Эльфийский бык 3

Глава 31 О женихах, помолвках и том, что скрывается в тумане

Предрассветный туман добрался и до коровников. Он лёг пушистым облаком, сквозь которое проглядывали лишь смутные силуэты строений. Иван даже решил было, что заблудился. Но вот раздалось мычание. И там, впереди, заволновалась, пришла в движение живая сила, воспринимавшаяся единой.

Коровы ощутили его присутствие.

А Иван — их. И не только.

— Маруся тут? — спросил он у вынырнувшей из тумана водяницы. Сейчас её лицо казалось иным, каким-то треугольным, полудетским-полунарисованным, с крохотным носиком и огромными, слегка раскосыми глазищами. Зеленели распущенные волосы, и пахло водой, свежею, колодезною.

— Сейчас кликну, — сказала водяничка и исчезла, а на месте её появилась коровья морда, которая потянулась к Ивану, выпрашивая капельку силы.

Иван поделился.

И со второю.

С третьей.

Сам не заметил, как оказался в середине стада, благо, коровы толкались, но вели себя спокойно. А рядом возникла голова Яшки.

— Надо с твоим рогом что-то сделать, — сказал Иван и Яшку за ухом поскрёб. Тот зажмурился и, показалось даже, замурлыкал. — Ты ж бык!

На Ивана поглядели с упрёком.

Мол, может, и бык. И что теперь? Не мурлыкать?

Ну да… аргумент.

Яшка грозным мыком разогнал коров и, шлёпнувшись на задницу, попытался пристроить голову на плечо Ивану.

— Да ты, приятель, совсем обнаглел, — Маруся выступила из тумана. — Привет. Чего в такую рань? Не спалось?

— Да не то, чтобы не спалось, но ты ж встаёшь рано… мне сказали.

— Ага, — она подавила зевок. — И ты решил разделить утренние страдания со мной.

— Раз уж ты моя невеста, то и страдания пополам.

— Как-то вынужденно звучит. Страдательно.

Яшка качнулся и попытался дотянуться до Маруси, если не мордою, то хотя бы языком.

— На самом деле поговорить хотел наедине. А то вечно то Бер рядом, то Сашка… и ладно бы просто подслушивали. Так ведь советы давать полезут.

— Это точно, — Маруся хлопнула Яшку по морде. — Вставай, задница ленивая, пошли на поле. Таська тоже любит… посоветовать. Но если ты про эту помолвку, которая эльфийская, то я всё понимаю. Ты нас спасал… и в общем, я не настаиваю… не думала даже.

— Зря, — буркнул Иван, которому стало очень обидно. Он вот почти всю ночь не спал, маялся, как поговорить так, чтоб не выкручивая руки и вообще по душам.

А она не настаивает.

— Поэтому, — продолжила Маруся, попытавшись Яшку с места столкнуть, что он явно воспринял как игру, и потому лишь передние ноги пошире расставил, в землю упираясь. — Можно будет… помолвку… объявить… недействительной или как там?

— Я не согласен.

— С чем?

— Объявлять помолвку недействительной! Да не столкнётся он, он же тебя тяжелее раз в десять…

— В смысле, не согласен? — Маруся выдохнула и от быка отстала, а Яшка, верно, решив, что пришла его очередь толкаться, легонечко пихнул Марусю мордой.

Для быка легонечко.

— Чтоб тебя…

Иван успел подхватить. И упасть не позволил. И удержал.

— В прямом смысле не согласен, — сказал он, глядя в Марусины глаза. — Ты… может, я влюбился впервые в жизни!

— С первого взгляда?

И вырываться она не пыталась. Только прищурилась так, будто пытаясь высмотреть в Иване что-то одной лишь ей понятное.

— С первого, со второго… с десятого. Главное, что влюбился. И хочу на тебе жениться. По-настоящему. И чтоб эта помолвка тоже настоящею была. Нет, если ты против, то…

— То?

— Тогда придётся приложить некоторые усилия, чтобы изменить твоё мнение.

— Вот сейчас ты говоришь почти так же, как этот ваш посол…

— Он не наш. Он эльфийский.

— Да ладно. Почти уже наш. Хотя и эльфийский. Значит, предлагаешь? Руку и сердце?

— И всё остальное в комплекте тоже. Я… не умею красиво говорить, как Сашка там… или Бер. Но, Маруся, серьёзно… я не такой и плохой.

Яшка заглянул через плечо, явно пытаясь понять, чего происходит. А потом горячий и жёсткий язык его скользнул по щеке.

— Яшка! — Иван возмутился. Вот… вот как делать предложение? И главное, не один Яшка смотрит. Коровы и те подзатихли, стоят тесно, плечо к плечу, и пялятся, будто всё понимают, и главное, продолжения ждут… интересно, коров надо приглашать на свадьбу?

Скрипнула дверь и в неё робко выглянул Менельтор.

Ему, кажется, тоже интересно стало.

— И намерения у меня самые серьёзные! Если хочешь, я даже песню сочиню! У эльфов так принято…

Маруся почему-то вздрогнула и несколько поспешно сказала:

— Не надо песню! Я и так верю, что серьёзные. Я и без песни согласна!

— На что?

Кажется, за коровами прятались водянички. И как-то иначе Ивану представлялся разговор наедине. Хотя… ни коровы, ни водянички с советами не лезут, что само по себе неплохо.

— Ну… не разрывать помолвку. Для начала… а там — видно будет. Ты меня отпускать собираешься?

— Не уверен… я бы, честно, не отпускал… а то мало ли, тут вон… ходят.

— Кто?

— Кто только не ходит. Пловцы эти… Сабуровы.

— Вань, ты ревнуешь?

— Я опасаюсь.

Маруся хихикнула. И… отпустить её пришлось, потому что туман вдруг всколыхнулся и изменился. Точнее даже не туман, но сам мир.

— Маруся… — Иван ощутил, как кожа рук покрывается гусиной сыпью, а по спине бегут мурашки. И волосы, которые начали отрастать, шевелятся…

— Да поняла я… ты меня любишь и…

— Люблю, — подтвердил он. — Но дело не в этом. Поднимайте тревогу!

— Чего?

— Там… идут мертвецы… закрывай коров. Уводи девчат. Давайте вниз, в ваши подвалы…

Вой сирены, разнёсшийся по-над окрестностями, заглушил последние слова. И Маруся побледнела.

— Всё будет хорошо, — поспешил соврать Иван, ощущая биение силы не-живых сердец.

Десяток.

Два…

Три.

И с полсотни…

— Ты беги в дом. Предупреди…

— Вань, — Маруся ухватилась за него. — Ты…

— Я справлюсь, — он взял её руку и зачем-то поцеловал ладошку. — Ты не бойся… я ж эльф…

— Наполовину…

— Ну да… но всё равно ведь. А эльфы… они ведь не просто так живут долго. Ты… главное здесь организуй всё, чтобы паники не было. Группа одна… и там эти… пловцы… с гранатами. И вышками…

И теперь идея с заградительными полями не казалась такой уж бредовой. Скорее очень этих самых полей не хватало.

— Давай! На тебе девчонки! — Иван развернул Марусю и подтолкнул к выходу. — А я… мне надо быть там…

Туман не развеивался. Он белыми клубами лежал на дороге, перекрывая и укрывая её. Размытые силуэты вышек поднимались над нею. А вот людей и не видно.

Правда, стоило подойти к дороге, и из тумана вынырнул силуэт.

— Ванька… ты это… — Михаил казался слепленным из молочной белизны. — Иди там… мы справимся. И бычка забери.

— Какого? — Иван обернулся и с удивлением обнаружил за спиной массивную тушу Менельтора. — А ты откуда тут?

Менельтор печально мыкнул и голову опустил. А потом, будто принявши какое-то решение, встряхнулся и издал низкий гудящий звук, от которого и клубы тумана отшатнулись, на мгновенье обнаживши и дорогу, и придорожные кусты.

— Вань, я серьёзно… тут сейчас заваруха начнётся…

— Ы… и… — донеслось откуда-то из тумана. А потом он заискрил, заиграл всеми оттенками зелени, словно там, дальше, укрыли в вате новогоднюю гирлянду.

— Нет, — Иван покачал головой и руку положил на бок Менельтора. Сердце того стучало, что сумасшедшее. — Я не уйду. Мне… надо тут. Зомби идут…

— Твою ж… — Мишка отступил. — Дядька! Там это… зомби!

— Много? — донеслось с вышки.

— Много? — переспросил Михаил, спешно расплетая косу.

— Так… с полсотни или около того. Но крупных.

— А ты чуешь?

— Эльфы… очень нервно реагируют на мертвую силу. Она как бы диссонирует с природой… это как будто во время игры на арфе царапать мелом доску.

Мишку перекривило.

— Вот-вот… я ещё не особо слышу, а для истинных — сущее мучение. А сила, как и звук, далеко разносятся.

Он и палец в ухо засунул, потому что то зачесалось неимоверно.

Менельтор опять замычал и головой мотнул, а потом топнул копытом, но как-то вот нерешительно, точно раздумывая, броситься ли ему на врага или всё же отступить в безопасную тьму коровника.

— Ум-м-м… — долетело из тумана. И тут же к звуку этому добавился гулкий лай.

— Псы из ада, — сказал Мишка, оставивши ненадолго косу. — Я киношку одну смотрел. Про древнего некроманта. Он сотворял таких чудовищ, вроде собак, здоровущих и ещё глаза красным горели.

— У умертвий всегда глаза красным горят. Это не потому что злые, — пояснил Иван, — а потому что специфика некрообмена. Непроизвольный визуальный эффект. Мне бабушка говорила…

— Ну если бабушка…

— Она у меня некромант, — счёл нужным уточнить Иван, пока Мишка не сказал про бабушку чего-нибудь обидного. Рот у того закрылся.

Ненадолго.

— Ты ж… эльф вроде… ну… как бы? — осторожно произнёс Мишка.

— Эльф.

— А бабушка некромант?

— Одна. Вторая — Пресветлая Владычица… эльфийская. Я вообще-то принц, — почему-то впервые за долгое-долгое время говоря это, Иван не чувствовал себя дураком.

— Эльфийский принц с бабушкой некромантом…

— Найдёнов! — долетело из тумана. — Ты там лясы точишь или родной коровник защищать собираешься?

— Так! Совмещаю, дядько!

— Активней совмещай тогда, а то вона…

Туман окончательно окрасился зловещей зеленью, которую иногда разбавляли красные угольки глаз. Умертвия шли ровным строем, и дорога гудела от слаженных ударов копыт.

— Твою мать… их реально много. слушай… ты, может, иди куда? Там… за вышку…

— А ты?

Менельтор медленно покачивался, явно набираясь решительности. Иван слышал гулкие тяжёлые удары бычьего сердца. И страх ощущал. И вместе с тем — смутную, пока неоформившуюся готовность сражаться.

— А я вот… родной коровник защищать буду. Правда, Тошка? — Мишка хлопнул по боку. — Он со мной шампунькой поделился, а то ж путаются, падлы… и не вычешешь! Три расчёски сломал…

— Слушай, мы вот сейчас схлестнёмся с армией мертвецов, которую явно ведёт некромант, а ты про расчёски…

— А про что надо?

— Понятия не имею, — признался Иван. — Я раньше как-то в подобных ситуациях и не оказывался. Но что-нибудь героическое?

— Типа, все поляжем, но врага не пустим?

— Героическое. Но более оптимистическое. Вроде… просто вот врага не пустим.

— Сказал?

— Сказал.

— Полегчало?

Иван прислушался к себе и вынужден был признать, что не особо. Найдёнов же, подняв палец к мутному небу, произнес:

— И не полегчает, чего там ни трынди… и вообще пустим там, не пустим — оно жизнь покажет. А расчёска толковая — это дело стратегической важности. Слушай, у тебя ж тоже патлы были. Чем ты их мыл, чтоб не путались?

— Я потом напишу, — пообещал Иван. — Есть хорошая линейка. Только там надо всё вместе. Сначала шампунь, потом нужен кондиционер. Дважды в неделю — маска. Но тут надо смотреть, какой волос, чтоб не переутяжелить… еще обязательны скрабы для головы или пилинги, хотя бы раз в дней десять. И следи за кончиками волос, чтоб не начали сохнуть. Тут спасёт масло или несмываемый уход.

— Ты… серьёзно? — голос Найдёнова дрогнул.

— Само собой. Или думал, что оно само будет сиять и лосниться?

Кажется, Найдёнов именно так и думал, а потому списком впечатлился куда больше, чем приближающейся армией мертвецов.

— Нет, — он даже головой потряс. — Вот как ты себе представляешь? У нас боевой выход… а я без причёски? Погодите, ребятки, сейчас масло нанесу, несмываемым уходом попшикаю и с вами…

— Ум-м-м… — снова докатилось из глубин тумана.

Менельтор всхрапнул.

И будто решившись на что-то склонил голову.

Золотые рога его окутались сиянием. Вспыхнула шерсть и поднялась вдоль хребта этакими иглами. Он оттолкнулся, ненадолго поднимаясь на дыбы, а потом упал, впечатывая копыта в землю. И та задрожала, загудела гигантским бубном, отзываясь на силу силой же. А из-под ног быка вперёд, в туман рванули золотые, из света сплетённые, побеги.

— Охренеть… бык светится… — Найдёнов ткнул в Менельтора пальцем.

— Ты тоже, — сказал Иван зачем-то. — Волосы…

Те шевелились, точно золотистые змеи, которые поднимали головы и поворачивались в сторону, от которой тянуло тьмою.

— Свои… — донеслось из зловещего тумана. — А ну стоять! Стоять, мать вашу… всем! Я кому сказала.

Женский голос добавил пару слов покрепче, выражающих всю глубину переживаний. А Иван ощутил, как отпускает липкий ужас.

— Это ж… это ж…

— Василисушка! — долетело со стороны вышки. — Ты ли это?

— Я, Петрович, я…

— Живая?

— Я — определённо!

— А коровы откудова?

— Так… случайно получилось! Они мирные, честно… и Бузина тут! Не пальните ненароком! Мы ж кричали, что свои!

Из тумана выскочило умертвие с красными глазами, которое, увидев Менельтора, закружилось и затявкало, как показалось Ивану, с немалою радостью. А следом выплыл и огромный скелет быка…

— Матерь коровья… — выдохнул Найдёнов.

При жизни зверь, надо полагать, вовсе был огромным, может, даже больше Менельтора, хотя такое слабо представлялось. Даже теперь белые кости его, обтянутые едва заметной дымкою некротической силы, впечатляли. А ещё впечатляла женщина, которая с видом спокойным и даже горделивым восседала на спине умертивия, удерживаясь то ли чудом, то ли…

Иван моргнул:

— Дядя? — он очень надеялось, что ему примерещилось, но нет. Дядя не исчез. Дядя виднелся за спиной Василисы, придерживая её обеими руками. И вид при том имел предовольнейший.

Вот как-то…

К появлению дяди Иван готов не был.

— А я смотрю, вы тут весело живёте… — сказал он, спрыгивая с быка.

— Ты даже не представляешь, насколько, — ответил Иван.

Между прочим, искренне.

И не надо на него смотреть с таким подозрением.