Я – Легенда 2: геном хищника

Глава 20

Крадучись обошёл дом и увидел две близко припаркованные машины. Фургон неизвестной мне местной фирмы и разрисованный «крузак», попавший сюда из восьмидесятых годов моей прошлой прописки.

Рядом с тойотой лежал «Искатель» — не фрик и не спецуха в разгрузках, а, значит, скорее всего, водитель. Точнее, три четверти водителя — ноги ниже колен были обглоданы, в некоторых местах уже до костей. Совсем молчуны оголодали в изоляции. При этом фанатик был ещё жив, просто без сознания.

Получается, что под контролем жертва ещё и боли не чувствует. Иначе непонятно, как он так спокойно просил его отпустить, пока его ели? А вот когда молчун язык-то свой прикусил, а контроль оборвался — этому, видать, болевым шоком прилетело. Без вариантов не жилец, хоть его в бочку с «Живинкой» погрузи, а такое уже не регенерируешь. Когда я подошёл в поисках ключей, фанатик уже затих, только за щеками что-то двигалось. На поясе висели ножны, и болтался шнур в виде пружины, к которому крепился карабин с ключом.

Ключ забрал, и нож подхватил. Но для дела — тут же вонзив его в подбородок трупа. Обычных зомби так-то в голову надо бить, но у меня здесь не совсем обычные. Это даже не зачатки зомби-апокалипсиса, а скорее просто самостоятельный вид паразитов. Раковая опухоль в экосистеме Аркадии или банальный гнойный прыщ, который лучше не трогать, чтобы он сам быстрее прошёл. Ответ Аркадии или просто предупреждение генетикам древности, заигравшихся в богов?

Вернусь в Новый Зандейк, прикуплю ведёрко орешков и уговорю Датча на лекцию. Откуда берутся мокрицы? Много ли их вообще и как часто на свет появляются Дома молчания? Не похоже, что жители живут в постоянном страхе. Но, может, у них просто боякалка закончилась, куда ни плюнь, везде опасность. Ещё появилась версия, что местных жителей закаляют не только испытания, но и геномы добавляют какой-то своей философии. Зайцы боятся волков, но от этого в лес-то не перестают ходить. Живут там даже…

Я заглянул в кабину «крузака» (ключ как раз был от него), порылся в бардачке, проверил под козырьками и полностью прошёлся по салону, которому бы не помешала уборка и химчистка. Засохшие тёмные пятна на обшивке, обёртки и пустые пузырьки на полу. Нашёл небольшую коробку из-под сигар, но содержимое внутри не соответствовало обёртке. Там лежало несколько небольших кожаных мешочков.

Четыре полных с маленькими (не больше спичечного коробка) черепами и два пустых. В одном — птичий, в другом — крысиный, в остальных двух что-то совсем странное с рожками, заострёнными скулами и микроскопическими клыками, но аналог я подобрать не смог. Либо детёныши кого-то более крупного, либо самостоятельные мелкие тварюшки. Всё это напоминало какие-то амулеты или предмет очень странной, но коллекции, поэтому перекочевало ко мне в рюкзак.

В багажнике нашлось несколько контейнеров для сбора гнили и три канистры с бензином. И, вообще, машина выглядела интересной, чтобы и её забрать. Но всё портила гравировка и чеканка. Ещё и с автографом владельца в виде крупных английских букв COMA на всю крышу.

Закончив с джипом, пошёл осматривать фургон. Намёком на то, куда делся водитель, была только продавленная в траве колея, уходящая к двери в башню. Причём он не сам полз, хватаясь за отдельные листья, а его протащили бесчувственным мешком.

В кабине было пусто, а вот устройство кузова меня заинтересовало. Как и говорила Деми, внутри оборудовали специальные ограничители, похожие даже не на стойла. Только Деми не упомянула, что шесть штук были простыми перегородками, а ещё две полноценными клетками. Там даже подвес был в виде кожаного намордника, свисающего с потолка. В проходе лежали несколько увесистых шестов со стальной петлей на конце. Ветконтроль такими бездомных животных отлавливает.

Я достал одну, изучая конструкцию и пытаясь понять, как управлять петлей. Выглядело всё довольно крепким и удобным. Сделав несколько взмахов, вспугнул тишину свистом петли. То, что доктор прописал, ещё бы вторую пару рук. Тьфу, тьфу и ещё раз тьфу, надеюсь, такой опции у шакраса нет, и местные высшие силы сейчас меня не услышали.

Несмотря на очевидную пользу, которую могла дать ловчая палка, прислонил её к стене башни. Сам же, выставив вперёд дробовик, переступил через порог. Погрузился во тьму и, прислушавшись, различил чьё-то тихое присутствие где-то в подвале. Будто кто-то застыл на одном месте, молчит и даже не дышит, но старое неуклюжее тело подводит, переваливаясь с одной ноги на другую.

Я всмотрелся в пыльный хлам, разбросанный по комнате, на ржавые инструменты, висящие на стене. Топор, пила, кирка — пила смутила, а остальное вполне могло считаться и оружием во времена нормальной жизни этой деревни. Что инструменты, что мусор чётко говорили, что ничего полезного я в деревне не найду.

Здесь всё уже давно превратилось в пыль. Но зато на ней отлично смотрелись свежие следы. «Искателя» протащили через комнату и поволокли по лестнице, закручивающейся вниз.

Перевесив двудулку за спину, вынул нож. Оглушительно щёлкнул лезвием и замер, втянув голову в плечи. Раскладное палево какое-то. Как бы я ни любил складные ножи, но надо будет разжиться нормальным тактическим «фиксом».

Звуки, доносившиеся с лестницы, прекратились. Молчун (а судя по данным с радара чуйки, это был он) затих полностью. Я тоже. Всегда знал, что если долго всматриваться куда-то, а ещё и щуриться, то могут белые пятна перед глазами поплыть. Но то, что в ушах начнет белый шум мерещиться — это для меня было в новинку. Даже головой потряс, сбрасывая наваждение, будто уши морскими раковинами обложили.

Я подошёл к ступеньке, спустился, потом шагнул на следующую. Внизу просто какая-то звенящая тишина, которая начинала действовать на нервы. А молчуну хоть бы хны — даже не пыхтит, но хоть опять поскрипывать начал.

Чем ниже я спускался, тем холоднее становилось вокруг. Запахло плесенью, как в старых заброшенных бомбоубежищах. На стенах и ступеньках проступили тёмные пятна растительности, похожей на мох. Пыльные следы, по которым я шёл, исчезли, а на растительности их уже было не видно. Не ощутив предупреждений от шакраса, наступил на мягкое и даже чуть пружинящее покрытие. Ускорился и через пару десятков ступеней вышел на круглую площадку.

Почти в центре, повернувшись ко мне спиной, стоял молчун. Ниже ростом, чем предыдущий, но шире в плечах. Тело выглядело перекошенным, будто где-то позвонки заклинило или диски сместились. Он и стоять нормально из-за этого не мог, всё время заваливался, переступая с ноги на ногу, чтобы выровняться.

Голову он задрал вверх, будто разглядывал что-то очень интересное на потолке. Я присел, засматриваясь на потолок, и увидел нечто, похожее на гнездо, сложенное из веток и замазанное чем-то чёрным. Несколько веток, а, возможно, кусков лиан или верёвок выбились из общей массы и свисали, болтаясь перед молчуном.

А ещё перед ним лежал мёртвый «искатель», и самая длинная лиана покачивалась, уткнувшись в грудь мертвеца. Я сначала не понял, что она делает, но потом раздался чавкающий звук, а кусок лианы возле тела расширился, будто что-то в себя впитал. И эта масса, как на лифте, поехала вверх внутри… Лианой уже язык не повернулся это назвать, скорее, шланг или хобот, подключённый к насосу внутри гнезда.

Когда содержимое достигла верха, гнездо засветилось слабым бледно-жёлтым светом и расширилось. До этого тёмные стенки растянулись, и на просвет стали видны силуэты мельтешащих внутри мелких гадов. Голодных и агрессивных по отношению друг к другу.

— Приятного аппетита, — прошептал я, кивнув и спиной поднимаясь по ступенькам на фиг из этой башни. — Кушайте, кушайте…

Вернулся через минуту, в одной руке — топор, в другой — канистра с бензином. Размахнулся, рубанув боковым ударом молчуна по голове. Попал ровно туда, куда и целился, прямо в стык челюстей. Не стал разглядывать, куда вылетела «вставная челюсть» и на сколько частей разлетелась. Туда же кинул и испачканный топор и начал щедро поливать всё бензином. Молчуна, «Искателя» и особенно плотно хобот, который явно успел засосать то, что вылилось на фанатика. Шланг взбесился, начал слепо хлестать по стенам. А я уворачиваться и плескать бензин на потолок и на стены. Потом и пустую канистру туда метнул, кинул спичку и бросился вверх по лестнице.

— Пофиг, что палево, — прошептал я, закрывая за собой дверь. — Но такое счастье за спиной не нужно. Подходим по двое…

Последнюю фразу я уже сказал не себе, а сразу трём молчунам, появившимся на главной дороге. Тоже низкие и широкоплечие, в лохмотьях, через которые проглядывалось кожа и кости. Кости выпирали, а кожа приобрела эффект то ли пергамента, то ли мумификации.

Двигались они бесшумно. Если и скрипели потёртыми протрузиями, то за спиной у меня уже тоже трещало. Ещё и в дверь кто-то ударил, обдав горячим воздухом. Живучий труп, однако. Я подпёр дверь, дав ей время немного погореть, и когда дистанция для стрельбы стала более чем уверенной, выстрелил в челюсть первого молчуна.

Его голову мотнуло в сторону, а обратно он повернул уже только остатки черепа. Лоб и стёсанный выстрелом нос, а в глубине голый позвоночник с ошмётками кожи по бокам. Остатки черепа, видать, перевесили, молчун кивнул и рухнул на землю. А я тут же выстрелил во второго, даже с лучшим результатом — башню снесло полностью. Я закинул двудулку на плечо и схватился за шест с петлей.

Подхватил и крутанул, зацепив молчуну по лбу. Отбросил его и сразу же накинул петлю на шею, отталкивая его. Сам отлип от дымящейся двери, прыгнул в сторону, вместо себя протащив молчуна. И впихнул его в развалившуюся дверь, практически в объятья ещё горевшего зомби. Точнее, уже догорающего, тот вывалился и обвис на своём же собрате. Но я всё равно поднажал, зафиксировал в проходе и одной рукой перезарядил двустволку. Потом направил её вдоль шеста, как по направляющей и дважды выстрелил, контроля обоих.

— Ну, теперь уже точно все знают, что мы пришли, — я бросил шест, спокойно перезарядился. — И пришли с огнём и дробью, так что, кто не спрятался, шакрас не виноват…

Я вышел на дорогу и выстрелил в молчуна, кинувшегося из-за угла следующего дома. Первый выстрел в ноги, второй в макушку. Может, второй и лишний был — у него вместе с ногами, будто землю из-под них выбило, хлопнув мордой по остаткам брусчатки. Перезарядился и вдолбил нового молчуна обратно в дом, как только он появился на пороге. Сразу же крутанулся, пропуская ещё одного, почему-то упавшего с крыши.

Капец, теперь ведь и не скажешь, что из всех щелей полезли. Получается, как перезрелые плоды сыпятся на голову… Ещё два выстрела и ускоренная перезарядка. Ещё один — и дозарядка. Вот теперь уже реально из всех щелей — на уровне следующего дома попёрли и из окон, и из-под крыльца, и из кустов в палисаднике. Судя по плеску воды в колодце, оттуда тоже пытались, но ловкости не хватило.

Я отработал всех, правда отступил чуть ли не обратно к машинам. Старался держаться открытых и желательно уже вытоптанных мест, чтобы палить мелкую погань, если вдруг она самостоятельно скакать начнёт. От крыш тоже держался подальше, в дома не лез — на обратном пути пожгу. Всё время ждал ментального удара, но стражников пока не было, сплошняком условные «строители».

Уже почти дошёл до второй башни, как заметил двух мёртвых фанатиков посреди целой кучи растерзанных молчунов. Погнутое мачете, которым видать всё это кромсали, валялось здесь. Чем орудовал второй, стало понятно, когда я подошёл поближе — на руках у него были латные перчатки с когтями и острозаточенными вставками на костяшках. И судя по разбитым челюстям и смятым мокрицам, штука была вполне рабочая.

На площади перед башней на меня, наконец, напал стражник. Как по мне, так лучше бы не нападал, но шакрасу прям не терпелось. Первая же ментальная атака, будто наткнулась на невидимый щит, прикрывший мой мозг. Зачем он это сделал, прикрывшись моим лицом, я не знаю, с тем же успехом молчуны могли говорить, что отбивали удары латной перчаткой.

Я выругался, растирая лицо и уши — ощущения, будто меня облепили перцовым пластырем. Всё горело, но контроль над мыслями остался полностью. Несмотря на болевой эффект, шестерёнки крутились, а оба дула «коучгана» вертелись по сторонам, выискивая цель. Понять, откуда атака и спустить туда курки с поводка.

Второй ментальный удар был ещё жёстче первого. Я даже споткнулся, припав на одно колено — невидимая сволочь, налепившая на меня перцовые пластыри одним резким движением эти пластыри теперь сорвала! И стала просто уже давить, вызывая дикую головную боль. Но зато я засёк направление — давление шло сверху, словно я застрял в лифтовой шахте и пытаюсь удержать падающий на меня лифт.

Отдав контроль над болью шакрасу, а по сути просто стиснув зубы, бросился к башне. Сходу выбил дверь, чуть не споткнулся о чьё-то тело и не влетел в очередное гнездо. Или даже гнездовье — сразу три пульсирующих кокона, качали кровь из мёртвых фриков.

Пригнувшись, я бросился по ступенькам, и тут же получил третий ментальный удар. Снова споткнулся, но уже от удивления — как-то несерьёзно, закончился, что ли, перец? Или я, наконец, адаптировался? Так себе атака, словно горчичник еле тёплый ко лбу приложили.

Но, всё равно, прибью! Сам не прибью, так шакрас порвёт. Я добрался до выхода на крышу, сбавил темп и высунулся из люка, тут же скрывшись. Заметил колокол в центре, а за ним возле перил сгорбленную тень. Высунулся снова, уже вперёд двустволкой, засёк движение и выстрелил. Часть дробинок прошлась по колоколу, часть разлетелась просто в темноту, но силуэт я зацепил. Молчун дернулся, выворачивая плечо, его толкнуло на перила, и, прежде чем я успел выстрелить второй раз, выкинуло за борт.

— Да, чтоб тебя! — матюкнулся я, выскакивая на площадку и вынося дробовик за перила.

Молчун был ещё жив. Полз, подволакивая сломанную ногу, и с каждым рывком делал всё это быстрее и быстрее. А навстречу ему уже из дальнего дома вылупились новые молчуны.

Я вскинул дробовик, но стрелять не стал — высоковато, а надо наверняка. Огляделся по сторонам и посмотрел на колокол. Балка крепкая, верёвки поистрепались уже, хотя выглядят ещё ничего. Отступил на пару шагов и пальнул по верёвкам. Разорвал несколько, расковыряв балку, а остальные распустились сами. Колокол полетел вниз, толком не успел разогнаться и с грохотом и звонким гулом рухнул на пол. Выбил из него несколько крупных кусков, но хотя бы перекрытие не пробил.

— Ээх, — крякнул я, присаживаясь и обхватывая бронзовую чушку…

Тяжеловато пошло. Здесь, конечно, не Царь-колокол двухтонный лежал, а скорее пожарная рында, но всё равно: радиус под полметра и вес за сто пятьдесят. Не будь у меня до сих пор почти сто процентов контроля над геномом, мне бы даже мысль такая в голову бы не пришла.

Но глаза боятся, руки делают. Взялся поудобнее, напрягся, чуть шакраса не родил, но справился. Перекинул сначала на перила, выбив крошку и оттуда, прицелился и вытолкнул.

— Ой, ой-ой… фу… — только и смог произнести я, глядя, как колокол нахлобучил стражника. Один край чётко по затылку, второй по хребту. И накрыло, и расплющило, оставив от мокрицы мокрое место. — Дозвенелся, молчун?

Если вдруг в деревне помимо молчунов, были ещё и глухие, то теперь вообще без вариантов, что я спалился. Я посмотрел вниз, на приближающихся зомби. Потом на стену — в принципе, пока они набьются внутрь, я успел слезть и сбегать за новой канистрой. Заодно и гнёзда подпалим.

Я прикрыл люк и пока появилась спокойная минутка, осмотрел деревню. Заметил ещё пару тел тощих и обглоданных фриков и одного громилу, из толстой клетки. Вокруг него насчитал почти три десятка молчунов в разной степени сохранности, среди которых обнаружился и Искатель-бригадир. Нормально они набили: здоровяк топором по типу пожарного, а бригадир навыками. Сейчас уже непонятно, следы и подпалины на земле, деревьях и стенах могли быть как от шаровых молний, так и от каких-то других агрессивных спецэффектов.

Остаётся Кома с охраной и, возможно, ещё один здоровяк. Если, конечно, он не подо мной сейчас, просто уже «выпитый» и скукоженный. Я посмотрел на третью башню со странным толстым крестом на крыше. Может, опять знак какой-то местной общины с уклоном в какие-то местные верования. Не суть — главное, что и без чуйки шакраса оттуда несло такой концентрированной злобой, что я даже Коме посочувствовал, если он до туда добрался. Мне же его нужно встретить до момента, как он молчуном станет. Надо догонять.