Хроники пустыни: Великое восстание

Глава 6 Каторжник

Не сутки и не двое ехал конвой с конелюдами, что за те или иные преступления были приговорены к ссылке в земли Инфехиса. По началу, едущие постоянно проходили через различные деревни и города, но чем ближе пленные приближались к месту назначения, тем меньше населенных пунктов встречалось у них на пути. Никто не хотел селиться близь этой проклятой земли.

Путь был тяжелым. Не все конелюды его пережили. Те, кто был слабее прочих: старики, подростки и женщины, почти поголовно погибли в дороге, ибо конвоиры кормили пленных мало. Кроме того, врачей в конвое не было, поэтому, подхвативших по пути какую-либо хворь, незамедлительно лишали жизни, при проявлении первых же признаков болезни. Однако, те ссыльные, что были крепче и здоровее прочих, все же смогли добраться до земель Инфехиса.

Небо тут всегда было окрашено в кроваво-алые цвета, а землю устилал черный как сама тьма песок, по которому бродили темные сущности из иного мира. Жуткие тени с сияющими глазами, порождения Инфехиса, коих называли инфеситами. Нельзя точно сказать, ждала ли переживших путь конелюдов в этом месте судьба лучшая, нежели та, что настигла погибших.

Ни одно живое существо и не подумало бы приближаться к этим местам, если бы не одна мелочь, что так пленительно влекла сюда вроноли и по сути, являлась залогом процветания всей С’ер-аирской империи. Медь, олово, серебро, золото и прочие металлы здесь присутствовали в огромных количествах.

Но, что еще интереснее, лежали они не где-то глубоко под землей, а практически на поверхности. Даже не было необходимости копать, металлы валялись буквально на поверхности. Достаточно было лишь немного пройтись по этой местности, и ты наверняка нашел бы золотой серебряный или какой-нибудь еще самородок, просто лежащий под ногами.

Но и на этом удивительные чудеса земель Инфехиса не заканчивались. Сколько бы металла не было бы собрано, ровно в полночь, здесь появлялись новые. Это был бескрайний источник ценностей.

Изначально, вроноли отправляли свободных хорошо оплачиваемых работников из своего же народа, но после захвата союза городов-государств конелюдов, сюда стали насильно ссылать всех хоть сколько-то провинившихся представителей порабощенного народа. Это было намного дешевле. Теперь, сэкономив на рабочей силе, С’ер-аирская империя стала получать еще больше денег с этих мест. Погибших же, входе обогащения империи, конелюдов, естественно, никто не считал. Лишь приходилось платить какие-то деньги господам вроноли, чьи рабы умирали здесь.

Език оказался в числе переживших поездку. Теперь, ему предстояло пережить тяжелый и опасный труд, в месте, где на каждом углу тебя подстерегают инфеситы, а все управление лагеря, состоит в основном из: маньяков, садистов, религиозных фанатиков расистов и просто аморальных ублюдков.

В лагере присутствовала очень строгая иерархия. Ниже всех в этой иерархии, стояли простые ссыльные. Они должны были дольше всех работать, при крайне скудном питании, что часто лишало большую часть из них возможности дожить до окончания срока своей ссылки.

Чуть выше стояли конелюды, кои удостоились белой повязки на руку. Такие заключенные становились лагерными капо. Капо являлись неоплачиваемыми надсмотрщиками для прочих конелюдов. Капо кормились несколько лучше прочих конелюдов, но все равно сохраняли статус ссыльных. При этом, все прочие узники лагеря питали к капо искреннюю ненависть, как к предателям своей расы, кои согласились бить плетью своих собратьев за похвалу от врага.

Над капо стояли надсмотрщики. Вроноли, которые должны были защищать лагерь от инфеситов, не допускать побегов, а кроме того, пристально следить за работой капо, что бы те не проявляли жалости к прочим узникам.

Ну и руководил лагерем лагерный наместник, по имени Грендур. Вроноли, не имеющий ни малейшего представления о сострадании. Отбитый расист и религиозный фанатик, свято верующий в божественную силу золотого солнца. Беспощадный ублюдок, что железным крылом командовал всем лагерем.

Езика определили в барак, в коем, кроме самого Езика, так же прибывало еще пятнадцать ссыльных конелюдов. Все они, как и заключенные в других бараках, едва с восходом солнца вставали со своих жестких коек и беря в руки лопаты и кирки, принимались искать металл.

Работа была невыносимая. С утра до ночи приходилось горбатиться несчастным конелюдам. Да, искомое, можно было легко найти просто на поверхности, но С’ер-аирской имерии этого было мало. Конелюды, регулярно, должны были раскапывать огромный участок земли, а к вечеру, закапывать его обратно, так как под землей, металла было куда больше, чем на земле. Многие не выдерживали и падали от усталости. Если упавший не успевал очень быстро подняться, к нему подходил капо или надсмотрщик и принимался избивать, пока бедняга либо не встанет, либо не умрет. И смерть многим здесь казалась весьма неплохим исходом, даже освобождением.

Език, угадивший сюда из-за своего характера и бескорыстного стремления защищать слабых, в итоге, даже здесь нажил тут кучу проблем. За его дерзкие выходки, смелого конелюда неоднократно сурово наказывали. Били, обливали холодной водой, заставляли работать без сна, лишали еды.

Но Език крепко держался, ни на секунду даже не позволяя себе задуматься о том, чтобы сдаться. Шрамы, оставшиеся после ударов плети на спине у Езика, были столь ужасны, что одного взгляда на них хватало, да бы почувствовать дискомфорт в области спины и позволить мурашкам пробежаться по коже.

Во многом, за принципиальность и стойкость, к Езику начали относиться с уважением все остальные ссыльные конелюды. Он стал товарищем почти для всех заключенных лагеря.

Кроме того, Език не забывал и о революционных идеях. Он регулярно переписывался с Ксеронеем. Каждое письмо, полученное из Вронгорона, давало Езику новый прилив сил, с которым он был готов дальше идти, выдерживая все трудности, что падали на его плечи.

Такая стойкость Езика, крайне не нравилась Грендуру. Наместник лагеря презирал саму мысль о том, что конелюд может иметь положительные качества, как у Езика, к тому же, наместник понимал, что Език может представлять определенную угрозу. Много раз Грендур приглашал Езика к себе. Предлагал ему вина и яства, повязку капо, но каждый раз Език отвечал отказом. Тогда, как правило, в ход шли угрозы, кои так же не оказывали эффекта, посему, быстро сменялись избиениями. Ничего не могло сломать Езика.

Грендуру было дурно от страха отвращения и непонимания. Он молил золотое солнце о помощи, метался по своей комнате, кричал, плакал и постепенно сходил с ума. Език и его стойкость уже не давали наместнику спокойно спать, ибо каждый раз как его веки смыкались, пред ними представал Език, ведущий толпу конелюдов сносить стены лагеря.

В один прекрасный день, у Грендура окончательно сдали нервы. Тогда, он повелел своим стражам немедля привести Езика к нему в кабинет. Как только же злополучный заключенный предстал перед Грендуром, обезумевший надзиратель последний раз дал ему выбор:

-Я даю тебе последний шанс, поганый конелюд! Сейчас, либо ты примешь повязку капо, либо не сносить тебе головы твоей конской! Если ты примешь повязку, то станешь мне как сын, покинешь земли Инфехиса за год! Коли же откажешься, я прикажу немедля казнить тебя, сдирая с тебя кожу по кускам!

-Нет – не колеблясь ответил Език.

-Нет??!

-Нет.

-Что же, у тебя больше нет шансов.

Грендур вновь отдал приказ своим стражам. Те должны были отвести Езика в центр лагеря и публично казнить его. Надсмотрщики без промедлений приступи к выполнению приказа.