Хроники пустыни: Великое восстание

Глава 40 Штурм Саданиса

В Саданисе велась активная подготовка, к грядущей обороне. У Луконона был четкий план. Халийский генерал, собирался заставить, как хемфетян, так и своих солдат, думать, будто бы собирается сдать город. Причем, даже среди солдат Халия, это, в какой-то степени, вызвало оптимизм. Практически ни один воин, не хотел умирать, под магическими ударами жутких рогатых чудовищ, чье название «минотавры», даже неизвестно большей части этих солдат. Никто не знал, какой ужасной может быть смерть, принятая от этих существ, да и что будет с душой, после такой смерти. Страх не отпускал Саданис, держал его в железных тесках, и обещание генерала, сдать город, внушало надежду на то, что выжить удастся.

В лагере же Хемфета, уже началось ликование. Ашфар и Нафур искренне радовались грядущей победе, пока что, не свершившейся, но обещающей свершиться скоро. Они ожидали, что стоит им только снести магический щит, так генерал Луконон сразу сдаст город. Посему, днями и ночами, продолжался обстрел барьера, камнями и магическими залпами.

Все шло именно так, как хотел Луконон. Каждый видел лишь ту картину, которая была выгодна халийскому генералу. Лишь единицы знали истинный замысел этого хитрого и умного человека.

Магических щит получал удар за ударом. Огнем и камнем били по нему. И вот, по прошествию двух недель, во время очередного обстрела, по приказу Луконона, маги убрали чародейскую защиту.

Увидев это, генерал Ашфар, немедля приказал атаковать город, ожидая, что стоит начаться штурму, так Луконон сразу и сдастся. К воротам начали подкатывать заранее заготовленный таран. Катапульты, баллисты и мангонели, начали обстрел городских стен.

Солдаты Халийя, ожидали, что генерал отдаст приказ сдать город. Однако, когда на стены прибыл гонец Луконона, воины оказались разочарованы. Гонец прочитал им следующее повеление:

-О сыны Халия, генерал твердо запретил сдавать город, да велел защищаться, аки в последний раз.

Естественно, на стенах началось возмущение. Люди были недовольны отказом командира от сдачи, ибо страх пред минотаврами, все еще властвовал над сердцами халийских воинов. Однако, следующие слова гонца, отбили всякое желание сложить оружие, ибо сказал гонец:

-Генерал понимает, что вы напуганы, но поверьте, генерал напуган не меньше вашего, ибо ему пришло письмо от вражеского генерала Ашфара, в коем Ашфар сказал, что эти ужасные маги минотавры, даже если мы сдадимся, так просто не успокоятся. Они не смогут мирно уйти, не напитавшись кровью и душами человеческими, а, посему, сдача Саданиса, будет означать лишь ужасную смерть и передачу душ в подчинение тьме, всех жителей и защитников города.

Страх вскипел в халийских бойцах с новой силой, но, на сей раз, выразился страх не желанием сдаться, а уверенной готовностью сражаться до последнего. Солдаты думали, что поражение, равносильно ужасной гибели, им казалось, что их загнали в тупик, а любой загнанный зверь, будет биться как в последний раз. Еще никогда, как в тот день, лучники Халия не стреляли столь метко, еще никогда, как в тот день, орудия Халия не перезаряжались столь стремительно, еще никогда, как в тот день, сердца воинов Халия, не пылали столь ярко.

Таран, все же, подъехал к воротам. Взмах бревна и удар. Деревянные ворота задрожали. За первым ударом последовал второй и куски дерева вылетели из лопающихся врат. С другой стороны, в городе, у ворот, уже образовался строй копейщиков, готовый держать оборону. Орудие хемфетян нанесло еще один удар по вратам Саданиса и те, благополучно, разлетелись на части.

Тут же, к воротам устремились несколько отрядов. Были образованы боевые построения копейщиков с обеих сторон. Острые наконечники пик, смотрели друг на друга, пока воины, державшие эти пики, осторожно сближались.

-В атаку, сыны Хемфета! – воскликнул царь Нафур.

Нафур, в том бою, как обычно, принимал прямое участие. Более того, он встал во главе строя копейщиков, у ворот, дабы мотивировать солдат, биться до конца, своим присутствием. Нужно отдать царю должное, не смотря на ужас, пропитавший каждую клеточку тела Нафура, от макушки, до кончиков пальцев на ногах и покрывший царскую кожу мурашками, Нафур не отступал, напротив, он уверенно вел копейщиков вперед, на смертный бой.

С обеих сторон, посыпались яростные уколы, обагряющие наконечники копий алой кровью. По началу, строй халийцев уверенно отражал попытки строя хемфетян навязать свою волю, но, очень скоро, обороняющие Саданис копейщики, начали, понемногу, сдавать позиции, особенно, в центре построения.

Приметив это, воины Хемфета, начали увеличивать давление, особенно на центр прогибающегося и впускающего врага в город строя. В конце концов, хемфетские воины, и вовсе, смогли зайти в город, и в этот момент, они обнаружили, что стена копий врага, приняла дугообразную форму, которая, очень скоро, превратилась в закрытый круг, окруживший хемфетян.

Солдаты Хемфета оказались в ловушке. В том числе, в ловушке оказался и царь Нафур. Отступать было некуда, враги уверенно кололи одного воина за другим. Кто-то, из окруженных бойцов, вдруг воскликнул:

-Мы готовы умереть здесь, за нашего царя!

Его слова, явно вызвали одобрение, среди прочих, находящихся в окружении солдат. Однако, Нафур скомандовал:

-Сложите оружие. Я не хочу, чтоб столь преданные сыны Хемфета пали в бою, в котором нет надежды на победу.

Воины послушались своего предводителя и бросили копья наземь. Тогда, халийцы убрали направленные в сторону хемфетян копья, давая тем возможность сдаться в плен. Нафур же, сказал своим преданным воителям:

-Вы доблестно сражались и, поверьте, ваши имена, будут запечатлены в истории нашего государства. Я бесконечно благодарен вам за ваш героизм и преданность мне и нашему государству.

Нафур, вместе с передовым отрядом копейщиков, попал в плен к халийцам. Еще какое-то время штурм продолжался, однако, успеха он так и не возымел, ибо страх, в душах халийских бойцов, разогревал их кровь, от чего они сражались столь яростно, сколь еще никогда не сражались.

Штурм провалился. Никаких гигантских требушетов, минотавров, стреляющих огнем палок или тому подобных фантазий генеральской мысли, естественно, в бою не использовалось. Царь же, оказался в плену и никогда еще не переживал генерал Ашфар так же сильно, как тогда.