Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Глава 33

Я немедленно возмутился, по какому праву тот входил в отведенную девушке спальню, как запоздало сообразил, что обстановка в спальне вполне мужская, да и обставлены покои слишком дорого для гостевых. Выходило, что это госпожа легат забралась в спальню напыщенного петуха?!

Присутствию госпожи Сазеренн в своих покоях граф удивился не меньше чем я. И соответствующим образом возмутился, когда орденская посланница стала трясти добытым мешком у него перед носом. И слишком быстро петух перешел на крик, а после и вовсе бросился на девушку. Как открыть окно, я больше не думал — просто разбил стекло локтем и влетел внутрь, попутно создавая плетения и кидая одно за другим в отпрыгнувшего от госпожи Сазеренн как от огня графа.

— Он вас тронул? — обернулся я к ней, как только убедился, что Лисли окутан в два слоя силового кокона и мирно лежит на полу своей спальни.

— Нет, — покачала она головой, разжимая кулак, и я не мог не заметить, что три пальца ее правой руки были украшены кольцами-артефактами.

— Так…. — я лихорадочно размышлял, что делать с новым задержанным. Устроить полуночный допрос или отвезти Лисли в особняк Нарзаля, где и так ожидали своей очереди еще двое, и заняться всеми тремя с утра? Я склонялся ко второй альтернативе, тем более что моя цель — обеспечить безопасность госпожи Сазеренн — так и не была до сих пор достигнута.

— У вас кровь, — незаметно оказавшись рядом, она уже рассматривала правый рукав моего камзола. Рука, действительно, немного саднила — видимо, порезался о стекло — такая мелочь меня совсем не взволновала, однако внимание орденской посланницы было безмерно приятно.

— Пустяки, — ответил я, тем не менее, позволяя ей рассмотреть все в деталях, беспрекословно снял камзол и не возражал против того, чтобы она перевязала мне предплечье. Я с удовольствием позволил бы больше — и рассмотреть, и сделать — если бы не внезапно раздавшийся откуда-то из глубин дома нечеловеческий вопль, а затем вполне человеческий визг.

— Что еще там? — честно говоря, я был отнюдь не рад новым проблемам, которые, очевидно, собрались помешать мне увезти госпожу Сазеренн из этого — я успел приметить и шкуры на полу, и совершенно неприличного вида алебастровые статуэтки, и вышитые драгоценными нитями бархатные портьеры, и черные шелковые простыни — притона.

— Ой! Это, наверное, она, — выдала орденская посланница не совсем понятный ответ. — Так быстро?!

— Кто она?

Раздался новый визг, уже ближе — казалось, совсем рядом, в коридоре.

— Оставайтесь здесь! — наказал я девушке, скосив глаза на графа, но тому самостоятельно из кокона было не выбраться.

— Но…. — уже привычно попыталась возразить она. Однако я уже выскользнул в коридор. Что удивительно, там было пусто — ни визга, ни воплей больше не было слышно. И тогда я опрометчиво отступил от двери. Я сделал всего только несколько шагов по направлению к лестнице — собирался взглянуть, не происходило ли чего странного на первом этаже — как мимо меня мелькнула какая-то тень. Я кинулся на перехват, но существо — а это лохматое и перекошенное создание было трудно назвать человеком — оказалось быстрее и успело уйти в сторону. Случайно задев раненым локтем косяк — все бы ничего, но удар рану растревожил, и через платок выступила кровь — я снова попытался перехватить неизвестную (или неизвестного?), однако та внезапно сама оказалась рядом, шумно принюхиваясь и скалясь.

Честно, ничего подобного в жизни я никогда не видел. Почти круглые белесые глаза зрачками-точками, морщинистые впалые щеки, огромные желтые зубы (терр подери, у нее были самые настоящие клыки!) покрытая складками шея, нечеловечески длинные руки, заканчивающиеся загнутыми когтями. Последние как раз оказались прямо передо мной, когда я отошел от шока от увиденного. Я дернулся в сторону, существо с воплем — это оно, оказалось, до этого голосило — устремилось следом за мной. Мне хватило нескольких секунд, чтобы осознать, что создание, к тому же, оказалось нечеловечески быстрым. И агрессивным.

Рыча, причмокивая и пуская слюни, оно кидалось на меня с такой скоростью, что мне банально не хватало времени на то, чтобы сплести заклинание стазиса. Приходилось уворачиваться и отбиваться. При этом я еще пытался понять, что или кто это такое. Существо, очевидно, было похоже на человека или когда-то им было, но что заставило его так измениться, я не понимал.

Атаки твари становились все яростнее, поэтому, отбиваясь, я уже не церемонился, но по-прежнему не решался применить боевое заклятье. Самое простое, не требующее времени или усилий, что-то вроде воздушного кулака или огненной плети. Осторожничал, все еще считая существо человеком, и эта ошибка едва не стала роковой. Роковой она еще стала из-за неуемного любопытства одной не монашеского звания особы — в тот миг я искреннее пожалел о том, что она не связана обетами смирения и послушания — которая приоткрыла дверь, чтобы самой увидеть, что и кто издает стук и вопли в коридоре.

Как раз в этот момент я отбил атакующую меня тварь, так что та отлетела к стене, однако существо, то ли увидев, то ли почувствовав появление на сцене нового лица, умудрилось уже в полете скорректировать траекторию своего движения и ввинтилось в графскую спальню вслед за заново скрывшейся в той госпожой Сазеренн. С ужасом и отчаянием я вбежал туда же — два раза пройдясь по так и лежащему у порога графу — искренне надеясь, что умненькая и сметливая девчонка найдет способ увернуться, продержаться хотя бы те пару секунд, что нужны были мне.

Твари удалось-таки загнать орденскую посланницу в угол. Против этого террова существа и мужчина бы не выстоял, но госпожа Сазеренн держалась, выставив перед собой кулак с зажатыми в нем артефактами. Силовой щит, который те создавали, не давал террову созданию задеть девчонку, но благодаря длиннющим и, казалось, только увеличивающимся конечностям, твари удалось сбить с нее шляпку, разметав волосы, порвать платье. Однако когда я увидел царапины на ее щеке, будто сам обезумел. Гнев, казалось, придал мне и скорости, и силы, так как я и сам не заметил, как оказался между орденской представительницей и тварью, как существо отлетело к пижонской кровати, обрывая балдахин и разрывая вычурные простыни, как оно подпрыгнуло и перевернулось от удара воздушным кулаком, а затем плотно упаковалось в силовой кокон.

— Нет! — одновременно с этим закричала госпожа Сазеренн, бросаясь к скованной твари.

Списав это порывистое движение на пережитый стресс, я перехватил девушку на полпути и крепко прижал к себе, не дав приблизиться к этому противоестественному существу.

— Вы ее убили?! — она застучала кулачками по моей груди. — Нет! Вы не могли это сделать!

— Мог, но не сделал, — ответил я, пытаясь крепче прижать к себе, но госпожа Сазеренн продолжала дергаться и извиваться. — Просто накинул стазис. Оно…. Вы сказали «ее»? — я только тогда осознал, что сказала госпожа легат. — Вы ее знаете?! Кто это?!

— Она, я думаю, его жена, — орденская посланница кивнула на закутанного в такой же стазис графа.

— Ага, — глубокомысленно произнес я. — «Так этот петух еще и женат! И на ком!» — я снова посмотрел на лохматое и зубастое создание, от чьей перекошенной физиономии у меня, между прочим, могли начаться ночные кошмары. — Она разве человек?

— Полгода назад была ею, — призналась госпожа Сазеренн, перестав, наконец, вырываться.

— Так вы с ней все-таки знакомы?

— Нет, — быстро ответила девушка. — Мельком видела полгода назад. Тогда…. многие восхищались ее красотой, а потом встретила уже здесь, во время чаепития, и удивилась, что она выглядела на тридцать лет старше, и что граф Лисли выдает ее за свою мать.

— Полгода назад, это на балу? — уточнил я, вспоминая, о чем спрашивал Лисли в первую встречу с госпожой Сазеренн.

— Не важно, — отмахнулась та. — Важно, что граф, действительно, использовал магию, чтобы держать ее в человеческом облике.

— Почему вы мне об этом сразу не сказали? — не важно, так не важно — в этом направлении мне ни думать, ни что-либо измышлять совсем не хотелось — но о том, что она раньше встречалась с Лисли, меня можно было предупредить!

Госпожа легат потупила взгляд и, казалось, даже покраснела.

— Тогда вы не смогли бы …. так натурально, — путано начала объяснять она. — Тогда граф не поверил бы…. и я не смогла бы сюда проникнуть.

— Проникнуть? — повторил я, во все глаза уставившись на девчонку, неосознанно сжимая ее плечи еще сильнее. — «Шпионка орденская!»

— Да, я хотела найти доказательства, — она поморщилась, но новой попытки освободиться не сделала.

— Доказательства чего?!

— Что граф использует жизненные силы других женщин, чтобы держать в человеческом облике свою жену.

Я отпустил орденскую посланницу и снова подошел к кровати. При всем желании я не мог увидеть ничего привлекательного в заключенном в стазис существе, но всем было известно, что высший свет отличался странными вкусами. Затем поднял мешок, который госпожа легат вытащила из-за шкафа. Косынка, платок, дешевый браслет….

— Что это? — обернулся я к девушке. Она тоже смотрела, как я выкладывал содержимое мешка.

— Не знаю точно, — устало ответила она, обхватив себя за плечи. — Полагаю что-то вроде якоря. Наверное, графине надо было время от времени прикасаться или даже носить эти вещи.

— Они принадлежали тем самым…. что в омуте?

— Я так думаю, да. Полагаю, граф ответит, когда вы его того….

— То, что он ответит, это точно, — согласился я. — За все.

Госпожа легат снова кивнула, и я в очередной раз отметил, как устало она выглядит — да едва держится на ногах! — порванное платье, царапины…. Как я мог забыть?

— Это она вас оцарапала?! — я подскочил к госпоже Сазеренн и без церемоний, откинув назад ее волосы, обхватил ее лицо руками и всмотрелся в небольшие ранки.

— Нет, нет, это я о столб, — тихо возразила она.

— Все равно нужно обработать, — пробурчал я, продолжая осматривать висок орденского легата.

— Вот вы где, сэр! — раздался радостный возглас у входной двери. Обернувшись, я хотел спросить у помощника, что он делает в особняке, но тут же заметил и его потрепанный вид, и пару настороженно-любопытных жандармов за его спиной.

— Как мы рады, что с вами все в порядке, — продолжил Драйзен. Парни за его спиной согласно закивали. — Пришлось к вам силой прорываться. Прислуга здесь просто звери, будто их специально натаскивали, чтоб на людей кидаться!

Я бы не удивился, если так оно на самом деле и было. Помощник, а потом и жандармы, перебивая друг друга, рассказали о том, что как только я полез на второй этаж, благоразумный Жерар велел Драйзену ждать, а сам поехал за подмогой.

— Стучусь я в дверь, требую встречи с хозяином, а меня по лбу! — нервно жестикулируя руками, возмущался помощник, когда мы спускались в холл. Я серьезно кивал, хотя прекрасно представлял себе, что со стороны Драйзена одним требованием не обошлось. А против помощи коллег я ничего не имел.

— А сержант Николз тому сразу: «Вы задержаны», — продолжал помощник, — а этот хмырь и его хотел припечатать. Пришлось вязать.

Помимо уже виденных мною экономки и лакея, в особняке Лисли обнаружились две кухарки, три горничных и примечательного вида камеристка, которая доставила жандармов больше проблем, чем все остальные вместе взятые.

— Оказали сопротивление следствию. Задержаны до выяснения, — выдал стандартную формулировку следующий за мной сержант, показывая на аккуратно усаженных в ряд прямо на пол домочадцев графа. Я кивнул. Что-то многовато у нас этой ночью задержанных. По тому, как держались мужчина и две сурового вида женщины — экономка и камеристка — было очевидно, что тертые калачи и много знают. Особенно камеристка, крепкого сложения дама с перекошенным от ненависти лицом. Служанки были напуганы и, если не оказались пропадающими вдали от сцены актрисами, ничего не понимали. Однако и их допросить стоило — они-то как раз могли разболтать то, что из преданных слуг пришлось бы выпытывать часами, если не днями.

— Сэр, мы местных подключили, в Управление за транспортом послали, — ко мне снова подошел Драйзен, — всех задержанных с Николзом перевезем, охрану организуем.

Я кивнул — молодец, растет помощник!

— Вы бы это, увезли ее отсюда-то, — уже шепча, добавил он, указывая глазами на прислонившуюся к колонне орденскую посланницу.

Драйзен был прав. Из госпожи Сазеренн будто выпили все соки — настолько вялой и безучастной она казалась ко всему происходящему. Войдя в холл, она равнодушно оглядела задержанных, а потом уставилась в пол. Так и глядела в него, пока я не подошел с предложением отвезти ее в Глорихейм. Вежливо согласилась, и слова поперек не сказала, так что я начал подозревать самое худшее — бешеная графиня ее все-таки задела. Уже сидя рядом с ней в мотодиле, я, насколько это было в моих силах, попытался провести магическую диагностику — и снова она не возражала! — но ничего не нашел.

Я был всерьез взволнован и того, что с ней происходит, не понимал. Она же пыталась улыбаться и говорила, что все в порядке, но я же замечал, как лихорадочно блестят ее глаза, когда я на нее не смотрю, как вся она напряжена, и как подрагивают ее пальцы. Атака графа, потом его потерявшей человеческую суть жены — не каждая девушка смогла бы так легко пережить весь ужас произошедшего — поэтому о том, чтобы отвезти орденскую посланницу в гостиницу, не могло быть и речи. Сколько бы она не говорила, что ее никто не задел, я не исключал последствий и того, что те могли проявиться в любой момент. Впрочем, госпожа легат и против того, чтобы переночевать в моей квартире не возражала! И это только усилило мои опасения. Жерар довез нас до моего дома без всяких вопросов, и даже Ганс, стоило ему заметить гостью, передумал ругать меня за очередное позднее возвращение домой. Только быстро перестелил постель в моей спальне на втором этаже, куда поместили гостью — другой спальни у меня просто не было — и удалился к себе, едва ли не до самого порога желая госпоже Сазеренн доброй ночи и спокойных снов.

А вот мне сон не шел. Устроившись в холле на довольно-таки удобном диване, я думал, что после беспокойного и богатого на события дня усну, едва моя голова коснется подушки, но вместо этого смотрел в потолок и старался ни о чем не думать. Вернее, если и думать, то в позитивном и правильном ключе. Например, о том, удобно ли устроилась орденская посланница, снятся ли ей спокойные сны, как напророчил Ганс, а не….

Наверху раздался еле слышный скрип, я подскочил, будто ужаленный, и подбежал к лестнице. На самой верхней ступеньке стояла госпожа Сазеренн. В белой сорочке, открывающей голые ступни и щиколотки, на плечи была накинута шаль, поверх которой разметались распущенные волосы. Я замер, ощущая себя, казалось, почти таким же замороженным, как все те задержанные, на которых я успел за предыдущий день накинуть стазис.

— Мне страшно, господин Винтерфилд, — произнесла, наконец, она, разрушая колдовство.

Разумеется, ей страшно! После всего того, что случилось. В противоположность своим предыдущим ощущениям я вдруг почувствовал раздражение. Нагеройствовалась! Ведь могла бы мне все рассказать! Нет, все сама! А мучиться теперь приходилось мне!

Я взлетел по лестнице и прошел мимо госпожи легата в спальню. Основательную силовую защиту я установил на окнах давно — и демон не пройдет — тем не менее, все заново проверил и добавил новую сигналку.

— Надежнее и защищеннее помещения вы не найдете во всем городе, госпожа Сазеренн, — заверил я орденскую посланницу, это самое помещение покидая. — Спите спокойно и ничего не бойтесь.

— Благодарю вас, господин Винтерфилд, — не смотря на меня, ровно ответила она, когда я закрывал дверь.

Вот теперь ни о каком сне точно не могло быть и речи. Стоило закрыть глаза, как мое воображение тут же соткало, казалось, навсегда запомнившийся образ обнаженных щиколоток и не скрывающей очертания фигуры сорочки. Впрочем, с открытыми глазами оказалось еще хуже, так как те постоянно норовили уставиться наверх и утягивать в том направлении все мое тело. Пару раз так я себя поймал на том, что уже вставал с дивана. Голову, казалось, покинули все здравые мысли, оставив только самые безумные и непристойные. Перевернувшись вокруг своей оси с десяток раз, я уже решился идти к Гансу и просить самое убойное снотворное, как дверь наверху снова скрипнула.

А уже через мгновенье я снова стоял у подножья лестницы.

— Что-то снова случилось, госпожа Сазеренн? — поинтересовался я и сам удивился бездушности своего голоса. — Мне холодно, господин Винтерфилд, — выдала она в этот раз, кутаясь в шаль.

«Холодно?! Да она надо мной издевается!» — все внутри кипело, но я тут же себя одернул, вспомнив о предшествующих событиях. Может, так проявлялось заражение? Может, у нее поднялась температура? Я снова взлетел вверх по лестнице.

— Что вы чувствуете, госпожа Сазеренн? Головокружение, тошноту, боль? — спросил я, проверяя ее ауру и не находя ничего подозрительного.

— Нет, ничего вами перечисленного, господин Винтерфилд, я не ощущаю, — ответила орденская посланница, и я снова прошел в комнату. Проверил свои собственные ощущения. Тепло? Да мне было не просто тепло, а жарко и душно! Однако вопрос надо было как-то решать. Я полез в комод — где-то там было запасное одеяло — и, найдя его, продемонстрировал госпоже Сазеренн. Она почему-то никак не отреагировала, поэтому я сам отнес одеяло на кровать.

— Укройтесь, вам будет теплее, — выдавил из себя я, стремясь поскорее покинуть спальню и неистово борясь с желанием задержаться.

— Господин Винтерфилд! — снова позвала меня она, когда я уже был у двери, и в голосе ее мне почему-то послышалось отчаяние. — Неужели вы не понимаете, что мне нужно?

Я обернулся. Сердце колотилось как бешеное, дыхание стало неровным, а через каждый удар скачущего сердца я, казалось, забывал как дышать. Госпожа Сазеренн по-прежнему стояла посреди комнаты, только опустив нервно подрагивающие руки, а ее шаль слетела с плеч и уже была где-то на полу. Глаза блестели как звезды, безумно манящие, колдовские звезды, и я, еще не до конца веря в реальность происходящего, сделал-таки робкий шаг вперед.

— Гос…. — начал я, но голос охрип и не слушался. — Таис…. — снова осекся я.

— Молчите, ничего не говорите! — она сорвалась с места, подбежала ко мне и поцеловала.