си-Джо.

– Мне и отсюда прекрасно видно.

– Подойди, сказала.

Что-то в ее голосе заставило меня повиноваться, и это была вовсе не та пресловутая сила убеждения, коей Эйтн любила пользоваться направо и налево. Нотки в ее голосе казались несколько тревожными.

Подавив новый приступ тошноты, я, ступая без особой спешки, приблизился к тому месту, где застыла сама Эйтн, при этом изо всех сил старался не смотреть в пустые глаза мертвой госпожи Бабор. Вряд ли кто поверит, но любоваться ее ранами оказалось куда проще. Так я хотя бы мог ужаснуться кровожадности убийцы, оставившего множество глубочайших резаных борозд на груди и животе жертвы. Словно одичалый зверь поработал когтями. Естественно, это сразу же навело на мысли о махди, вот только показанное затем Эйтн полностью развеяло теорию о причастности аборигенов.

– Взгляни сюда. Прочтешь?

Я уставился под ноги не успевшему окоченеть трупу, где от лужи собравшейся на полу крови бордовыми мазками была выведена надпись: «Не дай им прочитать письма!».

– И что это, по-твоему, означает? – спросила Эйтн.

– Хотелось бы мне знать, – растерянно пробормотал я.

Наши взгляды почти одновременно остановились на инфочипе.

– Только не говори мне, что до сих пор не знаешь, что там записано, – произнесла она, обогнув тело и нависнув над столешницей, словно хищная птица. – Ты понимаешь, что если Гетт увидит это, он конфискует все, не дав тебе даже возможности что-либо выяснить?

Попытка подтолкнуть меня к очередной краже с места преступления выглядела настолько неуклюжей, что я не особенно интересуясь ответом, спросил:

– Тебя-то это почему заботит?

– Потому что убийца явно старался, чтобы инфочип попал именно к тебе. Думаю, в нем есть что-то важное. Возможно, информация. Может быть, даже более ценная, чем ты себе представляешь. Недаром же чип оказался у того аборигена.

– Об этом я и без тебя догадался. Но, скажи, само наличие трупа хозяйки отеля, тебя не на какие мысли не наводит?

Эйтн покосилась на тело, потом вернула взгляд обратно на меня:

– Только на одну: ей не следовало соваться в это дело.

– Хотел бы я услышать, что ответила бы тебе ее дочь, – проговорил я и замолчал, так как со стороны коридора послышались приближающиеся шаги нескольких пар ног сопровождающиеся громкими рыданиями и всхлипами. Я повернулся к двери как раз в тот момент, когда в комнату ворвалась Лита.

Узнать ее в нынешнем состоянии оказалось задачей практически невыполнимой, поскольку ясное привлекательное личико воспалилось от слёз, от которых и камню стало бы не по себе. На труп она пока внимания не обратила, зато на меня – целиком и полностью. Рванув вперед с громким воплем: «Это все ты!», со всего маху влепила мне увесистую оплеуху, отчего и без того неослабевающий звон в голове дополнился новыми нотками разыгравшейся там какофонии.

Отклонившись от удара, точно маятник, я только на слух смог определить, что кто-то подбежал к ней и удержал от порыва врезать мне еще раз.

– Я тебя убью, наглая ты скотина! Отпусти меня, Ридж! Я убью его!!! Мама!!! А-А-А-А!!!

Вопль абсолютного отчаяния, вырвавшийся из ее глотки, заставил все мои внутренности трусливо съежиться и заледенеть.

– Лита, возьмите себя в руки, прошу вас, – сказал Эйтн голосом, чуть более теплым, чем восход полярной звезды. – Ридж, выведи ее отсюда. Лучше, чтобы она на это больше не смотрела.

Дверь негромко хлопнула, но почти тут же распахнулась снова, и на этот раз на пороге оказался капитан Гетт в компании криминалистов и уже знакомого коротышки-доктора. Всем своим видом олицетворяя власть закона Мероэ, он обвел комнату проницательным взором и, на мгновение задержавшись на трупе, тихо проговорил:

– Твою мать… – Затем, минуя Эйтн, перевел взгляд на меня и добавил: – Ну, здравствуйте, мастер Эпине. И почему я не удивлен?

– Понятия не имею. – В том, что Гетт не питал особой любви к чужакам я усвоил еще с прежней нашей встречи.

– Леди Аверре, я так понимаю? – голос капитана сделался значительно вежливее.

Эйтн царственно кивнула. Повисшая в комнате тишина прерывалась лишь стенаниями и всхлипываниями Литы, доносившимися из коридора. Меж тем, Гетт по-хозяйски прошелся по номеру, заглянув в каждый его уголок, пока, наконец, не остановился напротив меня и с нескрываемым удовольствием задал новый вопрос:

– Я смотрю, мы обожаем следовать за смертью по пятам, да?

После нашей последней встречи и предупреждений Аверре, я готов был начать относиться к капитану местной полиции поуважительнее, однако ехидная натура, вопреки всякому здравому смыслу помешала удержать язык за зубами.

– Едва ли. – Я потер пылающую скулу.

Заметив это, он спросил:

– Кто это тебя так приложил? Уж не наша ли несчастная жертва?

– Ее дочь, – ответила Эйтн, едва я успел снова рот открыть.

Гетт с удивлением перевел взгляд на нее:

– То есть?

– Юная госпожа Бабор ворвалась сюда, видимо полагая, что мастер Эпине убил ее мать, и потому ударила его.

Он натянуто усмехнулся, потом опять поглядел на меня:

– Вот как? И почему такая мысль вдруг пришла в голову юной леди, интересно?

– А вы ее спросите, – мрачно посоветовал я.

– Обязательно, – улыбнулся капитан. – Ты только не волнуйся. – Он оглянулся на своих мордоворотов и дал им сигнал приступить к осмотру места преступления, а меня, подхватив под руку, потащил на выход. – Вот скажи мне, как объяснить, что уже второй раз я нахожу тебя на месте убийства почти сразу же после того, как оно произошло?

Даже не пытаясь высвободиться из железной хватки, я на секунду обернулся к столу, думая о том, чтобы не дать инфочипу попасть в руки полиции, но, к удивлению, предмета на месте не обнаружил, и склянки с семенами – тоже. Только бесстрастный взгляд шагавшей за нами Эйтн подсказал, куда они исчезли.

– Как хотите, – ответил я, наконец.

Тут Гетт легонько и будто невзначай встряхнул меня. Легонько, по меркам полицейского, разумеется. Сам я от толчка едва не заработал сотрясение.

– Ты мне тут не умничай, парень. Это тебе не шуточки – у меня на руках второй труп, и круг подозреваемых уже, чем тебе кажется. Улавливаешь, к чему я? Вижу, что улавливаешь.

Ну, кто бы сомневался. Капитан просто отрабатывал наиболее простую из версий. Подумать над чем-то более сложным ему, видимо, было недосуг.

– Я никого не убивал! – воскликнул я достаточно громко, чтобы собравшиеся в коридоре постояльцы, служащие отеля и полицейские устремили на меня целый сонм осуждающих взоров.

– А ну тихо! – шепотом приказал Гетт. – Я тут навел о тебе справки. Интересный ты малый, я погляжу. Личный помощник мастера Аверре, знаком с его племянницей и даже посещаешь ужины у графа. Всё это, несомненно, говорит в твою пользу, только меня этим не проймешь. Мне наплевать на твои знакомства и прочую чепуху. Мне не за это платят.

– Рад за вас, – отозвался я, прикрыв глаза – вот теперь меня начало потряхивать.

– Да, ты за меня порадуйся, а вот о себе побеспокойся. Рассказывай, что тут произошло и только без своих обычных сказок. Про огоньки в темноте я уже наслушался в прошлый раз. Теперь я хочу знать всё, как было на самом деле.

– Ничего интересного он вам не расскажет, капитан, – заявила Эйтн, встав подле нас, в стороне от прочих любопытствующих, – поскольку в момент убийства находился наверху вместе со мной и графом. Мы пили кесс и разговаривали о делах. Но если моего слова вам недостаточно, то вы вполне можете обратиться к его светлости за подтверждением.

Взгляд Гетта на миг застыл на великолепном лице леди с Риомма. Капитан откашлялся и произнес:

– Я… не считаю нужным, миледи.

Стоило маске чванливого самодовольства сползти с лица полицейского, я выдернул руку из его цепких пальцев и поправил съехавший набок воротник. Руки чесались садануть чем-то увесистым по заносчивому капитанскому затылку, и только здравый смысл да присутствие толпы удерживали меня от этого опрометчивого поступка.

– Возможно, миледи, – продолжил Гетт, – вы сумеете в деталях обрисовать нам обстоятельства, при которых было обнаружено тело, а заодно поделитесь догадками, почему госпожа Бабор находилась во время убийства в чужом номере?

– Сделаю для вас, все, что в моих силах, капитан, – любезно согласилась Эйтн, ну а мне оставалось лишь полагаться на то, что она понимает, с кем имеет дело. Несмотря на попытки держаться с грубой простоватостью деревенщины, Гетт был самой настоящей катраной своего пруда. Аверре зря бы не стал предупреждать держать с капитаном ухо востро. Любое ненароком оброненное слово Гетт с виртуозностью жонглера ножами мог обращать против своего собеседника.

Но она едва успела открыть рот, как из номера высунулась голова одного из криминалистов:

– Капитан, вам следует взглянуть на это.

Гетт чертыхнулся. В который раз оглядел нас обоих:

– Подождите здесь. – И исчез за дверью, что оказалось как нельзя кстати.

Едва он вышел, Эйтн, следя, чтобы никто из посторонних этого не заметил, быстро протянула мне склянку и чип.

– Выкручивайся, как хочешь, но до утра выясни, что хранится на этом чипе.

Если бы она только знала, как сильно мне самому хотелось покончить со всем этим цирком... Впрочем, мне оставалось только кивнуть и спрятать вещицы за пазуху.

Что тоже получилось очень вовремя, так как лишь долей секунды спустя, разукрашенная резьбой деревянная дверь номера резко распахнулась и со всего маху врезалась в стену. Мелкая белесая пыль посыпалась с потолка. Глаза, вылетевшего в коридор, капитана излучали пламя.

– Эпине, не хотите рассказать, что за надпись красуется у вас под столом? – с трудом выговорил Гетт, едва не лопаясь от злости.

– Вы будете первым, кому я сообщу ответ, как только узнаю его, капитан.

Но он, конечно же, не поверил.

– Ты лучше еще раз хорошенько все обдумай, парень. Твои следы здесь повсюду и то, что леди Аверре утверждает, что все это время ты был рядом с ней, хорошим оправданием не станет. Чуешь, какие проблемы тебе светят? Мертвая старушка, а затем и хозяйка отеля. Обе убиты и везде рядом ты. Кому, как думаешь, придется за это отвечать?

Сам я тоже едва не воспламенялся от раздражения, но отвечал как можно спокойнее:

– Не мне.

– Хорошо, что ты такой оптимист. А вот я бы на твоем месте поволновался.

– Пусть волнуется настоящий убийца. И тот, кто его должен искать.

– Да я тебя… – но что он со мной собирался сотворить мы так и не выяснили, поскольку появившийся в дверях маленький доктор в своей добродушной манере сообщил:

– Капитан, ваша теория ошибочна. Тело несчастной дамы надо перевезти в лабораторию. Первичный осмотр не может дать стопроцентной гарантии, но раны были нанесены никак не больше тридцати минут назад, а возможным орудием убийства может оказаться кинжал, и притом весьма острый… Только не понимаю, почему мне думается, что это вовсе не металл… хм… Однако полное заключение только после вскрытия.

С невероятным трудом я удержался от того, чтобы переглянуться с Эйтн. Неметаллическое орудие убийства? Кто еще так любит пользоваться ножами не из стали? А ведь мы оба успели отмести теорию о причастности к этому делу махди…

– Оорза, – обратился к доктору капитан, – только постарайтесь сделать все как можно скорее. У меня на руках уже есть один труп, с которым я понятия не имею, как быть.

– Сделаю все, что в моих силах, – откланялся судмедэксперт и, прижав к груди чемоданчик, удалился.

– Я так понимаю, что пока мы все можем быть свободны? – поинтересовалась Эйтн.

Гетт сверкнул глазами, но ничего не ответил, только что-то тихонько себе под нос прорычал. Мне было удивительно, почему капитан родился человеком, а не представителем какой-нибудь расы, для которой брызганье слюной и постоянный рык – вещи вполне естественные.

– Можете идти, – махнул рукой он, не сводя с меня глаз. – Только из города чтоб не ногой, Эпине! Иначе, обещаю, тебе не поздоровится.

Я почти промолчал. Почти сдержался. Но вечно нелады с этим самым «почти».

– А мастеру Аверре вы так же в свое время отвечали?

– Что? – ну да, он поначалу не понял, затем осознание понемногу стало проступать на лице: – Ты о чем это толкуешь, сопляк?

Видимо, мне не удалось сдержать ядовитой ухмылки, потому что резкий рывок капитана в мою сторону оказался настолько неожиданным, что не было никакой возможности испугаться.

Следующие мгновения происходили как будто в замедленной съемке. Я видел, как занесенный кулак Гетта летит в мою сторону со всей присущей ему силой, и мне, пожалуй, следовало попросту увернуться от удара. Но недаром есть поговорка, предупреждающая о том, что никогда не следует махать руками в присутствии лейра. Во всем, что произошло затем, мое сознание фактически не участвовало, только инстинкт, подстегиваемый Тенями.

Находясь буквально в миллиметре от меня, капитан вдруг завис в воздухе. В прямом смысле, как кукла на веревочках, в той же самой позе, в которой стремился размозжить мне лицо. Пару секунд он болтался над полом на виду у онемевших зевак, выпучив глаза.

– Лейр! – прошептал он со всей ненавистью, на какую только был способен.

Мысленная волна, прошедшая через весь коридор, отшвырнула капитана в самый его конец, чудом не задев посторонних, едва успевших рассыпаться по сторонам. Меня все еще знобило, но с Геттом ничего страшного, кроме ушиба, случиться не могло. Он довольно быстро пришел в себя, в то время как его подчиненные не знали, то ли кидаться помогать начальнику, то ли хвататься за оружие и бросаться на меня. Эйтн лишь покачала головой, спокойно сложив на груди руки.

– На твоем месте я бы здесь больше не задерживалась, – проговорила она, пока капитан с громкой руганью поднимался на ноги.

Я согласился.

– Встретимся завтра на рассвете, как и договорились.

Она кивнула.

– Куда ты теперь?

Я не ответил, кинув быстрый взгляд ей за плечо, где Гетт уже хватался за оружие, одновременно раздавая распоряжения.

– Мне он живым нужен, – рычал он в перерывах между проклятьями.

По вполне понятным причинам сдаваться на его милость я вовсе не собирался и потому быстро осмотрелся в поисках подходящего способа отступления. Пустой номер Аверре показался блестящим решением.

Толкнувшись в дверь, я одним только прикосновением заставил ее сломаться внутрь. Следующий ментальный всплеск полностью вынес окно, подбежав к которому, я на секунду застыл, глядя вниз за подоконник. До тротуара оставалось никак не меньше пятидесяти метров. Всегда было две вещи, которых я боялся больше смерти: вода и высота, и в тот момент я пытался заставить себя преодолеть собственный страх и, очертя голову, рвануть вниз. Я так же пытался приглушить настойчивый голос, твердивший в голове, что даже более опытный лейр подумает дважды, прежде чем сунется в окно с риском свернуть себе шею, а между тем позади уже слышался топот тяжелых полицейских ботинок и голос капитана, отдававшего новые распоряжения. Теперь для меня отсюда было только два выхода: либо в наручниках и под конвоем, либо по широкому выступу карниза и вниз. Само собой, ни тот, ни другой особо не радовали, однако на выбор времени не оставалось. Еще раз выглянув в окно и набрав в грудь побольше воздуху, я переступил через подоконник и выскользнул наружу.