Хозяева океана

Глава 6 Бланка

Догнать шхуну оказалось не так-то просто. «Незевай» требовал срочного ремонта. К счастью течи они не обнаружили, форпик был сух, а спущенный на беседке Сарапул не нашёл в носу никаких пробоин. Но проблем всё равно хватало. В и без того истерзанном гроте теперь зияла дыра, одна пара грот-вант болталась над палубой, словно щупальца гигантского кальмара, о каких рассказывали бывалые моряки. Две дыры, как глаза чудовища, светились в стакселе, а подбитая фок-мачта грозила рухнуть при первом же сильном порыве ветра.

Поврежденная мачта и отсутствие нескольких вант не позволяли увеличить парусность (например, отдать рифы на фоке или поднять второй кливер), поэтому «Незевай» отставал. Бриг, возможно подозревая хитрость, не спешил тоже.

Прежде чем начать ремонт команда убрала палубу от остатков баррикады и следов боя — обломков, разбросанной тут и там солонины и разлитого бурого рассола. Затем поужинали кашей с мясом, открыв стеклянную консерву (на жестяную у Мити не хватило средств). И только потом приступили к ремонту, не забывая посматривать на ушедшую вперёд шхуну и идущий к западу от них бриг.

Начали с мачты. От неё отбило здоровенную щепку трех футов длинны и в полтора-два дюйма толщины. Митя, Барахсанов и Пулька по очереди изучили скол пальцами и потом свайкой. Трещины в месте удара, однако, не обнаружили, что сильно облегчило дело. Пулька подравнял выбоину плоским скобелем, выстрогал из запасного древа накладную дощечку, которая аккуратно ложилась на выбоину. Густо намазав обе поверхности варом, он прикрепил дощечку к мачте, а потом туго обвязал чем-то вроде вулинга. Его он тоже обмазал пахнущей скипидаром смесью. Это походило на то, как в госпитале накладывали шину на перелом, перед тем, как замуровать руку или ногу гипсом.

Единственная проблема заключалась в том, что фок теперь не убирался полностью — усы гафеля не могли пройти вулинг, утолщение просто не пропускало ни его, ни латунные кольца — сегарсы, удерживающие переднюю шкаторину, а значит пятке гафеля предстояло висеть на высоте около трёх футов. Митя решил, что беда не велика, как-нибудь сойдёт, а если уж приспичит, то бейфут можно развязать или перебросить вручную. В любом случае новую мачту им своими силами не поставить, даже если на островах найдётся подходящее дерево. Менять мачту малой командой без портовых кранов — то ещё удовольствие.

Они перешли ко второй важнейшей задаче — заведению вант. Толстого каната достаточной длинны среди запасов «Незевая» не осталось. Последний крупный кусок ушел на новый форштаг ещё на Оаху. Зато леерного троса, который был втрое тоньше нужного, имелась целая бухта. Ладить из него ванты было бы слишком большой наглостью, которую море не простит, разве что свить в более толстый трос. Митя поделился этой идеей с командой.

— Эдак мы провозимся до утра, — заметил Барахсанов. — Уже темнеет, если ты не заметил.

— Без вант мы все паруса не поставим, — возразил Митя. — А если не поставим, то и нашего беглеца не догоним.

— Что если использовать фордуны? — предложил Барахсанов. — Те, что сняли на Нука-Хива.

— А как же стеньга?

— А что стеньга? У нас грот всё равно зарифлен. И до ремонта мы его не поднимем. Если хочешь, можем прикрепить стеньгу прямо к мачте вместе с топселем.

— Не не хочу. Это будет выглядеть отвратительно. Но фордуны доставай.

— Вот и чудно.

Барахсанов полез в трюм за снастями. Между тем стемнело так, что они больше не видели ни брига, ни шхуны. Не было видно и Галапагос.

Уже в темноте команда завела новые ванты, но шкипер не спешил отпускать людей, хотя многие их них были на ногах с восьми утра.

— Давайте понемногу нагрузим мачту, — сказал Митя. — Посмотрим, как она себя поведет? Если сломается, то лучше прямо сейчас. Пока нас не видят. А если выдержит, мы за ночь нагоним шхуну и оторвемся от брига.

В его словах имелся резон и команда подчинилась, ответив всего лишь парой ругательств.

Сперва на фоке отдали все рифы. Парус быстро, с хлопком, забрал ветер, но мачта выдержала. Затем осторожно подняли второй кливер, сперва не выбирая полностью шкоты. Пулька стоял под фок-мачтой, положив ладонь на вулинг. Потом прислонил ухо, пытаясь видимо уловить среди привычного скрипа звуки рвущихся древесных волокон.

— Выдержит, — заверил он.

Несколько минут боя, даже не боя а короткой перестрелки, а с последствиями за остаток дня не управились. Мелкий ремонт, как то разбитый фальшборт и дырявые паруса, команда оставила на утро. Лишь Барахсанов, собираясь уходить, поинтересовался:

— Раз уж мы все равно использовали фордуны, то может быть пустим на латки топсель?

— Вот доберемся до островов, тогда и поговорим.

Из-за стычки и долгого ремонта всё вахтенное расписание пошло прахом. Команда вымоталась и Митя заступая на ночную вахту, оставил при себе только Сарапула.

Когда рассвело брига на горизонте не оказалось. то ли отстал, то ли прекратил преследование. Зато к шхуне «Незевай» оказался совсем близко. Так близко, что они смогли прочесть название на транце: «Blanca».

Такого имени никто из них припомнить не мог. Да и не писали у них названия латинскими буквами. Барахсанов, который знал куда больше прочих о торговом флоте Виктории, тоже покачал головой.

— Нет у нас такой шхуны.

— Но она нашей постройки, — заметил Митя.

— Определенно, — не стал спорить Барахсанов. — Но мало ли кому их продавали? На Филиппины, в Кантон, на Камчатку, пиратам в Тайваньский пролив, во Вьетнам.

— Э, нет, — возразил Митя. — У неё перекрывающий стаксель, какой ставят только наши мореходы.

— Как скажешь, шкип.

Митино заключение было не бесспорным. Парус есть парус. Его могли продать вместе с шхуной, а могли сладить свой из подражания или ради маскировки. Последняя версия ему не понравилась. Кто может выдавать себя за моряков Виктории? И главное — с какой целью?

Но гадать не имело смысла. Шхуны понемногу сближались и разгадка приближалась вместе с «Бланкой». Приближалась, пока на «Бланке» неожиданно не подняли грота-топсель, а человек в шляпе, что возился с фалами, появился у гакаборта и помахал спасителям рукой.

— Что за чёрт! — воскликнул Барахсанов.

Расстояние ещё некоторое время сокращалось, а потом начало расти. Человек в шляпе ненадолго ушел и вернулся на корму с медным рупором. Он что-то прокричал в него, но слова унесло ветром.

Митя ответить не мог. Его точно такой же красивый медный рупор стащил младший брат, когда единственный раз сходил матросом на «Незевае». Брат посчитал, что ему медь нужнее и приспособил конус на самодельный дистиллятор. А у Мити не хватило тогда денег чтобы купить другой.

Морская сигнализация ещё только входила в обиход торговых шхун, а Митя не смог приобрести книгу и комплект флажков по той же причине, что и рупор. Так что вести переговоры на расстоянии они не могли.

— Кажется я его знаю, — сказал Барахсанов, опуская зрительную трубу.

— Знаешь?

— Ну то есть, тут далековато, конечно, и он шляпу надвинул, но похож он на Монтеро.

— На Кристиана?

— Ну разумеется. Старик Шарль вряд ли надолго высовывает нос из особняка.

— Но ведь Кристиан не моряк.

— То-то и оно, Чеснишин. То-то и оно.

— Кристиан мог купить себе шхуну и назвать в честь какой-нибудь французской бабы, — предположил Малыш Тек. — Я к тому, что название у неё латинскими буквами.

— Да он с Острова почти не выбирался, — возразил Митя. — Где он нашел француженку?

— Вот сейчас он довольно далеко от Острова, — не унимался Малыш. — Мог и на испанку позариться. Разницы-то между ними почти никакой.

— Мы должны разузнать, что случилось.

Он мог бы и не произносить это вслух. И так было понятно, что должны.

— Подмени меня, — сказал Митя помощнику. — Мне нужно вздремнуть хотя бы пару часов.

Он проспал целых четыре часа. Когда его разбудили, «Бланка» уже приближалась к одному из островов прямо по курсу. Подробных описаний архипелага на «Незевае» не нашлось, а потому различать острова между собой они не могли. Названий у них тоже имелось много. Англичане со времен Дрейка называли их по-своему, а испанцы по-своему. В комплекте карт, приобретенных Митей на распродаже, имелось целых две с изображением Галапагос, но обе не отличались подробностями. Это были географические карты, а не лоции с ориентирами и пеленгами.

— Мы недавно прошли небольшой остров по правому борту, — сообщил Барахсанов, когда Митя попытался сверить карту с береговой чертой и определить положение.

— Если так, то перед нами или Исабела, или Санта-Крус. Хотя наверняка сказать не могу.

Экипаж «Бланки» решил не искать подходящую гавань, а направился к ближайшему заливу. На их счастье это оказалась довольно обширная бухта. Прибрежные воды усеивали рифы, но к южной части бухты имелся удобный подход. Однако дальше команда «Бланки» поступила не слишком разумно. Вместо того, чтобы держаться западного берега, где было бы удобно бросить якорь, они повернули на мелководье к восточному.

Не сбавляя ход, «Бланка» наскочила мель или на риф, затем увязла носом в прибрежном песке. До пляжа оставалось каких-то десять саженей. При такой глубине (фута четыре, не больше) команда и пассажиры могли легко добраться до суши. Если спуститься в воду с бушприта, то будет по грудь, а то и по пояс. Однако двое моряков спустили ялик и перегнали его к правому борту, что оказался скрыт от наблюдателей с «Незевая».

— Может у них течь? — предположил Барахсанов. — Бывает такое, если пробит наветренный борт. Когда идешь полным ходом, то воды набираешь немного, а стоит остановиться и конец.

— Скорее всего, — согласился Митя, разглядывая шхуну и берег.

Дюжина чёрных игуан грелась на солнышке и он (не забывая о главном) прикидывал, как бы заполучить несколько штук. Впрочем, их он нашёл не столь красивыми, как та, что жила в Университете. Завидев лодку, часть животных метнулась в воду, другая часть скрылась в невысоких зарослях кустарника.

Из шлюпки на берег выбралось четверо. То есть сошли двое, а двух других первым пришлось вести под руки. Либо они получили ранения в ходе схватки, либо их одолела болезнь. Пристроив товарищей возле кустов, двое вернулись к лодке, выбросили на берег несколько тюков, бочонок и осторожно перенесли к кустам массивный ларец. Затем они попытались принялись навес из куска парусины.

Митя отвлекся, выбирая место для стоянки.

— Сарапул, готовь якорь, — сказал он.

В этот момент из под палубы «Бланки» показался дым, а вскоре вслед за ним вырвалось пламя.

— Вот чёрт! — выругался Барахсанов.

Хорошо, что они бросили якорь достаточно далеко от горящей «Бланки» на противоположном берегу залива.

— Сделаем так, — сказал Митя, собрав команду. — Мы с Семёном поговорим с этими людьми, Пулька с Малышом Теком займутся нашими парусами, в первую очередь гротом. Топсель не трогайте! А ты, Сарапул, постарайся поймать черепаху. И игуану. А лучше несколько особей. Посадишь всех, сколько поймаешь, в большой синий сундук, а вещи из него переложишь в коричневый.

— У нас одна лодка.

До берега от стоянки было около сотни футов.

— Привяжем к ней линь, вернешь, как только мы высадимся.

Они сняли маленькую лодку (динги) с крыши казёнки, где она хранилась во время сильного ветра или сложных эволюций. Спустили за борт и, привязав линь, перебрались на берег. Сарапул подтянул лодку обратно, а они вдвоем направились в сторону лагеря моряков с «Бланки».

Белый песчаный пляж сменился черными россыпями камней, затем путь перекрыли густые заросли мелких деревьев, которые стол плотно переплелись ветвями, что пройти через них не представлялось возможным. Они росли не только на берегу но и в соленой воде. Незевайцам пришлось зайти вглубь острова и сделать солидный крюк, через каменистую пустошь, мимо болотца с розовыми фламинго, а потом вернуться к берегу возле небольшого ручья, где команда «Бланки» уже разбила лагерь.

Дорогой Митя размышлял, почему Складчина не основала на островах Галапагос станцию? Здесь есть земля, годная если не для посевов, то для огородов; много разных птиц, полно рыбы. Имеются относительно удобные бухты, судя по карте, хотя вообще берега довольно опасные. Кривые и не слишком крупные местные деревья не годились на мачты или даже на доски, это правда, но чтобы соорудить хижину или поддержать огонь их хватало вполне. А главное, на Галапагоссах не имелось ни местного населения, ни европейских колонистов. Не нужно выставлять часовых на случай, если людоеды задумают попробовать мясца белого человека.

Он улыбнулся, вспомнив тревожные ночи на Нука-Хива.

Подойти вплотную к лагерю им не дали. Кристиан поднял пистолет, хотя и не направил прямо на них, а потом крикнул:

— Не приближайтесь!

— Свои, свои, — улыбнулся Барахсанов и миролюбиво развёл в стороны руки.

Барахсанова Кристиан явно узнал, что вовсе не изменило его решительности.

— Мы подцепили лихорадку, — пояснил француз. — Трое наших умерли. Двое в худом состоянии.

— Вы поэтому сожгли шхуну? — спросил Митя.

— Поэтому, — Кристиан обернулся к палатке, потом добавил, показав пистолетом на Семёна. — Вас я знаю. Вы племянник Рытова.

— Точно. Это наш шкипер Чеснишин.

— Южный патруль?

— Нет, — сказал Митя. — Торговая шхуна «Незевай», Виктория.

— Правда? — Кристиан прищурился. — С вашей стороны было смело атаковать бриг.

— Мы своих не бросаем! — произнёс Митя.

— Что есть, то есть, таков уж наш шкипер, — заверил француза Барахсанов. — А что на счёт вас?

— Компания Южных Морей. Шкипер Софрон Нырков. Вон он лежит в палатке. С ним Хавьер Кочими. У обоих сильная горячка. Я остался с матросом-филиппинцем. Поэтому не смог оказать вам поддержку. И решил выброситься на берег.

— Но Нырков ходил на шхуне «Восток», — заявил Митя.

— Так и есть. Мы придумали новое имя, когда отправились к испанцам.

Митя вздрогнул и некоторое время боялся задать следующий вопрос.

— У вас… служит матросом Сашка Загайнов?

— Умер три дня назад.

Митю будто под дых ударило. Друг детства. Как же так? А ему так хотелось сманить Сашку когда-нибудь на «Незевай», пересекать с товарищем океан, вспоминать старые деньки.

Он замолчал. Инициативу взял на себя Барахсанов. Из дальнейшего разговора (который занял довольно много времени из-за того, что приходилось кричать, а значит делать частые перерывы, чтобы перевести дух) выяснилось, что Кристиан возглавлял тайную экспедицию в Новую Гранаду. Так как начальство неохотно тратило деньги на подобные авантюры, финансирование взяла на себя компания Южных морей, хотя Складчина и оказывала всю возможную помощь. А так как испанцы неохотно пускали в свои владения иноверцев, шхуну переименовали, а экспедицию выдали за частное научное предприятие французского дворянина. Почему и обратились к Монтеро. Целью же экспедиции было достать семена и побеги дерева каучо, как называлось оно на языке местных индейцев кечуа, или арбол дель каучо, как говорят испанцы. Господин Тропинин придавал особую важность проекту возделывания растения на территории колоний.

Они выдали себя за последователей Луи Годена, который посещал эти места. Пользуясь его записками, перевалили через горы и сплавлялись по реке Мораньон по глубоким ущельям понго, рассекающим водораздел. Водопады, пороги, джунгли, болезни, хищные звери и дикие племена — всего этого группа Монтеро навидалась довольно. Но задачу выполнила. В ларце находились семена, образцы почвы, побеги, а также несколько фунтов сырого каучука.

— За вами гнались из-за семян?

— Не думаю, — произнёс Монтеро. — Причин могло быть несколько. Нас могли принять за русских. Некоторые матросы, несмотря на запрет, часто переходили на русский язык.

— И что с того? Ах, да, они не католики.

— Нет. Причина в ином. Император Павел недавно объявил войну королю Карлу. Не слышали? Но возможно дело не в войне, а нас заподозрили в контрабанде или заговоре. После восстания трёх Антонов (на самом деле два Антуана и один Антонио), испанцы стали подозрительны даже к французам. Нас также могли посчитать разносчиками желтой лихорадки. Раньше эта болезнь серьезно опустошала устье реки Гуаяс. Но приносили её обычно из глубины страны. Оттуда мы как раз и пришли.

— Что за жёлтая лихорадка? — спросил Барахсанов.

— Довольно прилипчивая болезнь, — Монтеро поморщился. — Неделя, чуть больше, и вы уже покойник. Вызывает желтизну кожи. На кого-то действует сильнее, на кого-то слабее, многие умирают. Но в море новых больных у нас не появилось. Только те, что заболели на берегу.

Он вздохнул.

— Нам повезло, что на бриге тоже оказалось много больных. Однажды мы видели, как на закате они предают тела морю. Много тел. Иначе нас настигли бы гораздо раньше.

— Поэтому они и не приняли бой, — догадался Митя.

— Я рассчитываю на вашу помощь, — сказал Кристиан. — Это большая удача, что мы встретились. Ларец нужно передать компании или Складчине. Можно в Викторию или на Оахо. Но лучше всего доставить в сельскохозяйственный институт Сосалито. Директор знает о нашей операции. И лучше поспешить. Мы не знаем, потеряют ли семена всхожесть из-за ненадлежащих условий или времени.

Монтеро притащил ларец и поставил его на песок. Запалив такое же кадило, какое имелось на «Незевае», он окурил ларец пороховым дымом, а потом, на всякий случай опорожнил на него бутылку бренди. Затем сделал несколько шагов назад.

— Мы давно не заглядывали внутрь, — сказал Кристиан. — Думаю, заразы там нет. Но всё равно будьте осторожны.

— А что будет с вами?

— Останемся здесь, пока не излечимся или не умрем. Если вы сообщите, нам вышлют помощь.