Эльфийский бык 3

Глава 29 В которой начинается апокалипсис с легким сельским колоритом

— Кажется, я заблудилась, — сказала Василиса, привставая на цыпочки. — Нет, быть такого не может!

— Почему? — Павел, за спину которого Василиса тоже пыталась заглянуть, обернулся. Но тёмный лес оставался тёмным лесом.

— Потому… я ж тут все тропинки исходила!

— Случается.

На него глянули недобро.

— Вообще ночь — не самое подходящее время, чтобы в лесу ориентироваться, — примиряюще произнёс Кошкин. — Может, вот… лучше отдохнём? Посидим там. Костерок разложим.

— А потом?

— Потом… ну я бы лично поспал.

Взгляд Василисы сделался подозрительным. И автомат она перехватила.

— Сном. Спокойным человеческим сном, — уточнил Павел. — Когда на бочок там… главное, чтоб волчок тут не пришёл.

— К-какой?

— Серенький. Тот, который имеет дурную привычку хватать неосторожно уснувших в лесу людей за бочок.

— Волки тут не водятся. Только медведи.

— Знаете… — Павел ненадолго задумался. — Я вот даже не знаю, кого я буду менее рад видеть спросонья.

Василиса фыркнула. Потом снова огляделась и вздохнула:

— Надеюсь, они там до утра ничего не учудят…

— Да что можно учудить до утра? — Павел тоже огляделся, но не в поисках дороги, которую в нынешней ситуации искать было бесполезно, скорее уж прикидывая, годится ли нынешняя поляна для ночлега. Поляна была невелика. С одной стороны её подпирал молодой ельник, колючий и непролазного виду, зато лапок получится нарубить. С другой — то ли болотце, то ли ручей чуялся. Во всяком случае тянуло влагой.

Дальше виднелся могучий дуб и в целом деревья.

— Не скажите, — Василиса вздохнула и тоже осмотрелась. — Они как-то за ночь коноплю вырастили.

— Бывает, — отмахнулся Павел. — У нас в военном тоже один умелец… вырастил.

— Поле?

— Нет. Только горшок. Мы его потом прятали по всей казарме…

— А… горшок спрятать можно. А у нас поле. И конопля голубая… эльфийская.

Стало несколько неловко, потому как в голове Кошкина эльфийская конопля сразу увязалась с эльфийским родственником.

— И большое поле? — осторожно уточнил он.

— Так… гектар пять навскидку. Мерить точно времени не было.

Ну… Ванька… вот, кажется, лучше бы его в столице оставить.

— Но это ничего, — поспешила успокоить Василиса, кажется, правильно поняв тяжёлое молчание. — Нам разрешение выправили… оказалось, что это очень ценная конопля. Косметическая. И даже неплохо в итоге получилось.

Нет, всё равно… домой.

Годовой запас носков Кошкин лично прикупит и лично же проследит, чтоб никого в свете визитом не обошли. Одними носками взыскательное столичное общество уже и не удивишь.

— Да и вообще, если так-то конопля — это и не проблема… — Василиса опустилась на землю.

— Холодно будет! Простудишься. Сейчас я…

Нож свой Кошкин захватил. Он бы и без него управился. Воздушную линзу сотворить — много сил не надо, да и опыт имеется. Заклятье он втиснул в обрубок дерева, запечатав словом и привязав к себе тонким поводочком силы. Много не сожрёт, а на воздухе, чай, спать поудобнее, чем на земле.

И для здоровья полезней.

— Вот, садись, — он чуть увеличил плотность, кинул сверху пару срубленных еловых лап, а на них уже и куртку. Хотя… бестолочь. Надо было мешок захватить, с одеялом там, пайком саморазогревающимся и прочими полезными в хозяйстве вещами.

А теперь из еды — мятый шоколадный батончик.

И главное не понять, в какой момент его мозги настолько отключились, что он за этой безголовою попёрся вообще без всего.

— Будешь? — Кошкин щедро протянул батончик Василисе.

— Буду, — та не стала отказываться, но подарок разделила пополам. — А ты как? На земле?

— Я себе вторую сотворю.

Костерок развести получилось сразу, и рыжий огонь, в котором смысла особо не было — жарить нечего, а с обогревом Кошкин и так справится — успокоил. Огонь, это Кошкин давно заметил, всегда успокаивает людей. Вот и Василиса уставилась на него, словно заворожённая.

— Кстати… — вспомнил Кошкин. — Мой… племянник… там жениться вроде собрался. Точнее не вроде, как понимаю, теперь ему придётся. Матушка не допустит, чтоб он семью опозорил.

— Чью?

— Да ничью…

— Это хорошо… но Маруся заставлять не станет. И вообще глупо как-то вышло.

— Можно подумать, когда-то оно по-умному.

— Не скажи… — Василиса поёрзала, а потом подвинулась. — Садись.

— Да…

— Садись, сказала. Вообще не надо тратить силы попусту. Тут ведь неспокойно. И мало ли… вдруг понадобятся ещё. А ты уставший, потому что на одной линзе не вместились.

В этом не то, чтобы смысл был глубокий, Кошкина и десяток таких заклятий не сильно утомил бы, но зачем отказываться? Тем паче, когда у женщины, приглашающей сесть рядом, автомат под рукою.

— Дед рассказывал, что он к своей невесте два года захаживал исключительно с визитами, приличными. И с цветами… потом ещё год заглядывал уже со своим батюшкой, который с отцом невесты беседы вёл за жизнь и о политике.

— Ничего не меняется…

— Да. Потом уже, когда совсем решено было свататься, он пригласил дальних родичей и отправил сватов. Договоры шли три дня…

Кошкин вздрогнул, даже не столько сам процесс впечатлял, сколько настойчивое желание неизвестного ему прадеда Василисы жениться.

— Потом ещё несколько месяцев рядились о приданом, определялись со свадьбою…

С другой стороны понятно, отчего разводов в те незапамятные времена было меньше. Так промучившись с женитьбою, от одной мысли, что придётся во второй раз жену искать дурно становилось. Кошкину так точно.

— Ну и так-то до свадьбы…

— Странно, что он вообще женился, — не удержался Кошкин.

— Так… любил, — Василиса пожала плечами.

— Ну да… влюбленная дурь — она покруче всякой конопли будет.

— Знаешь, у тебя это как-то вот звучит… будто влюбленность — это что-то плохое, навроде душевной болезни. Печальный опыт?

— Вроде того.

— Понимаю.

— Что, тоже печальный опыт?

— А думаешь, только у тебя на него право?

— Не думаю. Ты… спать ложись.

— Не хочется. Я и так вон спала долго.

— Тридцать лет и три года?

— Это скорее про сестру мою. Хотя и я недалече ушла. Скоро и уйду, — она обняла себя и застыла, уставившись на огонь. — Всё это как-то… нескладно.

— Да ладно… конопля ж вон полезная, ты сказала. А нет — уберу…

— Уберешь ты её, как же… она там такая, что сама кого хочешь уберет… и не в конопле дело. Просто… когда меня не станет, то… не хочу. Такой судьбы для них — не хочу… а уехать — не уедут ведь.

Василиса забралась с ногами, и Кошкин сделал линзу пошире, чтоб сидеть удобно было. Она же обняла себя за колени.

— Холодно?

— Нормально… в лесу хорошо. Спокойно. И никто не видит.

— Я вижу.

— Сейчас. Я так… вообще… никогда не было желания забраться поглубже в лес и проораться? Чтоб прям так… чтоб шишки с веток послетали.

— Иногда, — вынужден был признать Кошкин. — Но не особо часто. А ты, выходит…

— Выходит, что ни хрена не выходит… с другой стороны, что-то явно да меняется. Ладно… разболталась я.

— Так по ходу с будущим родственником можно.

— С будущим родственником? — тон Василисы совершенно изменился. — С будущими родственниками… с новоявленными родственниками в принципе надо ухо держать востро. А то ведь никогда не знаешь, какой он. Бывает так, что песни поёт, прям заслушаешься, а на деле — дерьмо-дерьмом. Извини, если что, я не про тебя.

— Я понял, — сказал Кошкин и всё равно обиделся. Вот ведь девица. Нет бы, как нормальная, благодарностью проникнуться. А она колючки выставила и вовсе Кошкин в её компании себя виноватым чувствует. Причём, не понять, в чём именно он виноват.

И виноват ли вообще.

Бросить бы её, но… бросать женщину в лесу, пусть и знакомом по её собственному утверждению, нехорошо. Ко всему ночь.

И лес этот.

— Я действительно не про тебя… это… личное, — Василиса сгорбилась, пытаясь сжаться в комок. И раздражение отступило, сменившись сочувствием. И желанием обнять. Он бы и обнял, но… что-то подсказывало, что это может быть воспринято неправильно.

Хрустнула ветка.

Где-то очень рядом. И защитный периметр, наброшенный по привычке, задрожал. А потом что-то заворочалось, зашелестело в кустах рядом.

— Семен? — Василиса обернулась. — Или Степан? Сабуровы, это…

— Тихо, — Кошкин скатился на землю и, прищурившись, уставился в темноту. Что бы в ней ни было, оно не ощущалось живым. — Автомат возьми. И давай на дерево.

— Сабуровы не тронут…

Договорить Василиса не успела, потому что первая линия защиты, скорее сигнальная, чем и вправду способная защитить, дрогнула и разорвалась, подпуская ближе тварь.

— На дерево…

Кошкин создал щит, отступая к массивному дубу, под ветками которого они устроились.

Тварь выбиралась на поляну медленно, рывками, будто до сих пор не освоившись с полусгнившим своим телом. Некогда она была… коровой? Быком? В общем, существом довольно крупным, но при этом травоядным, однако надеяться, что и после смерти, судя по разложению довольно давней, она сохранила прижизненные привычки, не стоило. Кошкин отметил красные огоньки в глазницах.

— Зомби? — робко поинтересовалась Василиса, не опуская автомата. — Корова-зомби? Да ладно… можно пальну?

Тварь явно поднялась недавно, потому и застыла вот, опираясь на три ноги. Четвертой не хватало. Гнилая шкура почти сползла, оставив на хребте ошмётки плоти, сквозь которые просвечивала кость — желтоватая, грязная словно.

Сухо щёлкнул выстрел.

Корова не шелохнулась. Дёрнулась она, когда с другой стороны раздался такой же треск, и из других уже кустов появилась тварь не точно такая же, но весьма похожая.

— Как-то иначе я себе зомбиапокалипсис представляла, — Василиса опустила автомат. — Слушай, а если она меня укусит, я стану зомби или коровой? Или коровой-зомби?

— Тебя только это волнует?

— Нет. Но как-то… ты ж маг и всех победишь!

Павлу бы её уверенность. Хотя нападать зомби-коровы не спешили. Та, что слева, вовсе опустила голову и принялась рвать траву. Правда, челюсти её двигались еле-еле…

— Откуда они вообще здесь взялись? — спросил Павел, прикидывая, стоит ли атаковать зомби, если те не проявляют агрессии. Потому как вдруг да нападение и вызовет ответную реакцию?

— П-понятия не имею. С могильника какого-то… тут… погоди! Тут был могильник. У Свириденко. Года три назад у него эпидемия случилась. Так бы санстанция его прикрыла, как обычно, но что-то там вышло из-под контроля и область внимание обратила. Предписали уничтожить скот. И могильник организовать… знаю, потому что он на нас свалить хотел. Но там проверяющий был принципиальным. И не эпидемия, а отравление диагностировал, всё стадо… то ли диверсия, то ли просто какой-то гадости из экономии сыпанули. В общем, тогда нам повезло.

А сейчас, кажется, не очень.

— Отступаем, — решился Павел. — И на дерево…

К счастью, спецсвязь работала и Симаков на звонок ответил сразу.

— Чего? — переспросил он, и Павел явственно представил, как вытягивается лицо старого приятеля. — На тебя напали зомби-коровы?

— Технически, — Павел помог Василисе забраться повыше. — Пока ещё не напали. Они мирные… довольно… просто страшные. Я на всякий случай. Тут только две, но Василиса говорит, что здесь неподалёку могильник имеется.

— Твою ж мать… нам только зомбиапокалипсиса не хватало.

— Да ладно. Отправь кого на зачистку.

— Приказ не отсвечивать, — возразил Симаков, а ближайшая корова подняла голову и, загадочно блеснув красным глазом, замычала. Звук получился протяжным и с томною хрипотцой. Правда, где-то там, в глубинах леса, раздалось ответное, столь же хриплое, надломанное даже, мычание.

— Вы… не отсвечивайте, — Павел сам забрался на дерево. — Вы… там… где-то матушка быть должна… с Чесменовым.

— Вот от тебя, Кот, не ожидал, что ты за маминой юбкой прятаться пойдёшь… — Симаков хохотнул.

— Она у меня некромант! А ты — бестолочь.

— Так бы сразу и сказал.

— Что бестолочь?

Третья корова застряла в кустах. Эта, похоже, была самой старой, поскольку на белесых костях её сохранились лишь жалкие остатки шкуры. Рога коровы отливали характерной прозеленью, а по хребту пробегали искры. Но главное, что это нисколько не мешало ей деловито общипывать ветки кустов.

— Что некромант…

— Тут это… — Кошкин вытянулся и попытался сделать снимок. — Покажи… сдаётся мне, что это далеко не первый уровень. И если так…

…то чрезвычайная ситуация имеет место быть.

— Павел, — донеслось сверху. — А мы тут надолго застряли?

— Боюсь, что да…

Далеко в кустах сверкали огоньки, намекая, что в желаниях следует быть аккуратней. Хотел чрезвычайную ситуацию? Получи. Чрезвычайнее некуда.

— То есть, всё плохо? — уточнила Василиса.

— Ну… я могу соврать.

— А спасти? Ты ж спасатель. Вот… спасай. Я вся твоя! Даже с автоматом.

— Автомат — это аргумент… — Павел пытался рассмотреть, что там, в темноте. Сканирующее заклятье в лесу плохо работало, но даже с учётом этого стоило признать, что зомби-коров здесь немало. — Только, боюсь…

Его сил точно не хватит.

Да и…

Если попробовать…

— Сиди, — велел Павел, спускаясь.

— Ты… ненормальный!

— Матушка говорила, что во многом поведение зомби зависит от заложенной некромантом программы. И исходного качества материала… — он решительно спрыгнул перед самой мордой твари. Корова подняла голову и, глянув на Павла, вздохнула. А потом голову опустила и вернулась к траве. — Если программы нет, то…

— Чтоб тебя… я не готова! — Василиса спустилась веткой ниже. — Нет, это… это какой-то неправильный зомби-апокалипсис!

— Пожалуйся мирозданию.

— Да ладно, — она всё же свалилась и прямо на руки.

— Идём, — сказал Павел, поставив Василису на землю. — Медленно и аккуратно. Если вдруг начнут проявлять интерес, я выставляю щит, ты лезешь на ближайшее дерево…

Корова протяжно замычала и тряхнула головой.

Зомби-апокалипсис и вправду был каким-то… с сельским колоритом, что ли? В этом Павел убедился, когда из ближайших кустов выскочила крупная собака, которая радостно завиляла хвостом. Вернее ошмётком хвоста. Глаза собаки тоже светились красным.

— Место, — сказал Павел.

— Погоди, — Василиса хлопнула по ноге и мёртвая собака радостно подскочила. — Это же… это Бузина. У нас работал один… пастухом… раньше. У него собака была пастушья.

— Логично.

Собака попыталась облизать руку Василисы и главное, женщина не сделала попытки упасть в обморок, но лишь скомандовала:

— Сидеть!

Пёс плюхнулся на зад, уставившись на Василису преданными горящими глазами. Причём даже в адском пламени читался искренний восторг.

— Так… он потом к Свириденко ушёл. А дальше уехал вроде бы… хозяин уехал?

Пёс взвыл, и на голос его отозвались коровы.

— Бузина… давай, собирай стадо!

Твою же ж…

— Работай, — Василиса хлопнула в ладоши. — Вперед! Домой, Бузина, гони их домой!

Радостно подпрыгнув, Бузина разразилась хриплым лаем, заставив коров отвлечься от травы и кустов. А потом вовсе исчезла, чтобы мелькнуть справа. И слева. Засуетились тени. Что-то затрещало.

— Сейчас она соберет их и погонит домой, — сказала Василиса предовольным тоном. — Будет… сюрприз Свириденко.

Ну да. Будет.

— А ты… — Кошкин вспомнил, что говорила об умертвиях матушка. — А ты уверена, что ему? Что твоя Бузина знает, где у неё сейчас дом?

Судя по тому, как изменилось лицо Василисы, о таком повороте она не думала.

— Может… пронесёт? — сказала она, впрочем, без особой уверенности.

Но Кошкин точно знал, что не с его везением.

— Зато я знаю, где мы находимся… тут недалеко! Дорога из Конюхов, там ещё такая яма… идём, — она взяла Кошкина за руку и тотчас смутилась этакой вольности. — Сейчас выйдем к дороге, а там уже прямо. За пару часов дойдём!

Подозрения Кошкина подтвердились, когда из кустов выскочила Бузина и, радостно тявкнув — у человека менее подготовленного от голоса её могло бы и сердце встать — поднялась на задние лапы. За Бузиной высунулась одна коровья морда, потом вторая… третью и четвертую Кошкин ещё посчитал, а дальше уже и бросил.

— Это… домой! — Василиса махнула рукой в гущу леса.

Надо будет позвонить, сказать, что зомбикоровоапокалипсис не то, чтобы совсем отменяется, но всяко переносится территориально.

— Гав! — сказала Бузина, вильнув ошмётком хвоста.

— Му, — коровье стадо откликнулось на приказ с военным единодушием.

— Кажется, тебя признали за старшую, — сказал Кошкин.

— Я не некромант!

— Боюсь… это уже не важно.

— Я не хочу…

— Боюсь, это тоже уже не важно.

Коров прибывало. И лес наполнялся призрачным сиянием скопившейся в костях силы.

— И что делать?

— Домой идти, — предложил Кошкин. — Отведём куда-нибудь в тихое место, а там уже пусть подождут… мама приедет и со всем разберется.

— Знаешь, вот никогда я ещё так не ждала встречи с чьею-то мамой. Ладно… есть у нас дальнее поле. Там обычно пусто. Пусть… пасутся… и не такие они и страшные, если подумать.

Спорить Кошкин не стал.

Кто в здравом уме спорит с женщиной, у которой помимо автомата есть небольшое стадо зомби-коров?

— Так… нам туда… — Василиса махнула в темноту. — Только там… говорят, пост поставили и никого не пускают…

— Думаешь, рискнут задержать?

Василиса обернулась.

Коровы вытянулись косяком и первым место занял самый старый скелет, судя по ширине черепа и размаху рогов — бычий. Этот был чист и даже прилипшие комья земли с травою не портили впечатления искрящейся, отливающей зловещим зеленым светом белизны.

— Ну да… наверное. Так, идём бодро, ровно и не останавливаясь…

На этих словах она снова споткнулась.

— Твою…

Кошкин вовремя успел подхватить. И лишь коровье стадо встревоженно замычало, качая облезлыми головами.

— Так, — сюрреалистичность происходящего изрядно давила на мозг, наверное, поэтому в него и пришла удивительная идея: — Давай лучше верхом…

И Кошкин, подхватив Василису, подошёл к быку.

— Стоять! — рявкнул он, глянув в пылающие огнём глазницы. И бык встал. — Вот… погоди, куртку подложу… сейчас. Ты вот садись и веди.

Василиса булькнула что-то, наверное, от восторга и осознания эксклюзивности своего положения.

— Так… я… я не хочу одна! Кошкин! Не будь сволочью! Полезай следом! Я…

Собственно говоря, почему бы и нет…

Бык выглядел в достаточной мере матёрым, чтобы выдержать двоих.

— Держись… вот за кости и держись. Представь, что ты древний свирепый некромант, который готовится завоевать мир… и рысью давай.

— К-как?

Сидеть на костях было не особо удобно, и Кошкин сотворил ещё одну воздушную линзу, которая послушно выгнулась этаким седлом.

А что… вид неплохой. Дорога как на ладони. Главное, не свалиться.

— И… двинулись.

И ход плавный.

Не мотоцикл, конечно, но вот тоже неплохо.

— Я… упаду… Кошкин, если я упаду, я тебя… пришибу! Держи меня!

— Держу.

— Крепче держи!

— Крепко держу… я страхую!

— Как-то ты недостаточно активно страхуешь. И вообще… не вздумай рук разжимать!

Подобное Кошкину и в голову бы не пришло, тем более, что рукам было и тепло и в целом приятно.

— Хлопни его, чтоб быстрее пошёл…

— Да я…

— Ладно, неужели никогда не мечтала прокатиться ветерком?

— На зомби-быке⁈ У меня более адекватные мечты, Кошкин! Хотя… держишь?

— Держу, держу…

— Тогда… а он галоп потянет?

— Он, может, и потянет, но не уверен, что мы потянем. Давай просто, лёгонькою рысью, чтоб и стадо не потерять…

Надо будет позвонить.

Потом.

Как до места доберутся…