Железный лев. Том 3. Падаванство

Часть 3 Глава 6

1850, июнь, 12–13. Астрахань

— Тут у нас экипаж, как я погляжу, — улыбнувшись, произнес Лев Николаевич, прохаживаясь по причалу.

Морячки, вытянувшись во фрунт, смотрели на него с недоверием и сомнением. О том, что граф бывший кавалерист, они уже все знали. И относились соответственно.

Да — капитан-лейтенант.

Но… конный.

В шутку даже называли командиром подводного эскадрона, намекая на способности к управлению кораблем. И это чувствовалось. Все же по утвердившейся практике требовалось лет пять-шесть провести в плаваниях для звания капитан-лейтенанта, минимум. А тут… нулевый морячок образовался. И смех и грех.

— Ну Михаил Петрович… ну жопа с ручкой… — пробурчал граф, наблюдая эту идиллическую картину.

— Что вы говорите? — спросил командир корабля, состоящий в чине лейтенанта. То есть, на ступень ниже.

— Я говорю, что морской министр удружил мне. На кой бес он меня во флот тянул — ума не приложу. Я же отказывался. Нет. Через Государя продавил перевод.

— Так уж и отказывались? — с трудом сдерживая улыбку, переспросил лейтенант.

— Да зачем мне это? Пушки делать с паровыми машинами да корабли строить мне нравится. Да. Дело хорошее. Самому же на них ходить… так-то недурно. А строить их когда? Я же не Фигаро, чтобы быть и там, и тут. Мда.

Лейтенант промолчал.

Граф же прогулялся еще по причалу, осматривая людей. Вздохнул. И повернувшись к пароходу, поинтересовался:

— Машины тут какие?

— Сотня лошадей! — горделиво доложился командир.

— Угу. Одинарного действия?

— Они.

— А котлы какие? Цилиндрические, с одной жаровой трубой?

— Так точно. Четыре таких котла.

— Дрова загружены? Вода заправлена?

— Так точно, господин капитан-лейтенант. — произнес он, вроде как нормально, но чувствовались нотки издевки, едва различимые, впрочем.

— Сколько времени прогрев до полного пара займет?

— Полчаса, не меньше.

— Мне нужна ваша помощь. Подскажите, где в дельте есть подходящий участок для организации мерной мили? Или лучше выйти в акваторию моря?

— Можно и в дельте, — чуть помедлив, ответил лейтенант. — Вот тут. Но для чего?

— Будем менять котлы и машины. На нефтяные. Чтобы лопатами не махать. Вот и понять требуется, насколько ход увеличится. По-хорошему бы и расход замерить. Какой запас хода у вас?

— Все зависит от загрузки. Порожняком — одна, в грузе — другая.

— До форта Ново-Петровское и обратно дойдем? Если без парусов вовсе.

— Нет. — покачал головой лейтенант.

— А если вместо грузов уголь возьмем?

— А какой в этом смысл?

— Дойдем?

— Должны.

— Тогда загружайтесь. Я хочу точно знать запасы топлива и воды, чтобы по итогам вояжа провести подсчеты.

— Лев Николаевич, а как же… — растерялся лейтенант.

— Приказом адмирала Лазарева Михаила Петровича я назначен командиром над военными пароходами Каспийской флотилии. Так что это мой приказ. Если желаете — письменно все оформлю.

— Будьте любезны. Мне ведь лишка не выдадут просто так.

— Бюрократы… — фыркнул Толстой.

А потом открыл планшет. И расположившись на тумбе, начал чин по чину оформлять приказ. Дескать, загрузить максимальное количество топлива, сверх обычной бункеровки, в мешках и навалом для проведения ходовых испытаний.

— Вот. Держите. Сколько вам потребуется времени?

— К вечеру должны управиться.

— Хорошо. Тогда грузитесь и отдыхайте. Завтра поутру и выйдем. Дадим копоти, — усмехнулся граф. — Посмотрим, что эта малышка выжмет.

На этом и распрощались.

И уже уходя, он краем уха услышал, как заворчали моряки. Заниматься лишней погрузкой не хотелось никому. Но не сильно разошлись в злословии, так как лейтенант их одернул. Моряк изо Льва был, конечно, аховый в их представлении. Но репутация отчаянного и успешного головореза у него по всей армии уже шла. Да и та дуэль на канделябрах пересказывалась…

До конца дня Лев Николаевич посетил еще два парохода, вверенные ему под командование. Мало чем отличавшиеся от «Кубы», назначенной для испытаний.

На самом деле — странное решение Лазарева.

Все эти служивые моряки, глядючи на графа, сходились во мнении, что его нельзя ставить командовать даже шлюпкой. Ибо совсем неопытный в их делах.

Может, и толковый.

Тут возражение обычно не имелось. Как и по храбрости. Святой Георгий, полученный не за выслугу[1], а за бой, вкупе с «клюквой» говорили о многом. Но совсем уже морского дела не знающий. Отчего и капитан-лейтенант выглядел карикатурно, да еще занимающий пост командира Каспийского отряда пароходов.

Лев Николаевич, впрочем, никак старался не реагировать.

Знал.

Понимал.

И даже в чем-то с ними соглашался.

Ему этот перевод на флот был, что козе баян, попу гармонь и икона папуасу. Но против воли императора решил не идти. Благо, что он не спешил принуждать графа к действительной морской службе по-настоящему…

— Доброе утро, — поздоровался граф, поднимаясь на борт парохода.

Матросы гаркнули приветствие.

Выспавшиеся.

Пароход сидел в воде глубоко. И зайдя на палубу, стало понятно почему — всюду находился уголь и дрова. Где-то вязанками, где-то в мешках, где-то в корзинах.

— Доброе утро, Лев Николаевич. — произнес лейтенант. — Эти люди пойдут с вами? — кивнул он бойцов сопровождения.

— Да, конечно. После четырех покушений я стал несколько мнительным.

— Четырех? — немало удивился командир корабля, да и матросики ушки навострили.

— Мою голову заказывали горцам, провоцировали мою перестрелку с Третьим отделением, подставляя меня подложным враньем, подсылали на всю голову ушибленного поляка и даже взрывали доходный дом, в котором я останавливался.

— Но… кто⁈ Кто все это делал⁈ — ахнул лейтенант.

— Англичане.

— Зачем? — удивился уже мичман, бывший на этом пароходе старпомом.

— Я организовал много всего, что может подорвать могущество Великобритании на морях. Одна новая пушка чего стоит. Ей можно буквально рвать современные линейные корабли. Отправляя на дно с нескольких попаданий.

— Но как же честь⁈ Как они могли⁈

— Какая честь? — усмехнулся Лев Николаевич. — Это же англичане. Самые горькие в истории работорговцы и наркоторговцы, скопившие свои первоначальные капиталы обычным пиратством. Что вы так на меня смотрите? Испанцы в XVI веке говорили, что английские пираты заходят по каналам прямо в спальню королевы Елизаветы. Она тогда правила.

— Какая пошлость… — покачал головой лейтенант.

— Вы думаете?

— Да. Конечно. Как можно так говорить о королеве?

— Ну… если она посылает десятки, а порой и сотни пиратских кораблей, чтобы грабить ваш торговый флот и разорять побережье… даже не знаю. Да простят меня небеса, но испанцы в таких словах еще высшую форму словесной дисциплины и такта проявляли. Так-то англичане в своей сущности были обычными висельниками, просто нацепившими красивую форму.

Моряки переглянулись.

Давненько они не встречали настолько негативно настроенного к англичанам моряка. Ну, хотя бы формально моряка. Впрочем, четыре покушения не шутки.

— Андрей, — крикнул граф одного из бойцов, — возьми Петра и осмотри корабль. Люди надежные, но мало ли.

— Так точно! — козырнул он, и парочка отправилась в трюм.

— Вы серьезно? — ахнул лейтенант.

— Жизнь быстро учит тех, кто не желает глупой смерти, — пожал плечами Лев Николаевич.

Моряки промолчали.

Граф же подошел к борту и стал насвистывать мелодию знаменитой песенки из кинофильма «17 мгновений весны». Спокойно. Равнодушно. Невозмутимо.

Его сопровождающие вели себя так же.

Ровно.

Нейтрально…

— Лев Николаевич, — наконец, донеслось от трюма.

— Все чисто?

— Нет. Прошу.

— Там ничего не может быть! — взвился лейтенант.

— Так пойдемте вместе взглянем.

Прошли.

Пробрались через завалы к самой машине. Чуть-чуть протиснулись. И оказались возле правого вала гребного колеса.

— И что вы тут нашли? — поинтересовался командир корабля.

— Вот. Видите? Эта нить идет вот так сюда. — показал Андрей пальцем. — Здесь катушка. Здесь детонатор. А тут три бочонка с порохом. Прямо в дровах уложены.

— На сколько бы хватило нити?

— Она тонкая и…

— Насколько?

— Часа на два-три.

— Мы бы ушли из дельты и оказались бы довольно далеко от берега. — пояснил лейтенант.

Бледный.

До ужаса просто. Казалось, что его удар хватил… или вот-вот хватит.

Аккуратно обрезали нитку.

Удалили химический детонатор.

И стали разводить пары.

— Ума не приложу, откуда все это. — прошептал лейтенант, стоя на корме рядом с графом.

— Где спали ваши молодцы?

— В казарме. Я, как завершил погрузку и проверку, увел их туда отдыхать. Да вы их видели. Это совсем недалеко.

— А корабль кто караулил?

— Часовой. Его выставляют по запросу. Обычно мы сами охраняем. По двое-трое остаемся на пароходе. А тут я всех отдыхать отправил перед напряженным испытанием. — виновато произнес лейтенант.

— Часовой один?

— В пост ставят одного, но со сменой караула.

— Мда… Выяснить, кто стоял ночью. И на гауптвахту. В разные камеры, чтобы не сговаривались. — произнес граф.

А потом спохватился.

Достал свой планшет и написал приказ. Авторитета на флоте у него пока не имелось, поэтому устные распоряжения работали никак. Ну, почти. Вот и приходилось все оформлять чин по чину.

Мичман принял от него бумагу и убежал в управление порта. А когда обернулся, так и тронулись, начав плавно выгребать по течению. Бойцы же сопровождения бдели. И, при общей расслабленности внимательно наблюдали за кустами и зарослями на берегу.

— Слава богу, прошли, — перекрестившись, произнес лейтенант, когда до окончания дельты Волги осталось совсем немного.

— Не говорите гоп, — буркнул Лев Николаевич и указал куда-то рукой.

Командир корабля повернулся.

Прищурился.

Поднял зрительную трубу и крепко пояснил за эротические приключения противоестественного толка этих приближающихся на лодках людей.

Длинных. Узких. С дюжиной банок, то есть, весельных пар. На коротких дистанциях да с опытными гребцами они очень хорошо разгонялись. Пароходу с его чих-пых скоростями не уйти.

А рядом, почти следом, из зарослей выскочила вторая такая… и третья… пятая. Это был явный перехват. Попытка.

— Огонь по готовности. — равнодушно произнес граф.

Пару секунд спустя его бойцы начали стрелять — ударив несколько вразнобой, но почти что залпом. Спустя секунд пятнадцать — снова.

Да, металлических унитарных патронов пока еще не применяли. Но и так получилось неплохо.

Опускали скобу, открывая патронник. Из подсумка брали льняной картридж с порохом и пулей, закидывая его заподлицо в казенную часть ствола. Поднимали скобу, запирая затвор. Ставили курок на полувзвод. Надевали капсюль на брандтрубку. Переводили курок на полный взвод. Прикладывались. Целились. И стреляли.

Пятнадцать секунд на все про все — еще медленно.

Расслабились.

На полигоне они выдавали по шесть выстрелов в минуту…

И новый залп.

И еще.

И опять.

А лихие ребята, что пытались навалиться на корабль, буквально осыпались в воду он попаданий. Почти каждый выстрел — в цель. Слишком уж они скучены. Да еще и стрельба продольная — один увернулся, стоящий за ним поймал.

Минута.

Человек двадцать повыбил, парализовав первые две лодки. Остальные, видя губительность огня, резко отвернули и попытались скрыться. Но люди графа продолжали стрелять. Как в тире… еще две минуты, стараясь «раздать подарки» на все лодки. Замедляя их и не давая уйти. Заодно сам пароход заложил крутой маневр, сменив курс, начав их догонять.

В ответ они тоже стреляли.

Ну… как могли.

Куда-то туда. С двухсот — трехсот метров из гладкоствольного оружия на мелких и легких лодках стрелять очень непросто. Только фальшборт слегка повредили.

Пять минут.

— Стоп машины. — скомандовал граф.

— Есть, — козырнул лейтенант.

Бледный.

Несмотря на долгую службу, он впервые попадал в такую перестрелку.

— Полный назад. Чтобы остановить инерцию.

— Так точно! — без всякой издевки ответил командир корабля

Еще несколько минут.

Тишина.

Ну, кроме стонов в лодках.

Граф же словно воздух нюхал и прислушивался, пытаясь понять — есть ли еще засада. Его же бойцы распаковывали цинку с патронами.

Гильзы изо льна и бумаги. Отсыревают. Вот, заранее заготовленные выстрелы и укладывали в оцинкованные жестяные ящики. Так-то у них имелась оснастка, чтобы сами их изготовлять, и расходники. Но и цинки с собой прихватили. Все ж пиратство на Каспии еще не изжили окончательно…

— Поверить не могу, — тихо бурчал лейтенант, разглядывая это побоище. — Как они осмелились тут!

— Я вообще удивлен, что они только тут решились, — хохотнул Лев Николаевич. — После того как император заявил, что я делаю паровые машины и пушки лучше английских в присутствии послов… демонстративно переведя на флот.

— Боже… боже…

— Да, бросьте. Это война.

— ЭТО?

— В тылу она самая сложная, друг мой, — мрачно произнес граф.

После чего его бойцы занялись зачисткой лодок. Требовалось обыскать убитых, допросить, кого еще можно, а потом добить и выбросив за борт. То есть, очистить лодки. Да и их сами притопить. Толковые, да, но тащить их с собой было совсем не с руки…

Морячкам же на все это пришлось смотреть.

Проникаясь.

Ужасом… они-то к такой войне были совершенно не привыкшие…

[1] В те годы Св. Георгий 4 степени вручали и за выслугу лет беспорочную.