Хозяева океана

Глава 10 Железная дорога

— Помнится, вы говорили, что умеете ездить верхом? — спросил Алексей Петрович. — Тогда вам не придётся учиться на ходу.

В Виктории далеко не все держали верховых лошадей. Здесь куда больше людей умели управлять парусами, чем животными, а уж если и ездили, то брали пролетку. Но Гриша вырос в Калифорнии, где верховая лошадь считалась привычным транспортом. И кроме того, одно время он собирался поступить в конные мушкетёры и не хотел выглядеть нежным горожанином.

На выходе из института их уже ждали шесть лошадей под седлом. С ними отправился один из инженеров по имени Хартай, его молодой помощник Андрей и два агента из охранной компании Шелопухина, которые не представились, но Тропинин называл их Миша и Саша.

Нужда в охране возникла лет десять назад, когда несколько курьеров меховых компаний не вернулись с маршрутов. Обычно из отдаленных факторий в глубине страны отправляли человека или двух на байдарке с партией пушнины. Те сплавлялись к устьям рек, где пушнина собиралась и отправлялась в главные конторы в Викторию. И вот курьеры стали пропадать. Конечно, на порожистых реках северо-запада случалось всякое. А кроме бурных вод опасность представляли медведи и пумы. Но вполне могли напасть индейцы, лихие люди или даже конкуренты.

Такое и раньше случалось, когда убивали и грабили охотника или промышленного, а на севере схватки между промысловыми ватагами считались обычным делом. Но одно дело небольшая добыча частника и совсем другое крупная партия меховой компании. Вопрос с безопасностью явно назрел, а к каждой лодке не приставишь конного мушкетера или гвардейца, да и не их дело охранять компанейские грузы.

И тогда Тропинин предложил своему другу Шелопухину создать агентство по охране людей, товаров, зданий, а также для поиска преступников. Он ссудил Шелопухина деньгами, а вдобавок заключил первый контракт. У Алексея Петровича много чего имелось, что нуждалось в охране. И фабрики, и склады с товарами, и шхуны, и особняк, где он жил с семейством. Да и сам Тропинин мог привлечь внимание разбойников. Деньги через его руки проходили немалые.

Скоро и другие предприниматели осознали преимущества охранной службы. Держать собственных бойцов или телохранителей зачастую бывало накладно. Особенно если нужда в них возникала лишь время от времени. Людей с улицы брать боязно, а ну как те и окажутся злодеями. А Шелопухин за своих людей отвечал.

В городе агентов Гриша даже не замечал, они обычно отирались где-то позади. А если ехали с экипажем, то устраивались на запятках. Но в дикой местности скрытность не имела смысла, так что оба агента лишь чуть приотстали, сохраняя почтительную дистанцию, а во время стоянок расходились по сторонам, приглядывая за обстановкой.

Трасса по большей части проходила рядом с тележной дорогой, по какой давно пустили дилижанс, а многочисленные повозки доставляли в столицу продовольствие от фермеров и рыбаков. Время от времени, однако, пути разделялись. Как оказалось, у железной дороги имелась своя логика.

— Вроде бы дело нехитрое, — говорил Алексей Петрович. — Равняй себе землю, клади шпалы, рельсы. Но! Есть и тут своя Сцилла со своей Харибдой. Вся суть в том, чтобы построить путь как можно короче, однако избежать при этом крутых подъемов, спусков, поворотов, тем самым обеспечив паровозу нормальную скорость и тягу. И вдобавок желательно свести к минимуму строительные работы. Чтобы увязать всё вместе как раз и требуется инженерия.

Крупное и шумное строительство шло недалеко от Эскимальта, в устье речушки Голдстрим, известной среди индейцев под именем Савлуктус. Говорили, будто сам Иван Американец когда-то искал здесь золото, да так и не нашёл. Проезжая дорога шла вдоль долины, спускаясь в неё, а потом поднимаясь вновь. Она годилась для людей, всадников и повозок, хотя как раз в феврале низины изрядно подтапливало талыми снегами. Железная дорога не могла повторять рельеф и шла верхом по обрывистому краю.

Однако, возле самогозалива Саанич путь ей преграждало ущелье, по которому протекал небольшой приток. Здесь готовились возвести стальной мост — наверное самое дорогостоящее и сложное в инженерном отношении сооружение на всей дороге.

На чертеже, который развернул Тропинин, мост представлял собой призму из стальных листов и силовых элементов. Чем-то конструкция напоминала баржу с набором из шпангоутов и обшивкой. Только здесь все предполагалось сделать из железа. Поезду предстояло ехать поверх этой баржи. Но сперва мост следовало протянуть над ущельем, а оно оказалось слишком широким для одного пролета. Поэтому от берегов речушки вверх поднимали опоры, собираемые из пересекающихся стальных балок.

Здесь работало с полсотни человек, если считать тех, кто доставлял по готовому участку дороги железные балки, уголь и другие припасы на вагонетках, ведомых лошадьми. Рабочие площадки из толстых досок поднимались вместе с растущими опорами. На каждой площадке в особых переносных горнах накаливали ножки заклепок. Рабочие вставляли их в отверстия балок клещами, после чего один упирался в заклепку поддержкой, другой работал молотом, а третий подставлял под молот обжимку, формирующую ровную круглую шляпку. Звенела сталь, ругались люди, скрипели блоки, переброшенной через ущелье канатной системы. С помощью неё на опоры опускали очередную балку или бочку с углём.

Тропинин и инженер Хартайпереговорили с мастером, отвечающим за участок, спустились вниз и остались довольными.

— Я всё время боюсь, что мост при нагрузке завалится на бок, — заметил Тропинин.

— Не думаю, — пожал плечами Хартай. — Но мы можем сделать растяжки по бокам опор.

— Давайте так и сделаем. Мне будет спокойнее.

Обычные земляные работы шли сразу по всей трассе. На время холодов их останавливали, но едва земля оттаяла, сразу возобновили. Дорогу разделили на участки, на каждом за всё отвечал свой мастер. В его подчинении находилось с десяток рабочих. Кайлы заступы, лопаты и носилки — вот и всё чем они располагали. Хартай и Тропинин проверяли ход работ, смотрели через установленный на треноге нивелир на мерную рейку, которую держал Андрей, цепью проверяли радиусы, сравнивали показания с записями. Тропинина в основном интересовало, управятся ли строители до следующей зимы?

И пока вроде никто не отставал от графика. Если не считать большого моста через ущелье и двух поменьше через реки, пока всюду велась только переработка грунта — насыпь, выемки, дренаж.

— Остальное будем делать в следующем году и сразу со строительного поезда, — пояснил Тропинин. — Мелкие мосты, укладку готовых решеток из шпал и рельсов, засыпку балласта и уплотнение. Возможно пустим по одному составу с каждого конца навстречу другу другу. Или даже забросим ещё парочку в устье реки Ковичан и направим в разные стороны. Четыре поезда уложат дорогу за следующее лето.

Гриша уже привык к конке, паровику, что бегал к фабрикам Эскимальта, он знал, что рельсовые пути давно использовали в шахтах и в портах. Но идея связать таким образом города показалась ему слишком смелой. Это же сколько одного только железа на неё уйдёт? Как всё это потом окупать? Тем более, что путь до Нанаймо не представлял особой сложности. Город стоял на берегу Внутреннего моря и кроме дилижанса из Виктории трижды в неделю туда бегал пароход компании Аткинсонов. И это не считая многочисленных барж и баркасов с углём, лесом и железом. Водный путь был дешевле и удобнее, за исключением коротких периодов штормов. Почему Тропинину вздумалось проложить дорогу именно здесь, до сих пор оставалось для Гриши загадкой. Но загадок в работе он не любил, поэтому спросил напрямик.

— Нам нужно отработать технологию, — ответил Алексей Петрович, поглаживая лошадь по холке. — Есть много мелочей, незаметных на первый взгляд, с которыми следует определиться. Нужно выбрать подходящую толщину рельса, угол наклона, лучший материал для балласта, конструкцию дренажа, подобрать мощность паровоза и провести кучу мероприятий начиная с обучения персонала и заканчивая организацией движения.

Но не прокладывать же дорогу в никуда? А многочисленные лесопилки, фермы и рудники на побережье позволят загрузить её людьми и товарами. Когда мы построим железную дорогу, путь от Виктории до Нанаймо займет от силы три часа.

Несмотря на сказочность планов, Гриша не спорил. Он верил человеку, сумевшему поднять столько заводов.

Они двинулись дальше по крутому берегу залива Саанич. Хотя на больше части берега зеленела свежая трава, на склонах гор местами ещё лежал снег. Но работы велись и здесь. Рабочие выбирали грунт и устраивали насыпь на широком уступе склона. Тропинин обещал лучших из них позже определить на строительные поезда, а потом и в постоянные работники железной дороги.

Через некоторое время дороги разделились. Старая проезжая продолжала идти вдоль берега, а железная уходила внутрь Острова в распадок между горами. Там раскинулось небольшое озеро Шониган.

— Ещё одно условие строительства парового сообщения — привязка к станциям для питания водой. Мы возводим их через каждые пятнадцать-двадцать верст. Кроме того, по берегам озера удобно устраивать заготовку леса, а это ещё один груз для железной дороги.

Здесь они заночевали в строительном городке расположенном неподалеку от индейской деревни.

На следующий день, когда трасса вновь соединилась с проезжей дорогой, им встретился разъезд конных мушкетеров. После нескольких преобразований крохотных вооруженных сил колоний, гвардейцы превратились в морскую пехоту, а конные мушкетеры стали единственным регулярным полком сухопутных сил, выполняя одновременно роль армии, полиции и пограничной службы.

По сути они были драгунами. Каждый имел при себе многозарядный дробовик, винтовку дальнего боя и полдюжины гранат. На случай рукопашного боя бойцы имели нож и клинок с небольшим изгибом, предназначенный скорее для укола, нежели для рубки. Оборонная доктрина острова предусматривала партизанскую борьбу, с привлечением волонтеров — засады, диверсии, нападения на небольшие гарнизоны противника, уничтожение фуражиров, поджог вражеских кораблей. На большую армию Складчине просто не хватало средств.

Гриша уже знал, что одна рота обходилась Складчине в 20 тысяч астр ежегодных расходов, включая сюда и довольствие, и содержание лошадей. Предполагалось, что каждая страна (или штат, если говорить в принятых у соседей терминах) со временем получит по роте мирного времени. Но пока что для бюджета Складчины это выходило накладно, поэтому полных рот полк так и не завёл, а имел по полуроте на Острове, в Калифорнии и на Оаху. Что до прочих земель, то там и вовсе обходились небольшими отрядами под командой лейтенанта или даже сержанта.

Разумеется, все мушкетёры знали Алексея Петровича, многие даже лично. Поэтому, приветствиями дело не ограничилось. Спешились, закурили, разговорились.

Восточный берег Острова войска патрулировали не только из-за разбойников. На севере между племенами часто возникали стычки за благоприятные для проживания земли и богатые промыслы. Это давление племени на племя понемногу продвигалось к югу. Один из северных родов салишей был изгнан со своих угодий свирепыми квакиутлями и осел недалеко от Нанаймо. Ягодный полуостров, где жило племя сноу-ас, также подвергался регулярным набегам.

Опасаясь что войны между индейцами перекинутся на освоенные колонистами земли, полковое командование распорядилось о постоянном патрулировании местных дорог.

Инспекция стройки отнимала довольно много времени. За следующий день они прошли ещё треть пути и остановились на ночлег у Медной горы, где стоял небольшой поселок старателей из двух десятков домов. Самородную медь находили по всему побережью, но приемлемую для разработки руду пока нашли только в двух местах. И только здесь, на Медной горе начали разработку. Второе месторождение на севере оказалось слишком близко к враждебным индейцам.

Страхов с прижитыми на Юконе сыновьями и дочерью взялся за это дело, получив солидную долю в бизнесе. Помня навыки, полученные ещё на Урале, он организовал плавильную печь, и понемногу выдавал металл. Постепенно обзавелся паровой дробилкой, проложил рельсы. Посёлок насчитывал уже две сотни людей. С появлением взрывчатки добывать даже твердые породы стало гораздо легче. А поскольку производил взрывчатку пороховой завод Тропинина, ему нашлось о чём поговорить со стариком.

Будь эта шахта в Европе, Страхов скорее всего прогорел бы, но здесь вся его продукция оказалась расписана на годы вперед.

— Выгодность нашего положения в том, что сколько бы ни стоила добыча и обработка, допустим, меди или свинца, это все равно будет дешевле, чем везти металл из Европы или даже из Азии, — пояснил Грише Тропинин. — Таким образом мы развиваем местную экономику даже на бедных ресурсах. Лишь бы найти их. А невыгодность в том, что мы мало что можем предложить другим рынкам. Нас не пускают с передельным товаром, а сырье везти столь же невыгодно в обе стороны.

Весь вечер хозяин рудника и председатель правления Складчины вспоминали былые деньки. Страхов признался, что хочет побыстрее передать дело детям, а сам мечтает отправиться на Оаху, греть старые кости. Он между прочим рассказал о том, как легендарный Иван Американец выкупил его у промышленников в Нижнем Новгороде, поведал и немало историй о путешествии на Юкон, в котором Тропинин участия не принимал.

— Золотишка там много, — выпив «Капельки» подытожил Страхов. — Но лето уж больно короткое, а земля промерзлая иной раз даже не оттаивает.

— Обустроимся, возьмемся и за золото, — уверенно сказал Алексей Петрович.

Железная дорога не стала бы идеей фикс Тропинина если бы на побережье не нашлось дешевого железа. Занимаясь в Университете в том числе описанием населенных пунктов Острова, а значит и историей их возникновения, Гриша был посвящен в детали.

Железо долгое время являлось узким местом всех начинаний промышленной зоны Эскимальта, а значит и всех колоний. Без него невозможно было создать массовое производство станков, сельскохозяйственных машин, инструментов, пароходов, оружия и многого другого. Болотное железо добывали в Дельте и ещё в нескольких местах в весьма скромных количествах. Его обработка требовала много времени, сил и угля, а чугун получался не лучшего качества. Дошло до того, что колонии завозили железо из Сибири, покупали всевозможный лом у бостонцев, англичан и других заезжих европейцев. Что выходило дорого, нерегулярно и никак не могло покрыть всех потребностей Виктории.

Спасение пришло с неожиданной стороны. С поисков новых угольных месторождений.

Одним из стимулов поисков стала фактическая монополия на уголь братьев Пирран. А Тропинин не любил зависеть от монополии, тем более в таком важном материале. Паровые машины потребляли его в огромных количествах, уголь шел на выплавку металла и поковку изделий, его требовали коксовые батареи и система городского освещения. Второй вопрос, который задумал закрыть Алексей Петрович, касался сортов угля. Дело в том, что одни его виды оказались более пригодны для получения разнообразных смол, другие содержали много газа для освещения, из третьих получался хороший кокс для выплавки чугуна, а четвертые при горении давали больше жара. В теории. На практике же приходилось довольствоваться тем, что продавали братья Пирран.

Тропинин снарядил масштабную экспедицию вдоль восточного берега Острова, справедливо рассудив, что если там есть одно месторождение угля, то вполне могут быть и другие. Так и вышло. Уголь повсюду буквально лежал под ногами. Впрочем, проблему монополии решили и без Тропинина. Индейцы из племени Снунейму решили начать собственную добычу, тем самым положив начало конкуренции.

Зато поиски привели к другому, куда более важному открытию.

Когда группа горных следопытов обыскивала восточный берег Острова, выявляя всё новые и новые залежи каменного угля, одному из них Корлыханову пришла в голову неожиданная идея обыскать заодно и соседние острова. Ведь чуть ли не главным условием рентабельности добычи считалась близость к водным путям, а острова сами по себе располагались в море.

И вот на острове Святого Феликса, что лежал между Островом и материком (на иных испанских картах он значился как Техада) Корлыханов нашёл железную руду. Да такого отличного качества и так близко к поверхности, что господин Тропинин бросил все свои дела и отправился исследовать остров.

Он назвал его Островом Сокровищ.

Приятной неожиданностью стало и то, что остров не принадлежал никакому из индейских племен, во всяком случае там не имелось постоянных поселений. Поэтому Тропинин объявил его собственностью Складчины и Виктории.

На карте Святой Феликс напоминал маленькую копию их Острова. Та же вытянутая форма, то же расположение относительно сторон света, такой же горный хребет, идущий по центру. Только что берег не был так сильно изрезан фьордами.

Вся добыча бедной руды на болотах тут же прекратилась. Руду начали возить в устье Стольной исключительно с острова Сокровищ. Там на старых доменках выплавляли чугун, в печах переделывали его на железо и сталь и уже в виде чушек и болванок подавали на заводы Эскимальта. Уголь же находился поблизости — на месторождениях Нанаймо. Три крупных города оказались рядом, отчего эта часть Внутреннего моря стала довольно оживленным местом.

Но старые доменки не справлялись, а Тропинин желал убрать лишнее звено. Поэтому он начал возводить домны прямо в Нанаймо, затем построил фабрику по получению кокса, а потом перенес туда и большую часть металлургического производства.

Нанаймо рос очень быстро. Шахтеры, строители, металлурги, ломовые извозчики, грузчики, портовые рабочие, лесорубы. Всех их следовало одевать, снабжать продовольствием, лечить, развлекать, их детей учить, а приезжим предоставлять кров. За последние три года город прибавлял в среднем по сотне жителей каждый месяц и уже перевалил за пять тысяч.

Разумеется, люди не появлялись из воздуха. Приток переселенцев из России и вербовка среди индейцев не могли покрыть потребность в рабочей силе. Нанаймо развивался за счет других городов. Поселение в Дельте сократилось наполовину. Рост самой Виктории замедлился, а в один год даже остановился, так как молодежь вербовали на шахты, рудник и заводы. Туда же подались предприниматели, желающие поднять дело на новом месте.

Нанаймо вскоре стал третьим по величине городом колоний, уступая лишь столице и Сосалито. Не случайно именно сюда Тропинин решил проложить первую железную дорогу.