Гонки олегархов

Глава 1

Американские инженеры совершили настоящий технологический подвиг: еще весной шестьдесят восьмого они сделали и провели испытания ракеты, способной вывести на земную орбиту примерно сто десять тонн полезного груза. А с декабре шестьдесят девятого с помощью этой ракеты они отправили в путешествие вокруг Луны космический корабль с экипажем из трех человек. Корабль Луну облетел и благополучно вернулся на Землю — и этот полет, по словам Павла Анатольевича, обошелся им в сто одиннадцать миллиардов рублей, то есть в двадцать один миллиард очень даже полновесных долларов. Но на этом «лунная экспансия» американцев закончилась: президент Рейган закрыл финансирование программы.

Закрыл вовсе не потому, что не захотел, чтобы американцы первыми высадились на Луну, а по вполне объективным причинам: установленная на космическом корабле вычислительная машина просто не справилась со стыковкой «спускаемого аппарата» с кораблем. Насколько мне удалось узнать от товарища Судоплатова, в этом полете спуск на планету вообще не предусматривался, янки всего лишь постарались отработать стыковку двух аппаратов на лунной орбите — и у них просто ничего не получилось. По вполне объективной причине не получилось: вычислительная машина на корабле была вообще «советской», то есть собранная из советских микросхем и в целом повторяла архитектуру нашей же «бухгалтерской» машины (так как СССР другие просто за рубеж не продавал), а у этой машины был всего лишь один «приборный интерфейс», к которому можно было подключать монитор с клавиатурой или принтер, а скорость передачи данных по нему была крайне невысокой, в пределах сотни байт в секунду — и там, возле Луны, машина просто не успевала получать данные с датчиков корабля. И в результате янки все же стыковку произвели (вручную, что свидетельствовало и о высочайшей подготовке американских космонавтов), но проведенный после полета анализ ситуации показал, что вероятность успешной стыковки составляет менее двадцати процентов — и американский президент (который дураком отнюдь не был) решил, что прежде чем на Луну лететь, нужно довести до должного уровня отечественную микроэлектронику и все отпущенные на программу средства перенаправил на развитие полупроводниковой промышленности. Сразу пять миллиардов долларов перенаправил, из которых миллиард получила небольшая компания из Сан Хозе под названием Файрчайлд…

Миллиард — это очень даже дофига, но я все же немного историю этой компании знала и была уверена, что сначала в ней начнутся серьезные склоки, народ довольно быстро оттуда разбежится в целях получения «отдельного финансирования» и год-полтора компания ничего интересного сделать не сможет. Потом, конечно, да, если финансовый поток не иссякнет, то там много всякого интересного появится — но и в СССР наука и промышленность на месте стоять не будет. И особенно она стоять не будет потому, что у нас с сырьем для этой промышленности дела обстояли на порядки (на много порядков) лучше, чем в Заокеании. Причем уже «навсегда»: товарищ Пономаренко все же нашел какой-то общий язык с Мао и в Китае начал строиться огромный комбинат по добыче ценных минералов. Вроде как «совместное предприятие», только в нем Советскому Союзу принадлежало семьдесят процентов акций и, соответственно, восемьдесят процентов произведенной на комбинате продукции. То есть будет принадлежать когда все там строящееся заработает — а на строительство по планам отводилось почти пять лет…

К тому же остальные тридцать процентов «в равных долях» принадлежали и Китаю, и Северной Корее: переработка добываемой там руды должна будет вестись по отработанным в Корее технологиям. Но Мао искренне считал, что он подписал очень выгодный для Китая договор. Я тоже так же считала, ведь в соответствии с договором Советский Союз там не только карьеры и ГОКи строил, но и создавал всю необходимую для работы огромного комбината инфраструктуру (включая, кроме всего прочего, строительство нескольких довольно немаленьких городов и создание приличной современной сельскохозяйственной области для обеспечения рабочих хотя бы продуктами питания). А еще для обеспечения очень немаленького комплекса предприятий необходимой для их работы энергией «совместной компании» передавались и отдаленные от комбината участки для строительства угольных шахт и транспортных систем. Причем по углю, в отличие от самого комбината, вся добыча должна была принадлежать уже Советскому Союзу. Не в смысле, что СССР мог этот уголь куда угодно поставлять (его только для электростанций было разрешено использовать), а в том смысле, что исключительно советские специалисты решали, сколько его добывать и как.

По моим прикидкам во Внутренней Монголии на комбинат после его запуска должно было трудиться порядка пары миллионов совершенно китайских рабочих, а всего вся создаваемая там система должна была обеспечивать всем необходимым уже миллионов десять китайцев. Каждый из которых будет точно знать, что он живет в «раю» исключительно благодаря Советскому Союзу. Правда, «рай» там предполагался по сравнению с современной китайской жизнью — но для работающих и живущих там людей он точно будет восприниматься как рай на земле: сейчас в Китае просто не умирать с голоду считается величайшим счастьем…

Причем это было вовсе не «гиперболой» — я насчет «умирать с голоду»: товарищ Мао в целях «скорейшей индустриализации страны» у крестьян, которые составляли больше восьмидесяти процентов населения, для прокорма рабочих в городах и солдат в армии забирал практически весь урожай, оставляя самим крестьянам в среднем по сорок килограммов зерна на год! И в деревнях вообще не было ни медицинского обслуживания народа, ни даже школ нормальных — и даже жилье там строить запрещалось, чтобы крестьяне не забирали «ценные ресурсы» у «растущей индустрии». Понятно, что эта самая индустрия в результате демонстрировала выдающийся рост, вот только, как говорили во времена моей старости, «рост был отрицательный». Выдающийся отрицательный рост, ведь в процессе идущей сейчас там «культурной революции» две трети инженеров и больше половины техников были просто уничтожены, а неграмотные (реально неграмотные) рабочие героически гробили даже имеющееся на заводах оборудование. И скорость нарастания глубокой задницы лишь увеличивалась, так что Мао решил, что скинуть заботу о десятке миллионов человек на территориях, «с которых просто взять нечего», будет благом для страны.

И опять: Мао был прав, вот только он не совсем понял, благом для какой страны окажется его решение. Хотя для Китая, точнее, для очень немаленького количества китайцев, оно точно благом станет. По крайней мере я, посмотрев планы, составленные в Совмине, подумала, что вскоре в этих довольно безлюдных районах население вырастет в лучшем случае вдвое (а в худшем — уже раз в десять). Потому что люди — даже совершенно неграмотные крестьяне — очень хотят есть…

И не только в Китае но, допустим, в Корее люди уже поняли что нужно делать, чтобы чувство голода постоянно не испытывать. Там, конечно, работы было еще очень много, но люди осознали, что их работа очень скоро принесет более чем заметный результат — и вкалывали как бешеные. А вот в СССР, где с голодом было уже покончено, люди как-то расслабились — хотя до того славного момента, когда у людей питание будет не только «по калориям достаточное», но и сбалансированное, было еще очень далеко. И на очередном совещании Василий Семенович (то есть, конечно, Олег Николаевич) заметил:

— Мне кажется, что вскоре по благосостоянию КНДР просто обгонит СССР.

— Это почему? — очень удивилась я такому его высказыванию.

— Просто потому, что в Корее под руководством товарища Кима народ гораздо больше верит в светлые идеалы социализма и прилагает куда как больше сил для их достижения. А еще в Корее просто людей меньше и им дать все, что нужно для счастливой жизни, много проще.

— Я не уверена, что вы хоть немного правы: ведь если меньше людей, они и сделать всего могут заметно меньше.

— Если людьми не управлять, я имею в виду не управлять верно промышленностью и сельским хозяйством, то да, они сделают меньше. А меньшими по размеру коллективами и управлять проще, так что в Корее легко получится каждому человеку в обозримом будущем дать уже больше, чем в СССР. При нашей, безусловно, помощи, самостоятельно они будут раскачиваться очень долго. Но Союз уже им очень существенную помощь оказал и теперь КНДР готова к прыжку в светлое будущее, а вот СССР, к сожалению, не готов. Мы просто идем вперед а корейцы — бегут бегом.

— И мы бежим, вон, по вычислительной технике, по полупроводникам мы уже и американцев обогнали, а всю Европу…

— Светлана Владимировна, мы, благодаря в очень большой степени и лично вам, в одной области американцев обогнали, но в десятке других областей мы еще очень сильно от них отстаем. Но у нас и ситуация совершенно другая: мы ведь огромные силы и средства вынуждены тратить на оборону.

— А в КНДР на оборону даже в процентном отношении тратят в разы больше нашего, у Кима только в армии десять процентов населения, а у нас около одного процента.

— Это верно, но у нас, к моему глубочайшему сожалению, есть огромное количество внутренних врагов, а у Кима с ними все просто… было. Было, а теперь врагов больше нет.

— Но ведь и у нас… даже вы сами…

— Мне кажется, что вы просто слишком хорошо о людях думаете. Считаете, что если человек не ходит с фашистскими знаменами и не кричит «слава капитализму», то он не враг. Но это не так: насколько мне известно, в том же Израиле их авиакорпорация больше чем наполовину укомплектована выпускниками советских авиационных ВУЗов, а ведущими инженерами там вообще работают бывшие ведущие из КБ Микояна.

— Ну, допустим, но люди сами решили покинуть СССР и нам они, по крайней мере изнутри страны, гадить уже не будут.

— Будут гадить снаружи. Но мне было бы интересно узнать, почему товарищ Микоян своим ведущим инженерам дал справки о том, что они не являются носителями советских государственных и промышленных секретов.

— Хм… я об этом не знала, попробую уточнить. А вы начальству-то сообщили?

— Не надо вам уточнять, им уже занимаются кому положено по должности. Я просто пример такой привел: уж больно много у нас где люди гадят потихоньку, почти незаметно, внушая другим советским людям антисоветские мысли.

— Соглашусь пожалуй, это действительно проблема. Но вот как с ней бороться?

— Откровенно говоря, мне больше всего понравился ваш подход: подобных просто лишать средств на то, чтобы они получали свободное время для того, чтобы гадить. Особенно всяких деятелей, извините за выражение, культуры, которые свои подленькие идеи могут очень многим людям одновременно внушать. А вот способы, которые товарищ Ким использовал, мне тоже в принципе нравятся, но для широкого применения я бы их не рекомендовал. Потому что слишком уж просто при этом скатиться в то, что сейчас в Китае творится.

— Кстати, о Китае. У меня в планах проставлено создание промышленно-сельскохозяйственного кластера во Внутренней Монголии, Но, откровенно говоря, я даже не представляю, как к такой задаче подступить. Потому что я могу себе представить, как решала бы ее в Советском Союзе — но там народ с совершенно другими привычками, они думают совсем не так, как наши люди и я не уверена, что способы, хорошо работающие у нас, там вообще хоть какой-то эффект дадут. А ведь там и территория в несколько раз больше, чем вся та же Северная Корея, и населения уже побольше…

— Если вы действительно не представляете, как за задачу браться, то могу дать совет. Возможно, не лучший, но, думаю, вполне рабочий: убежден, что если поставить руководителем всего этого района товарища Бурова Александра Петровича…

— А разве дед Игнат с китайцами…

— Товарищ Буров, насколько мне известно, даже китайский язык неплохо знает. То есть в Пекине все же по его речи поймут, что он не китаец, а вот уже в провинции… опять же, у него и немало неплохо знакомых китайских товарищей найтись может, по крайней мере на уровне руководителей районных парторганизаций и командиров армии, вплоть до начальников дивизий, кстати. Точнее, я просто нынешних их званий узнать все же не могу, но, думаю, минимум до начальников штабов дивизий…

— Интересно… но спасибо. Надеюсь, с Павлом Анатольевичем я быстро по кандидатуре договориться смогу.

— Вы не сможете, но если у вас возражений нет, то я быстро о таком назначении договорюсь. А затем…

— Я вас внимательно слушаю.

— Я вот о чем подумал. Мы — то есть вы, я, Игн…александр Петрович, будет практически одно дело делать. С немного отличными начальными условиями, но в целом стартовать нам придется примерно с одного места. И цели у нас будут примерно одинаковые.

— Вы имеете в виду построение настоящего социализма?

— Можно и так сказать, мы хотим — и действительно хотим закончить работу, которую начал Иосиф Виссарионович.

— Такая работа никогда не закончится.

— Вы тут серьезно ошибаетесь. Мы не должны построить общество всеобщего блага, мы должны создать систему, которая будет в постоянном режиме людям такие блага предоставлять во все возрастающих размерах. Точнее, систему, в которой все люди будут заниматься улучшением жизни всех людей в стране, и в которой будет действовать общий для всех граждан принцип «каждому по труду». И в которой каждый человек не просто сам жил и работал по этому принципу, но и всеми силами вынуждал, если хотите, и всех окружающих по нему же жить и трудиться. В которой иной образ даже мыслей будет подвергаться всеобщему осуждению. Не по принуждению подвергаться, а по зову души, если хотите — и чтобы работа всей системы вообще не зависела от необузданных фантазий какого-то отдельного человека, пусть даже и вставшего во главе всей системы…

— Хочу, и уже понимаю, что вам в Корее такое будет проще всего провести в жизнь: там менталитет подходящий.

— Что? А, понял. С одной стороны да, но с другой все же каждый хочет кушать и еще больше хочет, чтобы досыта ели его дети.

— Вы не знаете, кто в Корее главным богом работает?

— Богом? Вы о чем?

— Я просто хотела сказать «слава богу, что уж детей мы накормить досыта сможем». И накормим, а вот все остальное…

— Давайте после того, как Александр Петрович новое назначение получит, мы соберемся все вместе и обсудим, как мы будем к своей цели двигаться. У каждого путь будет свой, но если мы по пути будем помогать друг другу…

— То каждый своей цели достигнет гораздо быстрее. Когда вы с Павлом Анатольевичем договоритесь?

— Думаю, что уже завтра, правда, сейчас не скажу, утром или вечером. Но уже послезавтра…

— Я предлагаю собраться послезавтра в Приозерном: воскресенье, там нам точно никто поговорить не помешает. Причем сделать это стоит даже вне зависимости от решения товарища Судоплатова.

— Договорились. Я Александра оповещу…

В Ввоскресенье мы собрались в Приозерном, втроем собрались, и товарищ Буров сообщил, что решением Павла Анатольевича руководителем всех строек «особого района Внутренней Монголии» по согласованию с китайским руководством назначен инженер Игнатий Дмитриевич Павлов:

— Кто такой товарищ Буров, за рубежом много кому известно, а мне так даже приятнее будет, все же родители-то мне имя дали не просто так. Но это и неважно, я вам только для информации сообщаю.

— Информацию приняла, — усмехнулась я, — а для простоты общения предлагаю использовать кодовые имена. Василия Семеновича я буду называть просто «Дедом», вас, Игнат Дмитриевич, «Дедом Игнатом», а вы меня называйте в разговорах по телефону или — и особенно — по радио просто «Внучь».

— Почему «внучь»? — удивился дед.

— Потому что внучку я вроде уже переросла, вон какая вымахала. Теперь давайте обсудим, с чего мы работу будем начинать. То есть начинать с нуля тут придется только деду Игнату, Олегу Николаевичу уже гораздо легче, а мне — мне совсем легко, просто потому, что не нужно хотя бы о прокорме населения заботиться. Поэтому сначала подумаем, что Игнату Дмитриевичу нужно будет в обязательном порядке предоставить.

— А тут и думать особо не приходится, — хмыкнул дед Игнат, — мне нужно вообще все, что вы сможете предоставить. А для начала хотя бы продуктов некоторое количество подкинуть, все же на подведомственной территории у меня настоящий голод и я просто людей не смогу на стройки набрать. Потому что если человек от голода едва передвигаться может, то строитель из него вообще никакой.

— Вы, Игнатий Дмитриевич, можно подумать, вообще в КПТ не работали…

— Да помню я, вот только список не успел подготовить. Я вообще-то со старыми товарищами контакты поддерживал по старой памяти, да и по работе — это я насчет строителей китайских говорю, и по продуктам, как ни крути, до осени мне потребуется до двух миллионов тонн зерна. Минимум миллион, но, надеюсь, если все прочее у вас поставить получится, то уже со следующей осени район себя хоть как-то прокормить сможет. Плохо сможет, но хоть люди дохнуть перестанут. А чтобы сельское хозяйство так хоть как-то наладить, потребуются в первую очередь трактора, сколько — я через пару недель скажу, но всяко больше десятка тысяч, причем с трактористами вместе, топливо для тракторов, само собой, плуги всякие… рис в районе выращивать не получится, нужно будет всерьез заняться пшеницей и чумизой, ну и овощи, конечно, без них-то никуда. По мясу я пока просто воздержусь, но, надеюсь, в следующем году в районе хотя бы птицей можно будет народ немного подкормить.

— Это все замечательно, но мы не колхозный рай там строить собираемся.

— Мне обещали к концу следующей недели геологические карты передать, Пока что ясность есть только по двум угольным шахтам, ну и по основанным карьерам комбината будущего. И с карьером точно можно не спешить, его и через год вскрывать будет не поздно, а вот по электростанциям вопрос сразу будет очень остро стоять. Первым делом нужна будет станция в районе пятидесяти мегаватт на строящихся угольных шахтах, чтобы их энергией обеспечить, и минимум такая же уже в Баян-Обо. А судя по составу руд в Баян-Обо, там и просто металлургический завод выстроить будет крайне невредно, и если мы по крайней мере первую очередь такого завода в этом году запустим…

— Вопрос: если карьеры мы будет вскрывать в следующем году, зачем нам металлургический завод уже в этом?

— С рудой, Светлана Владимировна, я имею в виду простой железной рудой, в Китае проблем не будет, ее добывают много и куда девать не знают. Собственно, свою программу малой металлургии товарищ Мао и запустил потому что руды был избыток, а пользы он нее вообще не было. Так что насчет руды мы можем вообще не беспокоиться, а для китайского руководства это будет всего лишь подтверждением того, что комбинат все для него необходимое будет сам же и производить. Там же в любом случае для перевозки угля нужно будет километров двести железной дороги выстроить.

— Немало…

— Немало, но так как в районе народу сильно больше десятка миллионов человек, то при желании дорогу можно вообще за неделю выстроить: согнать туда миллион человек…

— Вы серьезно?

— Нет, конечно. Но электростанции нужны будут в самом приоритетном порядке.

— Ясно, и электростанции угольные. Попробуем их у немцев приобрести, сами быстро изготовить не сможем.

— А еще нужно будет очень тщательно подумать по поводу поставки удобрений, все же сейчас там урожаи просто удручающие.

— А какие? — поинтересовался дед. — Если речь пойдет об азотных, то можно будет в Корее пару небольших заводов заказать, там товарищи уже научились из угля мочевину делать.

— Можно подумать, кроме них никто этого не умеет, — пробурчала я про себя, но дед услышал:

— Во внутренней Монголии у Китая в основном бурый уголь, а в Корее как раз из бурого и делают. И установки делают именно небольшое, а потому производят их очень быстро. И работе на них даже крестьян можно будет быстро обучить, это вообще не химкомбинат какой, а именно небольшая установка. Эффективность у нее, конечно, низкая, и эти заводики как раз потихоньку товарищ Ким закрывает, запуская уже серьезные заводы — но можно их не на переплавку пускать, а отправить в Китай, так как года на три работы их еще хватит.

— А они у тебя дорогие?

— Игнат, должен будешь, и не мне, а товарищу Киму. Но должен будешь все же немного. Там еще в комплекте небольшая электростанция идет, которая и заводик этот, и поселок рабочий электричеством может обеспечить. Поселок без излишеств, только на освещение в домах электричества хватит…

— Да там не то что о керосиновых лампах народ не знает, большинство даже свечу обычную в жизни не видели, так что… Беру.

— Вы, конечно, молодцы, товарищи, что уж и говорить! Мы здесь сейчас не о том, что куда и когда передавать друг другу будем, говорим, а о наших планах. Глобальных планах, не на нынешний даже год и не на пятилетку, а вообще. Кто кому чем помочь сможет, это мы уже в рабочем порядке решать будем, а меня пока больше интересует вопрос что мы делать-то собираемся. В смысле, к чему стремиться будем.

— Ясно к чему, — усмехнулся дед, — мы будем строить социализм по заветам товарища Сталина. И защищать его, только сейчас уже, как вы, Светлана Владимировна, говорите, экономическими методами? И методы мы будем применять в соответствии с тем, что нам под управление досталось, то есть довольно разные. Очень разные, но я, думаю, вас в этом соревновании, серьезно так обгоню.

— Ты? Обгонишь Внучь? — рассмеялся дед Игнат. — Да она тебя, да со всей мощью Союза, как щенка уделает.

— Обгоню, и я ей уже объяснил почему. Если она, конечно, не будет в соревновании таком жульничать.

— Не буду, дед, точно не буду. Потому что у нас соревнование будет не кто кого победит, а кто кого поведет вперед, своим примером показывая, как правильно жить и работать. И строить счастливую жизнь… кстати, деду Игнату нужно будет определенную фору обеспечить: ему еще с товарищем Мао предстоит серьезно пободаться.

— Это почему придется?

— Потому что если у него будет хоть немного получаться то, к чему все мы стремимся, то всем, причем уже в самом Китае, станет ясно, то Мао — я таких слов не знаю, но, надеюсь, вы поняли кто.

— Ничего, я знаю, кто меня там прикроет, по крайней мере на первое время, — хмыкнул дед Игнат, — а когда мы дело наладим, народ уже сам разберется, что делать нужно. Так что друг на друга посмотрели, цели в общем наметили, и что, разбегаемся? Пора за работу браться… Светлана Владимировна, последний вопрос. Вы уж извините, а Внучь — это вы…

— Я же вроде сказала.

— Я о другом спрашиваю: вы или ты?

— А… на ты, конечно. Дедам к внучке на вы — народ не поймет.

— Какой народ?

— Тот, который будет наши разговоры внимательно слушать. И не только из-за рубежа. Олег Николаевич, у вас самолет, если я не ошибаюсь, завтра в десять утра?

— Да.

— А я в Пекин завтра вечером вылетаю. А когда в район… там уточнять придется.

— Значит… значит через неделю созваниваемся. В девять утра по Москве проведем первое селекторное совещание. Номер мой вы знаете… Ну что, допивайте чай и поехали на аэродром?