Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Глава 32

— Вот это да! — уже во второй (или в третий?) раз протянул мой помощник, рассматривая пленницу. А там было на что посмотреть, начиная с ходящей ходуном физиономии до обтягивающего во всех местах мужского костюма. Артефакт в руках бывшей служанки оказался аналогом сонного зелья, причем не просто усыпляющий того, к которому он был применен, а при этом дарящий сны, в которых сбываются мечты и исполняются желания. Это я рассудил по переходящему из одной умильной ухмылки в другую лицу горе-служанки. Подобный результат можно было счесть удачей, если бы артефакт не был рассчитан на просторное помещение, а не на узкое пространство силового кокона. Мало того, что проспать той предстояло, как минимум, сутки, я испытывал сомнения в том, сможет ли она адекватно воспринимать реальность после таких снов. Но это предстояло выяснить в лучшем случае на следующий день, а тои позже, а пока я сделал, что мог — обыскал незваную гостью, конфисковав еще два подобных отработанных артефакта и один менее безобидный, испускающий заряды подобно молнии, и отнес на диван.

— Вот это да! — снова повторил Драйзен, когда я переносил заколдовавшую саму себя преступницу из коридора в комнату. На самом деле он, видимо, хотел сказать что-то другое, но присутствие госпожи легата его останавливало. Впрочем, я догадывался, по какому поводу мой помощник восхищенно округлял глаза, а орденская посланница, наоборот, кривила губы.

— И что, мы ее тут так и оставим? — недовольно поинтересовался первый, рассматривая то верхние, то нижние прелести заснувшей подозреваемой, которые совсем недавно запечатлел на бумаге и видимо рвался приукрасить их снова. — Знаете, сэр, не доверяю я….

— Предлагаешь тащить ее до конторы? — прервал я его. Мало того, что он, отговорившись больной спиной, и пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь дотащить псевдо-служанку до дивана, так предлагал мне и дальше служить носильщиком совсем не той девы. А я вполне справедливо полагал, что охраны из пяти новоприбывших жандармов было достаточно до утра, а тогда можно было и транспортировать задержанную в Управление. — Тогда понесешь ее сам! — добавил я, чем заставил помощника первым сбежать из гостиной под предлогом того, что нужно проверить пострадавших от сонного зелья коллег.

— А вы разве не сами недавно бахвалились недюжинной силой, господин Винтерфилд? — раздался совсем не добрый голос госпожи легата у меня за спиной.

— Я предпочел бы приложить свои силы к совсем другому объекту, госпожа Сазеренн, — я немедленно развернулся, чтобы поймать обескураженный взгляд, но посланница Ордена не зря стала таковой, так как быстро вернула себе если не орденское хладнокровие, то орденскую язвительность.

— И чем же вас не устраивает этот? — полюбопытствовала она, указывая на причмокивающую даму на диване. — Я же видела, с каким интересом вы ее ощупывали.

— Я не ощупывал, а обыскивал подозреваемую, госпожа Сазеренн!

— А выглядело, будто ощупывали!

— Если вы хотите знать не то, как оно выглядит, а как происходит на самом деле, то готов продемонстрировать. Может, тогда вы поймете разницу! — пожалуй, я тоже начал немного выходить из себя.

— Я так и знала, что вы скатитесь к очередному бесстыдному и хамскому заявлению!

— Это ваши заявления недостойны и абсурдны!

— Как вы сами, господин Винтерфилд! — в очередной раз она перевернула все с головы на ноги и с победным гордым видом, тем не менее, продолжая жечь гневным взглядом, обошла меня по дуге и начала первой спускаться с лестницы.

— Спят, сэр! — догнал меня Драйзен, который ответственно обошел все помещения второго этажа. Такая же картина обнаружилась и на первом. Причем кроме двух наших ребят там же почивал и недоросль, прямо на полу, где свалился. Тем не менее, среди прибывших на смену жандармов нашелся кто-то, заботливо подложивший тому под голову свернутую куртку и прикрывший стянутым с кресла чехлом. Быстрый осмотр оставшейся части особняка выявил, что и родители пособника преступной служанки мирно почивали, усыпленные то ли зельем, то ли заклятьем.

Выходило, что служанка Силья, действительно, действовала в одиночку, используя влюбленного в нее идиота в своих целях. Тот уговорил своих родителей податься обратно в особняк, а те в свою очередь довели Драйзена, и тут же подсыпал снотворное всем, кому только смог. Служанка по какой-то причине не смогла найти нужный тайник, или не успела, и затаилась в ожидании, когда тот найдут следователи, о чем ей тут же сообщил малолетний поклонник. И тогда она, согласовав свои действия с пособником, вернулась, чтобы завершить начатое. Единственное, что меня смущало, так это то, что служанка для проникновения в особняк решила воспользоваться сонным заклятьем, ведь, учитывая убитого Натенди, могла и не церемониться. Или посчитала, что если не опустится до нового смертоубийства, то ее и искать не будут? Впрочем, ответы на все эти вопросы, как и на многие другие, могли подождать до следующего дня, тем более что экипаж давно уже нас ждал, да и самому Жерару, должно быть, порядком надоело с утра до ночи мотаться из города до предместья и обратно, и он желал, как и все остальные, скорее очутиться дома.

Продолжавшая негодовать на меня орденская посланница, слегка кивнув — не мне, а моему помощнику — прошла мимо казенного мотодиля к своему экипажу, который стоял за воротами, чтобы уже через пять секунд вернуться и налететь на меня разъяренной ястрябицей.

— Это вы?! — выпалила она. — Вы к этому причастны, господин Винтерфилд?!

— Я не понимаю, о чем вы, госпожа Сазеренн, — честно ответил я, недоумевая, что еще могло с ней случиться.

— Не понимаете? Пойдемте! — она позвала меня за собой. Черный мотодиль так и стоял там, где госпожа легат его оставила, казалось, в целости и сохранности, но хозяйка экипажа по-прежнему была глубоко недовольна. — Вот! — показала она. — Это разве не вы?!

И тогда я, наконец, заметил, что каучуковые шины с левой стороны экипажа — той, что была ближе к дороге — были сплющены более необходимого, словно из них откачали воздух. И в этом она подозревала меня?!

— Кто-то намеренно проткнул внутреннюю парусиновую камеру, только этим можно объяснить это состояние. Признайтесь, что это вы! — добавила она, наступая.

— И для чего бы я стал это делать, госпожа Сазеренн? — холодно поинтересовался я в ответ на нелепое обвинение.

— Вы знаете, для чего! — с необоснованным вызовом отозвалась она, снова продвигаясь на два шага вперед, будто хотела прижать меня к стенке, но стены за моей спиной не было, да и отступать я не собирался.

— Нет, не знаю. Объясните! — потребовал я.

— Чтобы…. Чтобы я не уехала, а задержалась в Глорихейме! — хоть в темноте я этого не видел, но мог бы поклясться, что она при этом покраснела.

— А вы собирались? — спросил я. Мой голос звучал куда нейтральнее, чем ее.

— Расследование еще не закончено, господин Винтерфилд! — напомнила она мне.

— Тогда ваши подозрения просто смешны, — чувствуя немалое облегчение, ответил я. Действительно, что за глупости?!

— Смешны?! — ей почему-то мой ответ не понравился. Она была уже настолько близко, что я чувствовал ее прерывистое дыхание.

— Смешны, — подтвердил я. — Вполне допускаю, что это могла быть еще одна шалость юного Реверса. Вы об этом не подумали? — в ответ я, впрочем, получил только рассерженное пыхтение. — Предлагаю оставить выяснение этого вопроса до завтра, а сейчас мы можем вас подвезти.

— Ни за что! Я лучше пешком пойду!

— Идите, — согласился я, чем снова вызвал гневное сопение.

— И пойду! — подтвердила она, одновременно делая еще шажок.

— А мы поедем за вами следом, чтобы вы ненароком не потерялись по дороге, — я тоже сделал шаг навстречу, отчего мы оказались стоящими практически вплотную друг к другу. Так близко, что я уже мог поддержать ее за талию на случай, если госпожа легат в порыве гнева поскользнется или оступится.

— Ваше нахальство безгранично, господин Винтерфилд! — она запрокинула голову, чтобы бросить на меня восхитительно гордый взгляд. Однако против моей поддержки на своей талии орденская посланница возражать не стала.

— А искренне надеюсь, что ваша строптивость имеет границы, госпожа Сазеренн, — я даже склонился, чтобы донести свою мысль как можно понятнее, но неожиданно совсем рядом донеслось уже лошадиное фырканье. Я сначала принял его за счет своего подсматривающего помощника, но ошибся — фыркала настоящая лошадь.

— Госпожа Таисия! — идиотически радостный голос разрушил все мои планы. Госпожа легат немедленно отстранилась от меня на расстояние в три шага да еще приобрела совершенно равнодушный и отстраненный вид, будто это не она только что гневалась, пыхтела от возмущения и рассержено сопела мне прямо в губы.

— Вы до сих пор здесь, госпожа Таисия? — ряженый петух Лисли соскочил с подножки резной щегольской конной повозки — вот к чему этот вычурный старомодный жест?! — и подбежал к орденской посланнице с намерением схватить ту за руку. Однако я вовремя переместился, а граф поменять свою траекторию не успел, поэтому ему пришлось остановиться на некотором расстоянии от госпожи легата.

— Да, до сих пор, — скромно ответила та и уставилась на свой экипаж.

— Ах да, расследование, эти возмутительные убийства, я понимаю, — глубокомысленно покивал Лисли, который в этот раз напялил на себя вышитый золотой — золотой! — нитью лиловый камзол. — Но разумно ли в такой темноте возвращаться в город, когда есть опасность потерять дорогу, свернуть с пути или оказаться в придорожной канаве? — с чрезмерной, на мой взгляд, обеспокоенностью поинтересовался он.

— Королевский тракт достаточно широк, огорожен, а магически подсвечиваемые указатели не дадут заблудиться, — возразил я на измышления графа очевидными фактами, однако зря старался.

— Уже не важно, какова ширина королевского тракта, — так грустно, что у слушателей на глаза слезы, наверное, должны были сами собой навернуться, ответила орденская посланница, — так как сдвинуть с места свой экипаж я все равно не смогу.

— Я не понимаю вас, дорогая Таисия, — почти пропел лощеный петух, стараясь меня обойти, однако, несмотря на все свои старания, приближался только к своему экипажу. — Что-то произошло?

— Да, — сокрушенно ответила та. — Некто, — она произнесла это слово с таким нажимом, словно опять имела в виду меня, — испортил колеса моего экипажа.

— Какое возмутительное хулиганство! — воскликнул в ответ граф. В целом, он издавал слишком много восклицаний. — Я знаю, что нужно делать! Вы можете переночевать в одной из гостевых комнат моего дома. Не беспокойтесь, ничего предосудительного, моя матушка будет только рада окружить вас своей заботой. А с завтра утра мы решим вашу небольшую проблему.

От такой наглости я даже дара речи на мгновение лишился. Поэтому не успел ничего сказать, как представительница террова Ордена уже выдала:

— Очень благородно с вашей стороны, граф, позаботиться о том, кто попал в беду.

«Это она про себя, что ли?»

— Я приму вашу помощь, — добавила госпожа легат — в полумраке, к сожалению, я не видел выражения ее лица — и тут же, подтверждая свои намерения, сделала шаг по направлению к повозке клятого Лисли.

«Что же это такое?!» — я был ошеломлен и растоптан. Ведь казалось, только что она….

— С вашей стороны, госпожа Сазеренн, было бы разумнее вернуться на ночь в Глорихейм, — я сделал-таки попытку образумить орденскую посланницу, за что не получил даже гневной отповеди.

— Господин Винтерфилд, сами подумайте: уже почти полночь и дорога до города займет почти час времени. Затем нужно будет потратить еще столько же, чтобы найти гостиницу. Разумеется, для меня разумнее остаться здесь.

— Госпожа Сазеренн, — тут же выпалил я, по-прежнему заступая дорогу. — Жерар домчит в два раза быстрее, и я готов…..

— Благодарю вас, господин Винтерфилд, но я уже приняла решение, — перебила меня она и, обойдя с другой стороны, забралась в экипаж.

Я мог бы много еще сказать о том, что оставаться в доме незнакомого человека, который, к тому же, был одним из подозреваемых, как и все проживающие в округе, было верхом безрассудства, о том, что тем более безрассудно доверять незнакомцам, когда у нее в саквояже только что добытые из тайника ценные документы. Я мог даже промолчать о своих собственных чувствах — она и так все знала! Тем не менее, предпочла компанию надутого петуха, который, бросая на меня самые презрительные и торжествующие взгляды, уселся на облучок своей повозки и дернул за вожжи.

— Госпожа Сазеренн! — наплевав на свою собственную гордость и торжествующего графа, я придержал за кузов экипажа, чтобы посмотреть ее в глаза.

— Я еду к графу Лисли, господин Винтерфилд, — тихо, но твердо проговорила она и первая отвела взгляд.

— Зачем? — еще тише спросил я, имея в виду не только ее поездку.

— Доброй ночи, господин Винтерфилд, — смотря вперед, прямо на лилового петуха, проговорила госпожа легат и, прижав к себе свой саквояж, скомандовала: — Езжайте, граф!

Тот с видимым удовольствием тронул вожжи, и повозка покатила по дороге, а орденская посланница даже не оглянулась.

— В самом деле, уехала? — из кустов вылез Драйзен и, встав рядом со мной, уставился вслед мерно подрагивающей бричке. Я пожал плечами, оттягивая момент возвращения к своему экипажу — ноги будто приросли к месту.

— А я сразу знал, что от этой фифы будут только неприятности. Махала тут хвостом, а как аристократишка поманил, так сразу к нему побежала, — буркнул Жерар, стряхивая с себя то ли растительность, то ли мелкую живность. — Ну что встали! — прикрикнул вдруг он. — Проводить все равно надо то. Мало ли куда этот хлыщ нашу вертихвостку везти собрался!

Несмотря на то, что хотелось сказать, что мне все равно, я понимал, что Жерар прав и проводить стоило. Догнать конный экипаж на мотодиле труда не стоило. Так мы и следовали за бричкой весь путь до усадьбы Лисли. Когда лошади заехали в ворота, Жерар остановил мотодиль, и невыносимо долгих пять минут я наблюдал, как госпожа легат покидает бричку, как лакей открывает перед ней дверь парадного входа, и она исчезает в недрах особняка.

— Ну что, поехали? — спросил Жерар после того, как двор перед входом в особняк опустел.

— Поехали, — согласился я. Действительно, зачем задерживать коллег, желающих вернуться, наконец, домой, только ради того, чтобы без смысла таращиться в чужой темный сад.

«Ради чего? Зачем?» — эти вопросы не давали мне покоя, заставляя метаться на заднем сиденье мотодиля. Дело было не только в обиде, хотя и в ней тоже. В том, что госпожа Сазеренн внезапно увлеклась лиловым графом, я не верил, совсем не верил! Я бы это сам заметил или Драйзен, который все подмечает с истинным талантом рисовальщика. Однако за терровым чаем, по словам помощника, она промолвила всего три слова, да и в этот раз держалась равнодушно. Что это? Притворство? Или дело было во мне? Неужели, она считала, что недостаточно меня измучила? Жерар с Драйзеном о чем-то тихо переговаривались, но я не вслушивался. Я маялся от духоты, однако даже когда открыл окно, не помогло.

«Как можно было довериться этому петуху? А вдруг он и есть тот самый убийца, утопивший в омуте полдюжины женщин?» — меня прошибло потом. — «Почему я сразу не задумался над тем, почему он при своей бирюзовой внешности и с лекарским дипломом живет в уединении да на отшибе, так что никто толком не знает, кто он и чем занимается?! Ах да, заботится о матери…. Однако даже если так, что ему помещает воспользоваться наивностью капризной не монашки в своих интересах?! Несмотря на присутствие матери! Может, как раз в этот момент….».

— Разворачивайся! — приказал я Жерару.

— Сэр? — обернулся удивленный Драйзен.

— Этьен? — Жерар все-таки притормозил и обернулся, видимо, желая что-то сказать, но я сразу перебил все возможные возражения.

— Поворачивай! — от предчувствия или нет, но меня уже била нервная дрожь, и Жерар уже беспрекословно развернулся. — Быстрее!

Я был готов выскочить из экипажа и мчаться бегом. К счастью, мы еще не успели выехать из предместья, и обратный путь занял не более десяти минут.

— Сэр…. — пытался что-то мне сказать Драйзен, но пока он произносил это короткое слово, я уже давно выскочил из мотодиля и бежал по парковым дорожкам.

«И слушать не буду, схвачу в охапку и увезу!» — мои хаотичные мысли наконец-то пришли к согласию друг с другом. Ночная прохлада меня между тем немного отрезвила, и прорываться в особняк силой я передумал. Остановившись перед зданием буквально на мгновение, я тут же нашел взглядом то, что мне было нужно — удобный водосточный желоб, по которому в два счета забрался на карниз второго этажа. Расчет мой был прост — госпожу легата наверняка разместили в одной из комнат второго этажа — оставалось только ее найти.

Держась то за неровности в стене, то за ставни, я начал двигаться по карнизу, попутно заглядывая в окна. Первое попавшееся на пути помещение оказалось погруженным в темноту, следующее — по виду салон — хоть и было освещено, однако пустовало, третье, судя по обстановке, оказалось чьей-то спальней, и в ней я приметил какое-то шевеление. Из крайнего окна было ничего не видно, поэтому я передвинулся ко второму и тогда заметил дергающиеся дверцы раскрытого нараспашку шкафа. Кто там копошился и зачем, было сначала не понятно, однако вскоре показалась черная шляпка, а за ней выбралась и вся госпожа Сазеренн, причем даже не из самого шкафа, а из щели между шкафом и стеной. Вид у орденской посланницы был донельзя хмурый, а в руке она держала какой-то пыльный мешок.

«Что она делает? Зачем? Что, терр подери, происходит?!» — в голове на несколько мгновений снова поселился хаос. Решив, что разберусь с ним позже, я перешел к тем действиям, ради которых и явился в особняк. Однако пока я нащупывал, как бы открыть окно, в комнате появился совершенно лишний в данных обстоятельствах персонаж — лилово-бирюзовый хозяин особняка собственной персоной.