Эльфийский бык 3

Глава 28 О женихах, тортах и кольцах

Камешек стукнул в окошко, а потом раздалось:

— Таська, выходи…

Потом снова камушек.

А потом стало тихо, хотя Таська уже почти решилась с кровати слезть, и не за романтизмом, а чтоб высказать всё, что думает. Вставать рано. Завтра день сумасшедший, хотя вопрос, конечно, может ли быть день более сумасшедший, чем нынешний.

И спать охота.

Нет, мама Люба с эльфом о чем-то там ещё разговаривают. И Таська честно пыталась слушать, но глаза стали слипаться, и мама велела идти спать.

И Марусе тоже.

Таська решила было сопротивление оказать, потому что… ну потому что интересно же ж. Да только зевнула во всю ширь. И Маруся зевнула.

А мама Люба сказала, что как раз она-то и выспалась на сто лет вперёд, а потому ночь проведет с пользой, изучая документы, которые Офелия передала. И другие… и все-то документы. Эльфийский же посол поспешно заверил, что и за мамой Любой присмотрит, и с документами проконсультирует. Причём рожа лица у него была по-эльфячьи невозмутимая, что сразу порождало некоторые подозрения.

— Тась, — окно со скрипом приоткрылось и на подоконник забрался Бер. — Ты тут?

— Я-то тут, — мрачно сказала Таська, отпуская тапок, к котором потянулась было рука. — А ты то почему тут?

— Ну… поговорить хотел?

— Днём не наговорился?

— Ай, днём у вас тут как-то суетно, — Бер завалился в комнату. — Тушёнки хочешь?

— Хвосты дикообразов?

— Нет, это нормальная. Дом не всё сожрал! Ванька его уговорил отдать всё, что получилось. Там и чемоданов ещё пару. Мы их с собой, оказывается, много притащили. Я и сам, честно говоря, не знаю, сколько. Главное, что и тушёнки осталось. Чутка. Я вот принёс! — Бер продемонстрировал слегка смятую банку, которую предварительно потёр о штаны.

— А ты там тоже с тушёнкой в гости ходишь? Ну, дома?

— Дома я бы заказал букет, соответствующий случаю. Затем заглянул бы в кондитерскую… но тут у вас ни кондитерских, ни лавок цветочных с флористами, которые точно знают, чего в этом сезоне в трендах. Зато тушёнка есть! Я её от Сашки, между прочим, спрятал.

— На государственную измену потянет, — хмыкнула Таська, пытаясь понять, обидно ли ей, что к столичным девицам эта наглая рожа ездила с цветами и тортами из кондитерской, а к ней вот с тушёнкою.

С другой стороны, цветы с тортами от прожорливых императоров прятать не доводилось.

— Я… закажу. Хочешь? Я… Ведагору пытался дозвониться весь день. А он молчит… но Серега сказал, что видел его. В городе. Он там девицу какую-то из лесу вывел и уверен, что должен на ней жениться.

— Какую девицу?

— Толком и не понял. Он вообще пришёл спрашивать у Ваньки, сможет ли тот волосы нарастить и срочно, потому что девица лысая.

Таська банку приняла.

И подумала, что, в общем-то, тушёнка в местных реалиях — она понадёжнее цветов будет.

— Серега и сказал, что Ведагора видел. С Офелией.

— Та ещё стерва, — Таська подтянула одеяло. — Садись куда… ты вообще, как понял, к кому идти-то?

— Ну… почуял. Я на тебя маячок кинул. Так, на всякий случай… просто… неспокойно тут. Как-то вот просто неспокойно. И не обижайся.

Обижаться было лень.

— Я не хотел беспокоить… но так-то вот… у Маруси с Ванькой всё решено. Сашка Алёнку тоже не отпустит… а я вот один, неприкаянный…

— Прикаять? — предложила Таська, банку в руке взвешивая.

— Не, просто слово дай.

— Какое?

— А что замуж за меня выйдешь.

— Я⁈

— Ну так…

Бросать тушёнку было жаль, к тому же вдруг да попадёт? Этак и зашибить можно.

— Нет, я понимаю, что я не самый завидный жених, — Бер, явно почуяв что-то не то, баночку из руки вытащил и поставил на столик. А сам сел рядом, вытянувши длинные свои ноги. — Сейчас день-другой… проблемы разрулятся. Ну и пойдут желающие.

— Так и пойдут?

— Косяками.

Воображение нарисовала косяк из солидных молодых людей в элегантных костюмах, с букетами цветов в одной руке и тортиками в другой. Возглавлял косяк самый солидный, если судить по ширине физии, правда, было в этой самой физии что-то донельзя рыбное, селёдочное. Зато тортом жених обзавёлся трёхъярусным, с белым кремом и золочёными бусинами. И держал он его на ладони, что не мешало красиво падать на одно колено и протягивать торт Таське.

Жених загадочно пошевелил бровями и хриплым басом произнёс:

— Красавица, кушай тортик и пошли жениться!

А там и остальные воспоследствовали. Таське же подумалось, что столько тортиков она точно не сожрёт. И вообще сладкое в большом количестве вредно не только для фигуры, но и для здоровья.

А Таська не враг себе, чтоб здоровью вредить.

И вообще… где эти косяки с женихами раньше были?

— С чего бы? — голос дрогнул. — Кому я нужна-то…

— Не скажи… с одной стороны вот Маруся теперь принцесса.

— Эльфийская?

— Ага… а ты ей сестра. Эльфов немного и связи родственные они весьма ценят. Иван так сказал.

— То есть, через меня будут родниться с эльфами?

Выражние лиц у женихов, косяком к Таське прущих, было пререшительным. Вот прямо глянешь и поймёшь, что ответственные люди, готовые всех себя положить к Таськиным ногам во благо процветания рода. Особенно главный, самый матёро-селедочный, старался. Он, не прекращая шевелить бровями, уже тянул губы трубочкою, намекая на нечто совсем уж неприличное. От этого становилось слегка не по себе.

— Ну да… если не породниться, то по-родственному получить преференции. Льготы на торговлю. Контракты выгодные… опять же, с Алёнкой ты дружна, а она — будущая императрица. Значит, во фрейлины тебя точно зачислят.

— Охренеть, — почему-то в таком разрезе Таська о своей, да и не только о своей, будущей жизни и не думала. Совсем вот.

— Ага… будешь во дворце жить…

— И кавалеров тушёнкой гонять.

— Почему тушёнкой? — Бер очень удивился. — Букетами лучше… или вот веером.

— Это да… тушёнкой ещё зашибу ненароком. Неудобненько получится. А букетом, глядишь, и выдюжат. Значит, я выгодная невеста?

— Ага.

— А ты… не очень выгодный жених?

— Раньше-то выгодным был. А теперь, получается, что так… обидно, — Бер тяжко вздохнул. — Всю жизнь я… какой-то недовыгодный…

— На жалость давишь.

— Надо же хоть на что-то… а вообще я хороший. Добрый.

— И бабник.

— Это я раньше был. А теперь перевоспитался! И вообще, Ванька больший! На него знаешь, как вешались…

— Это ты Марусе расскажи. И лучше поименно, списком, так сказать. И с фотографиями, чтоб не ошиблась потом ненароком…

Бер призадумался, как-то снова на тушёнку покосившись.

— Цветы я куплю…

— Куда ж ты денешься. И цветы купишь. И торт. И кольцо.

— Ну с кольцом проще, чем с цветами… — он сунул руку за пазуху и действительно вытащил кольцо. — Я его когда-то давно сделал… ну… не для тебя… и не для кого-то. А просто вот. Мы ведь и на раскопки ездили. Нет, к серьёзным делам никто студентов не допускал. Так, подсобными рабочими… ну и учились. А потом, кто хотел, мог и остаться. Просто по контракту вот… мне было интересно. И я остался.

Колечко в его руках было тонким-тонким, точно из искрящейся паутинки сплетённым.

— И вы там клад древний раскопали?

— Да не то, чтобы… пару старых домов. В них — осколки горшков, утвари разной и всякой… еще украшения там… подвески, кольца височные. Когда из земли достаёшь, оно совсем не впечатляет. В большинстве случаев без сноровки особо и не различишь, артефакт это прошлого или камень такой, причудливой формы. Поэтому всё странное просто откладывается, отмечается, а потом и разбирается. Но людей было много, работы — не очень. А ещё там неподалёку городишко. И рынок… и всякое привозили. Вот там я и нашёл солнечный камень.

— Янтарь?

— Не совсем. Да, это янтарь изначально, но изменённый. Если вот в месте силы пролежит долго или там, где просто энергии много… сейчас искусственно получают, берут янтарь и под направленное воздействие. Можно цвет менять, можно — свойства. Но этот был природным. И я кольцо сделал.

Он протянул это колечко.

— Хотелось… доказать, что я тоже что-то да могу. Или просто времени свободного было много.

Это…

Тончайшие нити сплелись морозным узором. Или скорее солнечным? Кольцо было объемным, но каким-то таким, неописуемым совершенно, словно там, внутри, в паутинке каменных этих нитей, спрятались хрупкие веточки лозы. И главное, листочки-то крохотные, но каждую жилку рассмотреть можно. И цветы тоже, лепестки такие, полупрозрачные совсем, а потому кажутся белыми.

— Это… в руки брать страшно.

— Ну… на меня вдохновение нашло. Наверное. Честно говоря, даже не скажу, почему… просто сила вдруг откликнулась на камень. Мне Вед рекомендовал тренироваться. С камнями. Создавать там… поделки… а тут вот буквально накатило. Нет, не подумай, я трезвый был…

Бер явно чувствовал себя неловко.

— Но ты не бойся, на самом деле он крепкий. Даже если молотком бахнуть, то не расколется. Я пробовал.

Вот дурак! А если б раскололся?

— Я ж камень силой своей укрепил. Ну и слегка вот… изменил в целом.

— Ага…

Тёплое.

И сила в нём знакомая бьётся-дрожит огоньком, заблудилась в сетке-паутинке, обжилась и зажигает её, то ниточки, то цветы вот эти волшебные.

— Примеришь?

— А…

Страшно.

Взять. И всё-таки, несмотря на все уверения, раздавить ненароком. И в целом-то просто… просто страшно. А главное, Таська совершенно точно понимала, что и отказаться от этой красоты не сумеет. И косяк женихов развеялся, печально махнув на прощанье букетами.

— Может ещё и не подойти… я ж так, наугад делал.

Кольцо село идеально.

Будто ещё тогда знало, чьё оно.

— Не волнуйся, — Бер уловил запоздалое беспокойство. — Это так… подарок просто… ни к чему не обязывает.

— Ну уж нет, — Таська повернула руку в одну сторону, в другую. Если наклонять, то сетка будто и исчезала, оставляя виться по пальцу лозу с цветочками. — Подарил девице кольцо — женись.

— Обязательно, — Бер кивнул. — Слово даю. Только через два года.

— Что⁈

— Кстати, и Иван не раньше… мы ж пока на практике. А стало быть, обязаны служить Императору. И без специального разрешения жениться не имеем права.

Вот, стало быть, как…

— Но два года — это нормально для помолвки… мы узнаем друг друга получше. Я вот носки разбрасываю!

— Обычно такие тайны открывают уже после свадьбы.

— Видишь. А я честный.Ззаодно и время будет подготовиться… смириться с мыслью о носках и вообще так.

— За два года да… за два года с чем только не смиришься… впрочем… — Таська дотянулась до банки с тушёнкой.

— Эй, ты… аккуратней… не зашиби! Государству нужен император! — Бер явно всё понял превратно.

— Не зашибу, — пообещала Таська, прикидывая, достаточно ли Сашка проголодается, чтобы выменять жениха на банку тушёнки или ещё сыра добавить? Чтоб наверняка?

За двоих точно потребует сыра…

Кстати, а Маруся-то не знает про два года. Вот обрадуется-то…

— Слушай, — кольцо блеснуло. — А тебя вот не беспокоит?

— Что?

— Ну… там ведь… у нас долги…

— За мной неплохое приданое дадут… то есть… блин, а как это называется, когда за женихом, а не за невестой?

— Отступные? — предположила Таська, перед которой тоже таких вопросов раньше не вставало.

— Звучит как-то… в общем, денег расплатиться хватит. И вообще, Сашка тут наведёт порядок.

— Ага… и оборудует силосные ямы вышками.

— Не, это не он… это Черноморенко с Петровичем. За ними вообще приглядывать надо. В последний раз речь шла о защитных рвах вокруг пастбищ. Этак они и до минирования дойдут…

Таська представил ферму под защитой пулеметных вышек, рвов с колючей проволокой и минных полей… и как-то да, надо будет сказать, чтоб не перебарщивали.

А то же ж и вправду странно будет.

— А древнее зло? — мысль быстро перескочила на другую проблему. — Тебя не пугает, что древнее зло просыпается?

Бер поглядел с укоризной. И банку-таки переставил подальше. А потом ответил:

— Само виновато… кто его будил в самом-то деле?

А потом, предотвращая другие вопросы, взял и поцеловал, тем самым не оставив косяку воображаемых женихов ни малейшего шанса.