Я – Легенда 2: геном хищника

Глава 21

Я дождался, когда в башню завалился уже седьмой молчун, и решил, что самое время сваливать. Ещё и люк вздрогнул, а потом и подпрыгнул от сильного удара снизу. Перебравшись через перила, свесился и, цепляясь за каменные выступы, полез вниз. Добрался до крыши первого этажа и буквально на цыпочках и затаив дыхание, прошёл по ребру. Спрыгнул на землю и всё также беззвучно проскочил мимо входа, где уже толпились и подпирали друг друга молчуны.

Когда я вернулся с бензином, они ещё были внутри. Парочка уже слонялась по колокольне, а один стоял на пороге и сканировал пространство. Чем конкретно — фиг его знает: глаз не было, только скукоженные веки и лохматые брови. Рот был открыт, и оттуда высовывалась мокрица. Вот она и сканировала, вертясь из стороны в сторону.

Заметила меня и кивнула, передав импульс своей марионетке. Я тоже кивнул и потянул спусковой крючок. Молчун успел поднять одну ногу, но шагнул назад, влетев в дверной проём. Пропихнул напиравших сзади и потерялся в тёмном проёме. Туда же я последовательно забросил импровизированный коктейльчик Молотова, собранный на коленке на базе склянки от «Живинки», и открытую канистру. Рвануло громко, языки пламени полезли из всех щелей, но основной вал выкатился через вход. В проёме появилось охваченное огнём тело, но я тут же выстрелом занёс его обратно. Появилось следующее, которому я уже выстрелил по ногам. Уронил его, по сути перегородив пути остальным.

И тут началось самое интересное — попёрли мокрицы! На спину молчуна разом выскочило с десяток мечущихся паразитов. Уже тоже охваченные огнём, толкая и налезая друг на друга, они бросились наружу. Даже не пытаясь меня атаковать, а просто врассыпную, лишь бы сбежать из огня. Двумя выстрелами я проредил горящие комочки, тех, с кем мог столкнуться. А остальных трогать не стал — бегуны из мокриц были плохие и даже подгоревшие жопы ситуацию не улучшили, но парочка крайних уже добралась до соседнего дома и затихла под крылечком. А огонь не затих, перекинулся на сухие доски и с такой же жадностью, как до этого молчуны ели фриков, принялся за сухую древесину.

Меня такой расклад устроил. Я подождал, пока внутри башни заглохло всё движение. Молчуны, которые успели выбраться на колокольню, так там и зависли. Вроде рыпались на меня, но не лезть в огонь на лестницу, ни прыгать не решались. Удивительно, но, похоже, у мокриц тоже какой-то инстинкт самосохранения присутствовал.

А, нет. Нормально всё — первый перевалился через перила и грохнулся на край крыши, скатившись мне под ноги. Тут же получил заряд дроби и затих. Второй тоже пошёл, но ему повезло меньше. Крыша первого этажа проломилась, и он пропал в пробившихся языках пламени. Ещё и задымило всё, распустив по округе запах жареной селёдки.

Я снова чихнул. Хотя, чем дальше от цветов и охранных линий, тем меньше меня беспокоила аллергия. К этому тоже надо будет адаптироваться, а то несерьёзно как-то. Ментальные атаки выдерживаю, а пыльца меня пробивает.

Посмотрел на третью башню, которая была ниже остальных, но при этом раза в полтора шире. Она вырастала из довольно большой постройки, по размерам сопоставимой с самолётным ангаром. Серо-белые, крашеные стены и ряд узких окон на высоте трёх метров, крыльцо и двустворчатые двери — вся информация, которую удалось добыть снаружи. Стёкла не проглядывались, будто изнутри их забили чем-то чёрным. А аура в чуйке лишь эту черноту нагнетала, не давая особо никаких подробностей. Словно то зло, которое сидело внутри, заняло всё пространство. И ещё там серым пятнышком отсвечивал кто-то инородный. Возможно, что и Кома собственной персоной.

Метров за тридцать до крыльца меня в очередной раз атаковали. Сразу двое и оба стражники. Перекрёстная ментальная атака: один из окна последнего ветхого домишки слева, второй — прятался где-то за деревьями справа. В прямой видимости их не было, поэтому я решил просто подождать.

Было больно, но терпимо. Организм уже практически без последствий принял и поглотил первый удар, но ко второй даже жизнь в Аркадии меня пока не готовила. Прилетело и самим ударом и будто раскочегарило первый, ужаливший по новой. Я застыл на месте, изображая из себя парализованного. Только глаза косил из стороны в сторону, в ожидании первого, кто высунется. И немного молился, не зная, как все эти удары работают со стороны стражников. Чувствуют ли они контроль над жертвой или шандарахнул и по умолчанию можно дальше спокойно кушать?

Попытался расслабиться, чувствуя, как поднимается температура. Будто организм решил, что надо побороться самостоятельно, раз мы с шакрасом не торопимся. Но, кажется, сработало! Давление усилилось, но уже за счёт сокращающейся дистанции. Ещё пара тихих, практически незаметных вдохов, плюс ощущение, будто свёрла, впившиеся в виски, наконец, встретились… И на границе зрения появились две тени.

Левый довольно неуклюже перевалился через разбитое окно. Захрустел битым стеклом и затрещал остатками рамы. Также неуклюже поднялся и, прихрамывая, пошёл ко мне. Красавчик — во лбу на вид свежее пулевое отверстие, правая рука отрублена по локоть, и рубаха на груди разорвана большим количеством характерных маленьких дырочек. Значит, уже встретился с охраной Комы.

А вот правый неожиданно спрыгнул с ветки. Почти метров с двух. Совершенно нигде не хрустнул, всё проделал мягко и тихо. Также мягко выпрямился и, чуть ли не пританцовывая, начал кружить приближаясь. Этот тоже уже встречался с «Искателями» — морда настолько запачкана кровью, что даже мокрица покраснела. Напитался и освежился? Или какой-то улучшенный подвид?

Я, возможно, слишком громко думал, для парализованной жертвы. Или не совсем те эмоции транслировал, гибкий молчун застыл на месте. Наклонил голову и открыл рот, выпуская мокрицу на меня посмотреть.

— Ой-ой-ой, как же страшно… а ещё больно… — промычал я, вспомнив говорливого фанатика. — Просто невозможно это терпеть…

Актёр из меня, видимо, был не очень. Молчун захлопнул пасть, спрятав мокрицу, и, мотнув головой, отпрыгнул в сторону. Лихо так — с места и сразу на пару метров. И попробовал ещё раз воздействовать на меня ментально. Чёрт! Некогда уже притворяться, левый уже почти неспешно доковылял. Пора была валить. Но и за правым потом по лесам гоняться желания никакого не было.

И снова от меня пошла не та эмоция. Теперь точно раскусили! Левый разогнался, видимо, разогрев суставы, а правый попытался снова ускакать. Я выстрелил, попав по ногам в полёте. Сбил его на землю и тут же крутанулся в сторону, уходя от левого и пропуская его мимо. Добавил ему скорости, выстрелив в затылок. Засыпал прыгуна зубами и ошмётками паразита и начал перезаряжаться. На секунду буквально глаза отвёл, а когда вскинул двустволку, то на земле уже никого не было. Только ветка дерева с обломанным кончиком шевелилась.

Секундное сомнение, догонять или нет. Шакрас явно рвался дальше, к чему-то крупному и по его меркам достойному для битвы. А я очень не хотел оставлять такого шустрика за спиной. Но и по лесам его ловить такое себе удовольствие. Но осторожность победила.

Я тут же оказался рядом со стволом дерева, переправив весь азарт генома на зрение и слух. Чем-то это тоже напоминало следы на воде. Круги на кругах. В паре метрах впереди ещё одна обломанная ветка остановилась, потеряв последнюю инерцию. Но для моих глаз её словно подсветили по контуру, заставив слегка пульсировать. Потом справа следы на сухой траве — придавленные только что травинки начали распрямляться. А я, ведомый шакрасом, будто знал, куда смотреть.

Ещё несколько переходов от следа к следу и новые приметы. Фраза «Читать следы» для нас с геномом стала буквальной. Ещё подсказка и, наконец, я увидел тень за деревом. Тень и край плеча сидевшего на земле человека. Я сделал несколько шагов вбок, обходя дерево, и замер.

— Хорошая попытка, — прошептал я. — Вот только с моим геномом это не работает.

Вскинул дробовик и выстрелил вверх. В переплетение сухих веток, среди которых пряталась мокрица. Здоровая, уже с ладошку размером — хотя, может, это она в полёте так распушилась. Тоже мне мокрица-летяга, подвид, блин, прыгунов… Заряд дроби разнёс эту хрень как воздушный шарик. Мокрица просто лопнула, залепив какими-то соплями ствол дерева и ветки. Я только и успел, что шаг назад сделать, чтобы и меня не забрызгало. Заглянул за дерево, и для надёжности выстрелил и в мумию, брошенную хозяином. Чтобы другие не подобрали.

Нафиг, надо ускоряться и завязывать. Как бы ни радовали растущие цифры на биомониторе, время поджимало. Выбрался из леса и побежал к башне. Замедлился перед входом и на крылечко уже поднимался крадучись. Скорее по привычке. Поверить, что меня ещё не ждут, было сложно.

Двери были прикрыты, но не заперты. Замок сломан, царапины свежие, на полу щепки. Кома очень в себе был уверен, с ноги зашёл. Шакрас тоже так предлагал: с шумом, драйвом и криками в духе: морды в пол, работает госгнилоконтроль!

Но общий фон ощущений, а я снова начал чувствовать чьё-то воздействие, рекомендовал не торопиться. Вернулась головная боль. Я чувствовал атаку, хоть она и была направлена не на меня. Били будто бы по области, и эта область полностью заполнила здание. От пола и до потолка. Рассеивалось уже только где-то на первом уровне башни. Тьма внутри аж звенела. Казалось, ткни стену иголкой, так весь дом разлетится, как тот мокричный воздушный шарик.

Я тихонько толкнул одну створку, сдвинув её на пару сантиметров, и заглянул в щёлочку. Кивнул увиденному и начал пятиться назад.

— Так, мне надо это осознать, — прошептал я, пытаясь проморгаться.

Слишком много новых образов, которые я не встречал в реальной жизни. В кино, скорее всего, видел и в играх наверняка. Но мозг пока не хотел эти образы обрабатывать. Я уже слез с крыльца, ощутив прохладный ночной воздух. Буквально на десять сантиметров вышел из зоны тёмной ауры, а прямо свежесть в воздухе ощутил. Сделал несколько глубоких, жадных вдохов, почесал затылок и достал из рюкзака гранаты. Переложил поближе, пожал плечами и пошёл обратно.

Обратно к машинам пойду попозже, а пока обратно к двери. Переступил невидимую границу воздействия и словно в парилку попал, где весь кислород выжгли. Жара не чувствовал, а вот воздух будто спёрли. Ещё чуть-чуть подтолкнул створку, раскрыв её уже сантиметров на пятнадцать. А то вдруг прошлый угол зрения что-нибудь да исказил…

Не, наоборот, приукрасил. Чем больше сдвигалась дверь, тем необычней открывалась картина. Огромный зал без мебели, но пустым он не был. Пол, стены, потолок — всё было облеплено гнёздами. Отовсюду торчали корни, лианы, хоботы или шланги…

Мозг включился — обрабатывал, но для конкретных выводов ему не хватало доступа к исходным данным. Аркадияпедия ещё бы подошла, но её почему-то в биомонитор не завезли.

Гнёзда были разными. И по размеру, и по состоянию. Какие-то ещё светились, набухая и пульсируя. Какие-то уже разродились. Несколько крупных и совсем мерзких запустили свои хоботы к соседям. Отчего те либо уже полностью скукожились, либо вяло трепыхали своими шлангами. Из-за постоянной пульсации и слепого дёрганья шлангов, казалось, что все стены находятся в движении. С потолком было ещё хуже. Он давил. Так давил, что у любого, кто страдает клаустрофобией, уже бы давно приступ случился.

Мы с шакрасом, к счастью, не страдали. Удалось отлипнуть от этой практически гипнотической пульсации. От подсветки, плавающих внутри гнёзд, мокричных зародышей. От всей массы и сфокусировать на том, что было у дальней стены, где подобных гнёздококонов было ещё больше. Стянутые с углов к центру и наросшие друг на друга, они сформировали небольшой холм с дырой внутри. Нагромождение было метра три в высоту, а метровая дыра очень сильно напоминала нору. Или же аналог открытого рта — потому что язык оттуда торчал.

В соответствующем масштабе. Белая мокрица, которая оттуда высунулась, легко могла поспорить с кайманом. И по части массивных плеч и количеству лап выиграла бы. Проиграла бы в размерах головы и красоте. Высунулась она почти на полтора метра, и метра два ещё вполне могло прятаться внутри. Дальше уже стена, и вряд ли она клубочком там свернулась.

Судя по мелким паразитам, которых я уже встречал, здоровуха находилась в состоянии атаки. И напряжение конечностей, и гримаса на морде, и глаза навыкате, которые косились в одну точку — всё один в один, как у стражников.

Я ещё немного приоткрыл дверь и увидел, на что выкатились глаза. Точнее, на кого. Еле разглядел его сначала в тёмной, запачканной одежде, ещё и на фоне гнёзд и хоботов. Но это был Кома. Он тоже замер и тоже атаковал: напряжение конечностей, гримаса на морде, выпученный глаз — второго я не видел с этого ракурса. Никакого оружия в руках — они просто подняты и тянутся к мокрице. Хотя между ними было метра три.

Я не сразу понял, что они оба парализованы. Думал, что пыжатся и тужатся, обмениваясь своими ментально-телепато-психопатными приёмчиками. Но, похоже, их обоих переклинило. И судя по напряжению, витающему в воздухе, и тому давлению, что пробивало мою новую защиту, сил они оба вложили немерено. Я прямо очень чётко представил, что лучше оказаться под асфальтоукладчиком, чем между ними. Там даже пол уже почти чистый был, просто покрыт ровным тёмным слоем.

Распахнув дверь, я вошёл в зал. Дёрнулся, как от удара — перехватило дыханием, а висках снова включили свёрла. Одновременно очень захотелось сделать глубокий вдох, и при этом совершенно не хотелось здесь дышать. Но сейчас не нужно было притворяться, поэтому на генетическом уровне моя собственная защита включилась на более мощный уровень. Совсем убрать боль не получилось, но заглушить до уровня ноющего зуба, вполне. Сразу же подстроилось зрение, вернулась чёткость, плюс шакрас как-то расставил приоритеты.

Нет движения или ты засушенное гнездо — на задний план. Есть намёк, что плёнка кокона готова лопнуть и выплюнуть из себя с десяток гадов — в зону внимания. Ты не молчун, а боец в разгрузке с автоматом, пусть и висишь в воздухе, распятый шлангами — сразу на передний план. В общем, всё стало очень контрастно. Правда, теперь мне стало казаться, что я нахожусь в отдельно взятой сцене, поставленной на паузу. Ещё и абсолютная тишина. Может, только зубы у Комы скрипели. Или что там у него могло по швам пойти от такого напряжения…

Сбросив наваждение, я моментально отследил всю команду Комы. Тот, которого распяли и высосали, уже выглядел как мумия. Военная форма с разгрузкой болтались на нём так, будто там размеров пять ещё с запасом. Даже ботинок один слетел…

— Кожа да кости, наглядно… — прошептал я. — Ещё бы автомат…

Но оружия на виду не было. Максимум, на что можно было рассчитывать — это пара гранат, магазины и здоровый тесак, торчащие из разгрузки. Примерно то же самое было и у второго, остатки которого я разглядел под кучей извивающихся и бурлящих шлангов с другой стороны зала. И блеск чего-то, по форме похожего на М4, разглядел. Но, блин — ствол явно уже проглотили, попробовали на вкус и выплюнули.

Меня явно заметили. Несколько хоботов, вскинулось, сделав стойку. И практически, как змеи, потянулись ко мне. С пола и со стен, а с потолка так вообще со свистом наперегонки. Благо на первом рывке не достали пары метров. Но начали дёргаться, сокращаться и постепенно удлиняться. Я отфутболил первую, потом выстрелил в нечто похожее на узел и пальнул сразу ещё в три, плотной косичкой рыпнувшихся на меня со стены. Быстро перезарядился, отступая и оглядываясь.

Сразу несколько штук дёрнулись за мной. Но тут же все разом застыли как по команде. Я посмотрел на Кому, которому явно помогло моё вмешательство. Переключив часть внимания на меня, она ослабила контроль, которым тут же воспользовался «Искатель». И неплохо так воспользовался — крутанул руками, ногой топнул и ударил воздух, пытаясь его сдвинуть.

Невидимая атака ударила в мокрицу. Тряхнула её маленькую голову и оторвала кусочек панциря на голове. Целый слой костной ткани, словно открывашкой подцепили и срезали. Но на этом успехи Комы закончились. Видимо, вместе с силой — руки стали опускаться, глаза закрылись, хотя даже с моего места было видно, как под опустившимися веками вертятся глазные яблоки. И теперь попёрла мокрица — сначала отшатнувшись, взяла разгон и высунулась ещё на метр, приблизившись к Коме. Сверху, как удав на мышь, нависла над ним и стала давить, а фанатика опять парализовало. Он не мог сделать шаг, а только складывался под ментальной тяжестью, нависшего монстра.

Надо было что-то делать, иначе следующим буду я. Но с этим разберёмся, а вот языка я потеряю точно. Шакрас для разнообразия притих, предоставив выбор мне. Типа я контроль отдал, дальше сам решай.

Я решил — бежать!

Только сначала прихватить с собой Кому. Подстегнул организм, активируя спринт, и уже через секунду, чудом не поскользнувшись и не запутавшись в шлангах, оказался рядом. Подхватил практически невесомого Кому, зацепившись за какие-то амулеты, висевшие у него на груди. Что-то мелкое и острое, вроде тех черепков, что я нашёл в машине. Развернулся…

И мир вокруг расплылся. Исчезли стены, потолок и даже пол под ногами. Я словно оказался в невесомости, в центре пустого безграничного пространства. Из тьмы одномоментно проявилась мокрица и прыгнула, пролетев мимо меня. С другой стороны появился Кома — не скрюченный в жалком балахоне, а в чёрных рыцарских доспехах с двуручным мечом в руках. Монстр сцепился с Комой, давил, легко уворачиваясь от ударов меча. Шёл в атаку сам, с каждым разом всё сильнее пробивая Кому.

Я даже не успел охренеть от всего происходящего, как вокруг и особенно в воздухе начали вспыхивать мерцающие окружности, в которых словно диафильмы запустили. В одном какой-то мальчонка играет деревянным ножиком. В другом мальчонка постарше держит на ладони геном, в момент первой инициации. В следующем какой-то подвал или притон, там некрасивые люди и много чёрного сахара…

Вот теперь охренеть! Меня что, затянуло в голову Коме? Там они тужатся парализованные, а здесь прям бойня рыцаря смерти с костяным драконом? А Коме, похоже, конец, раз у него в этих экранах вся жизнь решила промелькнуть.

— Ну, доставай попкорн, — сказал я, обращаясь к шакрасу. — нам нужно досмотреть до того момента, как этот фантазёр дорогу в лагерь вспомнит.