Гонки олегархов

Глава 13

Изабель Луна де Майорка (в первой фамилии ударение на «у» ставилась) была, когда я училась в Автономном университете Мехико, в определенном смысле моей подругой и «женщиной с трудной судьбой». И трудности ей предоставила родная бабка, которая — когда мать Бель пыталась придти в себя в госпитале после довольно трудных родов — заставила служащую больницы записать в документе о рождении полную фамилию внучки (то есть и свою собственную), а в графе «имя» записать все, что придумали перед ее рождением многочисленные родственники. Родственников было много, фантазия у вех была богатая, а в те времена предсказать пол ребенка до рождения еще не умели — поэтому среди имен были, на мой взгляд, не совсем женские имена: Росарио, Соккоро или Черо. Но все же женских имен было больше, однако, как мне сказал хорошо знакомый с Изабель Симон, фамилий у нее было еще больше: бабка очень сильно гордилась тем, что носила «самую длинную фамилию в Мексике». В результате и родители, и бабки с дедами, и все старшие ее братья и сестры называли девочку каждый своим «любимым» именем…

Но было в этом и определенные преимущества: по закону (по крайней мере тогда) обладатель множества имен и длинных составных фамилий имел право сам выбрать «официальное короткое имя» для занесения в публичные документы — и у Изабель Камилы Мартирайо Луна де Майорка только лицензий на право вождения автомобилем было минимум одиннадцать штук — и во всех стояли разные имена и разные фамилии. Что периодически помогало приносило ей заметную пользу: машину она водила, как и большинство мексиканцев, уверенно, на всякие там дорожные знаки внимания не обращая — и при неизбежных в столице «встречах с органами правопорядка» она всегда предъявляла лицензию, за которой минимум год ни одного нарушения не числилось — так что полиция чаще всего прощала ей «мелкое и, очевидно, случайное нарушение»: записи в полиции хранились не больше года, а тех, кто за год попадался полиции на дорогах меньше трех раз, вообще по пальцам перечесть можно было.

В университете Изабель была «приглашенным профессором», то есть в штате не состояла, но читала отдельные курсы время от времени — как раз курсы по экономике, а точнее, по ведению бизнеса с США. Именно от нее я тогда узнала, что в США считается «чисто мексиканской продукцией», которую можно было ввозить в страну без уплаты пошлин. И многое другое узнала, причем вовсе не про экономику и торговлю. Тетка была историком-любителем (причем таким, что могла заткнуть за пояс даже профессионалов в ее любимой области), и основным и объектами ее исторических изысканий были Троцкий (которого она люто ненавидела), сколь ни странно товарищ Судоплатов (которому она поклонялась) и товарищ Сталин (которого она вообще чуть ли не боготворила). И не я с ней подружилась, а она со мной — сразу после того, как Симон ей рассказал, что мой дед с Павлом Анатольевичем в Испании работал. Симон-то ее давно знал: Изабель училась в одном классе с его сестрой (и моей теткой) Марией. Ну а то, что я про деда ей вообще ничего рассказать не могла, ее ни капли не смутило и она просто старалась сделать мою жизнь повеселее. В том числе и рассказывая мне — конкретно про Троцкого, о котором она даже книжку написала — такое, что я лишь удивлялась, как Сталин того еще в молодости не убил нахрен. А по экономике она давала очень хорошие анализы разных «марксистских» теорий (смешивая их с дерьмом), и вообще для нее марксизм был чем-то исключительно мерзким и противным — но при этом она была настроена очень даже просоветски. Что не мешало ей вести весьма успешный бизнес (в основном как раз с США) и всячески критиковать (если не сказать «материть») уже советские внешнеторговые организации. Причем ругала-то она их совершенно по делу (в чем я чуть позже убедилась). А теперь-то ситуация в нашей внешней торговле существенно поменялась…

Я об Изабель вспомнила по другой причине: никто в ее семье ни слова не возразил против «самоуправства» бабки потому, что эта бабка (носящая «короткую публичную фамилию» Молина) каждому своему внуку на совершеннолетие делала маленький подарок: она дарила скромную сумму денег. Для нее скромную: двенадцать с половиной миллионов песо — но дарила только при условии, что ни один из прочих членов семьи в течение десяти лет этому внуку ни сантимо не даст, а полученные в подарок деньги внук мог тратить исключительно для развития собственного бизнеса (хотя проценты, если деньги будут просто в банке лежать, можно и на кутежи потратить). Думаю, по этой же причине и полиция (которая наверняка знала о ее одиннадцати водительских лицензиях) ее на дорогах особо не трогала. И Изабель сумела подаренный бабкой миллион американских долларов (песо в Мексике считались «деньгами для бедных», поэтому и сумма подарка в песо выглядела несколько страной) за каких-то пятнадцать лет увеличить почти в пятьдесят раз. Торгуя в том числе и «кубинской контрабандой» (хотя это и составляло лишь крошечную часть ее доходов) — и вот если ее получится уговорить поучаствовать в новой «авантюре», которая теоретически могла принести Советскому Союзу несколько дополнительных миллиардов, то было бы крайне неплохо. То есть было бы неплохо, даже если в этом только Мария примет участие — но с такой ушлой теткой, прекрасно замечающей все подводные камни в международной торговле, можно было получить гораздо больше, чем без нее.

А деньги, дополнительные деньги были очень нужны: в нынешнем, семьдесят четвертом году Союз долен был погасить последний заём восстановления, а так как срок погашения постоянно оттягивался, то людям нужно было единовременно выдать свыше двадцати миллиардов рублей. И чтобы такой вброс наличности не привел к инфляции, на эту сумму нужно было дать людям дополнительные потребительские товары. Казалось бы крохи для советской экономики, но крохи все же заметные, по расчетам, если эти деньги не обеспечить товарами, могла начаться инфляция, причем куда как большая, чем процент дополнительных денег на руках у населения. Не полтора процента, а — за счет «инфляционной паники» — страна могла получить и трехпроцентную инфляцию, и даже более серьезную.

Вообще-то в текущем году валовой внутренний продукт в СССР сравнялся (в «циферках») и американским и даже немного должен был его превысить: в США он, по предварительным подсчетам, должен был слегка превысить триллион четыреста миллиардов, а у нас — уже чуть больше полутора триллионов. Но это — «в абсолютных цифрах», а «на душу населения» нам было еще догонять и догонять: в Заокеании проживало двести семнадцать миллионов человек, а у нас — чуть меньше двухсот семидесяти. Но есть для равенства нам нужно было еще на четверть ВВП поднять. Но рост ВВП — это в любом случае дело будущего, а суровое настоящее требовало дать людям товары уже сейчас. И увеличить выпуск этих самых товаров страна уже не могла — то есть все увеличение уже было запланировано и просчитано, но выше головы прыгнуть было невозможно. Поэтому единственным реальным путем была закупка этих товаров за границей, и в Совмине (и Госплане) всерьез уже рассматривался вопрос о том, чтобы взять кредит у иностранцев. Но такой кредит — это всего лишь откладывание неизбежной расплаты, причем под более высокий процент, а если появится возможность кредит все же не брать, то не воспользоваться этим вообще преступно.

Но чтобы купить что-то у буржуев (или любых иностранцев), нужно было иметь иностранные денежки, а для их получения зарубежцам нужно было что-то продать. Но СССР и так продавал им все, что мог (то есть все, что мог из того, что советские люди на заводах и фабриках делали или в полях выращивали), и продавать больше было просто нечего. Но что-то продать было необходимо — и осталось лишь придумать, как продать за рубеж то, чего у нас пока вообще нет…

То есть у СССР все же были некоторые товары, которые можно было легко поменять на иностранные деньги. В «закромах родины» только катодной меди хранилось около миллиона тонн, теперь еще и алюминия в слитках почти полтора миллиона тонн. Да и три тысячи тонн золота со счетов сбрасывать не стоило — но я все это рассматривала исключительно как «невосполнимые ресурсы» и тратить их очень не хотела. И подумала, что если у нас нет ничего нового на продажу, то можно довольно выгодно продать кое-что старое. Мысль эту я со всех сторон обдумала — и когда в Москву прилетел дед, я взяла его под мышку и пошла…

То есть сначала мы с ним два дня разговаривали, уже вдвоем мою мысль обмусоливали. И когда оба пришли к выводу, что «может сработать», вместе пошли в гости к Павлу Анатольевичу. Товарищ Судоплатов нас выслушал, потом еще раз выслушал. Потом мы с ним еще три дня провели в спорах и обсуждениях — и он решил «рискнуть». То есть риск для него был действительно серьезный, но когда дед ему сказал, что «нужно еще раз все тщательно продумать», он ответил:

— Василий, мы и не из таких задниц вылезали, уж тебе бы не знать. Тогда нас сколько было, десятка полтора? И мы справились, а теперь у меня за спиной целое министерство. Так что… Светлана Владимировна, как я понимаю, вы со мной?

— А куда же без меня-то? Я думаю, что в качестве вашей дочери я очень даже неплохо смотреться буду. Петр Миронович нас, конечно же, потом с какашками съест…

— Уж кто-кто, а он точно не съест. Меня в крайнем случае в отставку отправит, но оно и пора бы, все же я давно уже не мальчик. А вас… если мы нигде не обкакаемся по-идиотски, то про вас мы ему вообще ничего говорить не станем. У нас в ведомстве много о чем никому не говорят…

Изабель с радостью встретила зашедшую к ней в гости школьную подругу. То есть среди всех одноклассников она Марию единственную теперь принимала всерьез: еще бы, за неполных пару лет та смогла наладить исключительно выгодный бизнес, продавая гринго вычислительные машины. И продавала она их уже сотнями тысяч в год, получая, по косвенным признакам, с каждой свыше сотни американских долларов чистой прибыли. То есть по налоговой декларации судя столько получала, и тратила прибыль она тоже весьма удачно: теперь только в Мехико у нее было три шикарных гостиницы, а еще она организовала специальную «Почтовую курьерскую службу», которая доставляла посылки и письма на дом получателю по всем Соединенным штатам, как Мексики, так и Америки. Что тоже приносило ей изрядный доход, и не только в качестве платы за курьерскую доставку: благодаря этой службе она и продажи вычислительных машин северянам увеличила чуть ли не втрое. Да и многие другие мексиканские компании заметно нарастили поставки своих товаров на Север — так что если получится с ней договориться и о подключении к этой системы и бизнеса самой Изабель…

Впрочем, сразу говорить о делах было просто неприлично, а вот вспомнить школьную молодость и просто отдохнуть за ни к чему не обязывающими разговорами было бы великолепно: не каждый день предоставляется такая возможность.

Однако Мария, похоже, решила правил вежливости не придерживаться:

— Бель, я к тебе сегодня по делу заехала. У меня один родственник… ну, Симон утверждает, что близкий родственник, хочет тебе предложить кое-что для тебя очень интересное. И я надеюсь, что у тебя на это дело денег все же хватит.

— Ты же знаешь, я никому никогда денег не суживаю и в разные предприятия не вступаю. Если дело, как ты говоришь, выгодное, то почему бы тебе самой в нем не поучаствовать?

— Если бы разговор шел о деньгах… ты права, я бы и сама могла довольно много ему просто так отдать. Но я же сказала, что дело не выгодное, а интересное, и интересное именно для тебя. Вот только чтобы оно выгорело, тебе придется арендовать — а лучше даже купить — самолет. И не какой-нибудь самолетик с пропеллером, а как минимум Боинг семьсот седьмой, а лучше даже семьсот сорок седьмой.

— Хм… ты думаешь, что у меня где-то в сумочке завалялись сорок миллионов долларов?

— Семьсот седьмой стоит всего десять, и, если у тебя в настоящий момент нет столько наличности, я могу тебе столько ссудить. И даже, пожалуй, сорок миллионов ссужу — но только если ты захочешь.

— Уже интересно. А зачем мне вообще самолет нужен?

— Чтобы летать в дальние страны. Например, в Грецию.

— И что я там забыла?

— Там, в Греции, у меня недавно был куплен небольшой островок. И на этом островке я принимаю — иногда принимаю — очень интересных гостей. А вот это наш как бы родственник попросил меня принять на Рождество нескольких своих приятелей.

— Ты пришла чтобы просто похвастаться? Я и сама зарабатываю денег… достаточно, чтобы уже никому не завидовать.

— Нет, я пришла сказать, что на это Рождество ко мне в гости прилетит один русский товарищ, совершенно инкогнито прилетит. И зовут этого товарища Павел Судоплатов.

— Ты врешь!

— Нет, не вру. Он не один прилетит, вроде бы с дочерью… или с какой-то другой дамой, мне об этом просто мельком сообщили, я не уточняла. И проведут они там почти неделю… вот только проведут, если ты там тоже окажешься.

— То есть я зачем-то понадобилась товарищу Судоплатову? Мне кажется, что ты…

— Ты понадобилась этой сопровождающей его женщине. Причем понадобилась как… сейчас, у меня записано… как специалист по торговле с Соединенными штатами. Как лучший специалист в этой области во всей Латинской Америке. Но я должна тебе передать, что с тобой они встретятся только если твое визит в Европу не вызовет ни у кого излишнего интереса. То есть если уже все привыкнут, что ты туда часто летаешь. И все будут знать, что ты там какой-то серьезный бизнес затеваешь.

— И какой?

— Какой угодно, тут главное, чтобы твой прилет в Грецию ни у кого интереса не вызвал. А там мы случайно на улице встретимся, я тебя приглашу на Рождество к себе на остров… Товарищ Судоплатов просил передать, что если все пройдет нормально, он тебе может посвятить дня два на разные интервью.

— Самолет за два месяца купить просто не получится…

— Если очень постараться, то может и получиться. Но я уже узнавала, вчера узнала: у PanAm модно арендовать семьсот седьмой самолет, причем с готовым экипажем, сроком на три месяца, причем всего за двадцать тысяч долларов в сутки. Они себе заказали машину в варианте с салоном, но она особым спросом не пользуется — а отправка ее на завод для замены салона назначена только на январь следующего года.

— То есть если я потрачу только два миллиона…

— То два дня с утра и до вечера сможешь брать интервью у товарища Судоплатова. А еще… не лишь намекнули, что твои услуги как специалиста по торговле с Севером будут оплачены отдельно. И ты в особом убытке не останешься. Причем незаметно будут оплачены, так как вроде бы тема консультации должна быть… конфиденциальной.

— А с этим твоим… родственником можно будет поговорить? И… ему вообще-то можно доверять?

— Решай сама. Я продаю гринго в сутки вычислительных машин почти на десять миллионов долларов, и получаю для их изготовления от него разные детали на почти десять миллионов. То есть все эти машины на самом деле принадлежат ему. А я ему за поставленные детали плачу по паре раз в месяц, причем плачу уже после того, как машины эти проданы американцам. И, признаюсь, вся моя работа заключается в том, что дважды в месяц я подписываю платежные документы — и за это он просто так платит мне несколько миллионов каждый месяц. То есть мне он доверяет…

— А у тебя не было мысли ему за детали просто не заплатить?

— Не было. Симон говорил, что он еще в Испании с товарищем Судоплатовым вместе работал, а таких людей обманывать… нехорошо. Да, вот тебе чек на два миллиона долларов, ты подготовь контракт на то, что я у тебя что-то на эти деньги покупаю. Ты что гринго продаешь, белье? Вот на два миллиона футболок и трусов и покупаю, с поставкой, скажем, в марте. А если поставить не сможешь, то просто деньги вернешь… если у тебя хватит денег, чтобы вернуть. И самолет у гринго арендуй уже завтра.

— Два миллиона у меня найдется… А все же когда можно будет поговорить с этим твоим… родственником?

— Допивай кофе и поехали ко мне. Ведь старым подругам нужно куда как больше времени, чтобы наговориться и молодость вспомнить?

— Кофе уже остыл… вернусь от тебя и новый попью. Поехали!

Дед с сеньорой Луной предварительно договорился довольно быстро. Она действительно очень хорошо умела считать деньги и прекрасно знала, как «оптимизировать торговлю» с североамериканцами. И очень хорошо знала и рынки других латиноамериканских стран, ведь основной ее бизнес заключался в продаже текстильных изделий, произведенных в Латинской Америке, в США — а так же в поставках продукции уже гринго в эти самые латиноамериканские страны. Причем ей было в принципе все равно чем торговать — и одним из довольно прибыльных направлений ее бизнеса была продажа на Юг подержанных штатовских грузовиков. Грузовичков, на тяжелые грузовики у латинос просто денег не было — а дед предложил ей заняться поставками в Латинскую Америку грузовиков уже советских. Причем новых, но по цене подержанных американских. Правда тут была одна мелкая загвоздка: янки очень неплохо умели давить конкурентов и мгновенно бы сожрали любые компании, рискнувшие стать дилерами советского автопрома. Но «давить» местного производителя они сразу не стали бы — и вся авантюра была некоторым «расширением программы отверточной сборки» с компов на грузовики. Конкретно — на ГАЗ-51, которые, по нашему замыслу, должны были уже стать сугубо мексиканским продуктом. А чтобы они и «по закону» стали мексиканскими, нужно было в этой самой Мексике по крайней мере кабины, кузова и колеса изготавливать. Про кабины и колеса особых проблем не предвиделось, на ГАЗе как раз поменяли пресс-формы для изготовления этих деталей, а старые, хотя и были в исправном состоянии, предполагалось уже просто на переплавку отправить. И еще, так как «газоны» теперь почти все выпускались с дизельными моторами, вся оснастка для старых бензиновых осталась «вакантной».

Однако пресс-формы сами по себе не работают, им все же и сами прессы нужны. А еще нужен металл, из которого детали прессовать нужно, рабочие, которые на прессах работать станут. И, конечно же, конвейер для сборки всего этого в целый законченный автомобиль. А это, по самым скромным прикидкам, должно было обойтись в сумму в районе под сотню миллионов долларов. Именно долларов: советская промышленность изготовить все необходимое в разумное время была уже не в состоянии.

А денег свободных у нас не было, и у сеньоры Луны не было. И у Марии Эстрады тоже не было: она ведь только формально «бешеные миллионы» зарабатывала… то есть зарабатывала, но почти сразу все и тратила — на закупку «колониальных товаров» для Советского Союза. То есть все это выглядело вилами на воде писаным — однако на самом деле все же определенные решения финансовых проблем авантюры имелись. В том числе и использование денег, которые товарищ Мао выделил на постройку своего нового завода по производству электрогенераторов. Там ведь тоже очень непростое оборудование требовалось, и буржуи такое вообще вряд ли бы Китаю продали — но вот в Мексику его поставить вроде как и можно. Но и туда — только «солидному заказчику», так что мгновенно такой вопрос решить было невозможно. Но если не особо спешить (то есть не пороть горячку), то просматривались очень интересные варианты — и дед Игнат эти варианты сумел до китайского руководства донести. Это оказалось тем более несложно, так как собственно денег (американских денег) у товарища Мао не было и он расплачивался своими товарами, поставляемыми в СССР. А мы (то есть я) были готовых эти товары «конвертировать в американские деньги» не сразу, а после того, как товары эти у себя уже людям продадим. =В принципе, Китай подобным образом за все советские поставки расплачивался, просто именно для строительства нужного им завода я запросила «полную предоплату». А так как в правительстве Китая далеко не все были столь же умными, как товарищ Мао, они в структуре предлагаемого «бизнеса» разобрались и «процесс пошел» при полном одобрении со стороны ЦК КПК (причем, мне кажется, самого Мао об этом даже проинформировать забыли).

А то, что русские рубли в каком-нибудь банке на доллары поменять было не очень просто, никого не волновало: донна Луна начала возить к себе в Мексику не только футболки с трусами из Перу, Чили и какого-нибудь гондураса, но и с красивыми этикетками «маде ин Греция». Против греков янки ничего не имели, да и ящики с готовой продукцией непосредственно в греческом потру Фессалоники загружались на совершенно американские суда. А о договоре между Грецией и Болгарией об использовании этого порта в беспошлинном режиме за океанов, похоже и не знали…

В Фессалониках тоже все было сделано «по уму»: по отдельному контракту две местных швейных фабрики тоже шили разнообразное белье «из давальческого материала» — а в этом случае возимые ткани пошлинами не облагались. А упаковка всего товара производилась уже на «таможенном складе», и на суда выгружалось в контейнерах с греческими таможенными печатями, так что тут придраться было просто не к чему.

То есть если глубоко копнуть, то можно было заметить, что греки шили всего раз в десять меньше, чем грузилось на корабли — но раз товар покупался мексиканской компанией, американцам в этом копаться и смысла не было, тем более, что какие-то там трусы с майками по копеечным ценамсерьезного «экономического ущерба» нанести точно не могли. То есть если и могли, то пусть с этим мексиканцы и разбираются…

Мексиканцы и разбирались. У Изабель Луны репутация в банковской среде была отменная, и там все знали, что у нее в обороте постоянно крутится товаров чуть ли не на семьдесят миллионов долларов, так что получить в банке кредит на двести пятьдесят миллионов песо для нее труда не составило. Не сразу не составила, в только в начале января, после ее возвращения из Греции, где она не только новый выгодный бизнес затеяла, но и прекрасно отдохнула на Рождество. И все полученные деньги она направила на расширение закупок своих традиционных уже товаров в Латинской Америке. Дело-то явно прибыльное, тут все всем понятно.

А непонятным было то, что всю выручку с ранее закупленных там товаров она в оборот уже не пустила, а закупила на все деньги в США разнообразные станки. Но это осталось непонятным просто потому, что никто у нее не спрашивал, зачем она это сделала. А потом уже поздно было: еще в декабре донна Луна арендовала (с правом выкупа) разоряющуюся судоремонтную мастерскую (точнее, небольшой заводик) в Веракрусе, и установила там два сильно поношенных пресса, приобретенных в США. А уже в феврале с этого заводика было отгружено в Бразилию полсотни новеньких грузовиков. За четверть миллиона американских долларов отгружено — и после этого желающих «помочь донне Луне деньгами для развития производства» стало как-то слишком уж много — однако женщина с самой длинной во всей стране фамилией согласилась взять в компаньоны одну лишь свои старую школьную подругу. Но если кто-то вдруг пожелает вложиться в обслуживание продаваемых соседям автомобилей, то тут Донна Луна была готова и помочь. Советом, не деньгами все же — а так же долгосрочными контрактами на поставку запчастей, расходных материалов и обучение местного персонала…

Вообще-то «автомобильная авантюра» быстрых денег дать и не обещала, однако во-первых, изрядная часть выплат по облигациям была положена на счета в сберкассе до следующего лета (народ старался все же денег заранее на мебель в выделяемые новые квартиры поднакопить, да и автомобили больше весной и летом приобретались, так что такая ситуация была заранее предсказана и просчитана), а во-вторых, под нее (точнее, под программы строительства как заводов, так и сервисных центров для них) удалось набрать в виде авансовых платежей чуть больше миллиарда долларов. Которые, после того, как их прокрутили через «колониальные товары», дали почти десять миллиардов рублей дополнительной выручки в торговле. Правда, теперь нужно было еще несколько заводов срочно в стране построить, которые «мексиканские автозаводы» будут запчастями обеспечивать — но до лета это вроде сделать было можно. С огромным трудом и сильным напряжением — но можно. А если к этому привлечь еще и людей товарища Кима… Однако дед Игнат предложил сделать кое-что получше. И поддержал его предложение безоговорочно только один человек: товарищ Судоплатов…