Хроники пустыни: Великое восстание

Глава 56 Подвал

Уже практически все бандитские предприятия Кандии, вновь перешли в собственность Маахису, а те, что еще не перешли, стремительно захватывались бандитами и наемниками. Пожалуй, этот захват власти над делами темными, был даже масштабнее предыдущего.

Маахис же, вновь становящийся уличным фараоном города, вместе с группой наемников, тащил Гебедатона куда-то. Когда же бывший уличный фараон, все же, поинтересовался у нынешнего:

-Куда ты меня ведешь??

Кончики губ Маахиса, приподнялись, образуя на бандитском лице, кривую улыбку. Бессмертный мясник немного посмеялся, после чего, пристально всмотревшись в Гебедатона одним глазом, проговорил:

-Ко мне домой, в подвал!

-О боги, - воскликнул Гебедатон. – ты правда думаешь, что после твоего бегства из города, там осталось хоть что-то?? Да мои люди, наверняка, от твоего дома, камня на камне не оставили. Подвал твой, точно, уже разрушен.

-Ошибаешься. Я уверен, все на своих местах.

-С чего же такая уверенность??

-Очень, обращу твое внимание, очень дорогое заклинание. Мой дом защищен им. Ему никто не мог ничего сделать.

-Что же это за заклинание??!

-Мне его сделали три Саргоронских мага. Суть в том, что если я не захочу, ни у кого, даже не родится мысль зайти ко мне в дом, если человек желает причинить мне какой-либо вред. Подумай, ты же даже не вспоминал о мое доме, ни во время нашей войны, ни после твоей узурпации власти. Подумай, вся Кандия знает, где я живу, но, при этом, у меня дома, почти никогда не бывает охраны, и до сих пор, никто не убил меня в моем жилище!

-О боги…

Гебедатону было больше нечего сказать. Да и Маахис, не слишком-то горел желанием общаться с поверженным врагом. Посему, вся группа, просто продолжала путь. Лишь подойдя к своей хижине, Маахис обратился к наемникам, помогавшим Бессмертному мяснику ранее, со словами:

-И так, дале мне нужен кто-то один. Остальные – идите. Еще не весь город мой, помогите нашим победить.

Наемники, собственно, спорить не стали. Один из них остался, остальные же, благополучно покинули Маахиса. Этот один и затащил Гебедатона в подвал бессмертного мясника. Там, пленник был закован по рукам и ногам, в бронзовые кандалы, после чего, последний наемник, получил приказ: покинуть дом Маахиса.

Подвал же, должно признать, вызывал определенную дрожь, даже своим видом. В нем располагались столы со склянками и банками. В одном из мест, к стене были прибиты иглы, рядом с которыми, стоял массивный шкаф, из приоткрытой дверцы которого, выглядывала кисть руки, без плоти и кожи. В углу, красовался стенд с разными жуткими на вид пыточными орудиями. В другом углу, стояла сыродутная печь, с приспособленной к ней трубой, по всей видимости, предназначенной для выхода дыма из подвала.

-И так, начинается веселье, - улыбаясь, выпалил Маахис. – предлагаю, начать с простого.

Уличный фараон, подойдя к столу со склянками, взял одну, закрытую пробкой и наполненную фиолетовой жидкостью. Открыв пробку, Маахис понюхал содержимое и радостно заявил:

-Не испортилось! Все еще можно пить!

С этим довольным выражением лица, Бессмертный мясник, подойдя к Гебедатону, открыл тому рот и залил в него содержимое стеклянной бутылки. Выполнив же, сие действо, задал риторический вопрос:

-Ты, наверное, думаешь: что это за жидкость?? – и, тут же, сам дал на него ответ: - это саргоронское зелье жизни. Выпив это, ты сможешь, без особого вреда для здоровья, выдержать даже самые сильные повреждения тела. Правда, у зелья есть нюанс. Оно повышает не только живучесть, но и понижает болевой порог, да понижает, раз так в семьдесят.

Сказав это, уличный фараон, одарил Гебедатона легкой пощечиной. Тот же, от этого удара, сжал губу и чуть не закричал. Посмотрев не реакцию пленника, Маахис улыбнулся, и начал, практически по-дружески, слегка похлопывать того по плечу. Правда, легкие похлопывания, очень скоро прервались сильным ударом в плечо, вызвавшим дикий ор со стороны Гебедатона.

-Ну не кричи, не кричи, - маниакально прошептал Маахис. – это только начало, все веселье впереди.

Заливаясь смехом, маньяк подошел к шкафу, из которого торчали кости кисти руки и, открыл дверцу, в следствии чего, из шкафа вывалился целый скелет. Оттуда, Маахис достал не большой бронзовый молоточек и клещи из того же металла. Направляясь к Гебедатону, мясник улыбался:

-Как там твои пальцы?? – задал риторический вопрос Маахис и сразу же прибавил: - В прочем, не важно, скоро с ними возникнут проблемы.

После садист снова посмеялся и принялся за дело. В одной руке, безумец держал клещи. Этими клещами, он зажал один из пальцев на руке закованного и с силой ударил по этому пальцу молоточком. На короткое мгновение, послышался хруст ломающейся кости, вскоре, сменившийся на леденящий кровь крик агонии, перемешанный с веселым хохотом.

Через какое-то время, в клещах оказался еще один палец Гебедатона. Вновь послышался свист летящего молотка и треск, такой, будто сломалась палка и, затем, вновь истошный крик. Так, Маахис сломал своему врагу все пальцы, наслаждаясь неописуемыми мучениями Гебедатона. Бессмертный мясник уже заливался веселым хохотом. Из покрытых полопавшимися сосудиками глаз, водопадами хлынули слезы, вызывающие столь сладкое наслаждение в душе Маахиса.

Не способный пошевелить руками Гебедатон, смотрел на то, как Маахис вновь направляется к столу со склянками и берет оттуда еще две бутылки, по всей видимости, с зельями, одну красную и одну белую. Вернувшись к своему заложнику, Маахис перелил красную жидкость в бутылку с белой жидкостью, закупорил ее и взболтал. Содержимое обрело ярко-розовый цвет. Тогда, маньяк вновь открыл бутыль и плеснул содержимое на лицо Гебедатону.

Под жуткие вопли, розовая водичка зашипела, оставляя яркий красный след на лице бывшего уличного фараона. Глаз же, на который попало часть содержимого склянки, начало разъедать и, вскоре, существенный кусок этого глаза пропал, сделав Гебедатона, полуслепым.

-Прошу, убей меня! – крича, взмолился Гебедатон. – Умоляю!

-Как пожелаешь, - довольно кивнул Маахис. – пожалуй, пора заканчивать. Самое веселое, я оставил напоследок.

Маахис приблизился к стоящей в углу печи. Растопив же печь, он поместил в нее несколько медных гвоздей. Металл, под ударами пламени начал плавится. Бросив взгляд на, все так же вопящего, Гебедатона, уличный фараон задорно улыбнулся и проговорил:

-Не переживай, сейчас, ужин приготовлю, и все закончится.

Медные гвозди, под воздействием пламени печи, быстро принялись терять форму и, вскоре, превратились в подобие жидкости. Тогда, Маахис клещами вынул из печи тигль с жидкой медью.

-Ну что, - бросив взгляд на Гебедатона, снова начал Маахис. – еда готова, время ужинать. Надеюсь, тебе нравятся жаренные гвозди.

С нестираемым безумием, запечатленным на лике, Маахис, оказавшись близь своего невольника, ударил того по плечу молоточком. Тот, разумеется, вновь начал орать и, в этот момент, у рта Гебедатона оказался тигль с жаренными гвоздями, чье содержимое, немедля полилось в глотку пленнику.

Какое-то время, Гебедатон, не способный кричать, ибо его рот был забит, а голосовые связки пылали, усердно шипел и дергался. Через какое-то время, это прекратилось, и его голова опустилась, выпуская из мертвого рта, часть недоеденной горящей меди.

Маахис погладил труп по голове. Лицо убийцы, в этот момент, выглядело так, будто бы он не пытал и не убивал своего врага особо жестоким образом, а уложил любимого сына спать. Под конец, уже ступив на первую ступеньку, ведущую к выходу из подвала, Бессмертный мясник обернулся и выпалил:

-Спокойной ночи, ублюдок.

Уже к темноте, город полностью вернулся под власть старого уличного фараона. Торгаши, бандиты, воры, из тех, кто не был убит, снова встали на службу Маахису. Крысы Маахиса ликовали, приближенные Гебедатона старались покинуть город, хоть и большая их часть была отловлена.

Следующим же днем, Маахис созвал всех уцелевших квартальных генералов Гебедатона. И тех, кто копал под Гебедатона, и тех, кто на сторону Маахиса переметнулся только после победы последнего.

-Приветствую, генералы, - обращался к собравшимся уличный фараон. – я рад видеть, что вы все еще собираетесь по моему зову. Все те же лица, что я видел раньше. Дорогие мои, перешедшие на сторону вовремя, Тахинатхар, Гардарон, Даритеп и остальные, пошедшие ко мне уже чуть позже, Листорон и Фихтиар. А где Ацинотон?? Я его, что-то, не вижу, кто-нибудь знает где он??

-Он мертв, повелитель, - голосом, подобным шелку, проговорил Даритеп, самый хитрый и самый ненадежный генерал, когда-то, первым же присягнувший Гебедатону и первый же, его предавший. – испугался твоего возвращения и, не желая встретить твоей кары, за предательство, выпил яд. А мне бояться нечего, я всегда был верен тебе.

-О да, я, безусловно, ценю твою верность. – с нескрываемой иронией, промолвил Маахис. - Очень высоко, примерно, как медную монету, лежащую в куче навоза. Твою верность, нахожу столь же ценной, возможно, даже немного боле. И это я говорю, не только тебе, Даритеп, это касается всех, стоящих предо мной.

-Но мой повелитель, - вступил в диалог, не многим более верный квартальный генерал, че Даритеп, Тахинатхар. – мы же встали под тебя, сразу, как узнали, что ты будешь возвращаться! Мы были верны тебе!

-Верны?? – улыбаясь, задал риторический вопрос Маахис и, не получив ответ, продолжил: - тех, кто был мне верен, сейчас нет с нами. Они погибли за меня, с приходом Гебедатона, а не встали под моего врага. Вы понимаете, что мне понадобится много времени, чтобы простить вас??

Все, виновато опустив взгляды, согласно закивали, показывая солидарность с лидером. Увидев это, Маахис сложил руки на груди и, одаривая подопечных суровым взглядом, продолжал:

-Что же, хорошо, что вы хоть это понимаете. Да, нужно время, чтобы я простил вас. Жаль, что вы уже не увидите от меня милости.

После этой фразы, в дом зашли двенадцать разбойников. У них был приказ: убить всех квартальных генералов и, вскоре, все пятеро присутствующих, были лишены головы, а полы помещения, окрасились цветом крови. По окончанию бойни, Маахис подозвал главу отряда и приказал тому:

-Пусть твои люди уберут тела, ко мне скоро придут уважаемые друзья, от моего хорошего знакомого, которые займут места этих подлых червей. Кровь не трогайте, пусть будет, пусть новые квартальные генералы знают, с кем будут иметь дело.