Хроники новуса II

Глава 28

Завтра… завтра нам дадут новое ядро.

Я снова потянулся через плечо к зудящей спине и снова одернул себя. Не трогать. Не чесать. Не думать, что под кожей сидит мерзкая извивающаяся тварь с рогами.

Теперь понятно, почему брат Арнос, когда рассказывал про алхимиков Revelatio, не упомянул, чем именно занимается брат Норик. Про Гримара-зельевара сказал, про Хельдиса-кузнеца сказал, а про Норика не сказал. Просто, мол, хороший алхимик.

Не о том, не о том думаю! Я много трудился ради этого дня, выматывал себя до последнего, но до сих пор не знал, успел впитать третье ядро или нет. Потому я не пошел в кельи или в мыльню, как другие новусы, а отправился прямиком к брату Гримару.

Тот сегодня был не в духе: долго не выходил из своей мастерской, гремел склянками и злобно бурчал что-то себе под нос.

— Ну, чего тебе? — недовольно проскрипел он, вытирая мокрые руки о рушник, перекинутый через плечо.

— Брат Гримар, будь так добр, глянь, осталось ли что-то от твоего ядра? Завтра нам дадут новое, а потом мы уйдем на хребет.

— Хребет, хребет… Всю душу мне измотали с этим хребтом. Прошлый отряд еще не вернулся, откуда ж мне взять столько трав и ядер? Сто зелий лечения вынь да положь! А где ученики? Где помощники? Всяк, едва став адептусом, мнит себя великим мечником или будущим сапиенсом. Новые рецепты придумай! А как их придумать, если со всеми делами самому надобно возиться? Травы обработай, руды растолки, полусгнившие внутренности пропитай и сохрани, ко всякому походу зелья приготовь… Где уж тут заняться новыми рецептами! И еще всех подраненных мне тащат, как будто я один во всем Revelatio. Так чего там у тебя?

Я почти пожалел, что пришел сюда, но как бы ни устал брат Гримар, отступать не стал:

— Глянь, успел ли я усвоить ядро.

— Руку давай, — проворчал старик.

Он взял меня за запястье, прислушался к чему-то неведомому и сказал:

— Ешь новое ядро, ничего с тобой не сделается. Чуток осталось после предыдущего, но оно не помешает. Может, сумеешь почувствовать спиритус побыстрее.

Гримар отпустил мою руку, повернулся было, чтобы вернуться в мастерскую, но остановился и внезапно спросил:

— Какое это будет ядро по счету?

— Четвертое. Первое — отчимово, второе — в культе после Дня Пробуждения, третье — твое, и вот завтра будет четвертое.

— Невероятно! Новус-первогодка, еще на хребте не побывал, а уже четвертое ядро. Такого даже в старые времена в Revelatio не случалось. Так уж и быть, подарю тебе кое-чего, а то после отъезда брата Арноса ты один приходишь ко мне без дела и требований.

Он скрылся ненадолго в мастерской, а когда вышел, сунул мне в руки несколько бутыльков:

— Держи и никому не показывай. Sanatio — для ран, с ним ты уже знаком, Detoxica — против отравлений, новусы вечно всякую дрянь в рот тащат, пригодится. И Vigor — для бодрости. Если вдруг устанешь, выбьешься из сил, а отдохнуть никак нельзя, глотни Vigor и враз посвежеешь, будто после хорошего сна. Запомни: нельзя долго восполнять силы одним лишь зельем, рано или поздно придется поесть и выспаться. И не оставляй пустые бутыльки на видном месте, припрячь, иначе мне будет несладко.

Я держал эти маленькие стеклянные пузыри и не знал, что сказать. Я приходил к брату Гримару не по доброте и не из желания поддержать старика, а чтобы побольше вызнать об алхимии и зельях.

— Почему, брат Гримар?

Он раздраженно дернул плечом:

— Почему? Вот захотелось мне. Напоминаешь брата Арноса, такой же непоседливый, старательный, любезный, не как чванливые юнцы, кичащиеся своей гнилой кровью.

Я от всей души поблагодарил брата Гримара, отнес бутыльки в келью, спрятал их в схроне и отправился прямиком в либрокондиум. Почему-то я не встречал там трудов о букашках, которых можно засовывать в человеческую плоть.

— Брат Илдрос! — окликнул я старика, зная, что тот может долго не замечать гостя. — Брат Илдрос?

Свеча в фонаре почти догорела, фитиль еле-еле теплился в восковой лужице, сам почтенный кустос положил голову на раскрытую книгу и мирно дремал. Или нет? Я подошел к столу, коснулся его пятнистой морщинистой руки — теплая, наверное, пока не помер — запалил от огарка принесенную свечу, убрал восковые наплывы в фонаре, поставил туда новую и лишь после этого похлопал по плечу старика.

— А? Что? — встревожился он.

Я успокоил брата Илдроса и спросил его о букашках брата Норика.

— Нет, тут таких книг нет. Как говоришь? Брат Норик? Не знаю такого, — озадаченно покачал головой старик. — Поди, из молодых.

Ну, Норику от силы лет сорок, так что для Илдроса он и впрямь молодой.

— Червей в себя пихать — вот же пакость. Нет, если он что и писал, то сюда не приносил. Да никто из алхимиков своими открытиями не делится, разве что ученикам что-то говорит. Все, все трясутся над своими тайнами, берегут, забывая, что к древу Сфирры уйдет одна лишь душа без злата-серебра, без добра нажитого.

Старик разворчался сегодня пуще прежнего.

— А ведь если бы всякий отдавал свои записи в либрокондиум, память бы о нем держалась веками. Стоящий труд бы переписывали каждые десять лет, чтобы сохранить его. И культу с того польза была бы.

— Брат Илдрос, я через три дня уезжаю на хребет, — сказал я, улучив момент.

Он опешил:

— Как? Разве ж уже осень? Только-только лето началось…

— Осень. Я уже полгода в Revelatio, — усмехнулся я.

Мне казалось, что со Дня пробуждения прошло несколько лет, а не месяцев: так много всего случилось, я столько пережил.

— Полгода, — протянул старик, — совсем недавно была зима, и вот скоро уже опять. Порой кажется, что зима становится все дольше, а лето проходит за один миг.

И замолчал. Я постоял немного, подождал, а потом кашлянул и сказал:

— Я пойду, брат Илдрос. Хотел с тобой попрощаться.

Кустос вздрогнул, будто я его снова разбудил:

— Ты вот что, Лиор, зайди сюда завтра.

— Завтра не смогу. Завтра нам дадут ядро.

— Тогда послезавтра. Словом, до отбытия на хребет! Обязательно зайди!

Я пообещал.

Наутро брат Йорван выстроил нас вдоль стены и каждому сунул в руку по ядру. Как я ни приглядывался, не сумел усмотреть ничего подозрительного: Йорван был, как всегда, шумлив, говорлив и бодр, ядра совал не глядя, доставал из одного и того же короба, а напоследок пожелал веселого дня и ушел, даже не стал проверять, съедим мы их или нет. Оно и понятно, мы все уже опытные, первое ядро пережили, значит, и второе переживем, а если кто побоится съесть, тот сам себе хуже сделает. У остальных-то сила первого ядра либо впиталась в тело, либо рассеялась, коли плохо старались, а значит, при ранении на хребте зелью неоткуда будет брать целебную мощь.

Все новусы сразу разошлись по своим кельям и закрыли двери, чтоб никто не помешал. Я тоже вернулся к себе, подпер дверь и уставился на ядро. Йорван из благородных, стал бы он слушать какого-то командора? А если бы кто-то попытался подсунуть ему отраву для меня, то как убедиться, что отравленное ядро попадет именно в мои руки? Йорван совал ядра не глядя. Судя по всему, командору и так немало досталось от магистра за смерть Лукара на турнире.

Я покрутил ядро меж пальцев. Может, взять то, что дал брат Арнос? Но его отравить было б легче — оно всего одно и давалось в мои руки.

Чуть посомневавшись, я проглотил Йорваново ядро, сел в позу, к которой привык в молитвенной комнате, и начал медленно проговаривать отчимовы слова. На сей раз боли не было вовсе. Я почувствовал, будто в моем животе распух огромный шар, наполненный теплой водой. Он все рос и рос, распирая кишки, а потом лопнул, и теплые волны разошлись по всему моему телу, до самых кончиков пальцев и до краешка ушей. Я погрузился в это приятное ощущение с головой, не вспоминая о спиритусе или чем-то еще. Только verbum и тепло…

Опомнился я к вечеру, когда заурчал живот. Медленно поднялся, потянул затекшее тело и побрел к трапезной, время как раз было подходящим, но за столом я оказался в одиночестве. Слуга, завидев меня, споро приволок и похлебку, и хлеб, и остальное, а вот другие новусы не вышли из келий. Впрочем, мне после второго ядра тоже было не очень хорошо, и боль еще крутила немного.

Удивительно, что меня не поймали на лжи в первые же дни в культе. Я ведь совсем не знал, как надобно себя вести. Если бы брат Арнос не был ко мне столь снисходителен, меня бы точно отдали брату Граксу сразу же после Дня пробуждения.

Собратья повыползали наружу только на другой день.

— Слабое какое-то ядро попалось, — громогласно объявил Фалдос. — Едва-едва скрутило, verbum почти не понадобились.

— Дядя говорил, что с каждым следующим ядром будет всё легче, — пояснил серьезно Ренар.

— Так мы verbum только ради первого раза заучивали?

— Они же годны и для других случаев. К примеру, если ранен и не можешь залечить сразу, verbum помогут переждать боль.

— Ха, я и без всякого вербума стерплю любую боль.

— Ты, может, и стерпишь, — спокойно ответил Ренар, — но сумеют ли остальные?

Фалдос самодовольно окинул нас взглядом и хмыкнул:

— Эти-то заморыши?

Мы привычно спустились в оружейную, но там нас никто не ждал. Брат Йорван не пришел к обычному времени.

— Может, уроки отменились из-за похода? — предположил Ренар.

— Ну, тогда я сам проверю, что поменялось после второго ядра, — ответил Фалдос и пошел к камням на цепях.

Остальные новусы тоже решили испытать себя. Я же постоял, развернулся и пошел к либрокондиуму. Неизвестно, когда еще у нас будет свободное время. Вдруг заставят перед походом делать чего? Правда, неясно, будет ли там брат Илдрос, так рано я никогда к нему не приходил. Может, он любит спать до полудня?

Старик был на месте. Как и в прошлый раз, он спал, положив голову на книгу, только книга в этот сегодня отличалась: обычно Илдрос дремал над «Хрониками земель Фалдорийских, сиречь о королях, битвах и культах», трудом объемным, скучным и выдающихся размеров, а сейчас из-под лысоватой острой макушки листы едва можно было разглядеть.

— Брат Илдрос! — позвал я. — Брат Илдрос?

Он не просыпался. Тогда я коснулся его руки и остолбенел — холодная! Дернул за плечо — мертв. И как теперь быть? Куда бежать? Уйти и притвориться, что меня тут не было? Ну уж нет, больше я врать не стану. Илдрос явно же помер от старости. Сто пятьдесят лет! Куда уж больше?

Жаль старика. Он хорошо ко мне относился, хоть и растрепал магистру о моих ядрах почем зря. И жаль, что не узнаю теперь, для чего он меня звал. Надо сказать кому-нибудь, негоже, чтобы почтенный кустос так и лежал в либрокондиуме. Без меня когда бы его отыскали…

Я совсем уж собрался выходить, но вернулся к столу и осторожно вытянул книгу из-под головы мертвеца. Любопытно же, что это за новая книга? Стоило мне ее взять, как изнутри вылетел лист. Я поднял его, увидел первое слово и впился в строки глазами. На самом верху листа было написано мое имя!

' Лиору. По долгому размышлению вослед нашей недавней беседе узрел я, сколь лицемерен суд мой над иными, коли сам повинен в том же. Истинно, лелеял я мечту — сотворить труд великий, коий бы прославил имя мое в веках, дабы переписывали его каждое десятилетие и читали в кельях. Но вот, я всего лишь старец бесплодный, не одаренный ни мудростью, ни даром проникновения в тайны мироздания, ни искусством зелейным, только долголетием и отмечен. Да и культ Revelatio, коему служил, почти истер память о Илдросе, яко ветер след на песке.

Посему вручаю тебе, новусу-первогодк е , сии скромные записи. Нет в них тайн, неведомых магистру или иному custos, но для тебя, отрока, вступающего на стезю познания, могут они стать путеводным светом во тьме.

И еще одно терзает сердце мое в сии последние дни: что станется с тобою? Оставят ли тебя в покое, или продолжат терзать подозрениями, яко волки агнца? Как бы ни сложился путь твой, да послужат тебе слова мои подспорьем и утешением.

Да хранят тебя силы, коим служим.

Брат Илдрос, в лето от основания культа 672-е, накануне осеннего равноденствия'.

Буквы перед глазами на миг поплыли. Я утер глаза, прошептал: «Да будет древо Сфирры к тебе благосклонно», засунул книгу себе за пазуху и поспешил сообщить о смерти брата Идроса.