Хозяева океана

Глава 21 Первая Миссия

За то время, пока шхуна стоит в ремонте, Мите следовало найти новый фрахт. Компенсация от Складчины дело хорошее, но она всего лишь возвращала его к началу. Большая часть средств ушла на оплату команде, а он опять остался с небольшой суммой на руках, которую следовало тратить осторожно. Разве что опыта у незевайцев прибавилось, а рассказ Барахсанова создал из них среди морского сообщества образ смелой и удачливой команды. Ну и нахождение в резерве добавляло вес.

Не то, чтобы это открыло перед Митей все двери. Он целыми днями торчал в портовых кабаках, на бирже, слонялся по торговым рядам. Но фрахта не находил. И хотя ему не пришлось тратиться на ремонт, стал ясно, что без нового фрахта долго не протянуть.

Уже привычно просматривая свежий выпуск газеты на щите (на покупку он денег тратить не желал) Митя увидел свою заметку в хронике. Щит с газетой стоял перед входом в издательство, так что он сразу зашёл туда, чтобы забрать обещанное вознаграждение. Всё тот же дежурный парень без разговоров выдал ему несколько астр, заставив расписаться в ведомости. По сравнению с компенсацией от Складчины немного. Но курочка по зёрнышку клюёт. Сейчас лишними не будет и пара астр.

Митя уже направился к выходу, когда его нагнал женский, но властный голос.

— Господин Чеснишин!

Он развернулся. Красивая креолка чем-то похожая на его мать, какой та была в молодости, ещё до болезни, не спеша, но уверенно шагала к нему. Митя сразу догадался, что перед ним Галина Ивановна Эмонтай, член правления Складчины, владелица клуба «Олимп», издательства и кто знает, чего еще, но главное — хозяйка газеты «Виктория». Любая другая женщина вряд ли могла вести себя здесь так свободно.

С хищной улыбкой она медленно приближалась к нему. Такую улыбку Митя однажды видел у человека, что пытался продать ему сгнившую шхуну, которая больше года стояла полузатопленная в глубине фьорда. И потом встречал ещё несколько раз у торговцев тухлой солониной, прелой парусиной и гнилым деревом. Но Галина Ивановна совсем не походила на жуликоватую торговку. Она походила на того, кто ест жуликоватых торговцев на завтрак, обед и ужин.

— Хочу уточнить пару деталей, — сказала, почти пропела, креолка. — Ваша шхуна шестого проекта?

— Шестой серии, — уточнил Митя, потому что проектов-то на верфях Эскимальта придумали больше, но не все они шли в серию.

— Говорят, эта серия одна из наиболее удачных, — задумчиво произнесла Галина Ивановна.

— Если вас интересуют мореходные качества, — кивнул Митя. — Груза она не слишком много берет. Шхуна следующей седьмой серии сможет взять примерно на двадцать тонн больше.

— Мореходные качества в море важнее, не так ли? — она улыбнулась.

— Если вы везёте шкуры калана, то именно так, — согласился Митя. — Эту серию и делали под кантонскую торговлю. А вот если нужно перевезти уголь, гуано, известь или, скажем, зерно, то лучше иметь трюмы побольше.

— Логично, — кивнула креолка. — Насколько я понимаю, вы не собираетесь в ближайшее время никуда отплывать?

— Увы, нет, — вздохнул Митя. — У нас пока нет фрахта. А в чем дело?

— Ничего. Несколько деталей к будущей статье. Митя это Дмитрий?

— Нет. Просто Митя.

Этот короткий разговор имел неожиданное продолжение всего день спустя. Галина Ивановна нашла Чеснишина в Туземном городке, когда он помогал брату наладить самогонный аппарат. Несколько дополнительных медных тарелок, образующих закрытые полости, позволяли обогатить жидкость на выходе. В теории. Так сделать посоветовал Мите Барахсанов. На практике, однако, такого ещё никто в Виктории не предпринимал. Дистилляторы крупных компаний имели слишком сложную конструкцию, чтобы воплотить её на небольшом агрегате. Предложенное помощником решение выглядело приемлемым компромиссом.

Они как раз соединяли тарелки попарно и спаивали их, когда в дверь постучала и сразу же заглянула Галина Ивановна. Она оделась на городской манер — джинсы, легкая куртка — и явилась в индейские трущобы одна. Причем вела себя довольно свободно, как будто родилась здесь. Хотя возможно так оно и было на самом деле. Индийской крови в её жилах явно текло побольше чем у Мити, хотя и поменьше, чем у его единоутробного брата (отец которого был индейцем).

Её считали ученицей самого Ивана Американца, а по слухам она даже была его дочерью. Это привлекало повышенное внимание к женщине. На первый взгляд Галина Ивановна выглядела обыкновенной хоть и напористой барышней, каких много проживало в Виктории, в других поселениях русской Америки. Только узнав её ближе люди подмечали образованность, буйный темперамент, любопытство и приверженность к простым отношениям.

— У меня есть для вас дело, господин Чеснишин, — с порога заявила креолка. — Для вас, как офицера морского резерва, и для вашей шхуны.

— Садитесь!

Митя смахнул рукой пыль с табурета и предложил место даме. Брат молча собрал тарелки, взял медную проволоку, паяльник на подставке и вышел в соседнюю комнату.

— Мы, конечно, могли бы провести этот рейс, как коммерческий фрахт, — пояснила Галина Ивановна, присаживаясь. — Однако, учитывая некоторые нюансы, лучше будет придать ему официальный статус.

— Нюансы? — слово было ему смутно знакомо.

— Детали, — пояснила она. — И помимо прочего плавание потребует некоторого переустройства шхуны.

— Зачем? — удивился Митя.

— Мы собирались отправиться в Голландскую Индию по делам Складчины. И даже получили под эту миссию яхту «Елена» господина Тропинина. Однако, из-за войны России с Испанией планы… немного изменились. Алексей Петрович собирается на «Елене» в Калифорнию, чтобы… скажем, присмотреть за обстановкой. А мы остались без корабля. И я полагаю, «Незевай» вполне подойдёт на замену.

Неожиданное предложение сбило Митю с толку. В торговой гавани стояло как минимум два десятка шхун, готовых прямо сейчас пересечь Тихий океан. Наверняка некоторые из них состоят в морском резерве. И за штурвалом там стоят опытные моряки.

— Ну… «Елена» это ведь практически боевой корабль, — прикинул вслух Митя. — Там пушки и команда побольше. Вряд ли «Незевай» сможет её полностью заменить.

— Мы с вами постараемся, — Галина Ивановна улыбнулась. — В моём распоряжении имеются некоторые средства. Поставим дополнительное оборудование, вооружение, кое-что улучшим. Шхуна сейчас не слишком удобна для размещения людей, верно? А нам нужна полноценная экспедиция. Предварительные распоряжения я уже отдала. Осталось получить согласие владельца. То есть ваше согласие, Митя. Но ответ нужен прямо сейчас. Время не ждёт!

Эта женщина умела брать быка за рога. Митя, однако, пока что не услышал главного, о чем красноречиво намекнул потерев друг о друга пальцы. Он не знал, полагается ли какая-то плата резервистам при подобных особых рейсах и даже испугался, не попал ли случайно в своеобразную зависимость от сильных мира сего? Что если теперь его, как резервиста, будут гонять по разным делам Складчины за одну только кормежку? Не поспешил ли он приняв лестное предложение о вступлении в морской резерв?

Галина Ивановна улыбалась, наблюдая за меняющимися эмоциями на его лице.

— Верно, — кивнула она. — По расходам картина такая. Мы оплатим зарплату команды. Возьмём на себя затраты по снабжению и ремонту в пути. И сверх того положим по двести монет за каждый месяц экспедиции, сколько бы она не продлилась.

Митя выдохнул с облегчением и быстро прикинул, что только путь в Голландскую Индию и обратно займёт около полугода. К чему следует прибавить время, проведенное на месте. Вряд ли такие важные люди отправляются за покупками на рынок Батавии или на короткую беседу с каким-нибудь местным вождём. В любом случае сумма выходила приличная, дающая возможность ему поправить дела.

Такие предложения на дороге не валяются и Митя, разумеется, согласился.

— Вот бумага от адмирала, — не стала медлить Галина Ивановна. — В ней сказано, что вас отзывают из резерва на действительную службу. Правда в команду придется нанять ещё одного человека или взять юнгу, — добавила Галина Ивановна. — На двухмачтовой шхуне морского резерва должно быть шесть человек команды.

Условие не вызвало протеста. Малыш Тек уже достаточно поднаторел, чтобы стоять вахту. Придется взять себе в напарники Сарапула, Малышу отдать Пульку, а новичка пусть воспитывает Барахсанов. Три шестичасовые вахты позволят отдыхать каждому по двенадцать часов. Можно и выспаться, и делами заняться. Если позволит погода.

— Хорошо, будет вам юнга.

— И вот ещё что, — она поднялась. — Держите цель нашего предстоящего плавания в тайне. Пусть все знают о плавании на ту сторону океана, но без подробностей.

Галина Ивановна вышла. Что интересно, сообщить эту самую цель ему она не посчитала нужным.

Мальчишки, точно стайка воробышков, мельтешили возле портового управления. Место козырное. Тут можно узнать новости и перехватить монетку, если кому-то понадобится срочно передать записку или донести вещи до таверны. Но собрались мальчишки не из-за случайного заработка. Все они мечтали со временем заделаться моряками и даже стать шкиперами, как Митя. Его они, кстати, сразу узнали. Он и сам, когда был на их месте, знал почти каждого шкипера и владельца шхун.

— Мне нужен юнга,– объявил он пацанам. — Плавание долгое, в Китай и дальше.

По установившейся традиции юнги в первый год службы могли вовсе не получать жалования, только еду и одежду. Хотя многие шкиперы добавляли к этому какую-нибудь мелочь на мелкие расходы в порту. Считалось, что мальчишки приобретали опыт за который платили службой, зачастую отнимая у опытных моряков больше времени, чем высвобождая его своей работой. Зато после первого года плавания их следовало нанимать уже на общих основаниях, не менее чем за сто астр в год. Не то, чтобы шкиперы горели желанием брать в команды сосунков, ведь даже за год его всему не обучишь. Поэтому для юнги важно было закрепиться на том судне, куда его всё же взяли. А это становилось возможным лишь через упорный труд и послушание.

Мальчишки всё это прекрасно осознавали. Сомневающихся среди них не оказалось, все разом вскочили на ноги и подступили к молодому шкиперу.

— В первую очередь мне нужен парень грамотный… — сообщил им Митя.

Двое с досадой отступили обратно. Хотя Складчина отдавала должное развитию доступного образования, больше половины детей в Виктории не владели чтением и арифметикой, разве что умели считать деньги. Но Митя не желал нагружать себя и команду ещё и этой обузой. С юнгами и без того беспокойства хватало.

Осталось пятеро.

— Кто умеет вязать булинь? — задал Митя следующий вопрос.

По правде говоря сам он перед первым плаванием ни одного узла связать не мог. Но опять же, зачем брать неумеху, если есть те, кто умеют?

Осталось трое. Митя ещё некоторое время расспрашивал претендентов об узлах, потом перешел к румбам и оснастке. В конце концов, осталось двое. Долговязый прыщавый парень ему не особо понравился. Второй — малыш года на два младше — выглядел более способным, хотя и знал меньше. Но раз уж шкипер устроил экзамен, то брать следовало победителя.

— Вши есть? — спросил Митя у долговязого.

— Нет, — парень подставил голову, предлагаю убедиться.

В принципе это не являлось проблемой. Юнгу всё равно следовало остричь, вымыть, выдать новую одежду и постель с койкой.

— Пошли, — сказал Митя. — Как зовут?

— Васятка.

Они двинулись в сторону Английской улицы, а мальчишки вернулись к ожиданию мелкой работы, лишь изредка бросая взгляды в спину счастливчику.

— Родители живы? — спросил Митя.

— Живы оба, — ответил долговязый. — Батя на кузнечной фабрике работает. На правом берегу наш дом-то.

— Напишешь родителям записку, что уходишь на «Незевае».

— Они и читать-то не умеют.

— Соседи прочтут. Хотя… на словах передашь тоже.

Согласия родителей при найме подростков в Виктории не требовали. А в порту он всё равно оформит юнгу, как полагается. И хотя обычно ребята сбегали в море не предупреждая родителей, Митя решил, что от него не убудет.

— Но ведь «Незевай»-то сейчас на ремонте, — припомнил Васятка.

— Верно. Но Пулька, мой матрос, живет сейчас в таверне Слэйтера. Вот он тобой и займется, у него и погостишь пока. А мне не нужно будет тебя искать, когда придет время.

Время пришло довольно скоро. Выпуск шхуны из сухого дока назначили на воскресение после обеда, когда будет пик прилива. И как намекнули Мите, ремонтные работы продолжались даже в субботу. Галина Ивановна спешила, а Складчина согласилась оплатить сверхурочные работы.

Втроем с Барахсановым и Галиной Ивановной они стояли на Главной набережной, пока заполнялся док. Отсюда они могли видеть только мачты, растущие от прибывающей воды ввысь, точно какой-нибудь бамбук. Затем ворота дока открылись и рабочие с помощью канатов вывели шхуну в гавань.

Митя многое готов был увидеть. Тропинин обещал полный ремонт, а он слов на ветер не бросал. Галина Ивановна намекала на кое-какие переделки. Митя, однако, большого значения её словам не придал, он надеялся, что кораблик как следует поправят, кое-что заменят, подкрасят. Но то что он увидел его просто ошарашило.

— Что это? — произнёс он. — И где моя шхуна?

— Это она и есть, господин Чеснишин, — улыбнулась Галина Ивановна. — Она и есть.

Мачты поставили ровненькие, выше прежних на пять футов, как минимум. Борта до ватерлинии покрывала новенькая медь (поскольку шхуна была без груза полоса меди оказалась выше воды на добрых два фута). На носу, сразу за фок мачтой появилась невысокая надстройка с медными иллюминаторами, а казёнка и вовсе превратилась в настоящий полуют с чем-то вроде квартердека (при двух мачтах этот военный термин, конечно, не мг быть использован), с трапами, с балясинами и перилами на ограждении.

Но больше всего Митю поразила кормовая галерея. Галерея! На шхуне! Пусть небольшая, одноярусная, но, как и положено, украшенная резными столбиками, барельефами, фигурками. Хотя большая часть декоративных изделий, как он знал, изготавливалась массово, на токарно-копировальных станках, выглядело всё вместе роскошно, особенно покрытое золотой и бронзовой краской.

Медные буквы «НЕЗЕВАЙ» на корме не оставляли сомнений, что этот пряничный кораблик принадлежит ему.

— Мы теперь ходим на яхте? — спросил с ухмылкой Барахсанов.

Кажется он едва сдерживал смех. Хотя в случае с помощником, Митя всякий раз затруднялся понять, что у того на уме. Вполне возможно, сказочный кораблик Барахсанову понравился, но признаваться в этом он не пожелал.

— Да, капитан. Из твоего кораблика сделали собачку с завитушками, — сообщил он сквозь смех. — Я видел таких на европейских картинках с разными дамами.

Митя пожал плечами, не собираясь показывать помощнику, что уязвлен.

— Жаль не догадались приладить носовую фигуру, — продолжил тот.

— Какая фигура подойдет шхуне с названием «Незевай»? — поинтересовалась у него Галина Ивановна.

— Бахуса, — предположил Барахсанов. — Такого толстого греческого божка.

— Бахуса? — Митя пожал плечами.

О Бахусе он впервые слышал. Его образование зияло прорехами.

— Одно из имен Вакха, — пояснила ему Галина Ивановна. — От чего произошел древний праздник под названием Вакханалии.

Митя вздохнул и кивнул. Понятнее не стало.

Он вновь переключил внимание на шхуну. Она стала больше. Не основными размерами корпуса, конечно. Но казёнка теперь занимала больше трети длинны, а её высоту подняли на пару футов.

Едва взойдя на борт он отметил, что теперь внутри можно было не сгибаться, стало гораздо просторнее. Чего нельзя сказать о капитанской каюте. Заглянув внутрь, Митя решил, что она стала даже меньше прежнего, хотя, возможно, ему так просто показалось в сравнении с общими изменениями.

— Нам пришлось нарезать больше помещений для посольства и офицеров, — пояснила Галина Ивановна. — Наверху будут жить шестеро. Кроме того, кладовку под казёнкой на верфи переоборудовали под жилое помещение. Там разместим ещё восьмерых. Народу будет много. После плавания, если захотите, сможете убрать некоторые перегородки и получите роскошный кабинет со спальней.

Митя так не думал. После плавания вся его команда просто переберется в казенку. Они люди простые, но не чуждые роскоши.

— По крайней мере ваша каюта имеет выход на кормовую галерею, как и моя, — добавила Галина Ивановна и жестом предложила пройти туда.

Галерея оказалась всего два фута шириной, но имела широкие светлые окна и позволяла ощутить себя точно на фрегате. Если бы не вода, что плескалась почти под самыми ногами.

— Её сорвет первым же штормом, — предположил Митя.

— Не думаю. Ваша шхуна не первая, которую переделали по этому проекту. Кажется, мы продали пару таких в Охотск или на Камчатку. А штормы в Охотском море не слабее океанских.

Через галерею они прошли в соседнюю с капитанской кормовую каюту, которую креолка объявила своей. Там уже стоял стол и она развернула на нём лист бумаги. Митя с удивлением увидел чертеж.

— На самом деле большая часть конструкций стандартные, предназначенные для шхун этого проекта, — сказала Галина Ивановна. — Тем они и хороши, что можно быстро поставить почти без примерки.

Митя кивнул.

— На баке устроен матросский кубрик, — показала на чертеже Галина Ивановна. — Там же разместятся гвардейцы. А для припасов, парусов и канатов выделили место в основном трюме.

Митя подумал, что это оставляет немного объема для основного груза, но кажется их плавание не предусматривало перевозку товара.

На палубе тоже места поубавилось. Помимо собственной шлюпки, шхуна получила баркас, или скорее полубаркас или катер (с названиями лодок в Виктории всегда была путаница). Он выглядел сравнительно небольшим, зато мог ходить под парусом и имел выдвижной бушприт. К счастью, мачта и банки баркаса складывались таким образом, чтобы меньшая шлюпка укладывалась внутрь него.

С небольшим запозданием к шхуне подтянулась остальная команда. Первыми пришли Пулька с юнгой, затем Малыш Тек, последним пришел Сарапул, провожаемый старшей дочерью. Впервые их корабль стоял у Главной набережной, а это само по себе прибавляло ему блеска.

После верфи обычно приходилось убирать разный мусор, подправлять снасти, перенастраивать такелаж. Кроме того, людям предстояло устроиться на новых местах, пусть хлопоты и ограничивались лишь подвешиванием койки и установкой рундука.

Митя занялся оснасткой. Его беспокоило, что подросшая казёнка и носовой кубрик могли «съесть» часть полезной площади парусов, так как гики из-за надстроек располагались теперь гораздо выше прежнего. Он изучил чертежи. Оказалось, что прибавка в высоте к мачтам компенсировала потерю. Митя мог бы даже использовать старые паруса, если бы они не истрепались до дыр. На верфи поставили стандартный комплект, а запасными предстояло купить ему самому.

Складчина платила, так что экономить Митя не стал, а отправился на Бенгальскую улицу. Брали там дорого, но паруса того стоили. Ушлые бенгальцы придумали замачивать парусину в воде, что оставалась после вымачивания желудей местными индейцами (так желуди становились пригодными в пищу). Бенгальцы добавляли к этому желудиному настою собственную мочу и мочу лошадиную, а потом погружали в смесь парусину на несколько дней. Затем ткань сушили и обрабатывали варом, отчего она приобретала бурый с красноватым оттенком цвет и становилась заметно тяжелее. Зато такие паруса медленно изнашивались, долго не выгорали и могли выдержать несколько лет работы. Митя смотрел с прицелом на будущее. Казенное плавание закончится, а паруса останутся шхуне.