Хроники новуса II

Глава 20

Всё еще чувствуя крепкую хватку Гракса на своей одежде, я поспешил выложить всю правду. Я рассказал и об отчиме, и о его схроне, и о том, как я самонадеянно проглотил то ядро, надеясь стать новусом.

— Как ты понял, что в тайнике то самое ядро? — спросил магистр. — Неужто нынче и чернь ведает о ядрах?

— Я не знал! Не знал! Но мой отчим же убил кровавого волка! А староста послал за подмогой. Они приехали, при всем честном народе выковыряли ядро из головы волка и уехали. А я уж потом со слов старосты узнал, что это нужно съесть, чтоб стать новусом.

— Когда это было?

— Как раз в середине лета, перед страдой.

Магистр задумался, махнул рукой. Гракс, не отпуская меня, открыл дверь и крикнул:

— Войди!

В проеме показался тот же самый слуга, который меня сюда привел.

— Отыщи новусов, которые год назад ездили в деревню близ Сентимора за кровавым зверем. Сгодится любой из них, но лучше приведи старшего.

Слуга коротко поклонился и исчез. Гракс с грохотом захлопнул дверь.

— А слова тебе тоже староста сказал?

— Нет. Отчим перед смертью.

— И что это были за слова? — магистр аж подался вперед.

Я заколебался было, но Гракс привел меня в разум, легонько тряханув за шиворот.

— Море камней и льда, — начал я и едва не прикусил язык от затрещины.

— Владыка велел говорить слова, — буркнул Гракс.

— Verbum, — дополнительно пояснил один из тех двоих, что сидели возле магистра.

— Я и говорю! Море камней и льда, пылает в огне вода, — затараторил я, чтобы меня не перебили, — ветер из пепла и стали стирает жизнь навсегда.

— Что это за чушь? Ты смеешься над магистром?

— Нет! Отчим это и сказал!

— Гракс, побеседуй с ним, — махнул рукой магистр.

Меня вмиг выволокли оттуда и зашвырнули в другую комнату. Я с ужасом огляделся, но не увидал там ничего страшного: ни ножей, ни крюков, ни цепей. Там вообще ничего не было, только стены и пара свечных фонарей на них.

Я вжался в угол. Гракс же встал напротив, потер ладони и спокойно сказал:

— Знаешь, чем отличаются адепты, мудрецы и защитники? Адепты чувствуют дух в себе и в других, умеют передвигать его внутри своего тела. Защитники выплескивают дух наружу и лепят из него, как из глины, всё, что вздумается. А мудрецы могут вливать дух в что-то вовне, но лишь в телесное, в то, что можно пощупать. Кто-то вливает его в отвары, создавая зелья, кто-то — в металлы, а я обычно делаю это с людьми. Такими, как ты.

Я с непривычки не сразу понял, что защитники — это custodes, а мудрецы — это sapiens. Потом осознал, что Гракс не новус и даже не адептус, а целый сапиенс. А потом он коснулся моей руки, и я заорал.

Острые крючья впились в мою плоть, кромсая ее, будто бумагу. Я чувствовал, как железо входит под кожу, а затем резко вырывается наружу с клочьями мяса, оставляя после себя лохматые кровавые раны.

Боль прекратилась. Я вновь задышал, задышал мелко и часто, содрогаясь от пережитого ужаса, и боялся взглянуть на израненную руку, боялся увидеть измочаленную плоть, сквозь которую проглядывают кости. И в то же время хотел туда посмотреть. А вдруг всё не так плохо? Смогу ли я вновь сжать пальцы? Смогу ли взять меч?

Гракс решил сомнения просто: силой повернул мое лицо к этой руке. Я зажмурился, но всё же успел кое-что увидеть. Как это может быть? Открыл один глаз, потом второй — рука была невредима. Я даже ощупал ее: ровная кожа, упругое мясо, целые кости.

— В следующий раз я коснусь твоей груди. Или живота. Или горла, — Гракс небрежно ударял пальцем по называемым местам, и всякий раз я закрывал глаза, ожидая боли. — Тело не покалечится, но твоя душа может обмануться и покинуть его прежде времени. Еще раз — какие слова дал тебе отчим?

— Клянусь! Эти слова он мне и сказал перед смертью! Море камней и льда…

Бац! Еще одна оплеуха, от которой меня мотнуло так, что я чуть не свернул шею.

— Это ярмарочные стихи, а не слова. Мог бы и получше придумать!

— Клянусь древом Сфирры! — взмолился я. — Могилой матери! Собственной душой! Пусть зачахнет дерево на моей могиле, если я вру!

— Эти слова ты и говорил, когда съел первое ядро?

— Да! Только эти! И потом тоже, в культе!

Он явно удивился:

— Здесь, в культе? Почему? Разве тебе не сказали правильные слова?

Я чуток замялся, но едва Гракс шевельнул рукой, как поспешил ему ответить:

— Не сказали. Я семь дней просидел попусту, потом мне дали ядро и сказали, что командор велел мне не говорить вербум. Если бы не отчим, я бы тогда и помер! Но и потом… я тоже говорил только их. Вербум Revelatio очень трудны и плохо ложатся на язык.

— Потом — это когда?

— Ну, на испытании тоже.

Гракс помолчал, потом спросил:

— Было ли тебе дурно после первого ядра?

— Очень! Я два дня и две ночи пролежал пластом! Было больно, больнее, чем сейчас, ну, с рукой. Если бы не слова, я бы там и помер! Клянусь, брат Гракс, — еще затрещина, — … господин, я тогда и не слыхивал об истинном языке, ни единого словечка не знал. Я и про культ услышал впервые потом, уже когда ушел в Сентимор. Мне крысолов о нем поведал.

— Выходит, отчим сказал тебе эти нелепые слова, оставил ядро, а потом ты еще и культовую печать заполучил. Не много ли случайностей?

— Я… я не виноват. Я не знал, что так нельзя. Я бы никогда…

Гракс отошел от меня, и я немного выдохнул. Приподнял ту самую руку и увидел, что она дрожит.

— Что еще было в тайнике?

— Деньги. Кошель с чернушками и бле… с медными монетами и с серебряными. Еще меч и книга.

— Что за меч? Что за книга?

— Я не знаю.

Брат Гракс вмиг очутился надо мной, и его пальцы едва не коснулись моего лба. Если бы я мог, я бы вдавил свою голову в камень, чтобы избежать его прикосновения.

— Правда, не знаю. Просто меч. Железный, длинный, блестящий, с рукоятью. Тяжелый. До ядра я едва мог его поднять.

— А книга?

— Обычная. Из бумаги. С буквами. Я тогда не ведал грамоты, даже не знаю, каким языком она написана — истинным или фалдорийским.

— И где она?

— Я… я перепрятал. Закопал в лесу. Могу показать!

Сейчас я бы отдал Граксу всё, лишь бы он оставил меня в покое: и меч, и книгу, и все монеты до единой.

— Повтори те слова!

Я сразу же повторил. Гракс медленно проговорил их вслед за мной, словно пробуя их на вкус, потом покачал головой. Он мне не поверил! Слезы потекли сами собой, но я боялся их утереть, чтоб ненароком не разозлить палача, боялся отвести взгляд от Гракса хоть на миг, чтобы он не подумал, что я вру.

— Клянусь, — заскулил я, — это правда. Что мне сделать, чтобы доказать, что я не лгу?

Гракс усмехнулся:

— Посмотрим. Вставай! Пока я тебе поверю.

— Хвала древу Сфирры! Благодарю!

Я поспешил подняться на ноги, всё еще вжимаясь в стену. Мне казалось, что если я отойду от нее, Гракс снова дотронется до меня, и боль вернется снова. Только сейчас я вспомнил, что отчимовы слова могли бы спасти меня от этого ужаса.

Мы вернулись в комнату к магистру. Едва мы зашли, как в дверь постучали. После дозволения в проеме показался незнакомый мужчина и бодро сказал:

— Новус Сальтек пришел по зову владыки! — и поклонился.

Хоть лицо его мне было незнакомо, но голос я узнал. Это и впрямь был тот старший, что приезжал к нам в деревню, только он был в шлеме, из-под которого виднелся лишь нос, похожий видом на соколиный. Я уставился на его спину, чтобы ненароком не взглянуть на человеческие головы, что всё еще лежали на столе.

Магистр махнул рукой, Гракс отпихнул меня к стене, закрыл дверь и спросил:

— Это ты год назад ездил в деревню близ Сентимора?

Сальтек почесал бровь и кивнул:

— Было такое. Там кровавый волк объявился. Мы его быстренько убили, привезли ядро и отдали в культ, как полагается.

Гракс посмотрел на меня, я молча кивнул, мол, да, узнаю его.

— Сами убили? — уточнил он.

— Само собой. Не лапотники же эти!

Дальше я не сразу понял, что произошло. Просто этот Сальтек вдруг отлетел к стене и треснулся об нее спиной, будто кто-то сильно ударил его в живот, хотя никто к нему даже близко не подходил. Магистр встал и гневно прорычал:

— Новусы совсем стыд потеряли! Лгут в глаза мне, магистру культа! Видимо, я был слишком добр к вам! Надо вернуться старые обычаи и пороть всех новусов до кровавой горячки!

— Только прикажите, владыка! — спокойно сказал брат Гракс.

Это же спиритус! Как у брата Илдроса из либрокондиума! Оказывается, им можно не только душить и книги таскать, но и бить. Как там говорил Гракс? Кустодесы могут слепить из спиритуса все, что им вздумается.

Когда Сальтек смог вдохнуть, то опустился на колено и смиренно склонил голову:

— Мне нет прощенья, владыка! Желание показать свою доблесть перед высокочтимым магистром культа сбило меня с истинного пути.

— Говори! — бросил магистр и сел обратно.

— Когда мы приехали в ту деревню, кровавый волк был уже мертв. Нам сказали, что его убил пастух. Мы поначалу не поверили, подумали, что крестьяне спутали кровавого зверя с обычным волком, такое уже не раз было, но нам принесли его отрубленную голову. Я вынул ядро, и мы уехали. Вот и вся истина!

— И ты не подумал увидать того пастуха? Даже новус один на один не отважится сразиться с кровавым зверем!

— Подумал, но мне сказали, что он помер из-за ран. А что можно узнать у мертвеца?

Гракс негромко заметил:

— Ты удивишься, когда узнаешь, насколько болтливы мертвые.

Магистр выплюнул:

— Пошел вон! В наказание отправишься на хребет с ближайшим отрядом!

Сальтек поклонился еще ниже:

— Да, владыка! Благодарю, владыка!

Когда новус убрался прочь, магистр посмотрел на Гракса и меня.

— Что скажешь? Лжет мальчишка?

Гракс покачал головой:

— Похоже, что не лжёт. Он и впрямь думает, что это были слова!

— Verbum, — поправил его магистр. — Значит, его первое ядро…

— Скорее всего, оно не с нашего кладбища, но с позволения магистра я бы хотел побольше разузнать об отчиме мальчишки. Может, он связан с каким-то другим культом или вовсе с дикими. Для того прошу разрешить мне взять мальчишку с собой!

Нет! Только не это! Правда, вслух я этого не сказал, а лишь подумал. Ехать с этим чудовищем в человеческом обличии… Пусть лучше мне дадут еще пятьдесят плетей в наказание за ложь!

— А кто будет искать тех, кто продал ядро этому… как его…

— Угрю. С тех пор прошло уже несколько месяцев, задержка в три-четыре дня хуже не сделает.

Магистр согласно кивнул:

— Дозволяю. Слишком много ядер ходит вокруг, слишком много людей знают о том, что не следует.

— Как поступить с мальчишкой после? — вдруг спросил Гракс, и я насторожился. — Вернуть в культ или похоронить возле отчима?

Взгляд владыки уперся в меня, и я забыл, как дышать, в горле сразу пересохло и что-то сжалось. Я хотел взмолиться о пощаде, но даже не мог раскрыть рта.

— Решай сам, — проговорил магистр. — С одной стороны, он вроде бы не связан с осквернителями могил и иными культами, с другой — слишком много лгал. Командор жаждет его смерти, но Илдрос и Гримар за него просили.

— Благодарю, владыка. Прошу дозволения покинуть вас!

— Иди!

Гракс коротко поклонился, повернулся ко мне и глазами указал на дверь. Я тоже поклонился магистру и, не чуя под собой ног, вышел из комнаты, дальше следовал по пятам за этим сапиенсом, боясь разозлить его непослушанием или отставанием. Он поднялся из подземелья, затем повернул к левому крылу, прошел мимо десятков комнат, затем достал ключ, открыл очередную дверь и велел мне зайти.

Это была вроде как келья, где явно жил один человек, скорее всего, сам Гракс, и она весьма напоминала мою, разве что сильно просторнее. А так там не было ни ковров, ни изящных подсвечников, ни резных комодов, только простая скамья с ворохом одеял, стол со стулом, в углу самый обычный сундук, какой можно увидеть даже в крестьянских домах.

Гракс сел за стол, зажег свечу, которую попросту прилепил к доске, чтоб не падала, взял тонкую книжицу, перо с чернилами и велел мне рассказать все заново, начиная с того дня, как погиб отчим, и вплоть до прихода в культ. Сказал, чтоб я назвал каждого человека, с кем говорил.

У меня мелькнула мысль, что после этого я ему вовсе не надобен стану, но перечить не осмелился и начал говорить.