Эльфийский бык 3

Глава 12 Про нелегкую жизнь эльфийских принцесс и реликтовых барсуков

Короны Иван с собой не захватил, как-то прежде он не ощущал в себе необходимости доказывать кому бы то ни было, что он настоящий эльфийский принц, впрочем, им он себя тоже не ощущал.

— Боюсь, корону он оставил дома, — с прежним возвышенно-равнодушным выражением лица произнёс посол, только в глазах мелькнуло что-то такое… насмешливое?

— Тогда… перстень там… родовой. Или татуировка…

Репортёрша попыталась обойти Ивана, даже руку протянула, чтобы майку задрать, словно подозревая, что под нею, мятой, скрывается родовая татуировка.

Татуировки не было, но имелась надпись, намалёванная на диво устойчивыми к внешнему воздействию чернилами. Хозяйственное мыло, которое по заверениям Настасьи отмывало всё, и то оказалось бессильно. Буквы только слегка размазались.

В общем, в майку Иван вцепился.

— Нету татуировки! — крикнул он слегка нервным голосом.

— Надо подать идею, — Бер попытался удержать серьёзное выражение лица. — Чтоб всем эльфийским принцам татуировки делали. Подтверждение, так сказать, оригинальности производства… то есть происхождения. А лучше сразу QR-код, чтоб навёл мобильник и сразу опа. Видно, эльфийский принц перед тобой или так, подделка китайская.

— И на лбу ставить, — поддержал Александр. — Тогда видно будет всем.

Репортёрша чуть нахмурилась, явно подозревая, что над ней издеваются, и уточнила.

— Если он принц, то почему выглядит так… так… непрезентабельно? Мятый весь. И лысый… почему он лысый?

Все взгляды обратились к Ивану. И в них он видел повторение того же вопроса, ответить на который он не мог. Правду — так точно.

Протокол не позволял эльфийским принцам напиваться до потери сознания.

— Это древний эльфийский обычай, — голос Калегорма был полон спокойной уверенности.

— Ни разу не слышала…

— Думаю, вы вряд ли слышали о многих эльфийских обычаях. Этот же касается ситуации, когда благородный юноша желает выказать свою любовь к избраннице и во имя её совершает…

— Подвиг?

— В каком-то смысле. Это называется…

В общем, Иван порадовался, что названия эльфийских обычаев не переводятся на русский дословно, потому как на эльфийском всё звучало очень возвышенно.

Даже у репортерши лицо вытянулось.

А что по смыслу получалось что-то вроде «удела дурака», так ведь правда. На правду, говорят, нельзя обижаться.

— Смысл в том, что поступок его наносит некий ущерб себе, демонстрируя, что ради избранницы готов отказаться от благ мира…

— Как… сложно.

— Именно. Вот вы бы, — Калегорм, казалось, говорил совершенно серьезно, но что-то мешало поверить в эту серьезность окончательно. — Постриглись налысо, чтобы всем показать, как сильно любите своего… молодого человека?

— Эм… — репортерша смутилась. И быстренько повернулась к человеку с лопатой. — Вы ещё не раскопали? Мы тут до ночи провозимся! А мне эфир сдавать!

— Знаешь, Сань, — Бер сунул руки в карманы мятых джинс. — Не сочти за критику… но какая-то эта четвертая власть слишком уж агрессивная.

— Во-во, — согласился Император. — Сам боюсь…

— Есть! — крик прервал зарождавшуюся дискуссию.

— А… — Иван вытянул шею, но рассмотреть что-либо было сложно. Но он тихо спросил у эльфа: — А что, в самом деле существует такой обычай?

— Почему нет… ты не представляешь, сколько странных поступков совершали люди… и эльфы… а основываясь на существующем прецедентном праве почти каждый из них можно считать началом уникального, свойственного лишь определенной группе лиц или сословию, или региону, обычая.

— Итак… сейчас нам откроется истина! — голос репортёрши обрёл уверенность и силу.

Ещё большую уверенность и силу.

— Слабонервных прошу отойти от экрана. Напоминаю, что мы работаем в прямом подключении, а потому вырезать шокирующие кадры невозможно.

— Как врёт, как врёт… — восхитился Александр и, подхватив Марусю под одну руку и Ивана под другую, потянул их за собой. — А говорят, что правительственные каналы говорят неправду! Да им ещё учиться и учиться…

Яма была неглубокой, но широкой. Под ворохом земли, смешанной с прелыми листьями, проступала фигура, в которой было нечто донельзя странное.

— Боже, это его шарф! — взвизгнула Эсмеральда-Галина, хватаясь за сердце, и тут же осела в обморок, прямо в крепкие подполковничьи руки. Руки обморочную потрясли и попытались вернуть в вертикальное положение, но та обмякла и притворилась мёртвою.

— Свидетель опознал шарф… но пока не совсем понятно… хотя я лукавлю. Не может быть ошибки. К сожалению, информация подтверждается. И здесь, сейчас мы все с вами…

— Да куда ты лопатой тычешь! — возмутился кто-то. — Попортишь покойника!

— … узрим…

— Точно, узрим, — выражение лица Сашки было до крайности сложно. — Вот спорю, что как узрим сейчас…

— Не, — Бер встал по другую сторону от Маруси. — Мама говорила, что с властями спорить себе дороже.

— Вот это она правильно…

— … доказательства совершенного злодеяния! Подумайте только! Эльфийская принцесса убила своего…!

— Это барсук… — раздался тихий растерянный голос.

— … барсука… — подхватила репортёрша и, опустив микрофон, повернулась. — Что вы городите? Ладно, потом вырежем… эльфийская принцесса убила своего отца! Какие ещё зловещие тайны скрывает Пресветлый лес? Почему людям закрыт путь в сердце его? И что твориться под сенью мэллорнов… смотрите мою новую рубрику: «Неизвестное в известном»!

— Всенепременно, — пообещал Калегорм престранным тоном. Иван обернулся, но выражение лица посла нисколько не изменилось.

— Мать вашу! Да тут и вправду барсук!

Этот окрик заставил всех повернуться в яме. Пара полицейских, вооружившись метлами, счищали грязь с тела… барсука?

Иван моргнул.

А Маруся вцепилась в руку.

— Это… — она икнула. — Это и вправду… барсук.

Все посмотрели на неё.

— Но и барсука я не убивала!

— А отца? — вкрадчиво поинтересовалась репортёрша.

— И отца не убивала! Это какая-то ошибка! Эта женщина… она что-то придумала!

— Я видела, — Галина-Эсмеральда вышла из обморока, чтобы подойти к краю ямы. С нею и Тополев подошёл, чтобы сказать с немалым удивлением:

— Действительно, барсук… какой-то он… странный.

И все снова посмотрели на барсука.

Пожалуй, действительно странный. Таких огромных барсуков Иван и в Пресветлом лесу не встречал. Этот, если на задние лапы встанет, с человека размером будет.

— Саблезубый, — сказал кто-то из полицейских. — Я на вашем канале смотрел! Передача про вымерших животных, которые на самом деле не вымерли, а ушли в заповедные леса, чтобы там жить, ну, вдали от человечьего глаза.

— И умереть под рукой эльфийской принцессы, — спохватилась репортёрша.

— Да не умер он под моей рукой! — рявкнула Маруся раздражённо.

— Кто ж признается то… — с укоризной произнесла репортёрша.

— Позволите? — Калегорм приблизился к могиле и, присев на корточки, коснулся земли. Прислушался. Кивнул. — Этот барсук умер дня два как. Его загрыз крупный хищник.

— Ещё более крупный? — нервно обернулся полковник Пантелеймонов, и подполковники приблизились к нему, желая сомкнуть ряды.

— Уверены?

— Вот, видите, рваные раны… — Калегорм ткнул куда-то в грязную шерсть. — Или вы хотите сказать, что их нанесла госпожа…

— Эльфийская принцесса загрызла саблезубого барсука, — чуть дрогнувшим, но все ещё профессиональным тоном продолжила репортаж девица.

И Иван восхитился её выдержкеи.

— А шарфик? Откуда у него шарфик? И цветочки… в лапках… посмотрите… — ожившая Галина-Эсмеральда указала дрожащею рукой на полузасохшие незабудки, которые зверь будто бы сжимал. — Это… это он… наставник…

— Ваш наставник был… барсуком? — репортёрша чудом, не иначе, но удерживала лицо.

— Нет, человеком…

— Оборотнем! — предположил кто-то из полицейских. — Я у вас тоже смотрел… ну, про тех, которые не истинные, а проклятые! И про рептилоидов тоже! Может, он рептилоид?

— Он барсук, — очень устало произнёс Калегорм.

— А в душе рептилоид…

— И духовный наставник, — посол явно не удержался. — Оборотни в момент смерти обычно принимают промежуточное обличье, сочетающее в себе черты как человеческой, так и животной ипостаси.

— А рептилоиды? — не удержался полицейский.

— А рептилоиды, они среди нас…

Прозвучало на редкость зловеще, и люди стали оглядываться друг на друга с очевидной опаской, будто подозревая, что тот, кто рядом, на самом деле не человек, но рептилоид.

— Я поняла! — взвизгнула Эсмеральда, которая Галина, — свершилось! Чудо свершилось! Наставник уверял, что тот, кто способен услышать глубинные вибрации земли и возвыситься на них к эфиру, для того в мире сущем не останется невозможного! Вот он и обратился в барсука! После смерти! Она… она его убила!

Рука указала на Марусю.

— Жестоко. Бесчеловечно…

— Загрызла? — уточнил Калегорм.

— Эльфийская принцесса загрызла отца, который после смерти превратился в барсука. Саблезубого, — голос репотрёрши всё-таки дрогнул. — Боюсь… даже для нашего канала это будет… несколько чересчур!

— Это его духовная ипостась! — возопила Эсмеральда.

Все кивнули, соглашаясь, что у каждого человека должна иметься своя духовная ипостась, так почему бы ей не быть в виде барсука? А что наружу полезла, так оно тоже бывает. Правда, на лицах полицейских читалась одна и та же мысль: как оказались они в этой, мягко говоря, странной ситуации и что, собственно говоря, делать дальше?

Вопрос был глобальным.

Можно сказать, историческим.

А потому все и молчали, переводя взгляды с барсука на Тополева, тоже растерянного, с Тополева — на барсука, всё так же тихо лежавшего в могиле. А с барсука — на Галину-Эсмеральду. И та, чувствуя нарастающее напряжение, занервничала.

— Я чувствую! — воскликнула она. — Чувствую, что он здесь! Рядом! Дух его…

— Барсука⁈ — репортёрша смахнула каплю пота со лба.

— Наставника! Он не ушёл! Он здесь… он с нами! Разве не ощущаете вы дуновения? Впрочем, обычные люди, непросветлившиеся, не способны…

Иван порадовался, что он не настолько просветлился, чтобы ощущать присутствие духа невинноубиенного барсука.

— Но мы были близки… духовно, — поспешил уточнить Галина-Эсмеральда, слегка краснея. — Исключительно духовно. Связь наставника и ученицы всегда крепка, она порой крепче кровных связей.

И наградила Марусю неприязненным взглядом.

— Именно она и позволяет мне слышать… да, да… слышать голос, который шепчет… но мне надо сосредоточиться… чтобы понять… он готов назвать имя убийцы. Да, я тоже готова! Я слушаю тебя! Сейчас я раскрою свои чакры и дух его войдёт в меня!

— Пошло звучит, — Бер склонил голову к плечу. — На месте духа я бы не стал… а то войди-выйди… какая-то совсем порнография получится.

Меж тем Галина-Эсмеральда бочком приблизилась к яме, простёрла над нею руки с растопыренными пальцами и возопила:

— Дух! К тебе взываю! Восстань же…

Барсук шелохнулся и открыл глаза.

— Восстань и укажи нам на своего убийцу! Я повелеваю! Именами…

Она запрокинула голову, неподвижным взглядом вперившись в небеса, где-то там, в вышине, а потому и не заметила, как попятились от могилы с мёртвым барсуком полицейские. Кто-то и к табельному потянулся. Меж тем барсук сел в могиле, поправил лапкой сползший шарфик и, неловко отряхнувшись выбрался.

— Снимай… снимай… — репортёрша побледнела, как полотно, но с места не сошла.

— Удивительный профессионализм, — отметил Сашка. — Надо будет переманить… а что? Какие кадры! Хороший репортёр — это тоже талант и редкий… пусть вон в мирных целях всякую фигню сочиняет.

— Итак, мы с вами видим невозможное! Невероятное! — с немалым энтузиазмом возопила репортёрша, нарушив мрачное очарование момента.

Эсмеральда открыла глаза.

— Как, повинуясь слову великолепной Эсмеральды…

Та икнула.

— … мертвый реликтово-саблезубый барсук-оборотень восстал…

Зверь и вправду оказался почти с человека ростом. С шерсти его сыпались комья сырой земли и листья.

— Иди… — Эсмеральда снова икнула, моргнула и осознала, что нападать барсук не спешит. А потому попыталась воспользоваться ситуацией. — Яви же нам убийцу!

Барсук кивнул, словно понял.

И повернулся к Ивану спиной, чтобы неспешно, вразвалку, направился туда, где стояли полицейские.

Бахнул выстрел.

Другой.

Кто-то завизжал, но большею частью люди быстро и молча ринулись в рассыпную. А вот Тополев остался. Барсук подошел к нему и протянул зажатые в лапке цветы…

И упал.

— Мирон, — сдавленный голос репортёрши нарушил тишину леса. — Если ты не снял, лучше сам в яму закопайся…

— Это… что было? — Маруся вцепилась в руку Ивана.

— Это? — он явно смутился, но ответил шёпотом: — Ты только не пугайся… бабушка… ну она иногда шутит. Просто у некромантов чувство юмора… очень своеобразное.

Бабушка, обмахиваясь пластиковым веером, подмигнула…

Вот тебе и почтенная дама…

Воспитание.

Приличия.

Как ему мышь в гостиную запускать, так нехорошо. А как ей восставшим барсуком пугать народ, выходит, можно? Хотя… глядя на бледного, пытающегося забраться на сосну, Пантелеймонова, Иван с трудом сдержал улыбку.

Пожалуй, оно того стоило…