Дракоморте

Глава 29. И взбурлила река крови

— Нет, это всё-таки камень!

Йеруш жадно, всё выше задирая голову, всматривался в торчащие из дна позвонки, но подходить к ним времени не было: плотный туман гнал незваных гостей взашей, напирал, заставлял идти по дну озера очень-очень быстро. Туман клубился и пах мокрой ряской, тянул к незваным гостям свои слоистые клочья, как изломанные пальцы. Под ногами чвякали жирнолистные водоросли и хрупали раковины беззубок, башмаки вязли в иле.

— Всё-таки камень, не кость, ну скажи, Илидор, это похоже на кварцит? Или на твой лучший ночной кошмар?

Дракон в ответ мотнул головой. Он не слышал вопроса, шагал сгорбившись, обхватив себя руками и крыльями.

Что со мной случилось? Как это возможно, чтобы дракон не мог сменить ипостась? Это действительно Лес не позволяет? Но как — он же не живая гномская машина, способная гасить драконью магию! И ни одна машина не могла бы погасить магию золотого дракона!

Что мне делать со всем этим и как немедленно сбежать из этого места, если я сейчас нахожусь в самых затрюханных дебрях его?

Насколько далеко я могу убежать без крыльев? Насколько на самом деле я беззащитен перед этим местом? Что оно может сделать со мной?

Прогнав незваных гостей на другой берег, туман сокрыл от них прибрежный лес, небо и все пути, кроме одного — небольшой тропы вдоль ручья, который протекал рядом с озером, не соединяясь с ним. На берегах ручья что-то копошилось.

— Вот она, печаль старолесья, — Найло простёр ладонь. — Вот что видели твои гномы, дракон, ну то есть не твои, а те, которые составили карту.

Илидор опустился на колени подле ручья, а через его плечо любопытствующе и сочувственно заглянул клок тумана.

Дракон плохо понимал, что видит и что означает всё это — чувства и мысли Илидора почти безраздельно захватило отчаянно-растерянное «Я не могу летать, не могу летать, не могу летать» — у него как будто отняли часть сознания или часть тела. Самую важную, вроде головы.

На берегу ручья копошились в точности такие червяки-гусеницы, каких Илидору показывал в пробирке Йеруш. Небось, этот ручей течёт сюда прямиком из какого-нибудь пруда грусти или другого места, где печалятся старолесцы.

И правда, когда видишь этих гусениц-червяков своими глазами не в пробирке, а просто у воды, видишь, как они копошатся, ползают по дну или дохлыми тушками болтаются у стеблей травы, что растёт по берегам ручья, — невозможно всерьёз предположить, что эта мелочь способна стать хробоидом. Хробоидом, ужасом подземных народов, гигантским плотоядным червём, которые живут под толщей Такарона. Да ничего такого и не предполагали гномы, которые составили карту Старого Леса.

Илидор поднялся на ноги, пожал плечами. Он знал, что Найло на него смотрит.

Ну и что ты хочешь услышать, Йеруш? «Да, ты снова оказался прав?». Ты и так это знаешь.

Поправив лямки рюкзака, дракон пошагал вперёд и вверх по единственной открытой туманом тропе, проложенной кем-то вдоль берега. Там, куда она вела, шумела вода. А может, не вода.

***

Кровавый водопад, к которому вывела тропа, выглядел именно кровавым водопадом — у Йеруша не было ни единого шанса решить, что он промахнулся с направлением и пришёл не туда, куда рвался. Каменистая тропа заканчивается каменистым же курганчиком высотой по пояс, из него небольшим, но довольно бурным потоком изливается густая светло-красная жидкость с характерным запахом, образует небольшую лужу, внизу под курганчиком, а потом резво, петляя между камней, убегает вперёд, в место, ещё скрытое густым туманом. Вокруг кровепада ничего не растёт, ни одной травинки на расстоянии пяти шагов. Дальше начинают пробиваться из земли чахлые ростки крушины.

Пока Найло стоял, таращился на водопад и медленно старательно дышал, Илидор подошёл к красной луже, присел рядом с ней. Поднёс ладонь к бурлящему потоку — на кончики пальцев брызнуло красным. Дракон, наклонив голову, посмотрел на капли, повернул ладонь так-сяк, лизнул.

— Ты что творишь? — ожил Йеруш и схватился за голову. — Там знаешь что может плавать? Отрава, дрянь, всякая живая ёрпыль, которая потом поселится в твоём животе…

— Да всё нормально, — Илидор слизал вторую каплю, — это просто кровь.

Найло отступил на шаг. Дракон беззвучно рассмеялся.

— Ты чего, Найло, ну? Ты же искал кровавый водопад — ну вот он, смотри, очень кровавый и он тебя не укусит, ну как бы он мог это сделать, он же просто — нет, неважно, Найло, слушай! Как думаешь, тебе придётся его выпить?

— Так, дракон, прекрати это, — Йеруш отступил ещё на шаг.

Теперь Илидор рассмеялся громко, закинув голову, его голос прокатился по спине кровавых брызг и увяз в тумане.

— Иди сюда, Найло, иди сюда и порадуйся, ну, ты не выглядишь особенно счастливым, знаешь, а ведь ты так рвался сюда, так рвался, что чуть было не выпрыгнул из кожи, хотя без кожи страшно трудно было бы дойти до этого дивного места!

Дракон погладил текущую жидкость, как зверушку, поднял окровавленную ладонь.

— Вот, смотри, Найло, это ровно то, чего ты хотел, и ты этого добился, ты долго бился и добился своего — и что ты собираешься с этим делать, и ты уверен, что тебе нужно что-то с этим делать, ну скажи, скажи?

— Прекрати вести себя как я! — Йеруш ткнул в Илидора дрожащим пальцем. —Это охренительно ужасно!

— О! — Дракон перевернул руку ладонью кверху и с интересом уставился на неё. Кровь медленно капала наземь. — Тогда, может быть, ты начнёшь вести себя как я? Ну скажи «Курлы», помаши крыльями, попробуй полетать — у тебя тоже ничего не получится, так что можно будет сказать, что ты ведёшь себя в точности как я, а что будет потом, ты знаешь? А вдруг потом не будет ничего? Ты ведь не готовился к ничему, правда, Найло?

Йеруш сдёрнул с плеча рюкзак, начал рыться в нём, не своя глаз с Илидора и раздражённо отпихивая красную замшевую папку, которая вечно лезла под руку и желала знать, не собирается ли Йеруш хотя бы раз за все эти годы заглянуть в неё, а то и что-нибудь из неё достать. Он, разумеется, не собирался.

Нащупал наконец флягу с водой. Открутил крышку. Шагнул к дракону, грубо схватил его за запястье и принялся лить воду на окровавленную ладонь. Кровь смывалась легко, ненормально легко. Дракон смотрел на Йеруша с любопытством, не помогал и не мешал. Молчал.

— Вот, — буркнул Найло, смыв с руки Илидора последние следы крови. — Это жутко выглядит, знаешь. Не делай так больше.

— А то что? — издевательски-вежливо спросил дракон.

Йеруш скорчил рожу и принялся длиннющей пипеткой набирать в пробирку воду из кровавого водопада.

— Ну и? — Илидор вышагивал туда-сюда за спиной Найло.— Где тут твой источник, а? Где эта живая вода, которой ты мне мозги иссушил? По-моему, это просто кровища! И едва ли особенно живая! Тут даже трава не растёт вокруг, ты заметил?

Найло вскинул руку — пальцы спазматически скрючены-растопырены, ногти посинели, косточки едва не вспарывают кожу на тыльной стороне ладони — и дракон умолк. Ему подумалось, что ещё слово — и Йеруша хватит удар, что Илидору было вовсе даже ни к чему. Достаточно будет услышать признание этого невыносимого эльфа: что нет никакой живой воды, а вечно правый Йеруш Найло с плюханьем сел в лужу. Признания дракон мог и подождать, потому отошёл в сторонку, почти на границу туманного марева, уселся на свой рюкзак и принялся мурлыкать энергично-выжидательный мотив. Кроме всего прочего, бодрое пение отгоняло панику на тему «Я не могу летать». Позволяло не думать об этом сейчас.

Эльф, склонившись над источником, что-то возбуждённо бормотал, бросал в пробирки с кровью какие-то крупинки из банок и коробок, которые вытащил из недр рюкзака. Илидор обратил внимание на большой красный конверт из плотной замши, угол которого вылез из рюкзака вроде бы сам по себе. У конверта был очень просительный вид и вместе с тем угрожающий, нечто вроде «Немедленно возьми меня на ручки, не то я откушу тебе голову и сделаю из твоего черепа плевательницу!».

Напев дракона сам собою сделался вопрошающе-встревоженным, но тут Найло, потянувшись за очередной банкой, запихнул конверт поглубже в рюкзак.

— Это же просто кровь, просто кровь, — шептал Йеруш, тряся пробирку. — Ха, нет, ну что я такое говорю, это не просто кровь, нет, не может быть целого водопада крови, я просто сплю, просто лес что-то надул мне в уши, где же что-то ещё, где же источник, где этот наконец-то-мать-кочерга-источник?!

Илидор с наслаждением потянулся, в пение вплелись мурчаще-рычащие нотки. Сейчас Йеруш признает, что никакой живой воды нет, и можно будет отправиться дальше. Илидор пока не знал, где именно находится это «дальше», но за пределами этого очень-очень странного места, возможно, лес перестанет делать такое серьёзное лицо и даст дракону сменить ипостась. Ну правда, чем это может помешать лесу? Какая ему разница, летает дракон или ходит пешком, или ездит на волочи-жуках? Наверняка лес ничего не имеет против того чтобы дракон летал, и всё дело в дурацкой магии этого самого места, окрестностей Потерянного Озера, а не во всём Старом Лесу.

В тихом напеве дракона появилось нетерпение, жадность и разрывающая грудь тоска по небу. Откуда-то появилось очень чёткое ощущение, почти уверенность, что впереди, сокрытая туманом, ожидает бесконечность неба. И ещё — что кто-то смотрит на него оттуда. Стоит и смотрит.

Да в ручку ржавой кочерги это всё, будет ещё какой-то лес ему указывать! Илидор вскочил на ноги, раскинул руки, показывая Старому Лесу отсутствие дурных намерений, посмотрел в туман, съевший небо — его, драконье небо! Свет глаз Илидора вспыхнул ярче солнечного, пронзив туман, а время… не пожелало застыть, выдернутое чьей-то властной рукой, увернулось от дракона. По щеке его хлестнул неведомо откуда взявшийся поток ветра.

Здесь не твоё время, маленький глупый дракон. Это время не для тебя.

В горле родилось рычание. Порыв ветра хлестнул по другой щеке.

А потом носа достигла вонь тлена, позади раздался шорох, дракон подпрыгнул и обернулся одновременно с удивлённым восклицанием Йеруша.

По той же тропе, которой пришли они, медленно двигалась Кьелла — вся вычернена сажей, в руках клоки паутины, а следом ползут, скребя костями по земле, полуразложившиеся существа: четверо котулей и двое волков. Илидор при виде их сжимает рукоять меча, тело его подбирается как перед прыжком, глаза пылают. Йеруш едва удостаивает процессию взглядом, и дракону хочется тряхнуть Найло за плечи.

— Просто кровь, — шепчет Йеруш. — А где то, что непросто?

Кьелла подводит зверей к кровавому водопаду, опускается около него на колени, кладёт ладони на макушку каменного курганчика. С ладоней на него стекает паутина и несколько десятков пауков. Кьелла с неожиданной теплотой что-то приговаривает, протягивает руку к разложившемуся котулю, который подползает к ней, оставляя на земле клочья гниющего мяса и зелёной требухи. Вонь разложения наполняет мир и сталкивает кишки в животе.

Йеруш, зажав ладонью нос и рот, отбегает от кровепада к Илидору. Ошалевший дракон узнаёт в разложившемся котуле Ньютя. Кьелла что-то говорит ему, распластанному на земле, касается его лба рукой, на которую налипли клоки паутины, и котуль последним рывком доползает, бросается в кровавый поток, и поток его сглатывает, растворяет в себе. Хотя совершенно невозможно, чтобы такой небольшой кровепад без следа растворил в себе целого котуля.

Один за другим гниющие трупы котулей и волков подползают к Кьелле, и она касается их голов, оставляя на лбах клоки паутины. Один за другим дети Старого Леса без следа растворяются в текущей из камней крови — не остаётся ни следов на земле, ни шерстинки, ни запаха.

Тогда Кьелла поднимается на ноги и впервые оборачивается к Илидору и Йерушу. Дракон стоит чуть впереди, так и не убрав руку с рукояти меча. На тыльной стороне его ладони — следы кровавых капель. Найло сжимает пробирку.

Глядя на них, Кьелла разлепила губы и уронила слова — по одному, как увесистые и очень дорогие монеты:

— Получить великую силу может лишь тот, кто способен на великую жертву.

Эльф изогнул бровь. Дракон смотрел на Кьеллу ничего не выражающими глазами, и было непонятно, видит ли он её вообще. Воительница стрельнула в Илидора взглядом, не то ожидая вопроса, не то просто оценивая дракона на предмет не пойми чего, понятного только странным женщинам, которые в разных обличьях бродят по Старому Лесу.

— Ну и? — хрипло, почти жалобно спросил Йеруш.

Кьелла трепетнула ноздрями, развернулась спиной к дракону и эльфу и невозмутимо поплыла в туман, едва касаясь ногами земли. А может, и не касаясь вовсе. Распущенные соломенные волосы блестели так, словно на них падали солнечные лучи или свет яркой лампы. За миг до того, как туман окончательно скрыл её силуэт и блестящие искры в волосах, до Йеруша донеслось насмешливо-снисходительное:

— Ты ещё не пришёл.

***

— Найло, ну с чего ты вообще решил, что тебе нужен кровавый водопад?

Дракон, присев на корточки, водил кончиками пальцев по текущей куда-то крови. Туман ещё не открыл то, что ожидало впереди.

— А ты с чего решил, что тебе нужно было то озеро? — огрызнулся Йеруш.

Он размашисто вышагивал туда-сюда, что-то шипя под нос. Сложенные шалашиком пальцы прижаты к губам, локти — к груди.

— Мне так Конхард сказал, — напомнил Илидор. — А ему сказали векописцы.

— А, ну тогда ладно. Векописцам из-под земли всяко виднее.

— Но тебе-то, — не дал сбить себя с толку дракон, — тебе разве кто-то сказал хоть раз, что твоя сказочная водичка — там, где водопад? Или что она вообще существует?

— Ну а где ещё-то ей быть? — прошипел Йеруш в сложенные шалашиком ладони, игнорируя вторую часть вопроса. — Где ей быть, если не в сердце?

— В каком ещё сердце?

Найло уселся наземь, скрестил ноги в коленях и принялся сильно дёргать себя за рукав, разворачиваясь за рывками всем телом.

— Ну хребет же существует, — прошипел он рукаву. — И озеро. Хотя откуда тут драконий хребет, если с лестницы упал человек, а?

— Какой лестницы?!

Илидор встал перед Найло, обхватив себя руками за плечи — туман впереди начал медленно редеть, и от этого вдруг ярко вернулось сознание «Я не могу летать». Оно сделало дракону зябко, и теперь казалось, что со всех сторон к плечам и шее тянутся скрюченные пальцы. А тут ещё и туман, в котором может прятаться целая пропасть пальцев. Дракон то и дело оглядывался и бессознательно водил по нижней губе окровавленным мизинцем.

— И ты не можешь летать, — Йеруш утащил правый рукав за плечо левой руки, перекосился всем телом, подавшись за рукой и рукавом, и смотрел на Илидора слегка выпученными глазами. — Всё сходится. Склонен верить, что в этом предании есть большая доля правды. Ха! Хотя что такое правда? В данном случае — всего лишь история, которую рассказывает выживший.

— Так ты знаешь, почему я не могу летать?! И молчишь?!

— Да ты тоже знаешь, Илидор! Ты сам сказал: лес не даёт, а ведь этот лес-то непростой! Не любит он драконов, у него с драконом обидная история случилась, и я даже не понимаю, какого ёрпыля он после этого позволил тебе-то здесь шататься. Ты ему зачем-то нужен? Я бы поостерёгся быть ему нужным, знаешь, а! О! Дракон!

Йеруш вскочил и забегал туда-сюда, и в густом тумане казалось, что Йеруш то пропадает из реальности, то снова впрыгивает в неё.

— А если водопад указывает направление? А? Сердце дракона истекает кровью туда, где… прощение? очищение? осмысление? О-о-о, смыслы, да, конечно же, бессмысленные смыслы, они повсюду, слушай, дракон! На твоей карте, ну то есть на гномской карте, там нет ли, случайно, такого места, а? Такого не очень большого места без смыслов, где нихрена не растёт? А? А-а?

Не дожидаясь ответа, Найло сиганул к Илидору и попытался схватить его рюкзак, но Илидор был быстрым драконом, потому увернулся вместе с рюкзаком, перехватил запястье Йеруша и скрутил-завернул его руку за спину. Найло обиженно взвыл. Илидор обхватил его второй рукой за плечи — словно обнимая, но на самом деле — чтобы не вывернулся. Йеруш изо всех сил задёргал второй рукой, зажатой между его боком и боком Илидора, — дракон даже не покачнулся. Дракон сильный и крылатый.

Плечи Йеруша были такими костлявыми, что Илидору казалось — он может их сломать, просто хорошенько стиснув ладонями. Как только Найло умудряется выживать, будучи настолько занозистым и при этом столь непрочным?

Несколько мгновений Илидор любовался багровеющим лицом Йеруша, потом прижался виском к его щеке и прошипел в ухо:

— Протяни руку к моим вещам ещё раз, если захочешь, чтобы я отломал тебе мизинец.

Йеруш молча скрипел зубами от боли. Илидор стиснул его плечи покрепче, так, что хрупнул сустав, сжал запястье выкрученной за спину руки и вкрадчиво уточнил:

— Ты ведь веришь, что я отломаю тебе мизинец?

Найло упрямо мотнул головой.

Илидор вздохнул и отпустил его.

— Ну и балбес.

Туман редел медленно. Просто раздражающе медленно. Дракон и эльф сидели у чьего-то старого, наполовину занесённого землёй кострища и нетерпеливо поглядывали на бело-клокастую дымку.

— Мне правда нужна твоя карта, Илидор. Если кровавый водопад показывает направление, то сам источник может быть у головы, — возбуждённо объяснял Йеруш, ничего не объясняя, и потирал пострадавшую руку. — В самом деле, какого ёрпыля я зацепился за водопад? Просто это выглядело так логично и символично — сердце и живая вода, ну, ну разве это не красиво, Илидор, а? Разве на тебя не нападает пушистое умиление, когда ты это слышишь? Но нет, оно только кажется умильным, а на самом деле та штука с зубами из щебня не сказала, она ведь мне вовсе не сказала, что источник живой воды — у водопада. Это я сам так решил. Меня отвели в то место, в которое я просил меня отвести, а вовсе не туда, куда мне на самом деле было нужно! Вот же змееглазые дохлые котики! Даже когда они поняли, что ведут меня не туда, — что они сделали? Повели меня дальше не туда, потому что им, им было нужно именно это. Впрочем, кто знает, где бы я был сейчас, если бы не пришёл не туда, то есть сюда, и где бы был сейчас ты, дракон!

— Найло, ты в порядке? — вежливо спросил Илидор тоном «Ну-конечно-ты-нихрена-не-в-порядке».

— Ну конечно, я нихрена не в порядке! — замахал руками Йеруш. — Я снова одолел не ту высоту! Да я издеваюсь, что ли? Я чуть не рехнулся на этом пути, но это даже приблизительно ещё не конец!

— Во всяком случае, ты не один такой, — буркнул дракон.

Йеруш сделал долгий вдох, скрестил ноги в лодыжках, опёрся локтями на колени, сложил ладони шалашиком.

— Слушай. У старолесцев есть легенда о древнем драконе, который тут когда-то сдох. Не хочешь повторить его подвиг? Так вот: кровавый водопад — там, где сердце дракона, а круг пустоты, где ничего не растёт — там где голова. И вот я подумал: вдруг этот круг отмечен на гномской карте? Ну? Почему нет? Круг пустоты и голова внутри, это звучит так прекрасно, что я хочу это увидеть, даже если там нет ничего помимо пустоты! И мы с тобой могли бы отправиться туда или…

— Или ещё куда-нибудь, — закатил глаза Илидор. — Может быть, источник рядом с хвостом дракона. Или с его левой задней лапой. Может, туда указывает ещё какой-нибудь водопад или ручей, или родник. Знаешь, Найло, я вообще не уверен, что здесь в озере лежит кусок драконьего хребта, а не кусок скалы, например, я таких здоровенных драконов видел только в жутких снах. Да и ты тоже не уверен в этом нихрена. Нет никакой живой воды. И вообще я хочу убраться из этого леса. Мне, знаешь, как-то тревожно в месте, из которого я не могу улететь в любой момент, а если оно вдобавок вот прямо настолько себе на уме, когда оно настолько живое… Одно дело, когда своя воля есть у Такарона, но чужой Лес? Нет. Мне не нравится, когда у какого-то места надо мной больше власти, чем у меня над ним.

— Напоминает детство в Донкернасе, да? — съехидничал Йеруш, потому что злился на дракона, да и выкрученная рука у Йеруша побаливала.

Илидор подался вперёд, опёрся локтями на колени, сцепил пальцы в замок.

— Что такое, Найло? Заигрался в очень важную эльфятину, пока работал Донкернасе? Отвык, что можешь получить сдачи?

— Так ты и в Донкернасе не особенно стеснялся давать сдачи! — возмутился Йеруш и потёр затылок, когда-то крепко ушибленный драконом о пол машинной. — Ведь ты обещал мне помочь найти живую воду! Если собираешься выполнить обещание, то сейчас тебе нужно пойти со мной искать драконью голову, а идти вон из леса тебе вовсе не нужно! А если ты не собираешься выполнять обещание, то я тебя загрызу.

— Да-а чтоб тебя! — почти развеселился вдруг дракон.

— Кроме того, ты ведь обещал Храму, что вернёшься?

— Угу, — буркнул Илидор, и глаза его разом потухли.

— И Фодель тебя наверняка ждёт.

Дракон не ответил.

— И вот скажи: что из этого главное? — не отставал Найло.

— То, что мне вздумается считать главным, — прищурившись на клочья тумана, ответил Илидор.

Йеруш покачал головой и зачем-то достал из кармана склянку с мелкими червячками, набранными когда-то у Пруда Грусти в прайде котулей.

— Ты какой-то охренительно странный, дракон. Тебя как будто поломало в трёх местах за последние месяцы.

— Я просто вырос, — словно очнувшись, Илидор обернулся к Йерушу и улыбнулся, только золотые глаза его остались отрешёнными. — Так что ты упустил возможность полюбить меня раньше, пока я был молодым и глупым.

Йеруш не ответил. Он вытряхивал из склянки червячков и делал вид, будто полностью поглощён этим занятием.

— Ладно, ладно, — Илидор помотал головой, с силой потёр ладонями щёки и полез в рюкзак. — Давай поищем на карте эту твою тупую башку.

***

Не то чтобы на гномской карте не было ничем не занятых участков, на одном из которых могла бы лежать голова древнего дракона — скорее, на карте гномов было слишком много таких мест. Незаштрихованные, неразмеченные куски, целые пустые области и фрагменты, испещрённые рунами, но не отметками мест — Старый Лес огромен, и никак нельзя было сказать, что гномы — составители карты хорошо его изучили. Севернее Потерянного Озера они почти не бывали, на северо-западе отметки заканчивались полосами шикшинских и людских селений, на северо-востоке — волокушинскими и грибойскими посёлками.

— Нет, — Илидор покачал головой, и Йеруш вытащил карту из его разжавшихся пальцев. — Мы не найдём путь по ней, Найло. Кочерга его знает, откуда и куда ведёт этот путь, но его не карта должна указать.

Пока Йеруш Найло выговаривал карте за бесполезность и пояснял, насколько сильно он разочарован, туман редел. Илидор сделал шаг вперёд, потом ещё один.

— Совсем не там, где надо и где я ждал, — возмущался Йеруш, тыча пальцем в пергамент. — А может быть, и там! Я же вечно не запоминаю дороги!

— Найло, — настойчиво повторил Илидор, — оставь карту в покое. Она не поможет. Здесь нужно выбрать путь самому.

— Или сбиться с него самому, — бодро проговорил Йеруш, сунул карту в карман, подхватил с земли рюкзак. — Ну что, дракон, в этом мы оба очень хороши, тебе не кажется?

Туман не развеялся окончательно, превратился в дымку, которая делала всё вокруг похожим на сон. Река крови, берущая начало от водопада, растекалась насколько глаз хватало, петляла между островками земли, кочками, маленькими приземистыми домами, которые торчали на этих кочках и были сделаны, похоже, из грязи пополам с камышом. В некоторых окошках горел свет, а может, свет лишь отражался от какого-то источника, способного пробиться сквозь туман. Там-сям торчали чахлые ольхи, и не сразу делалось понятно, что подле некоторых ольх стоят низкорослые существа — не то грибойцы с наростами на головах и боках, не то люди, одетые так, чтобы походить на грибойцев.

Издалека неслось фальшивое пение. Почти на границе видимости, впереди, на поваленном бревне сидел на корточках кто-то маленький и блестел глазами. В том месте, где кровь из источника делалась рекой, стояла на приколе лодка вроде тех, что используют на сгонах, — узкая и длинная, с той лишь разницей, что в неё могли, пожалуй, уместиться двое. Она была сплетена из шикшинских лоз, а вместо вёсел на сиденьях лежали кости — задние лапы котулей.

— Вы меня не заставите, — твёрдо заявил Йеруш.

Справа по берегу, вдали и едва-едва различимый в тумане, стоял приземистый перегонный кряжич — единственный, с одной лестницей под ним. На лестничной площадке маячил силуэт, напоминающий очень иссохшего грибойца, и молча крутил рукой, показывая, что сгон скоро начнётся.

Переглянувшись, дракон и эльф пошли к сгону, то и дело оглядываясь на реку, домики, ольхи и стоящие под ними силуэты. От реки крови кто-то ехидно хохотнул. Кто-то смотрел, шептался, хихикал, похрюкивал, скрипел и постанывал.

***

Дракон и эльф поднялись по лестнице к грибойцу, который молча крутил рукой. Русло кряжича тоже было наполнено кровью, и в ней покачивалась одна-единственная перегонная лодка — без вёсел, а в остальном такая же, как у реки: сплетённая из шикшинских лоз и способная вместить двоих. В тумане впереди было видно, что единственный перегонный кряжич, дающий начало сгону, почти тут же разделяется на многие десятки путей и направлений. Возможно, кряжич на реке крови, ветвясь, охватывает весь лес или весь мир, и по этому сгону можно попасть куда угодно. Как и на той лодке, что стоит в устье реки крови.

Просто нужно выбрать путь.

Грибоец-провожатый перестаёт вертеть рукой и смотрит на путников пустыми глазницами.

— Я должен попасть к источнику живой воды, — пересохшими губами произносит Йеруш.

— Да нет никакого источника, — шипит Илидор.

Ствол кряжича гудит — приближается сгон. Грибоец указывает пустыми глазницами на лодку. В ней нет ящика для поклажи, но есть два сиденья — сгон пойдёт поверху. Эльф и дракон садятся в лодку, и её осадка не увеличивается ни на волос. От реки внизу несётся плач и фальшивое пение. Ствол кряжича гудит, поток подхватывает лодку и несёт вперёд, по одной из бесчисленных дорог над взбурлившей внизу рекой крови.

***

Сгон нёс лодку по кровавому потоку стремительно и грубо. Они входили в повороты с креном, рушились вниз с огромной высоты в брызгах крови и собственных воплей, а потом снова взмывали едва не выше облаков, оставляя желудки далеко внизу.

В этом сгоне-полёте обычные кряжичи, сгоны, поселения старолесцев, озёра и речушки — всё сверху выглядело плоским, слабоцветным, ненастоящим, словно начёрканным цветными мелками на серых камнях.

Илидор был почти уверен, что различил на востоке очертания посёлка Четырь-Угол — примерно таким дракон представлял его вид с высоты, а потом их понесло на северо-запад, лодка в очередной раз подпрыгнула в потоке, бросила на лица брызги крови.

— Вон он! — возопил Йеруш.

Там, куда указывал эльф, далеко впереди и слева, в нескольких переходах от небольшой каменной башни с высокими стенами, виднелся, словно нарисованный мелком соломенного цвета, правильный круг неживой земли.

— Это же он! — с восторгом кричит Йеруш и вскакивает на ноги.

И лодка тут же переворачивается, уходит в бесконечную бездну реки крови, глухо булькнув, пускает кверху гигантский пузырь воздуха, и этот пузырь подхватывает тугим боком дракона и эльфа. Пропадает бесконечно ветвистый перегонный кряжич, возвращаются оттенки, объёмы и… чувство падения.

Ломая мелкие ветки, Илидор и Йеруш рушатся на площадку между лестницами обычного сгона.

— Переход! — гласит провожатый. — Переход на восьмую северо-восточную точку!

— Какой кочерги ты вскочил?

Илидор садится, мотает головой. Отбрасывает с глаз спутанные золотые волосы. В них подсыхает несколько капель крови.

— Я обрадовался. — Йеруш сидит в очень неудобной с виду позе, сложив ноги знаком ℷ, означающим шипящий звук «шч». — Я обрадовался и запрыгал от радости, ну!

По лестнице к их площадке идёт со сгона группа людей в плащах и глубокими капюшонами. Их сопровождают трое котулей.

Илидор дёргает Йеруша за рукав, указывает подбородком на приближающихся людей.

— Давай спускаться, мы дорогу перекрыли.

Люди замедляют шаг, перешёптываются взбудоражено.

— Надеюсь, они не видели, как мы рухнули…

Йеруш смотрит наверх, но не видит там ничего, помимо обычнейшего неба. Ни следа перегонного кряжича, кровавой сетью окутавшего весь лес.

В молчаливой задумчивости дракон и эльф спускаются со сгона. За ними спускаются трое котулей и четыре человека в плащах с глубокими капюшонами.

— Ну что? — спрашивает Илидор, оказавшись на земле. — На этот раз, надеюсь, ты запомнил направление?

И оборачивается к эльфу, но вместо эльфа видит незнакомого котуля с оскаленной пастью, а в следующий миг кто-то наотмашь бьёт дракона в затылок и лес летит вверх тормашками.