Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Глава 9

Ужин я пережил стойко, несмотря на то, что графиня Сонберр не оставила надежды свести меня со своей Сесси. Вышло, что неугомонная дама повлияла на расположение карточек так, чтобы я оказался зажатым между нею и ее дочерью. Пришлось мне притвориться настолько голодным, что не оставалось возможности произнести хотя бы слово. Впрочем, испортить мне здоровье чрезмерным чревоугодием не дала уже госпожа Сазеренн, пришедшая на помощь только после того, как вдоволь насладилась моими мучениями.

Пожаловавшись на легкую дурноту, она попросила сопроводить ее на палубу, где тут же достала исписанный с обеих сторон листок и при свете корабельного фонаря принялась зачитывать.

— Кадин Ранберг — сын барона Ранберга, по его собственным словам ищет себя: полгода просидел в гвардии, потом попробовал устроиться в королевской канцелярии, сейчас направляется в Озольтаун, чтобы попробовать себя в роли помощника местного генерального судьи.

— Раз ищет работу, значит, небогат, однако путешествует первым классом, — отметил очевидное несоответствие я.

— Билет ему приобрел отец. Видимо, не теряет надежд пристроить нерадивого отпрыска, — покачав головой, возразила моя помощница.

— Тем не менее, у него есть и возможность, и мотив — избавиться, наконец, от опеки назойливого родителя. Не удивлюсь, если и первую, и вторую, и третью должность добыл молодому Ранбергу именно он.

Госпожа Сазеренн лишь пожала плечами и продолжила зачитывать дальше:

— Виттус Столпей — очень богат, недавно получил наследство. Однако, страстный игрок. По подсчетам наших дам, — она кивнула на яркие окна кают-компании, — промотает свое состояние за пару лет.

Тут мотивы тоже были вполне очевидны. Наверняка, уже все промотал или был близок к этому.

— Клодис Тамерьен — тоже имеет состояние, но, по слухам, тратит его на женщин.

Я вспомнил, что это был тот самый тип, что до моего появления оттирался возле не монашки.

— Тем не менее, многие не теряют надежды и имеют на него виды, — спокойно добавила та. Были ли какие эмоции в ее последнем заявлении, я так и не понял. Не себя ли она имела в виду?

— Арель и Синди Сомерсет женаты совсем недавно, это их свадебное путешествие. С остальными пассажирами пока не общаются, предпочитая общество друг друга. О роде занятий и материальном положении виконта точно ничего неизвестно, однако дамы уже успели заметить некоторую несообразность в нарядах госпожи Сомерсет. Кейт Сукколк, например, отметила, что сегодня днем та была в платье этого сезона, но туфли, что были на Синди, носили еще позапрошлым летом. А графиня Сонберр заявила, что украшения у виконтессы поддельные.

О том, как платья сочетаются с туфлями, я имел самое поверхностное понятие, но поддельные украшения — это уже была зацепка.

— Каролайн Рогье — модистка, — я удивленно приподнял бровь в ответ на это заявление, — очень дорогая модистка, — ответила на мою мимику напарница. — Каждое ее платье стоит целое состояние. Отправилась в путешествие за новыми впечатлениями. Регина Тауэр — светская дама, балансирующая на грани полусвета, однако в билете в первый класс ей не отказали. Вроде бы у нее есть какое-то поместье, с которого она имеет доход, но все уверены, что она живет с подношений своих ухажеров.

Еще одна просто сказочно подходящая кандидатура для роли той самой подсадной утки, вот только сопровождающих с ней не было, а иначе как в этом качестве пассажиры второго класса подняться наверх не могли. Мог ли кто-то ей настолько довериться, чтобы оставить без контроля на все время пути до островов?

Характеристики к остальным пассажирам добавляли немного к общей неприглядной картине: без определенного рода занятий, без определенного положения в обществе, зато с кучей вредных привычек. Случайно или нет, перевозчики выбрали этот рейс, но подозревать можно было практически каждого пассажира. Единственным исключением, казалось, был лейтенант Крокус, представитель гвардии Его Величества, следующий до своей новой части, дислоцированной на юго-востоке Озольского полуострова. Но в подобной компании и он вызывал подозрения.

— А что же ваши дамы говорят обо мне? — поинтересовался я совсем не ради простого любопытства. Логично было предположить, что насколько достоверны были сведения обе мне, настолько они были справедливы и по отношению к другим пассажирам. Госпожа Сазеренн хмыкнула и перешла, наверное, на самый ироничный тон, на который была способна.

— О вас говорят, что вы единственный наследник известного древнего рода, но ваша семья разорилась. Вы же сами каким-то образом попали на тайную службу к Его Величеству. А шепотом поговаривают, что у вас секретнейшая миссия и из Трасс вы отправитесь чуть ли не в Островную Империю. Любопытное прикрытие, — серьезно добавила она.

— Благодарю, — также серьезно отозвался я. А ведь всего-то только стоило оборонить, разговаривая с Гансом в присутствии стюарда, пару ключевых фраз, как теперь об этом, и даже больше, знает уже весь корабль. Тайная служба, надо же!

Характеристики, полученные на каждого пассажира, список подозреваемых так и не сузили. Впрочем, я на это и не надеялся. Следующим логичным шагом была проверка кают первого класса на тот самый остаточный магический фон, которого так и не удалось обнаружить в каютах, расположенных палубой ниже, а самих пассажиров на наличие татуировки на груди. О последней примете я представительнице Ордена говорить не стал — еще не хватало, чтобы та взялась выявлять татуировки у мужской части подозреваемых самостоятельно.

Возможность осмотреть каюты представилась только следующим вечером, когда состоялся большой прием в честь начала плавания. Присутствовал сам капитан и несколько офицеров, на которых немедленно переключились страждущие, кто мужского общества, а кто и замужества, дамы.

Дабы соблюсти приличия я перекинулся парой слов с заскучавшими мужчинами-пассажирами, уделив внимание каждому подозреваемому, после чего вышел с госпожой Сазеренн на палубу якобы подышать свежим воздухом, откуда через боковой вход мы пробрались в жилые коридоры.

— С кого начнем? — бодро поинтересовалась не монашка, словно вламываться в чужое жилище было для нее самым привычным делом. Хотя, может быть, так оно и было. Кто знает, чем они занимаются в своем Ордене? А я по собственному опыту знал, как могут быть бесцеремонны служители Единого.

— С этой, — коротко ответил я, уже дезактивируя магический замок на двери в каюту Клодиса Тамерьена. Этим вечером он опять не отходил от орденской представительницы, и я едва сдерживался оттого, чтобы предложить ему надеть рясу. Подозрительный тип. Госпожа Сазеренн усмехнулась, что только подтвердило мои подозрения и намерения.

В каюте ловеласа нас встретил удушливый запах туалетной воды — казалось, опрокинули целый флакон — и раскиданные по всем поверхностям предметы гардероба.

— Кхм….

Что это — небрежность или сделано намеренно, чтобы запутать следы. Не то, чтобы я никогда не видел беспорядка — видел и какой! — но не подозревал, что помещение можно было захламить настолько за один день. Магический фон в каюте тоже имелся. Фонило прямо из стоящей на прикроватном столике шкатулки, которую я, сдвинув брошенную на нее сорочку прямо на лежавшую рядом плашмя недоконченную бутылку, из которой порядком натекло, без тени сомнения открыл, чтобы обнаружить три амулета: один для улучшения внешности, от вида второго любой настоящий мужчина бы скривился, а третий предназначался для расположения к себе того, с кем вступал в контакт его носитель. Вещица была по закону запрещенная, но на нее, тем не менее, обычно смотрели сквозь пальцы, так как ментальной магии в ней была всего капля, и действовало заложенное в амулете заклинание только на не расположенных к критическому мышлению особ. Про таких говорили, сами виноваты. Предназначение второго амулета я для госпожи Сазеренн не стал, но в целом создавалось впечатление, что слухи о состоянии Тамерьена соответствовали истине настолько же, насколько сведения о моей тайной службе у короля, и являлся тот, по сути, типичным альфонсом. Больше в каюте никаких магических следов не было.

Дальше мы осматривали каюты просто по порядку. В обиталище молодоженов царил почти такой же хаос, что и логове господина альфонса. Вот только те обходились без чар для усиления мужской силы, впрочем, как и без каких-либо других. Каюта госпожи модистки, в противоположность предыдущим, отличалась почти армейским порядком, хотя именно там я ожидал бы увидеть что-то вроде творческого беспорядка с раскиданными карандашами, эскизами и отрезами ткани.

Следом шло обиталище Столпея, по слухам, игрока и мота. В меру обжита: в первой комнате нашлась початая бутылка вина и стоящие у стены домашние туфли, в спальне на комоде лежал блокнот, к которому я тут же потянулся. Но стоило взять его в руки, как в первом помещении хлопнула входная дверь, и послышались мужской и женский голоса. Что делает незадачливый следователь в такой ситуации? Правильно, прячется, и единственным местом способным вместить нас с госпожой Сазеренн оказался гардероб. С поразительной скоростью, не обращая внимания на неудобства, мы в него втиснулись. Как раз вовремя, чтобы не привлечь внимания вошедших.

Те же были заняты друг другом настолько, что, казалось, не обратили бы на нас внимания, даже если бы мы кружились в вальсе по всему периметру комнаты.

— Ах, Виттус! — низко простонала дама. — Я вся твоя!

— Как скажешь, Регги! — горячо отозвался ее кавалер, собственно хозяин помещения. Выходило, что народная молва ошиблась, записав Тамерьена в ловеласы, а не Столпея. Шум, треск, грохот — я едва сдерживался оттого, чтобы рассмеяться вслух от нелепости и комизма ситуации и к тому же недоумевал, каком образом эти двое умудрялись сносить предметы мебели, которые должны были выдержать самый сильный шторм. Судя по крикам «О, детка!», «Монстр!», «Жаркая штучка!», «Шалун!» те оккупировали помещение надолго, интереса то дело, в преддверие которого они находились, интереса не вызывало ни у меня, ни, как я полагал, и у не монашки, стоически хранившей молчание, и было жаль терять столько времени, потраченного на сиденье в шкафу. Я слегка приоткрыл дверцу, чтобы выяснить, до какой стали докатилась оргия, и понадеялся, что предающаяся греху пара уже настолько занята друг другом, что не заметит нас с госпожой Сазеренн, выбирающихся из гардероба. Последняя, однако, возмущенно меня дернула за руку, в это же время раздался приглушенный расстоянием, тем не менее, уверенный стук в дверь. Видимо, были услышаны молитвы моей спутницы, так как я ни за что молиться бы не стал. Стук повторился, а затем некто за дверью и вовсе прокричал имя господина Столпея. Тому пришлось оторваться от своей дамы, для того, чтобы подойти к входной двери — кто это был и что сказал хозяину помещения, я, разумеется, не расслышал, но сказанного оказалось достаточно, чтобы тот оказался вынужден покинуть свою даму.

— Тут такое дело, мне нужно отлучиться, крошка, — голос Столпея казался озадаченным.

— Что такое, милый? — обиженно выдала светская львица.

— Маграмма, что-то срочное, — несмотря на это заявление, тот мялся и не желал уходить. Хотел выпроводить даму? Учитывая наше с госпожой Сазеренн положение, это было бы исключительно верное решение. Но та решила по-другому:

— Я дождусь тебя здесь, милый, — страстно выдохнула она. — Ведь мы же не хотим, чтобы меня увидели выходящей из твоей каюты?

— Э-э-э, верно, — вынужденно согласился неудавшийся соблазнитель к моему разочарованию. Мне стало любопытно, отчего они так боятся разоблачения? Что-то скрывают? Стоило ли этим воспользоваться и, наконец, покинуть душный гардероб?

Пока я размышлял, раздался звук захлопнувшейся входной двери, за которым тут же последовал странный шорох. Шуршание продолжалось довольно-таки длительное время. В узкую щелку приоткрытой двери гардероба мне не было видно, в чем причина подозрительных звуков, поэтому я толкнул ту еще раз.

— Что вы делаете, извращенец?! — раздалось под ухом грозное шипение напарницы. Неужели она решила, что я вздумал подглядывать за роковой красоткой?

— Тише! — выдал я в ответ. Чутье меня не обмануло. Оставленная в одиночестве госпожа Тауэр не принимала на кровати одну за другой соблазнительные позы, а ловко — я не мог не отметить сноровки — рылась в ящиках комода.

— Уж не ваши ли артефакты она там ищет? — шепотом, не скрывая ехидства, поинтересовалась не монашка, которая, оказалось, тоже вовсю рассматривала спальню. Вот вам и поборница нравственности!

Но ответить я не успел.

— И тут нет! — почти рыкнула Регина Тауэр и, с громким стуком задвинув последний ящик, развернулась, чтобы снова внимательно осмотреть комнату. Вдруг взгляд ее упал прямо на нас, то есть на гардероб, и из расчетливого стал откровенно хищным. Я почувствовал, как моя соседка по укрытию ощутимо вздрогнула. Да, незабываемое было зрелище. Мне тоже, признаться, стало не по себе.

Однако дойти до нас госпожа Тауэр не успела. Стоило ей сделать пару шагов — а я уже наспех сочинял причину нашего сидения в гардеробе — как снова послышался звук захлопнувшейся входной двери, и светская дама в один прыжок, которому позавидовал бы сам гуар, оказалась на ложе и приняла на том расслабленную позу. Госпожа Сазеренн неожиданно иронично фыркнула, я заинтересованно скосил на нее взгляд и пропустил возвращение хозяина каюты.

— Я заждалась, дорогой, — проворковала Регина, мимоходом поправляя разворошенную ею за время поисков постель.

— Детка, я был бы счастлив, но наш капитан просил всех собраться в кают-компании, — встревожено объявил вошедший.

— Ерунда! — отмахнулась госпожа Тауэр. — Иди ко мне….

— Там что-то серьезное. Просили собраться всех, обещали обыскать каюты. Тебе следует вернуться к себе. Сама понимаешь….

Госпожа Тауэр, выдав недовольную гримасу, тем не менее, поднялась и, оправив платье, выплыла из спальни, а затем и из каюты. Однако Виттус, проводив ее, сам освобождать помещение не спешил.

— Мерзавка! — внезапно процедил он, криво усмехнувшись. Это было настолько неожиданно, что моя спутница снова вздрогнула. Столпей же тоже в свою очередь тоже принялся просматривать ящики комода. Постепенно его действия становились все более лихорадочными, лицо задумчивым, а затем и вовсе напряженным. Перетряхивая содержимое, он принялся к тому же выдавать то или иное недостойное быть произнесенным в присутствии дамы ругательство. Вот только о присутствии в своей каюте посторонней дамы тот не знал, и хорошо было бы, если бы так и не узнал. Однако, осмотрев комод, этот недостойный отпрыск своей семьи тоже развернулся к гардеробу.

«Что же они никак эту мебель в покое оставить не могут?!»

В глазах Столпея появился лихорадочный блеск, а по испарине на лбу и дикому оскалу было очевидно, что тот уже не адекватен. Неужели, Регине удалось все-таки что-то украсть? А праведный гнев Виттуса Столпея, разумеется, падет на нас, сидящих в гардеробе. Я помял в руках прихваченный мною ранее с комода блокнот и — не выкидывать же его под ноги хозяину со словами «Не это ли вы ищите?» — засунул в карман, решив разобраться с тем позже.

Очередной стук в дверь помог избежать предполагаемой неловкой ситуации. Столпей скривился и, казалось, даже издал какой-то рык, но спальню покинул.

— Господин Сто…. — донесся из другой комнаты строгий голос. — Вам настоятельно….

Видимо, капитан отправил на обход кают одного из своих помощников. Мне было крайне любопытно, для чего капитан собирает пассажиров, но еще больше меня интересовало, как мы могли бы выбираться из чужой каюты. Выходить в общий коридор, когда тот кишит корабельными служащими, было безрассудно, поэтому оставался один единственный путь.

— Вы куда? — ошеломленно прошептала моя самопровозглашенная напарница, когда я вместо двери направился к дальнему окну.

— Будем выбираться через иллюминатор, — вспомнил я, как на кораблях называют ведущие на палубу окна. Не монашка посмотрела на меня еще более удивленно, однако предлагать ей выйти через дверь прямо в объятия корабельного офицера я не стал. Та, очевидно, сама догадалась, так как возражать больше не стала и лишь недовольно сопела. Ну а я к этому почти привык.

Вылез я первым — к счастью, в этой части палубы не горели фонари и лишь звезды были свидетелями этой ночной эквилибристики — и, не обращая внимания на сопротивление, помог выбраться госпоже Сазеренн, чтобы та ненароком не порвала платье и не испортила прическу, прижимая чуть крепче, чем предполагали приличия, чтобы та не наставила мне синяков, дрыгая ногами и отпихивая руками. Я даже так и пронес ее на руках до освещенной части палубы, чтобы не монашка впотьмах не переломала себе ноги, но, ожидаемо, не получил в ответ ни слова благодарности.

— Вы…. — гневно начала она, едва я поставил ее на ноги, и внезапно осеклась.

— Кхм…. — раздалось позади меня. Очевидно, этим междометием неизвестный выражал свое впечатление об увиденном, так как наше положение — госпожа Сазеренн продолжала упираться ладонями в мою грудь, а я стоял перед ней, преклонив колено, так как не успел встать после того, как поставил ее на ноги — могло быть воспринято весьма двусмысленно. Впрочем, не монашка очень даже мило потупилась, и я сделал себе пометку чаще заставлять ее смущаться, а то ее обычное выражение насмешливого превосходства уже успело набить оскомину.

— Господа, — продолжил голос, принадлежавший, как оказалось старшему стюарду. — На борту произошло чрезвычайное происшествие. Прошу вас немедленно пройти в салон кают-компании.