Я – Легенда 2: геном хищника

Глава 22

Ладно, про попкорн — это я, конечно, загнул. Расковырять Кому на воспоминания было действительно нужно, а вот всё остальное — под вопросом. Его сейчас здесь прикончат, и что будет со мной? Застряну здесь навсегда? А здесь — это вообще где? В чертогах разума психопата? Или до момента, пока моё тело не слопает мокрица?

М-да, такое себе удовольствие: в твоей голове будет жить паразит, и ты сам будешь жить в голове, прямо скажем, не самого здорового человека. На одном из экранов как раз пошли воспоминания, как маленький Кома препарировал котёнка.

Я встрепенулся, пытаясь понять, как передвигаться в этой невесомости. Протянул ногу, оставив центр тяжести на месте, будто на тонкий лёд собираюсь наступить. Ткнулся носком и притоптал, с удивлением, обнаружив плотную поверхность. Некое покрытие присутствовало, просто прозрачное и с эффектом виброотклика. Я уже увереннее сделал несколько шагов вперёд, чувствуя, как подо мной пружинит пространство. Справился с лёгким головокружением, заставляя мозг поверить, что всё в порядке. В очках дополненной реальности как-то чувствовал такое, когда перед глазами вдруг пропасть разворачивается, а ты как был на паркете возле дивана, так и остался. Только вот вестибулярный аппарат этого не понял.

На пятом шаге мой уже понял, а вместе с ним шакрас, который готов был рвать и метать, как в первый раз под давлением стражника. Не нравилось ему здесь. И винить его было не за что — сразу три экрана показали одну сцену с разных ракурсов. Видимо, очень важную для Комы сцену, раз он её там подробно переживал. Первое убийство, когда с домашних зверей он, наконец, распробовал человека.

Я с осуждением посмотрел на этого здешнего рыцаря смерти, уже порядком потрёпанного. Шлем смят, половина забрала оторвано. Вместе с ним Кома лишился и части лица. Уже оголённые зубы торчали, что рисовало довольно злобную ухмылку. Меч он уже потерял, правая рука сломана, кое-как он ещё трепыхается левой, с зажатым в ней кинжалом.

— Не теми ты сказками в детстве вдохновлялся, — хмыкнул я, считая, что тот же Дарт Вейдер здесь бы лучше справился.

Но шутки, шутками, а что конкретно делать было непонятно. Я посмотрел на свои руки, похлопал по карманам — всё куда-то пропало. Могли бы хоть одну гранату оставить. Но лучше, конечно, две. Я щёлкнул пальцами, очень сильно захотев создать огненный шар или шаровую молнию. Но ничего не произошло. Ладно, попробуем иначе: сложил пальцы в виде пистолета и начал выцеливать скакавшую мокрицу. Прицелился, повёл цель и прищурился даже, а потом громко сказал «бух» и подул на пальцы.

Подошёл поближе

Но это я уже так, из упрямства сделал. Уже на «бух» было понятно, что ничего здесь не работает. Но что тогда делать? Ни Кома, ни мокрица так и не обратили на меня внимания. Тогда я решил свалить, развернулся и, помогая локтями (всё-таки было смутное ощущение, что плыть в этой пустоте проще) двинулся подальше от драки. По ощущениям, прошёл метров пятнадцать, моргнул и снова оказался прямо за спиной у Комы.

Хреново. Я, конечно, могу долго не моргать. Какой-то йог во время медитации полтора часа продержался. Но что-то мне подсказывает, что дело не в моргании, а в свойствах пространства. Аж бесит. Не сам факт, что я сюда попал, а то, что не понимаю, как такое вообще возможно. Какой-то перенос сознания? Некий иной план бытия, на который способны переходит телепаты? Допустим, первое или второе, в принципе не столь важно. Важнее то, как мне хоть на что-нибудь повлиять?

— Ко-о-ма-а! — заорал я, набрав в грудь побольше воздуха. — Ко-о-маа!

Абонент — не абонент. Ни два коротких, одно протяжное. Ни ёжик, ни лошадка, ни прочий сочный и звонкий мат на трёх разных языках — все пропустили мимо ушей. Я подплыл поближе и отвесил пенделя сначала мокрице, а потом и подзатыльник Коме. Рука будто сквозь голограмму проскочила, ну или призрака с едва заметным сопротивлением и холодком. Словно вялая сушка для рук в общественном туалете — напор вроде бы и есть, а вроде бы и нет.

— Парни, я понимаю, что у вас здесь своя какая-то атмосфера… — я ещё несколько раз пнул упавшего передо мной рыцаря, а потом нахлестал по морде подскочившей мокрице. Но все старания пропали в пустоте. — Но давайте уже либо в драку возьмите, либо дверь откройте, а?

Хер там плавал!

Только картинки в экранах ускорились. Разом пролетело лет тридцать, показав отчий дом Комы на фоне барабаном сменяющихся времён года. Дом разваливался, вокруг всё зарастало плющом и сорняками. Только под конец «серии» оттуда вышел худой, заросший и чумазый, но всё-таки Кома. Но рожа довольная, будто просветлённым стал, а не в кумаре из гнили все эти годы провёл. Он, похоже, сильно старше, чем я сначала предположил.

Дальше уже на экранах пошёл сплошной экшен с элементами триллера и ужастиков. Он же — типовые будни психопата-телепата. Потом встреча с «Искателями» и жутко-кровавое собеседование. Принимал его не Драко, а какой-то седой дед с ярко-голубыми глазами — похоже, Борей собственной персоной. Прозвище, означающее северный ветер, вполне подходило под внешность. И навыки, видимо, соответственные. Учтём…

Я отвлёкся на Кому, уже лежащего горизонтально. Он ещё пытался как-то вяло отбиваться, но монстр практически беспрепятственно ковырял доспех. Методично расковыривая сталь, чтобы добраться до мягкой тушки.

— Быстрее давай, — я махнул ему рукой, показав на экран.

Не прямо сразу, а где-то через пять эпизодов работы карателей, появилась сцена с пленниками. Первый раз хоть кого-то оставили в живых. Припёрли к Борею, поглумились и запихнули в клетки.

Вот сейчас уже-уже должно было пойти самое ценное, но картинка вдруг зарябила, а призрачный Кома заорал. Так заорал, будто его режут. Хотя почему будто? Мокрица пробилась сквозь доспех в районе живота и уже чуть ли не за ушами у неё хрустеть начало.

— Нет, нет, нет, — быстро затараторил я, подскакивая к монстру и хватая его за сломанную кость на лбу.

Сама рана и её форма были такими же, как их сделал Кома своей атакой в нормальном мире. Кость треснула, пластина отошла, а внутри проглядывался мозг. Только не серое вещество, а тёмно-бурое со светящимися точками. Словно нейронная сеть мокричного мозга была сделана из гирлянды.

Но опять ничего не сработало, будто руку под воду засунул, ощутив едва заметное сопротивление. Кома уже начал откидываться — закатил глаза и мычал. Экраны начали рябить, картинка дрожала, а сквозь помехи было видно только какое-то движение вдоль дороги и, вроде как, горы впереди.

Я замер и выдохнул успокаиваясь. Пусть я не телепат, и шакрас, похоже, тоже. Но на метафизическом уровне мы тоже кое-что можем! Чуйка и «Аура ужаса»! И хоть чуйка здесь была не нужно — все и так было перед глазами, но я всё равно вцепился в неё, сканируя пространство. Это были уже не круги на воде — скорее волна на камни налетела, окутав мокрицу и Кому призрачной плёнкой, за которую я тут же ухватился. Отбросил пока Кому из фокуса, сконцентрировавшись на монстре. Поймал цель, зафиксировал, чуть ли не подсвечивая её лучом целеуказателя, и потянул спусковой крючок «Ауры ужаса».

В понятных мозгу ассоциациях произошла нужная мне трансформация — размытое облако сжалось в комочек, размером с пулю пятидесятого калибра. И как реактивный снаряд влетела прямо открытый череп мокрицы. Учитывая расстояние, для меня всё это слилось в одну яркую вспышку и звонкий хлопок.

И это сработало!

Голову монстра отбросило с такой силой, что за ней развернуло и туловище. Сразу несколько лап и кусок панциря прошли сквозь мои ноги, обдав меня холодком. Кома тоже зашевелился, явно не понимал, что произошло, но быстро сориентировался и попытался отползти. Я сразу же поднял голову на экраны — блин, сейчас поверит в себя, перестанет с жизнью прощаться!

Так и произошло! Картинки начали бледнеть, а экраны, что были поменьше, так просто погасли. Но парочка ещё, возможно, по инерции докручивали воспоминания Комы. Один уже транслировал Новый Зандейк — период, когда Кому поставили туда главным. А второй, уже бледнея, выдал панораму с дорогой, уходящей в горы и толстенным сухим деревом на перекрёстке. Экран мигнул и, перемотав картинку, выдал уже изображение горной дороги с видом на ущелье и соседний пик. Кривенький и неровный, даже можно было с каким-то ушастым зверем сравнить. Хер знает, где это, но на месте узнаю!

Всё — последний экран погас, и по всему пространству появились границы в виде прозрачного, серого тумана. И они начали схлопываться, приближаясь ко мне со всех сторон. Мокрица с разбитой головой лежала без признаков жизни, а Кома немного очухался, в его руках появился маленький черепок. Один из таких же, что я нашёл в коробке. Он то тёр его, то просто сжимал в кулаке, нашёптывая туда что-то.

Эвакуацию что ли запрашивает… И теперь снова нужно было выбирать. Уйдёт, и я вывалюсь за ним? Или не вывалюсь, а схлопнусь? Или не уйдёт, и я не схлопнусь, а вывалюсь? Или…

Почему-то опять появились экраны. Я опять какой-то шкет, только теперь с рогаткой, шарился по какой-то не то стройке, не то помойке. Хм, прямо как я в детстве! Стоп, это же я и есть! Моя жизнь, мои экраны… может это, вообще, не я к ним попал? А это они ко мне попали? И мы всё это время у меня в сознании находимся?

Будто в подтверждении моих мыслей, я почувствовал, что за спиной у меня кто-то появился. От него повеяло силой, наглостью и немного безумием. Тёплое и шершавое, будто щекотливое дыхание прошлось по затылку, а в голове без слов прозвучало: мы вместе…

Я уже начал поворачиваться, чтобы увидеть своего генома, дотронуться, почувствовать, как краем глаза заметил, что призрачный образ Комы начинает мерцать и растворяться. Времени не было — кто-то сейчас точно схлопнется.

И это будет не мы. Уж точно не в моём собственном воображаемом доме! Призракобойная пуля, слеплённая из «Ауры ужаса», с тихим хлопком (мой мир — мои правила — хочу глушитель, значит будет глушитель), прошила Кому насквозь. Выбила из его рук черепок, расколов на части, и, не замечая преград, прошла сквозь чёрный доспех и дальше ушла в туман.

Я хмыкнул, поняв, что это моё воображение сделало из него рыцаря смерти, и обернулся к шакрасу. Но стоило повернуть голову, как вся картинка поплыла перед глазами, уже не схлопываясь, а смазываясь и закручиваясь. И меня выкинуло в реальность.

Я обнаружил себя стоя́щим в центре здания. Мокрица почти полностью вывалилась из своей норы, и вся была покрыта хоботами и шлангами. Они тянулись к ней со всех сторон, чуть не в паутину затянув весь дальний угол. И качали с такой жадностью, будто знали, что в большой семье, хоботом не щёлкают.

Кома лежал рядом. Ещё живой, но, как бы это странно ни звучало, явно был в коме. Пальцы рук подёргивались, теребя осколки черепков. В каждой руке по одному, а среди крошек проглядывались чёрные кристаллы. Я тут же сдёрнул с себя рюкзак и достал найденную в машине коробку. Сморщился от едкого запаха, перебившего даже вонь от пиршества хоботов. Чем-то напомнило перегоревшую проводку. Открыл коробку и подхватил первый мешочек. Внутри было что-то бесформенное. Я перевернул его и высыпал на пол жёсткий чёрный пепел. Туда же бросил и коробку.

Посмотрел по сторонам, оценил подвижность хоботов, которым до меня не было никакого дела. Мокрица вкуснее, наверное. Даже те лианы, которые «Искателя» распяли, выплюнули его, бросив на пол. И остатки второго тоже откопались, но мне важнее было его снаряжение.

Я легко и быстро собрал разгрузки. Магазины перекинул в рюкзак и собрал все гранаты. Две осколочных, две термических и добавил к ним две свои самодельные. Слепил всё это в один большой бум-бум с огоньком. И уже от двери метнул в остатки мокрицы. Это вам моя вишенка на торте! И погнал на всех возможных спринтах, на которые был способен!

— То есть у Комы были ментальные усилители? — спросила Деми, подбросив в костёр дров.

— Ты про черепки? — я в этот момент заканчивал обустройство нашего лагеря, растягивал тент между деревьев.

Мы отъехали довольно далеко от Дома молчания, расположившись в небольшой роще. Я уже провёл обработку площади от возможных паразитов, набрал дров, а Деми уже приступила к готовке.

— У них разные формы бывают, — ответила Деми. — Нормальные практики их в виде фигурок делают. Могут как внутрь сахарок добавить, так и снаружи инкрустировать. А у него целых два было? Реально? Два?

— Ну да, — я пожал плечами. — В каждой руке по штуке. Один будто бы птичий, а второй на крысиный похож, только зубы широко расставлены, и на лбу малюсенький рог. Я об него чуть не поцарапался.

— Обалдеть! С одним-то усилителем сознание расширяется, — Деми развела руки вверх и стороны, показав огромный шар. — А с двумя так вообще можно чуть ли не собственный микромир создать и из него влиять на окружение. Но я про такое пару раз всего слышала. А чтобы расколоть, так это вообще.

— Хм, а если четыре? — уточнил я, вспомнив содержимое коробки.

— Нее, — помотала головой Деми и фыркнула. — Там такой выброс силы должен быть, что крыша не просто уедет, её ураганом сорвёт и в клочья разметает. Так что нет, это просто невозможно.

— Невозможно — это то, что ты не послушалась меня и не уехала домой.

— Я уехала! — возмущённо и слегка обиженно ответила Деми. — Но потом вернулась. И заметь, я даже до третьей линии не доехала. Причём километров пятьдесят.

— Ага, — теперь уже я возмутился. — Только потому, что мы именно там и встретились.

— Только и ты заметь, что дальше ты бы всё равно не проехал бы без бензина, — улыбнулась Деми.

С этим я уже спорить не стал. Хотя, признаю́сь, сам процесс этой лёгкой безобидной перебранки мне нравился. Что там за черепки были — это я ещё когда-нибудь поподробней узнаю, но жест Деми с шаром вокруг головы очень точно описывал мои чувства. С той лишь разницей, что по ощущениям моя голова напоминала воздушный шар. Не тот, что на день рождения дарят, а тот, что накачивают горячим воздухом, чтобы по небу полетать.

Я и бензин не рассчитал, потому что мысли в кучку не мог собрать. Вот бывают, что они путаются, а у меня, видеть настолько сознание расширилось, что они на встречных потоках мимо друг дружки со свистом пролетали. Но зато сжёг там всё, до чего смог дотянуться. А до кого не смог, тех из дробовика добил. Нашлись ещё желающие, кто меня проводить вышел. Не факт, конечно, что провёл зачистку на сто процентов, но старался. И постепенно отходил от произошедшего.

Кое-как проветрил голову, гоняя на «крузаке» с открытыми окнами, пока бак не опустел. А потом пешком ещё несколько километров, где уже встретил Деми, которая решила вернуться и мне помочь.

Говорит, волновалась.

Я посмотрел на девушку, сидящую у костра. Скоро рассветёт, начнётся новый день, и снова надо будет куда-то бежать, кого-то ловить, с кем-то сражаться. Но сейчас, в тёплом свете костра, думать об этом совершенно не хотелось.

Огонь красиво играл на её лице. Подсвечивал аккуратный силуэт, правильно расставляя акценты. Добавлял чего-то мифического загорелой коже и отражал искорки в её глазах. Хотя тут ещё не факт, где этих озорных искорок было больше. И в ком больше самого огня: в Деми или в костре?

Деми ответила на мой взгляд.

Чуйка давно спящего шакраса здесь не помогла, но и без него прямо считывался намёк на вызов. А ещё интерес. Причём надо признать, взаимный.

И, правда, волнительно.