Хозяева океана

Глава 15 Красная папка

«Олимп» произвел на Гришу сильное впечатление. Однако, как оказалось, визит являлся лишь прелюдией к серьезному разговору. На этот раз после утреннего кофе и чтения газеты Тропинин предложил секретарю пройтись пешком.

— Здесь недалеко, — сказал он. — На главной набережной.

Они прошли всего полсотни шагов и Алексей Петрович остановился у парапета, то ли разглядывая корабли, то ли Правый берег с домиками рабочих его фабрик, то ли наслаждаясь свежим воздухом, который в отличие от Торговой гавани здесь оставался свежим даже в безветренную погоду.

Тропинин молчал несколько минут прежде чем задал вопрос.

— Как вы полагаете, господин Смородин, кто и как управляет всеми нашими колониями, поселениями, островами и городами? — спросил начальник.

Гриша и сам часто размышлял об этом, когда писал статьи для Энциклопедии. Получалось, что никакой стройной системы управления в колониях не имелось. Раньше всем управляла Компания и вс1 подчинялось её интересам. А что теперь? Складчина не имела ни четких границ, ни перечня территорий, которые могла назвать своими. Виктория являлась городом, но часто так называли всё пространство, где её жители имели экономический интерес. С другой стороны, даже Остров далеко не полностью находился под контролем Складчины — в его северной части властвовали воинственные квакиутли.

Тихоокеанскими Штатами называли объединение колоний, однако, и этот проект не имел ни конституции, ни законов, ни представительных органов власти, а зона интересов включала весь океан и побережье Америки до самого водораздела. При этом одни острова (вроде Нука-Хива или Кусай) населяли природные жители, а Складчина или какая-то из компаний Виктории имели там торговый пост; другие острова (вроде Рождества) заселялись колонистами, третьи оставались необитаемыми, но на них велись разработки гуано или звероловный промысел. На Алеутских островах вообще царило многовластие: местные племена, независимые колонисты, промышленные, Российская империя, компании Складчины. На Оаху правил местный король Каха Хан, но портом, крепостями и поселениями колонистов заправлял Ипполит Семенович Степанов, бывший ссыльный дворянин Российской Империи. Богатая Сахарная компания владела плантациями и фабриками. Туземные княжества и кланы лавировали между этими тремя центрами силы. Хотя формально природные жители подчинялись королю, они всё больше зависели от колонистов, в руках которых сосредоточились богатства и технологии.

Только Виктория избирала Совет, который решал некоторые вопросы. Другие города даже таких куцых органов не имели. Где-то вопросы решались сходом, собранием, где-то частной инициативой или директивами той или иной компании. Индейские племена жили сами по себе или селились среди русских, перенимая чужие обычаи. Причем даже само понятие племени оказалось размытым. Иногда сообщество индейцев состояло из небольшой семьи, рода, а иногда являлось крупным союзом, где даже языки значительно различались.

Да и сама Складчина имела довольно расплывчатую структуру. Собрание пайщиков выбирал Правление, которое распределяло дела и утверждал расходы. Но одни члены Правления занимались конкретными делами, а другие только голосовали, принимая решения. С другой стороны, существовало много различных структур, не подчиненных Складчине напрямую, таких как Зерновая компания, Морское собрание, Меховая компания, Винокуренный картель.

Единственное, что упорядочивало весь этот хаос и позволяло колониям развиваться в едином замысле это воля некоторых людей, обладающих финансовыми возможностями и определенным авторитетом. Таких людей, как Тропинин и тех кого Гриша видел в «Олимпе».

Последнее предположение он высказал вслух.

— Верно, — согласился Алексей Петрович. — У нас нет государя и государства. Мы Остров не только в географическом смысле, но и в смысле затравки цивилизации посреди океана дикости. И я имею в виду не только побережье Америки и Тихий океан. Мы взращиваем общество, какого ещё не создали нигде в мире. Большинство тех, кто уже прибыл и ещё прибудет в нашу страну — крестьяне, старатели, охотники, лесорубы — в массе своей нищие и необразованные люди. Хаос, океан судеб, стремлений. Местные индейцы и вовсе прозябают в первозданной дикости.

И поскольку у нас пока нет государства, то нет чётких правил, устава, основополагающего закона, ничего формального, что могло бы стать маяком для всех этих людей. Поэтому, да, вы правы, маяком служит активная группа людей, носителей идей, ценностей, стратегии. Людей, способна воспроизводить культуру и выступать, так сказать, ментальным и этическим ориентиром. Потому что доминирующей религии, которая заведовала бы моралью, у нас нет тоже.

Гриша кивнул, не столько соглашаясь, сколько показывая, что понимает, о чём идет речь и следит за ходом мысли начальника.

— Такую группу людей социальная теория называет элитой, — продолжил Тропинин. — Клуб «Олимп» собирает их вместе для свободных дискуссий. Иван Американец сделал ставку на средний класс, как он называл зажиточный и образованный слой горожан и фермеров. Это была его идея фикс. Чем больше средний класс, утверждал он, тем прочнее будет стоять на ногах общество и страна.

— Пожалуй, в этом есть смысл, — согласился Гриша.

— Ничуть не умаляя его главный посыл, мы, его последователи, добавили к первичной системе элиту. Эти два слоя общества призваны дополнять друг друга.

— Как?

— Если взять за аналогию судно, — Трпинин указал на шхуну, стоящую посреди гавани. — То средний класс это как бы корпус корабля, который не позволяет ему утонуть. А элита сродни парусам, что движут его вперед.

— И еще у корабля есть руль, — заметил Гриша, быстро усвоив новый материал.

— Верно, ха-ха. Верно, — Алексей Петрович кивнул. — Элита лишь внешнее облако, если можно так выразиться. Мякоть плода. А есть и ядро, косточка.

— Косточка?

— Пришло время посвятить вас в более тонкие материи нашего существования. Именно этим мы сегодня займемся.

Гришу слова начальника заинтриговали, и это ещё мягко сказано. Он просто сгорал от любопытства. К счастью идти далеко не пришлось. Здесь же на набережной располагалось трехэтажное здание, когда-то служившее главной конторой Старой компании, а теперь принадлежащее отчасти Складчине, отчасти Объединенной меховой компании, отчасти издательству.

Они вошли в холл, свернули в левый коридор и поднялись по лестнице. Секретный отдел расположился в северном крыле здания. Ход туда вел через обычный, ничем не примечательный кабинет, где сидел заурядный с виду переписчик. Вот только его нарукавники не блестели потертостями, на руках не имелось следов чернил, зато сбитые костяшки пальцев намекали на профессию иного рода.

— То что здесь расположено уже не совсем Складчина, — сказал Тропинин, прикрывая дверь. — Это круг ближайших соратников Ивана Американца. Можно назвать нас тайным правительством, но это не будет соответствовать истине. Мы не правим. Мы направляем.

— А в чем разница?

— Мы своего рода хранители первоначальных идей, заложенных Иваном Американцем.

Конечно, Алексей Петрович малость преуменьшал значение секретного крыла. Для идей не требовалось столько кабинетов, комнат, стеллажей с книгами и бумагами. Они прошли сквозь всё это прежде чем попали в просторный зал.

На стене висел синий флаг с золотыми звездами, обозначающими территории Тихоокеанских штатов и одновременно ковш Большой Медведицы. Рядом висела подробная карта побережья от залива Сан-Франциска до Берингова пролива. Суша была тщательно прорисована вглубь континента до водораздела и примерно на пять стен верст дальше.

— Такой подробной карты нет ни у кого во всем мире, — сказал Тропинин. — На ней указаны некоторые вещи, которые мы храним в секрете до лучших времен. Например, месторождения золота.

Начальник показал гостю выдвижные щиты с планами той или иной местности, лоциями и общими картами. Большая карта Тихого океана занимала особое место. И как заметил Гриша вся она была испещрена мелкими дырками.

— Когда-то мы пытались отследить движение кораблей наших колоний, — пояснил Тропинин. — Втыкали в карту булавки с портами отправки и назначения, натягивали между ними нитку, обозначая маршрут. Каждый день бегунок с названием корабля передвигали дальше. Точности никакой, схема движения давала лишь общее представление. В то время в операционном зале всегда находилось с полдюжины операторов. Теперь этим занимается Адмиралтейство, а здесь стало гораздо тише.

Навскидку зал вмещал с полсотни человек, которые могли собраться за большим центральным столом или работать отдельно в закутках, где стояло несколько маленьких конторок и столиков. В одном из таких уголков имелась небольшая кухня со спиртовкой, посудой, банками с кофе, чаем и сахаром. Туда они и направились.

Алексей Петрович бросил в джезву несколько ложек молотого кофе, залил водой из большой стеклянной банки и поставил на спиртовку.

— Иван Американец не любил чиновников, — продолжил он разговор. — Никаких. Ни государевых, ни компанейских, ни церковников, ни общественников. Всякий, кто управляет чужими деньгами, чужой собственностью, с его точки зрения делает это в лучшем случае неэффективно, а в худшем гребёт в свой карман.

Поэтому создавая Складчину он определил, что в Правление будут избирать только владельцев бизнеса из тех кто платит десятину. И получать они будут символическую зарплату. Одну астру в год. Однако, в таком решении скрывается подвох. Угадаете, какой?

— Они будут принимать решения в пользу своих коммерческих интересов?

— Верно, молодой человек. Избежать противоречий невозможно. Чтобы это не зашло слишком далеко проводятся ежегодные съезды. Любого из нас можно переизбрать. Однако, сменяемость и подотчетность лишь второстепенный фактор. Главное, это группа людей, которым не безразлична судьба нашей страны. То что вы метафорически назвали рулем корабля. Сейчас всем этим занимается довольно сплоченный союз последователей Ивана Американца. Его друзья, ученики, соратники. Мы держимся вместе, даже если подчас спорим между собой, мы владеем крупными компаниями и через них контролируем Складчину. Проблема в том, что наше поколение рано или поздно уйдет. Увы. И к этому времени мы хотим получить или работоспособное административное устройство, или сплоченную группу собственных учеников. А лучше и то и другое.

Кофе поднялся и Алексей Петрович снял джезву со спиртовки.

— Пусть отстоится, — сказал начальник, а сам отправился к другому уголку зала.

Он подошел к невзрачному, но видимо очень прочному несгораемому шкафу, и около минуты возился с ключами. Наконец дверца открылась и Тропинин вернулся в кухонную выгородку с папкой в руках. Она выглядела довольно пухлой.

— Это Красная папка, — сказал Грише Тропинин.

Поскольку цвет Гриша и сам мог разглядеть, стало очевидно, что «Красная» — это название.

— Она послужит ориентиром для тех, кто сменит наше поколение, — пояснил Алексей Петрович. — Здесь план развития колоний на ближайшие сто лет.

— На сто лет? — не поверил Гриша.

— Записки начал составлять ещё Иван Американец, а мы позже дополнили собственными соображениями. Мы хоть и придерживаемся общей линии, открыты новым идеям и готовы внести в план поправки.

— Но как можно планировать на сто лет?

— Это не подробный план, а лишь общие наброски. Здесь изложены основные принципы и цели развития колоний. Перечень необходимых дел. Содержится список возможных проблем и способы их решения. Прогнозы, обоснования и всё в таком духе. Мы регулярно проводим мозговые штурмы по той или иной теме, чтобы разработать подходы и выработать базовые принципы.

Гриша кивнул.

— Например вы слышали в «Олимпе» разговоры о форпосте в Южно-Китайском море. Это один из пунктов. В идеале мы собираемся покрыть форпостами весь океан. Конечно, ставить крепости где попало нет смысла. Нужно занимать ключевые места. Но как понять, какое место ключевое, можете вы спросить?

Гриша спрашивать не собирался, однако Тропинина это не остановило.

— Вот тут на помощь приходят соображения из Красной папки. Возьмём, к примеру, Панамский перешеек или Дариенский, как его ещё называют.

— Перешеек?

— Тропинин чуть хромая подошел к стенду и выдвину из ниши общую карту побережья обеих Америк.

— Вот, — показал он почти в самый центр. — Узкая часть материка. И предмет нашего пристального внимания. Когда-нибудь он станет воротами в Тихий океан из Атлантики вместо мыса Горн. Попытки уже предпринимались, а места там гиблые.

В свое время шотландцы задумали установить там власть и сесть на доходный путь между океанами, но все они погибли от болезней и сопротивления индейцев. Предприятие вылетело в трубу, что, как считается, привело к падению независимости Шотландии. Так что играть в эти игры следует осторожно.

Но рано или поздно там построят железную дорогу, или выкопают канал. Возможно не прямо в этом месте, а севернее или южнее. Так или иначе перешеек станет центром притяжения интересов торговли и политики многих держав. Соответственно наша задача держать его под контролем. Когда-нибудь мы попытаемся получить концессию на канал или дорогу, или войти в долю с кем-то ещё, стать друзьями местному правительству…

— А испанцы?

— Испанцы плохо контролируют эти места, слишком уж они гиблые для белого человека. Да и вообще долго им в Америке не продержаться. А нам следует вовремя обрести там друзей. И если не получится войти в долю, то хотя бы занять остров поблизости или кусочек материковой земли. В общем, так или иначе получить присутствие.

Тропинин достал из небольшого шкафчика две чашки и разлил по ним кофе.

— Молока нет, а сахара кладите сколько угодно, — усмехнулся он. — Подходящий остров в архипелаге Риау позволит контролировать Малаккский пролив, а с ним путь в Тихий океан с запада, из Индии. В «Олимпе» мы говорили с промышленниками и я делал акцент на торговле, рабочей силе, но важны, разумеется, не только они.

И таких ключевых мест много. Уналашка, стоящая у выхода к северным водам, Нука-Хива, прикрывающий путь к Южным морям с востока… Нам не нужно захватывать обширные территории суши, мы океанская держава. Наше будущее — флот, а флоту нужны базы. В то же время ресурсы океана недооценивают. Сейчас это калан, котик. киты. Но придет время цениться будет простая рыба, крабы, креветки, устрицы, острова с залежами гуано и красивыми пляжами. И когда это время придет, многие захотят наложить на природные богатства лапу. Об этом тоже не следует забывать. Британия, Франция, Российская империя, Испанская корона, США, Китай, Япония.

— Япония? — удивился Гриша.

— Представьте себе. Сейчас она в изоляции, а несколько веков назад пыталась захватить Корею. И будьте уверены, попытается вновь. И не только Корею.

Тропинин, наконец, взял паузу и сделал несколько глотков из чашки. На вкус Гриши, кофе слишком остыл, но он уже изучил привычки начальника. Тот не любил кофейную муть и всегда давал ей осесть. Сделав глоток, Гриша задумался над услышанным.

В воинственность Японии и других азиатских государств ему верилось слабо, не им противостоять европейским колониям. Как не мог он представить на Тихом океане и Соединенные Штаты. Нет у бостонцев здесь никаких интересов, кроме торговли пушниной и китоловного промысла. Если от кого и следует ожидать нападения, то от европейских империй, и прежде всего от британцев, которые уже теснят конкурентов по всему миру.

Он перевел взгляд на карту.

— Думаю, если британцы захотят властвовать на Тихом океане, они прежде всего решат захватить Оаху.

— Верно, — удовлетворенно кивнул Тропинин и отставил чашку в торону. — Британцы или бостонцы, кто-то из них обязательно захотят. Причем Оаху все еще остается нашим уязвимым местом. Большинство гавайцев не испытывают к Виктории преданности. По большому счету Каха Хан зависит от нашей поддержки только в борьбе с Камеамеа и при первом удобном случае он переметнется на другую сторону, ударив нам в спину. Именно поэтому Ипполит Семенович Степанов прилагает усилия к строительству крепостей и вовлечению туземцев в нашу экономику. Думаю лет двадцать у нас ещё есть. К исходу этого срока мы должны перетянуть на свою сторону значительную часть населения.

Алексей Петрович взглянул на джезву, но передумал и махнул рукой.

— Пока меня больше беспокоит Российская империя, вернее её подданные, — он задумался, а затем показал на карту побережья. — Любопытно, что ковш большой Медведицы, который мы можем видеть на нашем флаге, в общих чертах повторяет наши континентальные территории. Действительно, на юге водораздел отступает далеко на восток, там мы имеем даже внутренние территории, не имеющие выхода к океану — Снежные горы, Плато Змеиной реки или Айдахо, пустынные степи Средней Колумбии, страна Карибу… в то время как на севере водораздел подступает к океану вплотную, образуя своеобразную ручку ковша. И эту ручку собираются отломить шелеховцы. Вернее теперь, наверное, их лучше называть барановцами.

Какой-то опасности от русских промышленников Гриша не видел. Напротив, их работники, их подневольные туземцы при первой возможности сбегали в Викторию, которая могла предложить им лучшие условия жизни.

— Опасность не в зверобоях, а в монополии, которую Российская Американская Компания собирается получить, потому что вместе с монополией она получит поддержку Империи.

— А что мы можем предпринять против них?

— Мы ищем союзников на тот случай, если потеряем торговлю с Камчаткой и через Камчатку с Сибирью.

— Союзников?

— Например, Северо-Западную компанию.

— Монреальскую?

— Да. В ней и французы, и шотландцы, и бостонцы. В прошлом году мы написали Ясютину в Лондон, чтобы прозондировал почву. Посмотрим, чем закончатся переговоры.

Гриша пролистал папку. Любые мысли были изложены на бумаге тезисно. В виде кратких и четких фраз. Некоторые листы были сшиты суровой нитью в блоки, что имели собственное название: «Список островов», «Ключевые технологии», «Демография», «Экономический кризис. Депрессия».

— Что такое депрессия? — спросил Гриша.

— Вы же изучали экономику в Университете?

— Экономию, — поправил Гриша.

— Не важно. В экономике любой страны время от времени случаются спады. Их и называют депрессиями. Чем сложнее экономика, тем большим может произойти спад.

Взять хотя бы наши места. Предположим, все морские промыслы мехов, а это калан, котик, животные на островах — лиса и песец… все вместе приносят при продаже в Китай миллион астр в год. Раньше экономика была примитивной. В промыслах участвовали… ну, пять сотен человек, не больше. Получается по две тысячи пиастров на человека (предположим это артели с равными паями). Причем промышленники меньшую часть времени занимаются собственно промыслами, а большую часть добывают себе еду, чинят корабли, строят хижины, плывут на острова и обратно, пересекают Сибирь. Они и матросы, они и зверобои, и караванщики, и торговцы. Но хлеб, гвозди, прочее железо покупают в десять раз дороже у сибирских купцов, а чай, ткани и даже чернила — в Кяхте. И вся их выручка оседает в Китае или в России. Так что большая часть промышленных остаются в долгах.

Но вот мы обосновались в Америке и практически весь полученный в Китае миллион питает теперь нашу собственную экономику. Потому что промышленные платят за корабли, а не строят их сами, они покупают паруса, хлеб, другие припасы у наших крестьян и ткачей. Они сами не плавают в Китай или в Охотск. Этим заняты торговцы и мореходы. Ещё тысяча человек получает этот миллион в виде платы за продукты, мебель, одежду, дома, за алкоголь, наконец! А еще две тысячи получают этот же миллион продавая первым и вторым зерно, известь, бревна, уголь, железо. И так далее, и так далее. Вместо одного миллиона мы получаем три-четыре миллиона астр, переходящих из рук в руки. И даже больше. В конце концов, получается, что промыслы всего лишь дают толчок этому движению денег, ведь фермер, винокур, строитель, ткач, кузнец спокойно могут продавать изделия друг другу.

Теперь, что такое кризис и депрессия? Представьте, что завтра Китай вдруг перестанет покупать меха. Или вовсе закроет кантонскую торговлю. Может такое произойти? Запросто. Кяхту уже закрывали. Что тогда случится с нашей экономикой?

— Она потеряет миллион астр?

— Не миллион, — ухмыльнулся Алексей Петрович. — Всё что я обрисовал раньше закрутится в обратном порядке. Торговцы мехами перестанут покупать шхуны, платить индейцам и промысловым, все они перестанут покупать одежду, мебель, платить за дома. Никому не будет нужна парусина, гвозди, закроются железные заводы, за ними рудники и угольные шахты. Все эти люди не смогут покупать у фермеров продукты по хорошей цене. Всё полетит к чертям в ад. И хотя, как уже говорилось, люди смогут продавать изделия друг другу, обороты сократятся, а издержки возрастут. Многие останутся без прибыли, многие без работы.

Тропинин сделал паузу.

— И тут, мы достаем Красную папку.

— А что мы можем сделать? — спросил Гриша. — Чем-то заменить меха?

— Это один из путей. Китобойный промысел, добыча золота, глубокая переработка каменноугольной смолы. Однако, рынок Китая заменить не так просто. Нас вряд ли ждут на других рынках, даже если мы сможем предложить уникальный товар.

— И что же делать?

— Ну, в-первых, мы продолжим продавать пушнину через посредников, ведь Кантоном или Кяхтой торговля не ограничена. Есть соседние страны, есть контрабандисты и пираты. И тут форпост в архипелаге Риау как раз пригодился бы. Однако, ключевая стратегия во время кризиса — развитие внутреннего рынка.

— Продавать меха самим себе? — удивился Гриша.

— Продавать внутри всё, что сможем. Но тут возникает следующая проблема — покупательная способность. А мы только что пришли к выводу, что с падением пушной торговли начнет падать и все остальное. Значит нужны усилия на создание рабочих мест. То есть, скажем, сама Складчина затеет какие-то крупные проекты, которые потребуют людской силы. Например строительство дорог. Открытие шахт и приисков в разведанных местах.

Но подобные проекты только полдела, потому что они займут некоторое число людей низкой квалификации и инженеров. А мы должны дать работу образованному слою, выпускникам Университета. Поэтому резервный план предусматривает организацию новых школ, институтов, научные исследования и экспедиции.

К сожалению всё это требует наличия свободных средств. А мы не можем сидеть на мешке с деньгами в ожидании кризиса. Деньги должны работать. Ну, то есть какие-то запасы у нас имеются. В конце концов, у нас есть неплохая коллекция французских и голландских живописцев. Иван завещал её Складчине и особо оговорил возможность продажи, если будет стоять вопрос о выживании. Но резервов хватит от сил на год-два. А что если перезапуска экономики за год-два не случится? И тут мы прибегаем к изъятию средств у населения.

— Введением налогов?

— Нет! Мы запускаем различные проекты вроде национальной лотереи, фондовой биржи, выпускаем бумаги займа с привлекательным процентом. В надежде, что после подъема экономики найдем средства на выкуп. Там на последнем листке содержится примерный перечень мероприятий. — Тропинин потер переносицу. — Это все, конечно, сильно упрощенно. На самом деле основная трудность заключается в том, чтобы угадать, когда именно наступил нужный момент. Потому что и вбрасывать в экономику деньги, и создавать рабочие места просто так довольно опасно. Можно кризис спровоцировать, а не предотвратить. Но всегда лучше иметь в запасе готовые отработанные проекты, чтобы запустить их вовремя. А пока у нас нехватка рабочей силы, все эти наработки должны ждать своего часа.

Неожиданно в коридоре ведущим из тайной комнаты послышался шум быстрых и уверенных шагов. В зал вбежал молодой человек. Гриша узнал своего сверстника и коллегу Андрея Ильичёва, что служил в Складчине по линии департамента иностранных дел.

— Алексей Петрович! Депеша из Сосалито.

Ильичёв протянул Тропинину записку.

— Пришла на имя Складчины, — пояснил он. — Галина Ивановна решила, что вам будет интересно.

Предчувствуя недоброе, Алексей Петрович выдохнул и развернул листок.

— Тот кто это писал явно экономил буквы, — проворчал он и зачитал вслух: — Россия. Испания. Война. Бланка. Крушение. Галапагос. Это можно трактовать, как… ах, чёрт!

Тропинин приподнялся над креслом, потом опустился назад.

— И никакого обратного адреса или имени. Прелестно! Мы получаем почту и не знаем, как ей распорядиться. Ладно несколько дней уже ничего не изменят. А через неделю у нас совещание по морским делам. Чёрт! Нужны хоть какие-то подробности.

— Одну минуту, Андрей, — сказал он и направился к ближайшей конторке. Достал лист бумаги, чернильницу с пером.

— Прошу вас немедленно отправиться на голубиную станцию. Пусть пошлют голубя в Сосалито так быстро, как только смогут. Я оплачу все расходы.

— Да, Алексей Петрович.

Молодой секретарь вышел.

Тропинин, видимо нервничая, принялся ходить взад вперёд. Затем сполоснул джезву и чашки под рукомойником. Поставив посуду на место, огляделся, не сделать ли ещё что-нибудь. Взгляд его упал на Красную папку и он схватил её, точно боясь оставить. Гриша поднялся с кресла, поняв, что пора уходить.

— Проклятая записка напомнила мне ещё кое о чем, что вам следует знать, — произнёс Алексей Петрович похлопав по папке пред тем, как убрать её в несгораемый шкаф. —. Последним средством преодоления депрессии является война. Это средство подобно яду, оно может убить. Не говоря уже о моральной стороне вопроса.

Они направились к выходу.

— Но ведь ведение войны невыгодно. Нам постоянно твердили об этом в Университете. Разве она не подорвет экономику окончательно?

— Всё так. Если вы не совершаете набег на соседей с целью умыкнуть их женщин и драгоценные металлы, то война невыгодна. Однако в период депрессии она точно так же создает рабочие места и стимулирует рост экономики. Если конечно война идет не на вашей территории или приносит врагам больший ущерб нежели вам. Правда импульс от такого вливания денег в экономику быстро погаснет. Потому что если вложение в коммерческую шхуну в дальнейшем приносит прибыль, то покупка военной шхуны потребует лишь продолжения расходов.

Они подошли к потайной двери.

— У нас в узком кругу проходило много дискуссий по этой теме. И мы пришли к единому мнению, что войну следует избегать всеми доступными способами.А знать это следует в первую очередь не для того, чтобы применять на практике, а чтобы быть готовым, когда это захотят применить другие. — Тропинин взялся за ручку. — … Если нападут на нас, тут уж выбирать не приходится.