Хаски и его учитель белый кот. Том III

Глава 223. Гора Цзяо. «Свободное скитание[223.1]»

Разве эта надвигающаяся на них бешено клокочущая темная река могла быть обычной водой? Быстро стало ясно, что это целый поток змей!

В узком проходе тут же возник хаос. Мечущиеся в панике люди начали напирать друг на друга, так что в мгновение ока многие оказались под угрозой быть затоптанными насмерть. Цзян Си подтолкнул Наньгун Сы:

— Иди вперед, а я здесь сам разберусь.

С этими словами он, взмахнув рукавами, распылил спрятанный в них блестящий порошок. Учуяв его запах, змеи замерли на месте, не решаясь продолжать движение.

Повернувшись, Цзян Си злобно прикрикнул на толкающихся в проходе людей:

— Успокоились все! Быстро и организованно отступайте! Хватит тут давку устраивать!

Остановив змеиный прилив, Цзян Си быстро нагнал свою спасающуюся бегством армию. Дойдя до каменных ворот перед входом в тоннель, он увидел внимательно осматривающего драконий барельеф Наньгун Сы и спросил у него:

— Черт побери, что случилось?

— Злой дракон определенно находится под чьим-то контролем, — ответил Наньгун Сы, — я хочу вернуться и разведать обстановку возле Озера Духа Дракона.

На этих словах он собирался уйти, но Цзян Си перехватил его:

— А как быть с этим змеюшником? У меня с собой не так много отпугивающего порошка, и когда его действие закончится, боюсь, они опять бросятся в погоню за нами. Стоявшая рядом Е Ванси тут же предложила:

— Я справлюсь с ними.

С детства эта девушка обучалась быть тайным стражем в Темном городе Духовной школы Жуфэн, поэтому лучше чем кто бы то ни было могла сражаться в одиночку в тесном пространстве тоннеля. Наньгун Сы не хотел ее оставлять, но на лице Е Ванси была написана упрямая решительность, к тому же, кроме нее подходящих для этого бойцов у них не было, поэтому в конечном итоге ему оставалось лишь ободряюще похлопать ее по плечу.

— Там очень темно. Знаю, что тебе это не нравится, но ты продержись немного, я скоро вернусь.

Когда Цзян Си с Наньгун Сы, наконец, покинули тоннель, перед ними тут же появился Хуан Сяоюэ, с ходу налетев на них с кровожадной свирепостью, совершенно не соответствующей его благородной наружности почтенного седобородого старца.

— Наньгун Сы! Ты и теперь посмеешь утверждать, что все это не твоих рук дело?!

Наньгун Сы слишком долго терпел его нападки, но сейчас его нервы были натянуты до предела, так что в итоге он не сдержался и в ярости закричал:

— Если все это моих рук дело, то почему же ты цел и невредим, да еще и продолжаешь путаться у меня под ногами? Вали отсюда! Не стой у меня на пути!

Хуан Сяоюэ сперва испугался, а после вспылил:

— Видели, вы все видели?! Маски сорваны, и появился лисий хвост, да?! Столько времени строил из себя сирого и убогого, а теперь, как мы оказались на его территории, смеет на уважаемых людей голос повышать! Думаешь, ты все еще наследник могущественной[223.2] Духовной школы Жуфэн? Как смеешь ты вести себя так нагло и высокомерно!

— Хуан Сяоюэ.

В этот момент не только терпение Наньгун Сы достигло своего предела.

Цзян Си был не из тех, кого можно сбить с толку, пустив в глаза пыль красивых речей.

— Не думайте, что я не понимаю, чего вы добиваетесь своими нападками, — сквозь зубы процедил он.

Хуан Сяоюэ тут же переменился в лице и поспешно спрятал руку. Пытаясь сохранять внешнее спокойствие, он мгновенно поменял тон:

— Глава Цзян, вряд ли вы можете понять чувства старика. У меня к Духовной школе Жуфэн есть непогашенный кровный долг за убийство моего старшего брата и я…

— О, мне и правда сложно понять чувства даоса Хуана, — закатив глаза, сказал Цзян Си, после чего, окинув его холодным взглядом, закончил, — у меня ведь в самом деле нет ни малейшего интереса к сокровищам Духовной школы Жуфэн.

Его глаза пронзили алчного даоса подобно двум извлеченным из ножен обоюдоострым клинкам. Ошеломленно глядя на него, Хуан Сяоюэ сделал два шага назад. Словно у выброшенной на берег рыбы, его губы открывались и закрывались, однако в итоге он так и не смог произнести ни слова.

— Наньгун, иди, разведай обстановку, — сказал Цзян Си.

Однако Озеро Духа Дракона фактически представляло собой водоем, огороженный каменными стенами, и Наньгун Сы хватило одного внимательного взгляда, чтобы понять, что в этом помещении нет ничего необычного. Покачав головой, он сказал:

— Я пойду еще раз осмотрю зал на входе.

Обстановка в первом зале была куда более неоднозначной: мало того, что в этом месте собралось множество марионеток Вэйци Чжэньлун, именно здесь остался Наньгун Лю. Когда Наньгун Сы вошел, бывший глава Наньгун крепко спал, обнимая свою плетеную корзину с мандаринами.

Какое-то время Наньгун Сы с совершенно ничего не выражающим лицом и потухшим взглядом стоял перед своим отцом, и только немного покрасневшие глаза выдавали обуревающие его чувства. Однако он не мог позволить себе просто смотреть, поэтому, так и не решившись разбудить обращенного в марионетку отца, начал изучать остальные черные камни Вэйци Чжэньлун в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку.

В прошлый раз у него не было времени внимательно рассмотреть людей в большом павильоне за главными воротами храма. Он запомнил лишь, что весь зал был незримо разделен на две части: «Рай[223.3]» и «Чистилище[223.4]». Сейчас, разглядывая каждую марионетку, он увидел немало знакомых лиц умерших людей. Он узнал своего четвертого дядю, который когда-то был не в ладах с Сюй Шуанлинем, а сейчас жарился на огне в Чистилище, и служанок Двора Трех жизней, бегающих за светлячками и ловящих бабочек в Раю...

Он нашел среди них даже своего деда.

Однако у него не было времени печалиться и предаваться воспоминаниям, поскольку он вдруг почувствовал, что сейчас увидит кое-кого…

А потом он услышал это.

В похожем на шум прибоя ропоте толпы он услышал...

Дрожащий голос, что звучал тише, чем писк комара…

— Сы-эр…

Наньгун Сы замер, будто громом пораженный. Еще до того как он обернулся, глаза его наполнились слезами.

Словно в тумане, он увидел лишь неясные очертания силуэта цвета лазури и со всех ног бросился вперед, хрипло выкрикивая:

— Мама! Мама!

Когда застлавшие взор слезы пролились, он, наконец, смог ясно рассмотреть ее.

На стороне, занятой Раем, стояла стройная женщина — его мать Жун Янь. Как и Наньгун Чанъин, эта женщина обладала незаурядным умом и невероятной силой воли[223.5], кроме того, Сюй Шуанлинь позволил марионеткам в этом зале сохранить неизменным их прижизненное сознание[223.6], поэтому, когда Наньгун Сы попал в поле ее зрения, пусть он уже не был ребенком, Жун Янь, используя остаточные воспоминания своего мертвого тела, все-таки смогла его узнать.

Дрожа всем телом, она с большим трудом протянула к Наньгун Сы окоченевшие руки:

— Сы... эр…

На Жун Янь была та же одежда, в которой она была в их последнюю встречу. Когда Наньгун Сы встал перед ней на колени, казалось, что в одночасье он вернулся в тот самый год и ночь в Духовной школе Жуфэн. За окном вновь светила полная луна, и мать пришла в детскую искать его.

Стоя на коленях, Наньгун Сы запрокинул голову, глядя на нее снизу вверх. Ему хотелось так много сказать ей, но, в конце концов, дрожащим голосом произнес лишь одну фразу:

— Мама... Если бы целый свет его хвалил, он все равно не загордился бы… и если бы весь свет принялся его бранить, он бы не счел себя опозоренным[223.7]...

Время повернулось вспять.

Стоя у окна, прежде строгая мать нахмурила свои выразительные брови и спросила его:

— «И если бы весь свет принялся его бранить, он бы не счел себя опозоренным»... Что за фраза стоит перед этим предложением?

Незрелый отрок перед ней замялся, не в силах дать ответ.

Она ушла из жизни так внезапно, а он, стоя на коленях перед ее гробом, по-прежнему не мог прочесть наизусть тот отрывок, что она хотела услышать от него в ту ночь.

Смысл фразы «если бы целый свет его хвалил, он все равно не загордился бы, и если бы весь свет принялся его бранить, он бы не счел себя опозоренным» стал ясен для него лишь спустя десяток с лишним лет.

Он стоял в той же коленопреклоненной позе, как во время их расставания в ту лунную ночь. Их тени наконец-то совпали с теми прежними, только тогда его сердце было полно обиды и негодования, а теперь в нем остались лишь боль и сожаление, та же гордая красавица, что жила в его памяти, сейчас превратилась в марионетку в руках другого человека.

Жун Янь погладила волосы на висках Наньгун Сы, затем его щеки и, в конце концов, обхватила руками его окровавленную ладонь. Дрожа всем телом, она закрыла глаза.

— Сы-эр, теперь мамино тело словно мясо на разделочной доске. Под контролем чужой воли я в любой момент могу утратить свое сознание... но, Сы-эр, ты должен мне верить... мама говорит искренне... перед уходом я все время думала об этом, и хотя теперь я ненавижу твоего дядю за то, что он сделал... однако и благодарна ему…

— Мама…

— Если бы он... не сделал из меня марионетку... я не смогла бы снова увидеть тебя… а также... также поговорить с тобой, — борясь с окоченением, Жун Янь медленно наклонилась и, протянув к нему дрожащие руки, заключила Наньгун Сы в крепкие объятия.

— Перед уходом твоя мама больше всего сожалела о... — Жун Янь хватала воздух и захлебывалась словами, но не потому что Сюй Шуанлинь пытался взять ее тело под свой контроль, а оттого, что она, наконец, смогла обнять своего единственного любимого ребенка. Дрожащим от захлестнувших ее эмоций голосом она все же продолжила, — перед смертью я так жалела, что никогда… никогда не обнимала тебя вот так крепко. Я никогда не обнимала тебя... Сы-эр… Мама так любит тебя.

— Я знаю, — захлебываясь слезами, ответил Наньгун Сы, — я все знаю, мама, я уже давно все понял.

Вдруг земля опять начала трястись. Жун Янь вздрогнула и, широко распахнув глаза, пробормотала:

— Договор на крови с Ван Ли вот-вот будет разорван…

— Что?

— Договор на крови с Ван Ли вот-вот будет разорван! Здесь я каждый день видела все своими глазами! — Жун Янь вдруг напряглась. — Сы-эр, я не позволю, чтобы ты пострадал! Я собираюсь остановить его... Я остановлю Наньгун Сюя…

Наньгун Сы вытер слезы и сам обнял ее:

— Мама, что ты видела? Как можно разорвать договор на крови?

— Слушай, — Жун Янь замерла, зрачки ее сузились до размеров игольного ушка. Какое-то время казалось, что она все-таки попала под контроль чужой воли, но, сцепив зубы, женщине все же удалось силой своего разума заблокировать управляющий ее телом камень Вэйци Чжэньлун. — Слушай, Наньгун Сюй собрал пять божественных орудий и напоил их кровью тысяч людей. Теперь, объединив их, он может перерубить связь между злым духом дракона и родом Наньгун.

— Перерубить связь?!

— Верно, и первой была обрублена связь с жилами дракона.

— Вот как те трупы снаружи смогли выбраться из-под земли! — в ужасе воскликнул Наньгун Сы. — Выходит, это из-за того, что жилы дракона больше не контролируются договором на крови?

— Совершенно верно, — хрипло ответила Жун Янь. — Следующей стала чешуя дракона.

Наньгун Сы тут же вспомнил о напавших на них змеях. Должно быть, это и есть преобразованная чешуя дракона.

— Третье — хвост дракона.

Побледнев, Наньгун Сы спросил:

— Тогда тот толчок, который только что был — свидетельство перерезанной связи с хвостом дракона?!

— Да. Потом последует голова и в самом конце — тело дракона, — ответила Жун Янь. — Если Наньгун Сюй сможет успешно использовать для этого пять божественных оружий, вся гора Цзяо выйдет из-под контроля... и больше… больше не будет считать Великого Первого главу своим хозяином…

Ее лицо вновь исказила гримаса страдания, и какое-то время она не могла больше ничего сказать. Похоже, Сюй Шуанлинь почувствовал, что она делает, и теперь отчаянно пытался взять под контроль ее тело.

Вцепившись бледными тонкими пальцами в свою высокую прическу, Жун Янь тихо запричитала:

— Нет… нет...

— Мама!

— Сы... Сы-эр…

Казалось, его голос пробудил ее от грез. Словно дорвавшийся до родникового источника умирающий от жажды человек, она крепко ухватилась за него. На лице женщины отразились охватившие ее паника и беспомощность.

Никогда прежде Наньгун Сы не видел на лице матери такого уязвимого выражения.

С режущей болью в сердце убитый горем Наньгун Сы еще крепче обнял ее. Прежде, когда он был ребенком, мама всегда была строга и холодна и редко обнимала его.

Теперь, наконец, он мог стать ее защитником.

Пусть это всего лишь иллюзия, всего лишь оставленное душой тело, где осталось совсем немного от первоначального сознания.

Но и этого было достаточно.

Дрожащая Жун Янь сгорбилась в объятьях Наньгун Сы. Прошло довольно много времени прежде, чем она опять подняла свое лицо. Из-за сопротивления камню Вэйци Чжэньлун из ее глаз теперь лились кровавые слезы.

В горле у Наньгун Сы стало горько. Он поднял руку, чтобы помочь ей стереть их, но, сколько бы ни тер, крови становилось лишь больше. От невыносимой сердечной боли он закрыл глаза.

— Я чувствую его… — сказала Жун Янь. — Он уже обнаружил меня... осталось мало времени... слушай... он разрубил договор на крови, чтобы… чтобы заключить новый кровный договор со злым духом дракона и тогда... а!

Ее сознание помутилось настолько, что ей было трудно продолжать.

Но Наньгун Сы уже понял, что она хотела ему сказать, и с его лица вмиг исчезли все краски:

— Тогда Ван Ли будет слушаться приказов лишь одного человека, а все мы сгинем на горе Цзяо… никто не сможет спастись?!

— Этого нельзя допустить…

— Этого нельзя допустить!

В унисон сказали мать и сын.

Опустив голову, Наньгун Сы посмотрел на мать:

— Мама, ты знаешь что делать?

— Наньгун Сюю не хватает духовных сил, — на лице Жун Янь промелькнуло холодное выражение, — ему... ему постоянно приходится усмирять шашки Чжэньлун... они восстают против него, и возникает обратная связь, поэтому я тоже... смогла заглянуть в его мысли... и знаю, что делать... слушай меня.

Жун Янь схватила Наньгун Сы за руку. Ее взгляд медленно заскользил по толпе марионеток и в итоге остановился на теле мужа.

Последнее землетрясение разбудило его, и теперь, вцепившись в свою корзину с мандаринами, Наньгун Лю в растерянности озирался по сторонам, похоже, не зная, что делать.

Жун Янь смотрела на него, как сокол, приметивший вылезшую из щели в камнях змею.

— Нужна смерть одного человека, — произнесли ее окровавленные губы, — Сы-эр, иди и убей его.