Гонки олегархов

Глава 21

Лично у меня к советской культуре особых вопросов не было. Но вопросов к некоторым деятелям этой культуры накопилось довольно много — не к писателям, актерам и прочим лицедеям, а к тем, кто ими руководил. Причем вопросы эти были давними, я их еще в «прошлой жизни» себе задавала. Но тогда они для меня представляли лишь «академический интерес», поскольку никаким образом я на царящую там «культуру» повлиять не могла, но сейчас такая возможность уже появилась. И я решила, что глупо этим не воспользоваться, тем более что по вопросам развития экономики страны уже появилось довольно много весьма толковых руководителей, которые многие вещи делали гораздо лучше меня — и у меня начало выкраиваться «свободное время». Конечно, большую часть того времени я тратила на семью, с детьми постоянно занималась, а еще с Сережей всякое обсуждала.

И вот с Сережей как-то зашел интересный разговор о возможностях использования вычислительных машин как раз по части развития культуры. И разговор был вовсе не о «развитии в стране интернета», с этим, по моему убеждению, пока еще спешить было несколько рановато — до тех пор рановато, пока компы не станут доступными людям так же, как, скажем, телевизоры с холодильниками. А речь зашла именно об использовании компов в творчестве, то есть как их можно использовать, чтобы сократить в этом творчестве чисто рутинную работу. Ведь в том же книгоиздательном деле сейчас началось очень широкое использование вычислительной техники, во многих типографиях уже стояли машины, с помощью которых производилась и верстка книг, и даже изготовление офсетных пластин — но для этого тексты (и иллюстрации, при наличии оных) нужно было как-то в компы затолкать. И пока это делалось древним, как известно что, способом: с помощью клавиатур, на которых печатали буквочки специально обученные люди. А так как компы стали уже доступны людям с приличным достатком, то теперь и многие писатели (с целью скорейшего издания собственных книг) самостоятельно эти тексты на компах набирали. Да и написание книг с помощью компов заметно упростилось, все же (поначалу исключительно в целях упрощения делопроизводства) и довольно приличные текстовые редакторы были разработаны.

Однако стучать по клавишам было все же не очень-то и удобно, и у нас разговор зашел о разработке на базе вычислительной техники систем распознавания речи. Честно говоря, я даже примерно не представляла, как они «в мое время» были сделаны, но «общие соображения» я мужу изложила — а он, примерно через две недели, просто принес мне план необходимых работ с указанием предположительных расходов на все это. Очень немаленьких расходов — но мне предлагаемая программа работ показалась все же довольно обоснованной, тем более что программу это не Сережа составил, а целая группа специалистов, в которую мой хитроумный муж успел включить и филологов, и — я с трудом это слово вспомнила, но все же поняла, о ком идет речь — фониаторов, и даже отоларингологов. Последних он, кстати, выдернул из медцентра ЦПК: вообще-то они там проверяли здоровье космонавтов перед полетами, а в остальное время в основном бездельничали. То есть все равно работали, в местной больнице работали, но, судя по всему, времени свободного у них оставалось много. Ну да, в ЦПК-то набирали лучших специалистов страны, для них работа в поликлинике вообще была легкой разминкой…

Ну раз на меня отдельные товарищи много разного наговорили, то было бы в корне неправильно их разочаровывать. Так что я первым делом (распоряжением, между прочим, Политбюро ЦК КПСС) «забрала себе» газеты «Советская культура» и «Литературная газета». И теперь действительно стала «владельцем заводов, газет, пароходов» — но вот с пароходами все еще было как-то не очень. В смысле, именно пароходов у меня не было, а пот дизель-электроходов (так официально назывались эти суда) у меня уже целый флот был. И просто дизельные кораблики-траулеры в ассортименте имелись: оказывается, почти весь «перуанский рыбный флот» был на меня записан. Дед постарался, то есть он просто оформил в бумажном виде то, что я ему когда-то предложила. Товарищ Ким-то был в свое время очень против того, чтобы что-то «делать для буржуев и особенно вместе с буржуями», так что в Корее «финская» компания, которая возила туда двигатели для рыболовов, была просто записана как «собственность товарища Светланы Федоровой». Ведь корейцы кто такая эта Светлана знали, и ее уважали, так что для нее строить суденышки не отказывались. Но вот о чем знал только дед (меня он даже не подумал в известность поставить), так это о том, что в Перу все эти «рыбаки» не продавались, а сдавались в аренду — то есть права собственности на них остались за мной. Все это было проделано, чтобы первую дюжину малых морозильных траулеров быстро и без хлопот выстроить и отправить их рыбку для корейских товарищей ловить — но когда рыбка в КНДР через океан пошла, и все остальные суда (включая рефрижераторы, на которых эту рыбу возили) оформили по той же схеме. Просто потому, что из-за какого-то соглашения между Финляндией и Перу в таком случае на все эти суда (находящиеся в управлении у финской компании, хотя и не являющимися ее собственностью) не могло быть обращено никакой взыскание по запросу «третьих сторон», то есть никакие там американцы не могли помешать им ловить в море у перуанских берегов рыбку, хотя бы и для КНДР. В детали я вникать не стала, но сам факт меня посмешил: я, оказывается, теперь полностью соответствовала стихотворному образу «эталонного капиталиста».

Но «эталонный капиталист», если он не хочет превратиться в оборванца, должен своими капиталами управлять. Или с помощью наемных менеджеров, или — если таких с требуемыми компетенциями не имелось, как в моем случае — самостоятельно. Ну я и занялась «управлением культурой», а по факту — расчисткой авгиевых конюшен. И первоначально у меня настроение было исключительно злобное, даже товарищ Машеров его, похоже, почувствовал, предупредив, что проводить массовые расстрелы он не позволит. Но настроение — вещь переменчивая, а меня очень хорошо научили тому, что в бизнесе (в любом бизнесе) действовать «на эмоциях» недопустимо. Так что я, поразмыслив, «расстрелы» решила переложить на Лену, рассказав ей (как бы о «возникших у меня подозрениях») про некоторых товарищей с «наиболее светлыми лицами», о делах которых я еще в «прошлой жизни» многое узнала. Например, о том, что очень конкретные товарищи с удовольствием платили огромные гонорары польскому еврею, служившему во время войны провокатором гестапо — и это при том, что тогда в СССР иностранцев вообще печатали «бесплатно», поскольку Женевскую конвенцию об авторских правах страна не подписала. И ведь тогдашние «издатели» о деятельности этого мерзавца хорошо знали…

В этой жизни у меня получилось конкретное безобразие пресечь, однако у руля издательств все еще сидели те же люди — и вот ими-то я и попросила Лену «отдельно заняться». А по всякой шушере я решила все проделать проще: волевым решением всех их просто отстранила от кормушки. Ведь почти все редакции, киностудии, театры и прочие «учреждения культуры» собственно Минкульту и подчинялись, а в Трудовом кодексе была прекрасная статья «о служебном несоответствии», увольнение по которой даже не требовало согласия профсоюза — и в стране как-то быстро (буквально за месяц) образовалось довольно много совершенно безработных «главных» (и не главных) редакторов, художественных руководителей и прочего «начальствующего состава». А по Минкульту вышел приказ, запрещающий принимать на работу в любые учреждения культуры ранее уволенных по «служебному несоответствию» граждан. И на этом моя деятельность на ниве культуры практически закончилась: я и сама подозревала, что и этого хватит, а Лена подтвердила, что любые «взбрыки» теперь пресекались самими новыми (или старыми — я же чистку провела довольно выборочно) руководителями всех уровней. Причем во многих местах «зачистка» продолжилась уже на местном уровне: все же там люди лучше знали, с кем им работать приходится, и подставляться явно не хотели. А еще очень многие давно сами хотели у себя порядок навести, но прежде руководство Минкульта им это сделать не давало — а теперь, получив «поддержку сверху», они всерьез занялись тем, что в народе получило название «НЭП» — то есть «наведением элементарного порядка».

И в этом плане показательными стали действия Председателя Госкомитета при Совмине по кинематографии. Этой конторой вот уже четыре года руководил Филипп Ермаш, и я потратила целый день в обсуждении с ним простого вопроса: почему в стране снимается так много дерьма. То есть и хороших фильмов немало снималось, но откровенного дерьма снималось гораздо больше — и это не только мне, но и ему очень не нравилось. Однако у него были серьезно связаны руки, он просто права не имел довольно много кого разогнать — и когда я ему пообещала в этом деле определенную поддержку, он рьяно взялся за дело. Правда, так долго мы общались потому, что ему очень сильно не понравились некоторые предлагаемые мною меры по наведению этого самого «элементарного порядка», да и некоторые персоналии, которых не нравились мне, ему казались «весьма перспективными».

Я по «персоналиям» с ним особо спорить не стала — есть Лена, и она свою работу выполнит, а по «мерам» мы нашли «временный компромисс». То есть за появление на рабочем месте актеров в пьяном виде их я согласилась сразу не увольнять с волчьим билетом, а просто вычитать из зарплат и гонораров убытки, из-за пьянства возникшие. И, мне кажется, «главный кинематографист страны» решил, что аккуратно «спрятать» эти убытки будет несложно — но он недооценил «моего коварства». Все же уж что-что, а бухгалтерию «бухгалтера в штатском» из КПТ поставили на высочайший уровень, а в каждую съемочную группу Госкино направить «стажера» из КПТ вообще проблемы не представляло, так что с этим явлением (слишком уж, на мой погляд, массовым) бескомпромиссная борьба началась почти и незаметно, но я была уверена, что не позднее чем через полгода проблема будет практически полностью решена.

А Ермаш своим распоряжением остановил съемки сразу трех фильмов на студии Довженко, двух — на «Мосфильме», и вообще разогнал две или три киностудии, от которых Госкино получал лишь убытки. Еще — в рамках «борьбы с убытками» — он поменял руководство нескольких региональных студий и ввел принцип «полной самоокупаемости» для всех киностудий страны, что тоже серьезно поспособствовало повышению качества кинопродукции. И оставило нескольких «известных кинорежиссеров» без работы — правда, после этого Филипп Тимофеевич (по взаимной договоренности) примерно раз в неделю мне звонил и рассказывал, кто к нему приходил «права качать». Но мне с такими качальщиками разбираться было просто некогда, а у Лены было создано специальное подразделение, такими вопросами занимающееся, так что уже к Новому году звонки Ермаша практически прекратились.

Но я-то занималась все этой «культурой» вовсе не со скуки, задачу, из-за которой я взялась разгребать все эти конюшни, я помнила — и если в плане кино я была в целом спокойна, то вот в плане музыки и литературы я считала, что «все плохо». Потому что там мафия была куда как круче, расчистка требовалась очень серьезная…

«Первый вторник после первого понедельника ноября месяца високосного года» неожиданностей не принес: в США снова победили республиканцы и президентом стал никому в СССР неизвестный Ричард Швайкер. Такой же ярый антикоммунист, как и Рейган, и такой же противник войн — но вот умишком, в отличие от предшественника, явно не блещущий. Республиканцы в этот раз победили на волне народного энтузиазма, поднявшегося после «заключения мира с Советами» (и появления кучи советских заказов у американской промышленности, что привело к заметному сокращению безработицы), но и политика США особо не поменялась, и рост военных расходов продолжился. И продолжились очень агрессивная политика в плане подрыва влияния СССР в третьих странах. Ну и «демонстрация военной мощи СЩА» где только можно и нельзя — и меня это даже радовало. То есть не демонстрация радовала, а то, как рьяно за нее решил взяться свежеизбранный президент. Потому что чтобы «демонстрировать», нужно было иметь то, что демонстрировать — а всякие военные штучки были вещами довольно дорогими. А денег у американского правительства на такие штучки просто не было.

Потому что с бюджетом в последний год президентства Рейгана произошла очень интересная вещь: он почти достиг пятисот миллиардов, но и дефицит бюджета вырос до шестидесяти миллиардов с лишним. Однако получилось сделать так, что сами буржуи этого почти и не заметили: в страну «извне» поступило чуть меньше пятидесяти миллиардов американских денег, ранее циркулировавших за границей. И поступили тоже «незаметно»: внешне все выглядело так, как будто иностранцы что-то в США поставляли и тут же выручку тратили на закупку американских товаров, но по факту эти иностранцы тратили не только «свежую выручку», но и свои «валютные резервы», просто часть закупок состояла из уже имеющихся товаров, а часть была оформлена в виде контрактов на будущие поставки, но с «авансовой оплатой». Проведенной, естественно, через частные банки — и в этих банках образовался «временный избыток наличности», которую они радостно пустили на кредиты фирмам, заключившим уже госконтракты на всякое дорогое военной имущество. То есть госбюджет не почувствовал некоторой нехватки денег, так как все военные компании предпочли воспользоваться более дешевыми (ситуационно более дешевыми) кредитами коммерческих банков — но уже бюджету где-то через полгода нужно будет все эти контракты оплатить…

На самом деле «импорт наличности» в основном провели американские же компании: увидев, что, например, в Индии инвестиции в фармацевтическую промышленность дают от ста до двухсот процентов прибыли в год, янки, работающие там, быстренько распродали все, что могли, «туземцам», выручку на доллары в местных банках поменяли и всю ее «реимпортировали». И для компаний уже совсем американских, работающих на США, это было очень выгодно. Вот только дополнительная «наличность» в течение полугода должна была превратиться в наличность уже в карманах простых американцев, которые радостно побегут ее тратить. И когда денег в стране становится слишком много, а объемы товаров остаются практически прежними, следует что? По моим прикидкам, все эти миллиарды (плюс неизбежные выплаты по заключенные с американскими военными компаниями контрактами с дефицитом бюджета свыше пятидесяти миллиардов, который будет покрываться эмиссией) должны будут разогнать в семьдесят седьмом году инфляцию процентов так до тринадцати. И абсолютный рост бюджета Пентагона реально окажется уже его сокращением.

Впрочем, до этого еще и дожить требовалось, а ведь на Юге янки (и еще больше британцы) сделали серьезные ставки на крупную заварушку. В Афганистане они пролетели, но там пока (с точки зрения американцев и британцев) просто взять особо было нечего — а вот в соседнем Иране была нефть. Много нефти, которую англичане и янки качали как не в себя, но, по их мнению, исключительно жесткое правление шахского правительства мешало им разгуляться по-настоящему. И Рейган допустил серьезную ошибку: он настоял, чтобы шах перестал просто физически эту оппозицию подавлять. Но он-то рассчитывал привести к власти лояльных американцам людей через «прогрессивное студенчество», а реальной оппозицией шаху было местное духовенство, активно поддерживаемое большинством сельского населения — и «все пошло по графику». То есть уже пошло: Мохаммед Реза Пехлеви выпустил из тюрем несколько сотен «оппозиционеров»…

Я составила для Павла Анатольевича «примерный прогноз развития ситуации», он глубоко задумался. А Лена даже поинтересовалась:

— Свет, ты всерьез думаешь, что дремучее духовенство может взять власть в Иране?

— Не такое уж оно и дремучее, там люди все же с европейским образованием. И основной тезис того же Хомейни звучит, что не Мухаммед в Коране что-то неверно написал, а что люди Коран просто неверно понимают, так что под религиозные каноны они что угодно подвести смогут, вплоть до ускоренной индустриализации и развития прикладных наук. Конечно, у них и мракобесия достаточно, но сейчас, пока у нас есть в запасе пара лет, нужно максимально воспользоваться тем, что у нас в Азербайджане официально религия шиитская, и через наше уже духовенство постараться наладить максимально плотные и дружественные контакты с иранскими муллами. В противном случае неизбежная заварушка на нашей южной границе слишком уж много неприятностей нам принесет.

— То есть ты считаешь…

— Я считаю, что когда там шаха скинут, пользы мы все же получим немало: британцы с американцами лишатся доступа к дешевой нефти, Иран больше Израиль поддерживать не будет. Но было бы хорошо с самого начала иметь с новой властью если не дружественные, то хотя бы позитивно нейтральные отношения.

— Займешься?

— Лен, а головой подумать? Там же женщина — это вообще вещь, существо, души не имеющее. Этим должны заниматься исключительно мужчины, причем, лучше всего, носящие фамилию Судоплатов. А у нас другая задача, нам бы побольше детей стране принести.

— Ну ты и скажешь! Я-то уже на это дело совсем не гожусь, да и ты… или всерьез еще детей родить хочешь?

— Ну, за себя лично я не уверена, но мы-то звания и должности не для себя занимаем? А ты, например, среди своих детей правильную пропаганду проведи… а заодно еще раз проверь «Детскую литературу». Что-то мне не очень нравится их последняя программа публикаций на текущий год, я имею в виду запланированных к изданию авторов.

— Ну, какие есть, таких и печатают: мы проверили, они все же очень тщательно отбирают произведения для печати и отбрасывают действительно то, что не просто к публикации не годится, а то, что вообще ни в какие ворота не лезет.

— Из того, что в редакцию поступает, да. Но мне очень интересно, сколько произведений в редакцию вообще не поступает, и особенно интересно, почему это происходит.

— Да там вроде все, что им присылают, прочитывают.

— Вот именно: «вроде». У тебя девки грамотные есть? То есть я знаю, у тебя половина из личного состава с мозгами на месте, я им новую интересную работенку придумала, причем срочную. Пусть в течение максимум трех месяцев напишут два десятка интересных детских книжек. Мне плевать, пусть хоть всей командой пишут, но книжки должны быть именно интересными и поучительными, тематику пусть сами определят.

— Это зачем?

— А затем. Я тут втихушечку парочку книг написала, сказочных, и могу утверждать, что книжки очень даже неплохие. И отправила их в эту самую «Детскую литературу» под псевдонимами, точнее, от лица реальных теток. Так вот, хотя рукописи в редакцию были доставлены уже три месяца назад, я не получила… они не получили ни ответа, ни даже извещения о получении, хотя отправка была именно с извещением. То есть почта-то квитанции о доставке прислала, а вот в журнале регистрации поступлений этих книг нет.

— Я знаю, они книги в журналах регистрируют при передаче их в редакции.

— А теперь глянь вот сюда: здесь в плане выпуска на этот год значатся две очень интересные книжки.

— И чем же они так интересны?

— А тем, что эти книжки почти дословно повторяют те, которые я им выслала, вот только фамилии авторов даже близко не похожи на те, которые на моих рукописях стояли.

— За три месяца… переписали целиком? Я тебя правильно поняла?

— Ну да. И переписать можно было и за пару дней: я же рукопись туда в электронном виде, на дискете отправила.

— Так… интересно… очень интересно. Вот только один вопрос у меня возник: твои книжки были отправлены в ноябре, а план был составлен и утвержден еще в начале октября.

— Вот этим и займись: я там одного товарища очень плотно за жабру держу, он и раскололся: в план ставят чуть ли не произвольные названия, которые при издании и поменять на что-то, более сюжету подходящее, нетрудно. Возьми наших бухгалтеров в штатском, проведи полную проверку канцелярии: в плане все же указано количество страниц принимаемой к печати рукописи, и любая редактура существенно объем произведения поменять не может, там в любом случае предварительный листаж в планах указывается и редактора стараются его придерживаться. А если постараться, то почти наверняка найдутся и исходные рукописи… надеюсь, ты знаешь, как их правильно находить. В способах изысканий я тебя точно ограничивать не буду, любые санкции выдам по первому же запросу…

— Что-то ты подозрительно много заешь об издательских делах.

— Работа у меня такая, знать о том, чем заниматься приходится. Так что ты, как только найдешь тех, кто мои книжки слил на сторону, бери их к себе, зови меня — и мы… нет, я лично их них выбью полные списки обворованных авторов.

— Ну, раз тебе позверствовать захотелось и пар спустить, обязательно позову. Да, мне вдруг интересно стало: а когда ты книжки-то написать успела? Их почитать-то можно будет? Не когда мы уже так зачистку проведем, а сейчас?

— На, держи дискету, наслаждайся. Но эти книги пока нигде печататься не будут, я их не для того создавала. А теперь по чайку? Ника опять новый торт изобрела…

Вообще-то никаких особых книжек я не сочиняла, писатель из меня точно так себе. А вот читатель довольно неплохой, я за свою жизнь много всякого прочитать успела. И некоторых авторов особо понравившихся мне книг запомнила, так что я просто отловила «молодого сибирского поэта» по имени Вячеслав Назаров, уточнила, что фантастика ему нравится и он ее даже пробует писать, взяла почитать уже написанное. Затем мы с ним очень плотно побеседовали и он с энтузиазмом согласился поучаствовать в «небольшом литературном розыгрыше». Я ему вкратце пересказала содержание нескольких в свое время понравившихся юношеских книжек (включая «его же собственное» «Силайское яблоко»), работу профинансировала должным образом, чтобы он не отвлекался на разные пустяки вроде поиска пропитания для себя и семьи — и искомое получила. Точно такую же авантюру я провернула уже с мэтром отечественной литературы Игорем Можейко: ему я подсунула для проработки идею книги Вартанова «Эй-Ай» (предварительно проверив, что в нынешней реальности Степану родиться было не суждено). И вот эти «произведения» я и отправила в «Детскую литературу», поставив авторами двух сельских учительниц.

Вообще-то о том, что такое в издательствах (по крайней мере в моем прошлом будущем) происходило довольно часто, я знала. Вот только о масштабах я даже не догадывалась, а теперь, похоже, догадаться уже придется. И не только мне, а Лена быстро подыскивала нужные статьи в советском законодательстве, позволяющие и «редакторов», и «авторов» отправить убирать снег в Магадане до конца их недолгой, но бурной жизни. Вот только я не совсем учла, что помогать мне в этом не самом простом деле стала женщина исключительно неглупая и более чем работоспособная, так что уже в середине апреля я узнала, что такое творится не в одной лишь «Детской литературе». В гораздо более широких масштабах подобное воровство процветало в Ленинграде, еще сильнее этим «злоупотребляли» в Киеве, а достичь столичных масштабов литературного воровства в «республиках Востока» не позволило лишь то, что в Киргизии и Узбекистане издательства были небольшими. Ну а так как в МГБ имелся свой бюджет, от Совмина вообще никак не зависящий, Лена начала такие же проверки вообще по всем отечественным издательствам. Но вот мою просьбу озаботить своих сотрудниц написанием детских книжек она проигнорировала, ей и без этого «материала хватило». А жаль, девушки у нее работали действительно талантливые…

Но и «литературные потуги» для меня были делом все же второстепенным. Однако, в том числе благодаря и им, и по основной задаче первые успехи начали уже проявляться. Правда, в несколько неожиданной для меня форме…