Хроники новуса II

Глава 8

Всё совсем запуталось.

Всю ночь после разговора с братом Арносом и после побоев я провел без сна, сидел на полу, смотрел на краешек луны, что случайно забрел в крошечный оконный проем и думал. Думал, а для чего я здесь? Для чего я учу истинный язык, стираю руки до кровавых мозолей, бегаю до изнеможения? Просто жду своей смерти? Пока руки командора и Арноса доберутся до моей шкуры? И все, все вокруг знали об этом и тоже ждали, отошли в сторонку, чтобы их не забрызгало, и гадали, когда же этот простолюдин сдохнет.

То же самое, что и на Веселой площади. Десятки возбужденных лиц в ожидании первого удара плети. В ожидании первого крика. В ожидании первых капель крови.

Я не хотел, чтобы моя боль веселила людей. Больше никогда!

Глупо! Я не мог уйти из культа, потому что это предательство, и все новусы будут спущены по моим следам, как ловчие хорьки. Но командор может меня убить — и это не предательство. Разве это справедливо? Разве так должно быть? Культ не клялся мне в верности, но я — часть его, и командор, желая отомстить за собственную оплошность, шел против новуса, поклявшегося в верности.

Я как загнанная в угол крыса. Я в клетке, и ко мне вот-вот засунут собаку-убийцу. Да нет, она уже со мной в клетке и ждет лишь приказа, легкого посвиста, после чего разорвет мне горло. А что делают крысы, когда их загоняют в угол? Я криво усмехнулся. Ну да, новус против адептуса — это как крысеныш против опытной обученной псины. К тому же я не знал, как дотянуться до командора, а убивать брата Арноса — это как убить собаку: поможет лишь чуть, пока крысолов не зашвырнет в клетку следующую.

Вот же забавно. Когда Арнос умолчал про заветные слова, когда подал кубок с отравой — угроза от командора не казалась столь весомой, но стоило наставнику сказать всё в лицо и поколотить палкой, как до моего скудного умишки дошло, насколько плохи дела. Может, отчим был прав, говоря, что у мальчишек ум находится в заднице, и пока их хорошенько не избить, разума у них не прибавится.

Когда небо в оконце побелело, я даже подумал, чтоб остаться в келье. Чего пыжиться? Конец-то уже известен. Но всё равно пошёл. А что делать? Просто сидеть и ждать, когда командор улучит нужный момент?

Я приплелся в оружейную, чувствуя каждый вчерашний удар брата Арноса. Знатно он меня отдубасил! Синяки после новусов на мне теперь заживали за ночь, если вообще появлялись, видать, сила ядра понемногу начинала действовать, но против адептусов она пока помогала слабо.

Уже привычным движением я вытащил свою сбрую с мешочками, она висела отдельно от других, чтобы не спутать, ведь я бегал с бо́льшим весом, чем остальные. Ренар накинул на себя свою и подтянул ремни. Другие же стояли и ждали брата Арноса. Как всегда, они не желали и мгновения лишнего стоять с эдакой тяжестью.

Брат Арнос стремительно вошел в оружейную, глянул на нас.

— Снимайте сбрую, бегать больше не будем. Хотя погодите…

Мы с Ренаром застыли.

— С сего дня вы больше не будете бегать и упражняться с копьем. Магистр слишком высоко вас оценивает и полагает, что вы, несомненно, получили все нужные навыки для охоты на кровавых зверей, а потому отныне посвятите всё свое время фехтованию.

— Позволено ли нам узнать, какова причина для такой перемены? — вежливо, почти куртуазно спросил Ренар.

— Позволено, — буркнул брат Арнос. — Причина в том, что через три недели будет проходить турнир меж всеми культами Фалдории. Хотя Cultor вряд ли покажется.

— Я слышал об этих турнирах, — удивился Ренар, — но…

Фалдос перебил его:

— А я даже бывал на них! — и, заметив наши недоверчивые взгляды, добавил: — На трибуне, конечно.

— Но разве новусам первого года позволено в них участвовать? — продолжил Ренар. — Мы еще толком ничему не выучились, да и ядро до конца не усвоилось.

— В этом году турнир будет проходить на землях нашего культа. Если другие культы захотят сравнить своих новусов с нашими, владыка желает, чтобы вы не посрамили имя Revelatio и выступили достойно. Потому с сего дня вы будете привыкать к настоящим мечам, железным, только с затупленным краем. На турнире новусы сражаются именно таким оружием.

— А адептусы и сапиенсы? — вдруг пискнул Эдмер.

— Адептусы бьются боевым оружием, а у сапиенсов иные бои, для осознания коих у вас пока знаний маловато. Выбирайте те мечи, к коим привыкли, — махнул рукой на стойку с оружием.

Там были всякие: и длиннющие с массивной рукоятью, и короткие с закругленным концом, и такие, у которых лезвие у рукояти шириной в ладонь, а потом сужалось до острия иголки. Потяжелее, полегче, подлиннее, покороче. Я ничего не знал о мечах кроме того, что ими сражаются и ими убивают.

Новусы быстро расхватали оружие, а я стоял и думал.

— Бери третий слева. Для начала самое то, — шепнул кто-то позади меня.

Я оглянулся, а там Фалдос с равнодушным видом взвешивал выбранный меч.

Третий слева — довольно короткий меч с округлым концом, но явно увесистый, у основания его лезвие было толстенным. Сколько же железа на него ушло! Но я выбрал другой, тот, что больше походил на отчимов меч.

— Наденьте сбрую. Будете тренироваться прямо в ней. Пусть вы и не выучитесь фехтовать достойно, так хотя бы не выдохнетесь на поле боя в самом начале, — велел брат Арнос. — Основы вы уже знаете. Ваши отцы и старшие братья научили, как стоять, как двигаться, как махать мечом, чтобы не отрубить себе же ногу, потому отныне вы просто будете сражаться. Каждый день! Друг с другом! До той поры, пока меч не выпадет из вашей руки. Условия те же: в голову, шею и пах не бить. На турнирных бездоспешных боях правила такие же, но если кто-то рубанет по твоей голове, его, конечно, пожурят, а ты будешь валяться дохлым. Потому всегда помните, что такой удар может и случиться.

Меч чувствовался в руке совсем не так, как палка. Его вес приятно оттягивал руку и в то же время пугал, ведь у противника тоже не легкое дерево. Я всё никак не мог решить, как его лучше держать: поближе к лезвию или подальше, повернуть плашмя к телу или поперек. Куда деть левую руку? А вдруг я ненароком кого зашибу? Хорошо бы командора, но его тут нет.

— Кто выбрал одноручный меч, может взять щит!

Щит! Вот тоже морока. Щиты тут тоже разные — от больших деревянных, лишь по краю обитых железом, до стальных величиной в локоть. Раз уж отчим не оставил в схроне щита, то я взял то же, что и другие новусы.

— Встаньте по парам и начинайте бой.

Все новусы быстро выбрали себе противника. Прежде я оставался без пары, но после гибели одного из нас в подземелье появился напарник и для меня. Им оказался Фалдос! Оно и неудивительно, довольно лишь вспомнить, как он лихо орудовал палкой… С мечом он, поди, еще страшнее, потому никто не захотел встать против него.

Я выставил меч вперед, прикрылся щитом, понял, что ничего за ним не увижу, опустил к животу, оглянулся, увидел, что другие держат щит повыше, поднял… Фалдос вдруг расхохотался, глядючи на меня:

— Вот теперь видно, что ты из землеедов! Мнешься, как девка в брачную ночь.

Он подошел, схватил меня за левую руку и подправил щит, пнул по ноге, чтобы я выставил ее подальше, помотал перед глазами своим мечом, чтобы я увидел, как нужно его держать.

— Бей первым и гляди, как надобно отбивать. Бей сильно и куда вздумается: хоть по голове, хоть по ногам.

Новусы аж забыли, что сами должны сражаться. Никогда прежде Фалдос не был столь дружелюбным. В оружейной он обычно показывал собственную силу и умения, что отзывалось изрядной болью у его противников.

Впрочем, надолго терпения Фалдосу не хватило. Пусть я не умел фехтовать, зато силы у меня больше, мои удары тяжело падали на щит Фалдоса, хоть тот и пускал их вскользь. Его нрав возобладал над благими намерениями, и он сам начал рубить. Я с трудом стоял под его ударами, подставляя щит, кое-как успевал отпрыгивать и уклоняться. А потом… он выдохся. Фалдос в беге был не в числе лучших, и столь бешеная рубка быстро вымотала его.

И уже после этого он взялся за учение всерьез: показывал, как отбросить щит в сторону и успеть рубануть, как достать руку противника — «отрежь большой палец, и враг больше никогда не возьмет меч», как налетать со всего размаху и ронять воина — «лежачий — всё равно что свинья на заклании». Пожалуй, он переусердствовал, ибо я с обычными ударами пока не разобрался, а тут сразу столько всего… Но было любопытно!

— Убрать мечи, повесить щиты, снять сбрую! — раздался голос брата Арноса.

К этому времени все новусы выдохлись и уже не бились, а вяло помахивали мечами, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух. Бегать было намного легче, чем сражаться. Даже мне приходилось туго, хоть я привыкший к долгим тяжким трудам.

Обед, урок с братом адептусом, ужин, после — мыльня, чтобы не задохнуться в келье от собственного запаха.

Я уже хотел было подпереть дверь кельи на ночь, как она распахнулась, и ко мне ввалился Фалдос, держа в одной руке темную бутыль, а в другой — связку копченых свиных сосисок. На них даже белые потеки застывшего жира были. И хоть я ел нынче вволю, но их запах вмиг пробудил во мне голод.

— Что, псина, не ждал? — весело рявкнул Фалдос, окинул взглядом меня с лавкой в руках, потом посмотрел на вырубку в полу. — Хитро придумано! Теперь ясно, почему к тебе никак нельзя было пробиться. Ставь лавку и садись. Пить с тобой буду!

Я выглянул наружу — там всё было, как обычно: ходили старшие новусы, из келий доносились голоса, иногда пьяные, иногда заунывные, что читали книжицу на истинном.

— Один я, один! И бить не буду! Только если откажешься со мной выпить. А у тебя что, и кружек нет?

Прикрыв дверь кельи, я поставил лавку посередине, вокруг набросал одеял, чтоб было на чем сидеть. Фалдос поставил бутыль, оторвал сосиску и махнул ей, мол, садись.

— Тогда будем пить так. Как чернь! Ну, тебе не привыкать!

Я никогда не пил ничего из бутылки. Да, на службе у Угря мы порой отмечали особенно удачную добычу, но в тех тавернах наливали из бочек, и пахла та выпивка жженными сухарями или, в лучшем случае, забродившей опарой, а никак не прокисшими ягодами.

— Пробовал вино? Так попробуешь! Пей! Я свое уже хлебнул.

Пришлось взять бутыль. Я отпил немного и скривился: кисло и крепко, куда крепче того, к чему привык я.

— Ешь!

Откусил от сосиски. Вот это и впрямь вкусно! Даже похрустывающие жилки хорошо ложились на зуб.

— Поди, гадаешь, чего я пришел! А вот пришел! Потому что и выпить больше не с кем.

Почему? Разве Фалдос не из благородной семьи? Разве к нему не должны были подойти первому? Он лучший среди нас на мечах!

— Я же не дурак. По их мерзким мордам видно, что все они — слабаки и неудачники. Если ты силен, так неужто будешь ходить к слабым и подлизываться? Вот я прежде с таким, как ты, даже не заговорил бы. До культа я порол таких до смерти за один лишь косой взгляд. Один егерь как-то озлился на меня, вроде я его невесту обесчестил, хотел во время охоты подстрелить, но промахнулся, ранил моего любимого коня. Я два дня пешком выбирался из леса. Потом я устроил облаву на того егеря, нарочно не спешил, неделю его гонял, а как поймал, велел усадить на кол и прямо перед ним забил и его невесту, и мать с отцом, и всех его братьев-сестер. Чтоб никому и в голову не пришло на господина руку подымать.

Я сглотнул, отхлебнул еще вина и лишь потом спросил:

— А невесту его ты…?

— Может, я, может, и нет. Да и какая честь у девки-поломойки? Это ж не благородная госпожа. Да и те, знаешь, тоже… — Фалдос громко икнул, взял бутыль и вылил себе в глотку едва ли не половину.

— Так почему пришел ко мне? Если не хочешь пить со старшими, есть же братья! Не Ренар, так кто другой.

— Дерьмо они, а не братья! — рявкнул Фалдос. — Мелюзга без чести и храбрости. Те им головы заморочили, наобещали золотые горы, а чуть что — бросят и даже не вспомнят. Один Ренар свою выгоду получил — примазался к дяде. Хотя тоже дурак! Думает, что родная кровь чего-то стоит. Вот кто ближе — отец или дядя?

Я хотел было ответить, но Фалдос меня толком и не слушал.

— Отец! Любой скажет, что отец. А мой отец из-за шлюхи вышвырнул меня, родного сына, первенца, из дома! Сказал, либо я пойду в культ, либо он меня собственными руками придушит, чтобы не позорил его имя. А ведь он меня испугался! Если бы просто выкинул, так я бы собрал отряд и вернул бы свои земли, а из культа обратного пути нет. Только зря он думает, что в культе я всё позабуду. Вот уж нет! Стану адептусом или там сапиенсом, приеду и отомщу! Отомщу за всё!

Спустя несколько глотков вина Фалдос разошелся еще сильнее.

— А знаешь, почему старшие обходят меня стороной?

Я-то думал, что Фалдос отказался с ними иметь дело, а сейчас выходит, что это они не хотят его принимать.

— Говорят, я слишком стар. Мол, в таком возрасте дальше новуса я не зайду. Представляешь? Скоро ты станешь адептусом, а я буду тебе прислуживать. Каково? Хотя нет, не станешь. Тебя же этот… командор невзлюбил. Вот как ты так ухитрился со всеми повздорить? — он рассмеялся, допил остатки вина и продолжил: — Так я зачем пришел-то…

— Чтобы выпить, — сказал я.

— Это само собой. Но я пришел по делу. Предлагаю тебе союз! Знаешь, что такое союз?

Я кивнул.

— Во-о-от! Я учу тебя фехтовать, прикрываю тебе спину в бою: хоть на турнире, хоть на хребте, а ты взамен научишь меня, как стать адептусом. А если я всё равно не смогу, так поможешь отомстить отцу!

— Ты же слыхал про командора, — удивился я. — Для чего тебе такой союзник, который в любой день может помереть?

— Помрешь ты или нет — еще неизвестно! — взгляд Фалдоса вдруг протрезвел. — К тому же ваша вражда мне лишь на руку. Рано или поздно ты захочешь удрать из культа, и вот тогда мы навестим моего папашу.