Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма

Глава 15

Если собираясь на станцию встречать столичного мэтра, я еще лелеял надежды отоспаться по возвращении, то разговоры с Рагнумом и Гансом отставили всякую надежду на сон. Достав начерченную от руки карту местности, я нашел уже обозначенные на ней места, где находили убитых коров, и попытался составить из них пентаграмму. Масштаб и точность самодельной карты были, разумеется, катастрофически далеки от не то чтобы идеальных, а просто приемлемых. Однако определенная схема, действительно, просматривалась, и место потенциального пятого жертвоприношения, вернее район, где то могло находиться, определить удалось. По иронии судьбы — или коварному замыслу? — эта точка пентаграммы оказалась наиболее удаленной от усадьбы. Что там находилось, я представления не имел — на карте это было просто белое пятно — но лучше было выяснить это заранее. Поэтому выбирая, чем заняться в первую очередь, снова опросить барона, осмотреть окрестности отмеченной мною точки на карте или навестить оставшихся соседей, я, не сомневаясь, остановился на втором пункте. Первую задачу я перепоручил мэтру, заново напомнив, чтобы не разболтал лишнего, а последнюю — Драйзену с ребятами.

Казалось, никого не забыл, но стоило мне закрыть за собой двери усадьбы, как едва ли нос к носу столкнулся с госпожой Сазеренн.

— Вы куда-то собрались, господин Винтерфилд? — раздраженно начала она. Мне было не понятно, кто и чем так разозлил госпожу легата, однако на выяснение этого вопроса у меня времени не было.

— Собрался, — подтвердил я ее слова и, обогнув по максимально широкой, насколько позволяло крыльцо, дуге, начал спускаться по лестнице.

— И куда вы собрались, господин Винтерфилд? — почему-то не отставала она.

— На прогулку, — преспокойно ответил я, направляясь к конюшне, и даже ничуть не слукавил.

— Какую прогулку, когда у вас…. Куда? — она по-прежнему шла за мной.

Я заметил, что и сама госпожа легат уже успела переодеться и щеголяла в добротном костюме для верховой езды.

— Вы не находите, что задаете слишком много личных вопросов, госпожа Сазеренн? — невольно заметил я.

— Только не говорите мне, что уже успели найти здесь очередную возлюбленную и теперь спешите к ней на свидание! — гневно выдала она.

— Почему бы и нет? С какой стати вы во мне сомневаетесь?

— С той самой, чтобы здесь для того, чтобы расследовать преступление, а не для того, чтобы отдыхать и развлекаться!

— А вот мой начальник, наоборот, отправляя меня сюда, советовал и отдохнуть, и развлечься, — парировал я. На этот аргумент орденская посланница не нашла, что ответить, замерев с самым возмущенным видом перед воротами конюшни. Однако не прошло и минуты, как она ворвалась внутрь и тут же ухватила за поводья выбранного мною коня, заявив:

— Я с вами!

— На одной лошади? — я насмешливо приподнял бровь. Но госпожа Сазеренн и не подумала смутиться.

— На этой поеду я, а вы выберете себе другую, — объявила она безапелляционным тоном, а предатель гнедой послушно последовал за новой командиршей.

Скандалить и ругаться с женщиной по такому нелепому поводу было глупо, поэтому я двинулся вдоль стойл, надеясь найти другого такого же гнедого, но в конюшне остались лишь неподходящие для верховой езды рабочие лошадки и тяжеловозы. Ну да, младшая госпожа Нарзаль отправилась на свою якобы прогулку, троих своих людей я отправил осматривать соседние поместья, а сам, в результате, остался ни с чем. Впрочем, нет. В самом последнем стойле я обнаружил рыжую кобылу. Красивая животина — я почему-то тогда не задумался над тем, почему ее держат в отдалении от остальных — благосклонно скосила на меня блестящий карий глаз, я же быстро набросил на нее седло, затянул подпругу и вывел из конюшни.

Госпожа Сазеренн уже расслабленно сидела верхом на гнедом и насмешливо посматривала на меня и мою лошадь.

— Неужели, сами….

Что она хотела сказать дальше, я так и не узнал, так как отобранный у меня конь, дико выпучив глаза, рванул к красавице-лошадке, а та в свою очередь отпрыгнула на несколько ярдов в сторону. Удерживать кобылу я не стал, так как не ожидавшая таких маневров от дважды предателя госпожа легат в седле не удержалась и, живописно взмахнув руками — при этом полы ее накидки взвились подобно крыльям бабочки — взлетела над крупом гнедого.

— Что вы?! Что вы себе позволяете, господин Винтерфилд?!

Орденская посланница шипела и забавно дрыгала ногами, почему-то полагая, что это поможет ей слезть с моих рук.

— Вы предпочли бы упасть на землю? — поинтересовался я. — Хорошо, — и сделал вид, что развожу руки в стороны.

— Вы мстите! — гневно заявила она, цепляясь за мою шею.

— А вы меня душите, — прохрипел я в ответ.

— Эх, зря вы рыжуху-то вывели, господин! — совсем рядом раздался жалобный голос подоспевшего конюха. Вот где он раньше был?!

Орденская посланница, едва заслышав посторонний голос, немедленно оставила в покое мою шею и, проявив чудеса ловкости, спрыгнула на землю в паре шагов от меня. И что ей раньше мешало это сделать?

Конюха эквилибры госпожи Сазеренн взволновали куда меньше маневров его резвящихся подопечных.

— Что будем делать? — спросила она, наблюдая, как тот пытается ухватить за уздцы дорвавшихся до свободы животных. Как раз в этот момент гнедой упал спиной на землю и принялся елозить, виляя всем телом, подобно собаке, перед одобрительно ржущей красоткой. На несчастного конюха никто из них не обращал внимания.

— Пойду пешком, — ответил я, опасаясь, что если выведу одного из оставшихся в конюшне тяжеловозов, то резвые игры за околицей приобретут катастрофические масштабы.

— Я с вами! — немедленно заявила готовая на любые подвиги госпожа легат.

— Далековато, — заметил я и сразу предупредил: — Я вас нести больше не буду.

Госпожа легат совсем по-детски фыркнула и, задрав голову — как бы не споткнулась — направилась прочь от конюшни и от усадьбы.

— Вы идете? — обернулась она, сделав пять шагов.

— Иду, — ответил я и развернулся в противоположную сторону. На самом деле, чтобы попасть на искомое место, нужно было обогнуть усадьбу и идти почти строго на северо-запад. По словам барона, в тех местах никто не жил, и это как-то сразу стало очевидным по количеству почти непролазного бурелома попадающегося на пути. Орденская посланница пыхтела прямо за моей спиной, через шаг спотыкаясь об постоянно норовящие попасть под ноги корни, но не жаловалась. Как искать предполагаемое место пятого жертвоприношения я не представлял, но минут через сорок нашей борьбы с корнями и ветками посреди лесной чащи обнаружился голый, словно выбритый пятачок, а на нем несколько строений.

Я даже остановился от удивления. Впрочем, уже с первого взгляда было очевидно, что жилье уже давно покинуто людьми.

Самое большое строение когда-то было довольно-таки просторным домом, по размеру не меньше усадьбы тех же Моренов. Окна зияли пустыми провалами, ставни были оборваны, в стенах красовались дыры, входная дверь покосилась и висела на последней петле, а черепичная крыша поросла небольшими ростками деревьев. К бывшей усадьбе жались еще несколько хозяйственных построек.

— Интересно, почему здесь все заброшено? — прошептала госпожа Сазеренн.

— Наверное, надоело жить в глуши и перебрались в город. Странно то, что тут, вообще, кто-то когда-то жил, — я тоже говорил тихо. Почти звенящая тишина этого места, казалось, давила и не желала, чтобы ее тревожили.

Впрочем, вопросы о прошлом этого места меня волновали куда меньше его будущего. Действительно, заброшенный дом, скрытый в лесу — удобнее места для тайного ритуала не найти. Я пошел вокруг дома, стараясь не слишком громко шуршать опавшей сухой листвой — казалось, каждый звук в этом месте разносился на целую милю. Первым делом подниматься в дом я не пожелал, а по какому-то наитию решил начать с хозяйственных построек, и первой из них оказалась бывшая конюшня.

Оказалось, что с выбором я не ошибся, а конюшня была отнюдь не бывшей. Несмотря на внешнюю обветшалость здания, внутри было довольно-таки чисто, и, что самое интересное, в ближайшем к выходу стойле — всего их было четыре — находилась лошадь. Обыкновенная гнедая, я сам по округе ездил на такой же, но тот резвящийся конь не мог так быстро здесь оказаться. Чей же был этот и как он очутился в конюшне заброшенной в лесу усадьбы?

— Здесь еще кто-то есть кроме нас! — отметила очевидное госпожа легат, но стоило ей это произнести, как за дверью послышались шаги. Я даже стойло с лошадью открыть не успел! А теперь приходилось в спешке решать, что делать.

— Сюда! — я толкнулся в стойло напротив, но дверца не поддалась, следующая тоже, и лишь самый последний и самый темный закуток позволил нам укрыться.

Через щель между дверцей и ограждением я пытался высмотреть незнакомца, но тот, хоть и шумел нещадно, в остальном раскрываться не спешил. Единственное, что я сумел отметить были темный широкий плащ, под которым можно было скрыть фигуру любой комплекции, такую же темную шляпу, лицо же было замотано шарфом. И лишь когда он выводил из стойла коня, блеснули посеребренные каблуки сапог. Пижон!

— И что теперь?! — обеспокоенно прошептала госпожа легат, когда неизвестный покинул конюшню.

Я выскочил из нашего укрытия и бросился к единственному освещающему помещение окошку, которое было врезано в той же стене, что и входная дверь.

— Терр подери! — не удержался я от восклицания. Сквозь мутное стекло я успел заметить, что к уже сидящему в седле незнакомцу присоединился еще некто в узких черных ботинках и широкой темной юбке, которую не смог скрыть такой же широкий как у мужчины плащ.

— Что там? — не монашка к своему неудовольствию даже привстав на цыпочки, не смогла заглянуть в окно.

— Их двое, — пояснил я, уже отрываясь от окна и открывая входную дверь. Подозрительные незнакомцы, как и ожидалось, двор заброшенной усадьбы покинули. Зато прямо за порогом обнаружился отличный отпечаток, оставленный гнедым, и он — а на память я никогда не жаловался — точь-в-точь повторял тот, что я нашел у мельницы.

— И одна из них молодая женщина, — задумчиво добавил я, припомнив, как легко та вскочила спину на коня.

— Вы понимаете, что это и есть те самые преступники, которые совершали те жертвоприношения?!

— Это самое логичное предположение, — согласился я, направляясь в сторону ближайшему к конюшне сараю. — Иначе, что бы они делали в этом месте? Надеюсь, мы их не вспугнули.

— Думаете, они нас не заметили?

— Вряд ли, — ответил я после некоторого раздумья. Если бы эти пока незнакомые мне люди знали, кто мы и что скрываемся в конюшне, то не вели бы себя столь свободно. — Но могли услышать, — добавил я, намекая на излишнюю болтливость орденского легата. Та насупилась, но задавать вопросы не перестала.

— Даже если они нас не видели, то могли догадаться, кто мы, вернее, что это вы. Как вы думаете, они отменят из-за этого ритуал?

— Ну уж нет! Они и так слишком далеко зашли. Им проще избавиться от нас, чем отказаться от задуманного. Боитесь? — поинтересовался я, заметив, что госпожа легат остановилась.

— Нет, — она покачала головой. — Просто я вдруг подумала…. Впрочем, неважно. Как вы думаете, если они были здесь, чтобы подготовиться к ритуалу, то тогда проведут его очень скоро. Может быть, уже этой ночью!

— У нашего мэтра были соображения на этот счет. Мне он предсказывал, что пара дней у нас в запасе есть, но вы правы, можно ожидать чего угодно. Они вполне могут решить поторопиться.

С этими словами я дернул за дверцу сарая, и та поддалась неожиданно легко для простоявшего в забвении как минимум дюжину лет строения. Когда-то давно там, скорее всего, хранили сено или солому, уже не разберешь, но сейчас прямо на дощатый пол были свалены в кучу обломки досок, останки старой мебели, а из самой крепкой деревяшки торчал топор. Хороший, блестевший свежезаточенным лезвием топор, который никак не мог остаться здесь со времен бросивших усадьбу хозяев.

— А ведь это не просто куча обломков, — пробормотал я про себя.

— Сжигать корову в этот раз будут уже здесь, — словно почитала мои мысли госпожа легат.

В дом мы все-таки вошли, насколько это было возможно: гнилые, а местами и отсутствующие половицы, обрушенная лестница на второй этаж, заросшие мхом и паутиной стены и полное отсутствие вещей — видимо, в сарай снесли последнее — которые могли бы свидетельствовать о том, что здесь когда-то жили люди. Все это запустение создавало впечатление, что сама усадьба была покинута лет на пятьдесят раньше остальных построек.

— Смотрите! — мы уже вышли из дома и с особой осторожностью спускались по шаткому крыльцу, как госпоже Сазеренн пришло в голову присесть на нижнюю ступеньку и раздвинуть две доски, составляющие ступеньку повыше. Доски были достаточно трухлявыми, чтобы госпоже легату удалось увеличить дыру между ними и попытаться просунуть в нее руку. — Да помогите же!

Пришлось помочь. Одну из досок я, не придумав ничего лучше, оторвал и уже тогда в образовавшемся проеме заметил предмет, заинтересовавший госпожу Сазеренн.

— Что это? — я поднял и повертел в руках когда-то бывшую округлой формы керамическую болванку, а сейчас щербатую от многочисленных сколов. Местами на болванке даже сохранилась не потерявшая яркости краска.

— Вы что, не видите? Это же голова!

Я едва не уронил предмет обсуждения и в изумлении уставился на не монашку. Это атмосфера заброшенного дома на нее так повлияла?

— Голова куклы, — пояснила она и нетерпеливо выхватила болванку у меня из рук. — Вот это — глаза, — госпожа легат показала на две щербатых выбоины, сохранившие остатки черной краски, — это рот, — им оказалось пятно красной краски, — а это нос.

Подобного носа я даже у залежавшихся трупов не видел, но даме было виднее.

— Ни за что бы ни догадался, — признался я.

— Настоящая синтийская керамика, — тихо добавила госпожа Сазеренн, поглаживая пальцем щербатые выпуклости. — Такие куклы продавали в лавке господина Морье в столице, еще до осложнений с Островной Империей. У меня в детстве была похожая.

— И что с ней стало? — полюбопытствовал я, не в силах оторвать взгляд от тонких пальцев орденской посланницы, ощупывающих предполагаемый затылок кукольной головы. Зрелище было одновременно и завораживающим, и жутким.

— Ничего, — удивилась госпожа легат. — Вернее, у меня ее больше нет. Я отдала ее воспитанницам приюта при монастыре святой Арсинии.

— Я так и подумал. И давно существует эта лавка?

— Какая? Ах, лавка господина Морье! Когда я…. мне покупали эту куклу, лавке не было и пары лет.

— То есть, эта кукла не могла быть старше вашей, — подытожил я.

— Да, вы правы, ей лет пятнадцать, не больше, а спустя еще пять лет случился тот инцидент, и Империя перестала поставлять нам товары, даже куклы.

— Вы тоже видите это несоответствие? — кивнув, спросил я у орденской посланницы. — Все постройки находятся еще в добротном состоянии и еще эта кукла, а вот дом кажется запущенным настолько, будто его покинули больше полусотни лет назад.

— Колдовство?

— Может быть, — согласился я. — Если оно и было, то за пятнадцать лет следы его выветрились. Хорошо бы опросить местных жителей и узнать, что же здесь случилось.

— Вы думаете, это как-то связано с ритуалом и жертвоприношениями?

— Я не особо верю в совпадения, госпожа Сазеренн, и полагаю, что не случайно именно это место было выбрано для завершения ритуала. Что-то здесь случилось очень и очень нехорошее, — добавил я после некоторого раздумья. — Я не могу это ничем подтвердить, но мне кажется, что люди, которые жили в этой усадьбе, умерли, и умерли не своей смертью.

— И у них была дочь.

— Которая могла остаться в живых.

— Вы думаете, что это она?! Но которая из них?