Эльфийский бык 3

Глава 14 О сложностях личной жизни и пользе некромантов в хозяйстве да делах государственных

Софья Никитична чувствовала себя странно. С одной стороны было несколько неловко за свою несдержанность, с другой… хотелось повторить.

Уж больно прекрасно было выражение лица Тополёва.

И не только его.

С третьей снова же было неловко, но уже перед внуком и его девушкой. А что девушку Иван полагал своею, в этом сомнений не оставалось. Очень уж характерным сделалось выражение его лица.

Прям как покойного Кошкина.

И у Пашеньки, хотя тот вряд ли признается, но…

— Возвращаемся, — мрачно произнёс Тополев, поглядевши на Софью Никитичну так, будто он о чём-то догадывался. Потом он поглядел на свой перстень. На князя. На несчастного барсука, который и вправду был каким-то слишком уж большим.

Мутант, что ли?

Скорее всего. Тёмная сила в нём вполне ощущалась. Она-то и откликнулась на слабый импульс, позволив поднять барсука, не используя полностью свою.

— Конечно, — князь предложил руку. — Возвращаться надо… что творится, что творится… рептилоиды среди нас… и барсуки-оборотни достигают духовного совершенства…

Щека Тополева дёрнулась, и глаз дёрнулся, и угол рта тоже.

Нервная у него работа.

На такую никакого здоровья не хватит. Впрочем, если завязываться с тьмою, то какое может быть здоровье?

— Как вы думаете, он и вправду переродился? — поинтересовался князь с лицом пресерьёзнейшим. И Тополев тихо зарычал. Впрочем, скоренько взял себя в руки и, состроив скорбную физию, сказал:

— Боюсь, это не подвластно человеческому разуму…

— Знаете, — князь предложил руку, на которую Софья Никитична оперлась. — У меня был один знакомый… старый друг, можно сказать. Так вот, он говорил, что человеческому разуму подвластно всё, кроме человеческой дури, а уж та необъятна и безгранична, как вселенная.

Тополев явно хотел что-то ответить, но промолчал.

И молчал он до самой границы города.

А там, остановив — мог бы и к дому подвезти — произнёс:

— Как ваше самочувствие?

— В целом неплохо, — осторожно начал князь. — Но вот как эта прогулка скажется… сами понимаете, столько эмоций, столько впечатлений… думаю, Софочке стоит отдохнуть.

— И жарко, — Софочка произнесла это капризным тоном. — Сегодня на редкость неприятная погода…

— Да, есть немного…

— Знаете… тут ещё одна проблема возникла. Хотя, конечно, право слово, неудобно, но я не знаю, к кому обратиться. Вируса какого-то поймал, похоже… не я, но компьютер, может, подскажете, есть здесь кто, способный разобраться? Чтобы человек толковый, со знанием дела, с пониманием… так не охота в город ехать, право слово. А уже привык и без ноута, как без рук…

— Человека? — Тополев призадумался. — Пожалуй… будет вам человек. Конечно, своеобразный, но дело своё знает, да… сегодня пришлю.

И уехал.

— Всё-таки неприятная личность, — сказала Софья Никитична, глядя вслед машине. — А нам нужен программист?

— Не совсем, чтобы нам, но таки да… не думаю, что здесь много программистов, а случая покопаться в моём ноутбуке Тополев не упустит. Софочка…

Князь поцеловал руку.

— Позволь сказать, что ты была великолепна… и барсук тоже.

— Мутант.

— Только не говори, что это барсук-оборотень… или рептилоид.

— Нет, обыкновенный мутант.

Софья пару раз взмахнула веером.

— Где-то тьмы нахватался. Поэтому и получилось. Думаешь, они не поняли?

— Вряд ли. На кольцо он смотрел, но при таком количестве магов, какое там собралось, пользы от этого кольца никакой. Так что… полагаю, на них всё и спишут.

Дорога вела через рынок, который был каким-то вымершим. Ни торговцев, ни посетителей. Да и сам город опустел. Воздух над ним словно сгустился, и Софья Никитична ощутила тяжесть его, упавшую на плечи. И жару. И то, как проникает она в тело, плавя его, точно воск. Спина взмокла.

И шея.

И показалось даже, что дышать нечем, что надобно укрыться в доме.

— Это… подавители?

— Они, — Чесменов осторожно коснулся лба платком. — Позволь. Сейчас легче станет… и что-то затевается. Что-то крайне нехорошее…

— Яшенька, — она поглядела с укоризной, отметив, что наваждение отступает. И дышать можно, и жара вовсе не так уж невыносима. — Тут поблизости нестабильный источник тьмы или алтарь, или и то, и другое разом. С таким соседством на что-то хорошее рассчитывать сложно.

— Возможно, тебе стоит уехать…

— Зачем?

— Это становится опасным. Ментальные подавители не просто вывели на макисмальный уровень. Их модифицировали. Это уже не гражданские-стационарные, это военные, боевые… и отдельный вопрос, откуда они здесь взялись.

Софья Никитична задрала голову и прищурилось. Солнце светило в глаза и полы шляпки ничуть не спасали, как и очки. Но всё равно она разглядела выкрашенные в белый цвет коробки, которые примостились на столбах линии электропередач.

— И много…

— Именно. За ночь количество удвоили.

— Зачем?

— А чего тебе хотелось сделать?

— Спрятаться дома и не выходить.

— Вот этого, полагаю, и добивались, — князь шёл неспешно. — Чтобы все сидели дома… вон, магазин и тот закрыт.

И верно, на дверях висел замок.

— А это говорит, что времени почти не осталось, — продолжил Чесменов. — Ментальные подавители такого уровня энергию жрут, как не в себя. И включать их за просто так — крайне… неэкономично.

— Значит…

— Значит, день-два и, думаю, всё решится.

Софья кивнула. Собственные ощущения тоже говорили, что ждать уже и недолго. И от этого даже грустно было. Слегка. Если всё закончится, то и причин остаться в Осляпкино не будет.

Придётся возвращаться.

Что-то решать с этим случайным замужеством… или не решать… но тогда с жизнью, которая прежде казалась вполне себе неплохою. Соответствующей положению и возрасту, высокому статусу и в целом её желанию не опозорить семью ещё больше, чем…

А сейчас вот возвращаться не хотелось.

Категорически.

— Ванечка, — спохватилась Софья Никитична, решив, что над своей жизнью и перспективами ея она подумает как-нибудь на досуге. — Ты видел его? Я, признаться, решила, что мерещиться…

— Вид… своеобразный. Мне кажется, эта причёска ему не слишком идёт.

— На упыря похож, — Софья Никитична хихикнула. — Не знаю, как у него это получилось, но… несчастным он не выглядел. И девушка хорошая. А ещё мне показалось… безусловно, показалось… то есть, Береславушку я узнала, но там, рядом с ними…

— Не показалось.

— Да?

Какая прелесть, когда тебя понимают вот так.

— Боюсь… иногда… мой крестник… ведёт себя несообразно статусу.

— Как я его понимаю! — вздохнула Софья Никитична. — Но девочка очень милая… ты можешь узнать о ней чуть больше? Я, конечно, получила письмо, но честно говоря, так ничего и не поняла, кроме того, что Эля одобряет.

— Эля?

— Эльмаиль…

— Пресветлая Владычица?

— Она… она очень милая дама, но понять её порой сложно. У эльфов со временем входит в привычку изъясняться… размыто. Хотя я поняла, что Ванечка нашёл себе невесту и о ней заявил, и это хорошо… конечно, хорошо… еще бы Пашеньке невесту найти. Но он такой упрямый!

Софья Никитична вздохнула.

— Есть причина? — поинтересовался князь.

— Есть… к сожалению…

Да, когда тебя понимают, это хорошо.

Очень даже.

— Когда-то нашу семью в обществе восприняли… настороженно. Скажем так. Моя рухнувшая репутация. И затем свадьба с Кошкиным. Его бастард, которого приняли в семью. Это всё наложилось… и когда пришла пора выводить Пашу в свет…

— Свет не проявил доброты и понимания?

— Именно. Более того… у Паши характер… сложный. И вспыльчивый он довольно. Сейчас-то научился сдерживаться, но прежде его было легко вывести из себя.

— Дуэли?

— Если бы… — отмахнулась Софья Никитична. — Силы-то у него изрядно, вот на дуэли вызывать не рисковали. Точнее… трижды вызывали. Самое интересное, что с двумя вызывающими, то есть вызывавшими, он до сих пор дружат. Хорошие ребята оказались, которых в игру втянули. Знаете, такое вот… великосветское развлечение, стравить двух совершенно посторонних друг другу людей.

— Делать им нечего, — буркнул князь.

— Нечего, но… в кадетском корпусе Паша нашёл друзей, но снова… случилось противостояние. И всё это закончилось крайне некрасивой историей, когда одна особа…

Софья Никитична скривилась, ибо даже вспоминать о той истории было на диво неприятно.

— … к которой Павел испытывал… душевное влечение… ответила на его чувства. Происходила она из весьма славного рода, но вот как-то показалась ему иною… он взялся ухаживать. И ухаживания были приняты весьма благосклонно. Даже переписка завязалась. Там симпатия переросла в нечто большее. И Павел рискнул открыться… и узнал, что чувства его вполне взаимны. Однако воспитание не позволяло девушке проявлять их сколь бы то ни было прилюдно. И в целом проявлять до официальной помолвки.

Давящее чувство то накатывало, то отступало.

И ведь Софья маг, пусть и не ментальный, но всё же. Сила защищала её от воздействия, а тут, выходит, и она бессильна? Что же испытывают обычные люди?

Не вредно ли оно им?

— Она же намекнула, что родственники будут не в восторге от кандидатуры Павла. И что надобно сделать так, чтобы у них не было возможности отказать.

— Погодите… тот скандал… кажется, помню. На балу у Одоевских.

— Он самый. Одоевские всегда устраивали роскошные балы, а потому собирали весь свет. На том балу Павел прилюдно сделал предложение своей… даме сердца. Её задумка. По ней она отвечала согласием и признавалась в любви. А мнение света было бы на стороне возлюбленных и всё такое… на деле она отказала, холодно и весьма… неприятно для самолюбия. Нет, не перешла грань прямых оскорблений, но…

Софья запомнила.

Очень хорошо.

У некромантов в целом память изрядная. А уж в таких вот случаях и вовсе идеальною становится. И нет, она не мстила… не так, как хотелось бы.

— Если бы она отказала сразу или наедине, Павел, думаю, сумел бы пережить и эту вот любовь, как ему казалось, и неудачу. Но вот то, что сделано было прилюдно… и в присутствии государя…

И государыни, у которой память оказалась тоже весьма неплохою.

А ещё весьма близкое Софье Никитичне понимание ситуации. Пожалуй, тогда-то они… нет, нельзя сказать, чтобы сблизились. Скорее уж впервые Её императорское Величество поглядели на Софью иначе, нежели как на ещё одну даму из свиты.

— Насмешки и напоминания о том предложении он собирал долго… с другой стороны, оказалось, что у него и друзья имеются, готовые поддержать. Но да, и дурного хватило. Ладно, мужчин можно было вызвать на дуэль, но с женщинами сложнее. Многим дурочкам история показалась забавною. И на светских мероприятиях над Павлом стали подшучивать, так вот… как это умеют. В рамках светской болтовни, но болезненно. Он и отдалился от света. В работу ушёл. И та ему нравилась.

— Он её перерос.

— Возможно, — согласилась Софья Никитична. — Проблема в том, что он наотрез отказывается даже думать о женитьбе. И как это исправить, ума ни приложу.

Та девица вышла замуж. У неё и жених, как выяснилось, имелся, пусть и договор был лишь устным, но он, как Софье удалось выяснить, и затеял эту игру, чтобы указать Кошкину его место.

Что ж… собственное он нашёл.

Софья искренне надеялась, что за эти годы ему удалось полюбить бескрайние казахские степи… кому-то и там гарнизоны держать надобно.

— Что-нибудь придумаем, — пообещал князь.

Золотой человек.

— И с этим тоже, — он поймал взгляд Софьи Никитичны, снова зацепившийся за белую коробку. — Вот… понимаешь, Софьюшка, возишься, возишься, порядки наводишь… годами внушаешь страх пред властью государевой, а потом находится какая-то сволочь, которая и на порядки плюёт, и страха не испытывает. И заводит своё государство в государстве.

И головою покачал укоризненно.

— И главное же… главное же дело не в этих вот… эти, местные, давно уверились, что царь далеко, а Бог высоко…

С богом, может, так оно и есть… а вот про царя — это они зря.

— Дело в тех, которые эти вот усилители армейские с каких-то вот складов списали, небось, за негодностью. А потом взяли и передали… и возникает вопрос, все ли передали или оставили что-то себе, на бедность и иные жизненные неприятности? И где да как ещё использовать намеревались? И многие иные вопросы…

— Ничего… — Софья Никитчна погладила князя по руке. — Разберёшься.

— Так ведь… они там, в столицах, опытные… как почуют, что пахнет жареным, так вот и начнут концы зачищать… покойников-то не допросишь.

— Это только если у вас своего некроманта нету. Поверь, Яшенька, от хорошего некроманта и в смерти не скроешься. Так что всех найдём. Всех допросим. И никто не уйдёт обиженным.

Жизнь заиграла новыми перспективами.

Аж дышать легче стало.

А на пороге дома сидел Лёшенька и из камушков да палочек выкладывал что-то этакое, хитрое. И Данька помогала, то камушки переставляя, то отвечая… две головы почти касались друг друга.

И смотрелось это премило.