Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 1

Глава 27

Холл был не просто большим. Он был гигантским. Потолок терялся где-то в заоблачной выси, и сквозь него, через гигантский стеклянный купол, лился мягкий, рассеянный дневной свет. Пол, выложенный плитами из белого, почти светящегося материала, был настолько отполирован, что в нем можно было увидеть свое отражение. Идеально чистый. Ни пылинки. На интерактивных панелях, встроенных в стены, сменяли друг друга графики, диаграммы и лица улыбающихся врачей, которые, судя по их безупречным улыбкам, никогда в жизни не дежурили по сорок восемь часов кряду.

Я направился к стойке регистрации. Это была не стойка, а скорее арт-объект из белого камня и хромированного металла. За стойкой сидели девушки в одинаковой униформе, с одинаковыми вежливыми улыбками. Я подошел к крайней, которая как раз освободилась.

— Добрый день, — пробормотал я. — Я Акомуто Херовато, новый ординатор кардиоторакального отделения. Мне сказали явиться сегодня.

Девушка кивнула, ее пальцы забегали по клавиатуре.

— Одну минуту, — пропела она. — Ах, да. Херовато-сан. Профессор Томимо ждет вас. Шестой этаж, кабинет 666. Лифт в конце холла, слева.

Она указала рукой, на которой красовался безупречный маникюр.

— Спасибо, — пробормотал я и пошел в указанном направлении, чувствуя на своей спине ее любопытный взгляд.

Лифт, как и все в этом здании, был произведением искусства. Прозрачная капсула из сверхпрочного стекла, которая бесшумно скользила вверх вдоль внешней стены здания. Когда двери закрылись, и кабина тронулась, у меня перехватило дыхание. Под ногами разверзлась пропасть — тот самый гигантский холл, который теперь казался муравейником. А за стеклом, во всей своей красе, простирался Токио. Бесконечное море крыш, небоскребов, дорог, уходящее за горизонт. Я чувствовал себя как на витрине.

«Вот, смотрите, — казалось, говорил невидимый экскурсовод. — Это доктор провинциальный, обыкновенный. Вид вымирающий. Обратите внимание на его усталый взгляд и дешевую футболку. В естественной среде обитания питается растворимым кофе».

На этаже меня встретил уже более привычный больничный коридор. Я нашел нужную дверь. Табличка гласила: «Профессор Томимо Токосо». Я глубоко вздохнул, ведь вспомнил, что это был тот самый врач, который тогда наорал на меня за трюк с ручкой, затем постучал.

— Войдите!

Я толкнул дверь и вошел в кабинет. Он был полной противоположностью заваленного бумагами кабинета Тайги. Огромный стол из черного стекла, два кресла из черной кожи. На стене — огромное множество дипломов, фотографий, грамот. И за столом сидел он. Профессор Томимо. Увидев меня, он тут же вскочил. И, к моему удивлению, улыбнулся. Да еще и такой широкой, такой заискивающей улыбкой, что у меня аж зубы свело.

— Херовато-сан! — воскликнул он, поднимаясь мне навстречу и протягивая руку. — Наконец-то! Мы вас заждались! Присаживайтесь, прошу!

Я пожал его сухую, теплую руку, чувствуя себя полным идиотом. Он усадил меня в кресло, которое было до жути неудобным. Специально, что ли? А затем обошел стол и сел напротив, сложив руки в замок.

— Прежде всего, — начал он, и его голос сочился медом, — я хотел бы принести вам свои глубочайшие извинения.

Я моргнул.

— Херовато-сан, я… я хотел бы принести вам свои глубочайшие извинения за вчерашний инцидент, — пояснил Томимо, заметив мое недоумение. — Вы должны меня понять! Такая напряженная ситуация, пациент в критическом состоянии… Я был на взводе, не разобрался. Нервы, знаете ли, нервы! Работа у нас такая. Я был не в себе. Позволил себе излишнюю резкость. Простите великодушно этого старого дурака.

Он склонил голову в поклоне. Я сидел, как громом пораженный. Этот человек, который еще недавно готов был меня испепелить, теперь извинялся.

— Что вы, профессор, — пробормотал я. — Не стоит. Я все понимаю.

— Нет, нет, стоит! — Томимо выпрямился, и его улыбка стала еще шире. — Я был неправ. Ваш метод… да, он был неортодоксальным. Рискованным. Но, черт возьми, он сработал! Вы спасли жизнь человеку, да еще какому!

Вот оно как.

— Семья Ямада — наши главные меценаты, — продолжал он свой сладостный монолог. — Уважаемые, достойнейшие люди! Я лично знаком с Ямада-саном. Мы пару раз играли в гольф. Великий человек! И то, что он лично поспособствовал вашему переводу сюда… это говорит о многом! Он разглядел в вас талант. Как и я! Я сразу понял, что вы — не простой ординатор!

Я молчал, давая ему выговориться. Это было даже забавно. Теперь-то понятно, чего так засуитился. Видимо, думает, что у меня есть связи. Не знает он правды: связи эти не крепче паутинки. Но наблюдать за этой сменой его поведения было все равно смешно, будто смотришь документальный фильм о превращении гусеницы в бабочку. Только вместо бабочки получился скользкий, неприятный слизняк.

— В общем, Херовато-сан, — подытожил Томимо, наконец выдохшись. — Я буду рад видеть вас в нашем отделении. Если вам что-нибудь понадобится — любая помощь, совет, консультация — обращайтесь ко мне лично. В любое время дня и ночи. Мой кабинет всегда для вас открыт!

Он откинулся на спинку кресла, и его взгляд стал маслянистым, как у кота, добравшегося до сметаны.

— Спасибо, профессор, — сказал я, поднимаясь. — Я это запомню.

— Что ж, добро пожаловать в команду, Херовато-сан, — он снова протянул мне руку. — Ваша ординаторская на этом же этаже. Располагайтесь.

Я кивнул, поклонился и вышел из кабинета, чувствуя себя так, будто только что искупался в бочке с патокой. Липко, сладко и до тошноты противно.

Я шел по коридору, пытаясь отмыться от этого ощущения. Я так задумался, что не заметил, как из-за угла вышла она.

Мы столкнулись. Не сильно, но достаточно, чтобы она отшатнулась, а папка с бумагами, которую она держала в руках, полетела на пол, рассыпав листы белоснежным веером.

— Простите, — вырвалось у меня одновременно с ее резким:

— Смотреть надо, куда…

Она подняла голову, и наши взгляды встретились.

Мей Теруми.

Она была в своем безупречном белом халате, волосы собраны в строгий пучок, а в глазах — холодный огонь. Узнавание промелькнуло на ее лице, сменившись удивлением, а затем — чем-то еще. Чем-то похожим на разочарование.

— А, — протянула Мей, и в ее голосе прозвучал лед. — Доктор-умелец. Покоритель канцелярских товаров. Какими судьбами?

Она присела и начала собирать разлетевшиеся листы. Я бросился ей помогать.

— Перевели сюда, — пробормотал я, подбирая какой-то график.

— Перевели? — Мей выпрямилась, но взгляд ее все также был холоден, а в глазах не было и тени удивления.— Как интересно. Я слышала, в нашей клинике очень строгий отбор.

Она взяла у меня из рук последние листы, даже не поблагодарив.

— А, впрочем, — ее губы скривились в презрительной усмешке, — я, кажется, догадываюсь, в чем секрет вашего успеха. Талант — это, конечно, хорошо. Но звонок от семьи Ямада, я полагаю, работает куда эффективнее.

Мей смотрела на меня в упор, и в ее взгляде не было и тени той игривости, что я видел в ту ночь. Только холодное, колючее презрение.

— Я думала, в вас есть что-то настоящее, Херовато-сан. Какая-то дикая, неправильная, но искра. А оказалось — просто очередной докторишка на коротком поводке у сильных мира сего. Жаль. Это так… банально.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла прочь по коридору, оставив меня стоять в одиночестве и с ощущением, будто мне влепили пощечину. И ее слова почему-то ранили. Хотя я и знал, что это неправда, и в другой раз мне было бы абсолютно плевать, что думают другие.

Я все же отмахнул эти мысли, усмехнулся и пошел искать ординаторскую. Дверь туда была приоткрыта. Я толкнул ее и вошел. Это была большая, светлая комната.. У одной стены стояли кровати, у другой — длинный стол, заваленный книгами, ноутбуками и пустыми чашками, и стулья. А еще разные шкафчики, тумбочки, полки.

В комнате было трое.

Первый, сидевший за столом у самого окна, был полностью погружен в книгу. Он был худощав, с тонкими чертами лица и в очках с толстыми линзами, которые делали его глаза огромными и серьезными. Он даже не поднял головы, когда я вошел.

Второй, сидевший за центральным столом, тут же вскочил, едва я переступил порог. Он был полной противоположностью первого. Низкий, с растрепанными волосами и добродушным, немного глуповатым выражением лица. Вскочив, он тут же зацепился ногой за стул, чуть не упал и с грохотом уронил на пол стопку историй болезни.

— Ой! Простите! Я сейчас! — залепетал он, бросаясь собирать разлетевшиеся листы.

Третий же, сидевший у стены, оторвался от своего планшета и смерил меня спокойным, дружелюбным взглядом. Обычный парень. Ничем не примечательный. Ни гений, ни раздолбай. Просто нормальный. Я сразу решил, что вот он – идеальный коллега.

— Добрый день, — наконец произнес я. — Я Акомуто Херовато. Новый ординатор.

— Привет, — сказал тот самый «нормальный», вставая. — Савамура Дайчи, третий год ординатуры, — и представился, протягивая руку.

— Очень приятно, — произнес я, отвечая на рукопожатие.

— А это, — Савамура кивнул на парня, который все еще ползал по полу, собирая бумаги, — это Нишиноя Рюноске, второй год. Он у нас главный специалист по созданию хаоса на ровном месте. Но парень он хороший.

Нишиноя наконец собрал все листы, поднялся, покраснев до корней волос, и неловко поклонился.

— Очень приятно! — выпалил он. — Для друзей, кстати, просто Рю.

— А тот, что с книгой, — Савамура понизил голос, — это Садахару Инуи, тоже второй год. Он у нас гений книжный. В основном общается цитатами из медицинских справочников.

Я бросил беглый взгляд на парня, а тот, к моему удивлению, уже вовсю смотрел на меня.

— Херовато Акомуто, — произнес Инуи, даже не вставая. Голос у него был ровным, безэмоциональным, словно он был роботом. — Ординатор первого года, переведенный из больницы города Кунитати. Верно?

Я лишь кивнул, хотя был немного удивлен его осведомленностью.

— Странно, — продолжил он, откладывая книгу и складывая руки на груди. — Я просмотрел рейтинги региональных больниц. Твоя, мягко говоря, не входит даже в первую сотню. Обычно оттуда к нам переводят только в одном случае — если пациент умирает, и его привозят на вскрытие. Должно быть, ты обладаешь каким-то исключительным талантом, раз для тебя сделали такое исключение.

Яд. Чистый, концентрированный яд, поданный под соусом вежливого любопытства. Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Скорее, редким умением оказываться не в том месте и не в то время, — я усмехнулся

Инуи же даже бровью не повел.

— Не в том месте? — переспросил он. — Насколько я слышал, ты оказался как раз в том самом месте, где умирал очень важный человек.

Вот же прилип. Сейчас сам себе напридумывает сплетен и будет радоваться, так еще и распускать начнет. Я только избавился от клейма «бессмертного мастера с волшебными руками», и вот уже скоро буду известен как «золотой враченок», видимо.

— Ой, да ладно тебе, Инуи! — вмешался Савамура. — Чего ты к нему пристал?

И все-таки я не ошибся в этом парне.

— Не обращай внимания, — улыбнулся Савамура, указывая на свободный стол. — Располагайся и чувствуй себя как дома. Ведь для кардиоторакальных хирургов дом и ординаторская это почти одно и то же.

Я с благодарностью кивнул Савамуре и прошел к своему новому рабочему месту. Я бросил на стул свой рюкзак и сел, затем окинул взглядом своих новых соседей. Умник, Лопух и Нормальный. Прямо готовая заявка на ситком. «Трое в халатах, не считая скальпеля».

— Шкафчик вон тот свободный, — продолжил Савамура. — Пароль можешь поставить любой, главное, не какой-нибудь замудренный, как у Рю. Он его уже трижды забывал, и нам приходилось вызывать техника, который смотрел на нас с таким видом, что аж страшно.

Нишиноя, он же Рю, тут же густо покраснел.

— Я не забывал! Я просто… проверял систему безопасности! — выпалил он.

Я открыл шкафчик. Внутри пахло новым пластиком. Я вытащил из рюкзака свой скромный скарб: пару учебников да тетрадки с ручкой.

— Ого, — протянул Нишиноя, заглянув мне через плечо. — «Хирургия аорты» под редакцией самого Тэдзуки Осаму? Раритет!

— Подарок от одного старого профессора, — пробормотал я, и на душе стало тепло от воспоминания о Тайге. Странно, еще пару недель назад я бы с радостью обменял его на ящик того же сакэ, а теперь… теперь он казался почти родным.

— А это что? — Нишиноя с любопытством ткнул пальцем в глиняного кота, которого я поставил на угол стола.

— Оберег, — серьезно ответил я. — От злых духов.

О том, что еще он оберегает от всяких теть, я решил умолчать. Да и, если честно, пока не сильно помогал, судя по недавней встрече. Нишиноя на секунду задумался, а потом его лицо озарила восторженная улыбка.

— Круто! Мне бы такой! А то у нас на третьем этаже в автомате с напитками живет злой дух. Вечно мою сдачу зажевывает.

Я вздохнул. Кажется, Танака нашел бы здесь родственную душу.

— Ладно, раз уж ты более-менее распаковался, — Савамура хлопнул меня по плечу, — пойдем, я тебе проведу небольшую экскурсию. А то заблудишься еще в этих наших лабиринтах, и будем тебя потом по вентиляции искать. У нас так один интерн пропал. Нашли через семь часов в прачечной. Говорит, искал выход, а нашел смысл жизни. И уволился.

— Отличная идея! — тут же подхватил Нишиноя. — Пойдем, Херовато-кун! Я тебе покажу, где в автомате самые вкусные сэндвичи!

— Рю, — остановил его Савамура. — Твоя экскурсия закончится у столовой. А человеку нужно показать отделение. Пойдем, Херовато-кун.

Мы вышли из ординаторской. Нишиноя насупившись остался сидеть внутри. Инуи же, кажется, даже не заметил нашего отсутствия.

— Итак, добро пожаловать в кардиоторакальное отделение, — начал Савамура, когда мы оказались в коридоре. — Наш ареал обитания — пятый и шестой этажи. Два круга персонального чистилища для тех, кто решил, что копаться в человеческих внутренностях — это весело.

Я оглядывался по сторонам, стараясь запомнить планировку.

— Шестой этаж, где мы сейчас, это «святая святых», как говорит профессор Томимо, когда хочет произвести впечатление, — я усмехнулся, ведь это вполне в его духе. — Здесь находятся операционные, кабинеты профессоров и наша берлога.

Мы подошли к большим раздвижным дверям с надписью «Операционный блок».Лифт прибыл, и мы спустились на этаж ниже.

— Сюда без спецпропуска и стерильного костюма нельзя, — сказал Савамура, указывая на двери. — Но можешь заглянуть.

Он подвел меня к большому окну, выходящему в одну из операционных. Я прижался лбом к холодному стеклу. Там, внизу, в ослепительном свете ламп, шла операция. Команда хирургов в синих халатах склонилась над столом. Все двигались слаженно, как хорошо отлаженный механизм.

— Это операционная номер три, — прошептал Савамура. — Наша лучшая. Здесь самое новое оборудование. Сам видишь, все как в космическом корабле. Когда здесь оперирует Мей-сенсей… это как смотреть балет. Ни одного лишнего движения.

Мы пошли дальше по коридору. Он был тихим и пустым. Двери кабинетов были закрыты, на каждой висела табличка с именем.

— А это — «логово драконов», — усмехнулся Савамура. — Здесь обитают наши профессора.

Он прислонился к подоконнику и посмотрел на меня.

— Раз уж мы здесь, давай я тебе проведу краткий инструктаж по выживанию. Познакомлю, так сказать, с местной фауной. Заочно.

Он остановился у одной из дверей. «Профессор Томимо Токосо».

— Начнем с простого, — сказал Савамура, понизив голос. — Профессор Томимо. Мы зовем его «Флюгер». Сам по себе он хирург неплохой, но оперирует редко, в основном всякую мелочь. Его стихия — это конференции, банкеты, заседания. Профессор обожает деньги и влиятельных людей. А так мы, обычные ординаторы, ничем таким не владеем, он отрывается на нас по полной программе. Так что сильно перед ним не отсвечивай, выполняй поручения и не пререкайся.

Я кивнул. Мое первое впечатление о нем оказалось верным.

Мы прошли чуть дальше. «Профессор Ишикава Генрюсай».

— А это, — Савамура произнес имя с неподдельным уважением, — это кабинет профессора Ишикавы. Самый старший профессор отделения, если не всей больницы. У него за плечами тысячи операций, сотни работ. Он лучший врач и преподаватель клиники. Профессор Ишикава добр ко всем, однако у него тяжело сыскать уважения. Если он зайдет на операцию и просто молча постоит у тебя за спиной, можешь считать, что ты сдал самый сложный экзамен в своей жизни.

Я кивнул, показывая, что слушаю. Этот профессор Ишикава интересный человек, на первый взгляд. Затем шел профессор Сузуки, спец по малоинвазивной хирургии. Савамура мимолетом обмолвился, что тот вечно спорит с Мей, у них там какая-то своя война. Затем шли еще профессоры, но они в основном занимались наукой или преподаванием.

Наконец, мы подошли к угловому кабинету. Самая большая дверь. И на табличке заветное имя: «Заведующая отделением, профессор Мей Теруми».

— А вот это, — тут Савамура перешел на шепот, — кабинет самой «Демонессы», как ее называют за глаза те, кто ее ненавидит. А ненавидит ее половина больницы.

Савамура сделал паузу, оглядевшись по сторонам.

— Она гений. Без преувеличения. Ее руки благословлены всеми богами медицины. Но ее язык острее любого скальпеля. Она стала заведующей в тридцать, обойдя десяток седовласых профессоров с раздутым эго. Они этого ей так и не простили.

— Уже имел честь познакомиться, — пробормотал я.

— О, — Савамура с удивлением посмотрел на меня. — Кажется, она только работает. Двадцать четыре часа в сутки. Ее боятся, бранят, но никогда не идут против, ведь уважают до дрожи в коленках. Потому что она — лучшая. А если ей что не нравится, то парой тихих фраз она заставит тебя захотеть уйти в монастырь и до конца жизни выращивать редиску.

Я хмыкнул. Все это совсем не соотносилось в голове с той женщиной, идущей пьяной по улицам ночного города, с туфлями в руках и лисьей улыбкой.

— Но она не монстр, так что волноваться нечего, — закончил Савамура с улыбкой.

Затем мы подошли к лифту и спустились на пятый этаж. Здесь атмосфера была совершенно другой. Более напряженной, суетливой. Постоянно пищали мониторы, сновали медсестры, слышались приглушенные разговоры.

— А вот пятый этаж — это, так сказать, последствия нашей работы. Последствия и подготовка. Здесь у нас кардиореанимация.

Мы прошли по коридору. За стеклянными стенами палат я видел пациентов, опутанных проводами, и сосредоточенные лица медсестер.

— Рядом — катетеризационные лаборатории. Там всякие малоинвазивные штуки делают: стенты ставят, аритмии прижигают. Туда суются в основном кардиологи, но и нам иногда приходится. Особенно, когда что-то идет не так, и приходится вскрывать грудную клетку прямо на столе. И, конечно, палаты. Обычные и VIP, — тут Савамура усмехнулся. — В VIP-палатах, говорят, даже есть меню подушек. Можешь выбрать с гречневой шелухой или с лебяжьим пухом.

Я хмыкнул. Удивительно в этом ничего не было. Большие больницы всегда стараются угодить особо обеспеченным клиентам.

Мы остановились у большого окна, из которого открывался вид на внутренний двор — идеально подстриженный сад с камнями, маленьким прудом и скамейками.

— Ну, вот как-то так, — подытожил Савамура. — Добро пожаловать в наше отделение. Со временем привыкнешь, освоишься. Главное — выжить в первые пару месяцев. А потом… потом станет только хуже, — он добро улыбнулся.

Я хотел было что-то ответить, поблагодарить его за эту исчерпывающую экскурсию, как вдруг из-за угла выбежала молоденькая медсестра. Ее лицо было белым, как ее халат, а глаза полны паники.

— Доктор Савамура! Доктор! — закричала она, увидев нас. — Скорее! Пациент из пятой палаты! Тот, что после стентирования! У него… у него снова боли! И давление падает!